Москаль. Повесть

Павел неуклюже пожал девичью руку, покраснев от смущения. Он, не говоря ни слова, развязал свой сидор и выложил на столик буханку чёрного солдатского хлеба, пять банок тушёнки и кулёк с сахаром. Девушка только удивлённо глядела на выкладываемые «деликатесы».

— Мы обязательно заберём командира, — пообещал сержант, козырнул у порога и вышел из дома, догоняя четвёрку своих бойцов.

Танковая рота, подобрав пехоту, двинулась дальше выполнять приказ комбата. Не встретив никакого сопротивления, танки прошли почти всё село и свернули на перекрёстке направо по направлению Хворостинка-Каменка. Заминка произошла перед мостом. На карте Мирошниченко фигурировал деревянный мост и брод, по которому и планировалось переехать на правый берег. Подъехав к реке, командир первого танка старший сержант Чабунин Семён увидел перед собой капитальный каменный мост, перед въездом на который красовались табличка с названием реки и круглые дорожные знаки на отдельном столбе. На верхнем белом кружке с красной окаёмкой фигурировала цифра 40, а на нижнем — 24 т.

Сержант по рации связался с ротным и сообщил о чудесном превращении дерева в камень и железо. Получив команду «Вперёд!», он приказал двигаться на второй скорости на ту сторону реки. Танк, негромко рыча, преодолел около двести метров асфальтного покрытия и оказался на той стороне. Проехав вперёд ещё метров сто, машина остановилась. Чабунин тут же сообщил, что успешно переехал мост, который даже не шелохнулся под многотонной гусеничной громадой.

Он оглянулся назад и обомлел: его взору открылся видавший виды деревянный мост, по которому смогут едва разминуться две встречные конные повозки. Лёгкая дымка клубилась над дощатым покрытием моста. Сержант замер в оцепенении. Невероятность происшедшего ввергла его в состояние полного ступора. Но он являлся опытным воякой, начавшим свой боевой путь ещё под Ельней, поэтому довольно быстро вернулся в нормальное состояние и уже было открыл рот, чтобы заорать в микрофон и отменить переправу.

Семён так и остался сидеть с открытым ртом, наблюдая, как танк ротного неспешно преодолевает путепровод и выруливает к краю грунтовой дороги. Он выбрался из машины, соскочил на землю и побежал в сторону командирского танка, крича и активно размахивая руками.

Мирошниченко, торчащий из танка на пол корпуса, с тревогой следил за бегущим навстречу командиром передового танка, на ходу пытавшемуся сообщить ему что-то. Он из бинокля Петра Холдуна, который так и остался у него после злосчастного выстрела у села Шульгинка, осмотрел окрестности и не заметил никакой опасности.

Сержант подбежал к машине Мирошниченко и прокричал, указывая за спину капитана:

— Товарищ капитан! Мост!

— Что мост, — с недоумением переспросил Иван, машинально обернулся и так и застыл с открытым ртом. Он увидел то, что до него узрел Семён Чабунин: жалкую, почти ветхую конструкцию бревенчатого моста, вибрирующий воздушный поток у его начала и осторожно выползающий танк из этой дымки.

Капитан и сержант удивлённо переглянулись и сделали большие глаза. А танки один за другим через определённый промежуток времени пересекали этот диковинный мост и пристраивались за командиром на обочине.

— Разрешите, товарищ капитан, — обратился Чабунин к ротному, когда два ЗИСа обеспечения: бортовой и бензовоз проехали под деревянной аркой. Он, не озвучивая то, что, собственно, должен позволить командир, но Мирошниченко всё понял без слов и кивнул в знак согласия.

Сержант зачем-то достал из кобуры пистолет и побежал к мосту. В это время последний танк пересёк переправу. Семён взбежал на мост, преодолев лёгкое сопротивление. Ему показалось, что он на мгновение преодолел сопротивление плотной матерчатой завесы. Подкованные сапоги глухо застучали по асфальту. Перед ним вновь возник всё тот же каменный мост, который успешно переехал его танк.

Семён, не доверяя своим глазам, постучал каблуком сапог по покрытию. Асфальт отозвался глуховатым металлическим звуком. Чабунин подошёл к ограждению моста и попробовал покачать его. Попытка сдвинуть с места металлические перила не удалась. Сержант нагнулся и заглянул зачем-то под мост. Вся конструкция покоилась на двух каменных опорах. Семён, озираясь вокруг, направился назад месту остановки роты и достигнул невидимой, но слегка сопротивляющейся преграды. Он сделал шаг вперёд и остановился. Преодолевшая барьер левая нога опустилась на дощаное окончание моста. Правая нога продолжала покоиться на серой твёрдой поверхности. Чабунин вернул левую ногу назад и посмотрел вниз. Под ногами оставался асфальт. Вновь шаг вперёд и сапог с гулким звуком коснулся деревянного покрытия. Он несколько раз совершил манипуляции вперёд-назад с левой ногой и со всем своим телом.

В состоянии лёгкого офонарения он подошёл к сидящему на броне капитану, козырнул и отрапортовал:

— Товарищ капитан! Это хрен его знает что!

— Я это понял, — настороженно спросил Мрошниченко. — А конкретнее?

— Там присутствует непонятная невидимая преграда, за которой мост становится каменным, а перед нею остаётся деревянным.

— Ты хорошо всё проверил? — недоверчиво переспросил ротный.

— Так точно. Товарищ капитан, много раз.

— Вот что, сержант, с этой чертовщиной будем разбираться позже. А сейчас продолжаем движение в сторону Ново-Астрахани. Мы к полудню должны сходу взять это село и двинуться на Лисичанск.

В это время Светлана вернулась в комнату, где лежал раненый офицер и внимательно посмотрела на него. Замотанная бинтом голова и огромный синяк делали лицо мало узнаваемым. Лейтенант спал или находился без сознания, поэтому нужную информацию получить у него было делом безнадёжным.

Девушка ушла в гостиную, и хотела сесть в кресло, но почувствовала в кармане, нечто, мешающееся ей сесть. Она засунула руку в карман и достала оттуда несколько книжечек, завёрнутых в вощёную бумагу. Девушка вспомнила, что их передал ей солдатик. Она села и открыла первый документ. С чёрно-белой фотографии сомнительного качества на неё смотрел молодой мужчина лет тридцати. Света внимательно вгляделась в изображение. Что-то было в этом лице до боли знакомым. В графе «Предъявитель сего» значилось: Холдун Пётр Осипович.

Прочитав это, она замерла в недоумении. Она хорошо знала, кто такой Холдун Пётр Осипович, Герой Советского Союза. Этим человеком, её прадедом, гордилась вся её многочисленная родня. Вот только умер знаменитый предок более пятьдесят лет назад. На первой странице удостоверения личности отсутствовала дача выдачи документа. Светлана перелистнула и на третьей странице обнаружила дату рождения и место рождения: 22 июня 1909 года в селе Байдовка, Старобельского уезда, Слободско-Украинской губернии и дату выдачи пистолета: 2 января 1943 года. В Вещевой Книжке Офицера имелись записи получения различных наименований обмундирования и все они выдавались в январе 1943 года. «Но как такое может быть? — пробормотала девушка. — Это, вероятно, подделки. А может он, как это называется, реконструктор и они тут устроили игру в войну? Да, вот только раны у офицерика настоящие? А может это несчастный случай?».

Так и не придя к определённому выводу, девушка встала и направилась на кухню сделать себе растворимый кофе. В это время раненый застонал. Светлана метнулась в спальню.

— Пить, — простонал бедолага.

— Сейчас, дяденька! — пискнула девушка и бросилась на кухню. Зачерпнув из ведра ещё довольно прохладную колодезную воду, она почти бегом вернулась, приподняла голову и поднесла кружку к губам офицера. Лейтенант неуклюже принялся поглощать живительную для него влагу. Напившись, он откинулся на подушку и прикрыл глаза.

Светлана уже собралась вернуться на кухню, когда раненый прохрипел:

— Где я? И как я сюда попал?

— Вы у меня в доме, — пояснила хозяйка. — Вас принесли ваши бойцы и попросили поухаживать за вами несколько недель.

— А вы кто? — он уставился на девушку замутнённым взором.

— Я Светлана, хозяйка этого дома. — представилась девушка.

— А что это за деревня? — продолжил расспросы Пётр.

— Село Шульгинка, — с некоторой гордостью в голосе объявила Светлана.

— Шульгинка? — переспросил лейтенант. — Та, что рядом с Байдовкой, что ли?

— Да, — подтвердила девушка и осведомилась. — А вы действительно из Байдовки?

— Да, — уверил офицер. — Я там родился, вырос и женился. И жена моя Ольга Гавриловна там проживает с моими детками.

— А когда вы родились? — закинула удочку Светлана.

— 22 июня 1909 года. — сообщил Пётр.

Светлана ойкнула и прикрыла лицо ладонью. Одно дело прочитать в липовом документе, а другое — услышать из уст этого странного человека.

— Можно попросить ещё воды? — просипел раненый и облизал пересохшие губы.

Светлана принесла из кухни свежей воды и напоила лейтенанта.

Беседа утомила Петра. Он, напившись, прикрыл глаза и мгновенно обрубился.

Девушка на цыпочках вышла из комнаты и притворила за собой дверь. Она достала из заднего кармана брюк мобильный телефон и вышла с сени, чтобы не мешать раненому отдыхать. Света решила позвонить в Горское Галине Гончаренко, своей двоюродной бабушке. Та была последней оставшейся в живых из детей Пётра Осиповича Холдуна. Баба Галя, младшая дочь, родилась уже после Великой Отечественно войны.

Телефон подняла бабушка.

— Але! — послышался из трубки старческий голос.

— Бабушка Галя, то я, Света, — объявила девушка.

— Здравствуй, внученька. — радостно отозвалась старушка. — Чого звонишь, чи случилось шо?

— Бабушка, у вас осталась фотография Пётра Осиповича Холдуна? — поинтересовалась Светлана.

— Так, конешно, — подтвердила бабуля. — А чому ты интересуешься?

— Хочу дещо проверить. — уклончиво ответила девушка. — А Зоя в хате?

— Так на кухне снеданье готовит. — подтвердила баба Галя. — Кликнуть, её, чоли?

— Будь ласка, бабушка! — попросила Светлана.

Слышно было, что бабуся положила трубку на столик рядом с телефоном.

— Зойка, хоть сюды! Тебя Светланка кличет!

Послышались частые шаги, шорох, и трубка заговорила голосом четвероюродной сестры:

— Ало, слухаю.

— Привет, Зоя! Як твои дела? — поздоровалась девушка.

— Вітання. У меня все по-старому. — ответила Зоя. — А у тебя што нового?

— Да тоже нема чем похвалится, — ответила Света и продолжила. — Я ось чего звоню: Ты можешь сделать доброе дело?

— Какое доброе дело? — полюбопытствовала сестра.

— Ты можешь сфотографировать фотку нашего прадеда: Петра Осиповича Холдуна, и переслать её мне по Вайберу? — попросила Светлана.

— Могу, а навошто она тебе понадобилась? — осведомилась Зоя.

— Хочу в интернете кое-что проверить, — соврала Светлана. — Попроси бабушку, щоб вона показала тебе эту фотографию.

— Добре. Чекай. — ответила Зоя и положила трубку.

Где-то через полчаса телефон бликнул входящим сообщением. Света нажала пальцем на нужную иконку, и перед её глазами возникла черно-белая копия мужчины средних лет. На следующем кадре он помоложе, в окружении жены и маленьких детей. Ещё на одной он стоял возле трактора с группой механизаторов. Пётр на фотографиях и Пётр в родительской спальне являлись одним и тем же лицом. Светлана бессильно опустилась в кресло. Казалась, голова сейчас задымится от закипающего серого вещества. Разум вопил, что этого не может быть. А глаза транслировали в мозг образ прадеда, израненного, но живого.

Немного собрав в кучу разъехавшиеся файлы, он, неслышно ступая, вошла в комнату со спящим раненным и сфотографировала его на телефон. Вид у больного был ещё тот презентабельный! Со знаком минус! Сделав несколько снимков с разных сторон, она вышла и, стоя в сенях, переслала снятые кадры родственнице. Выждав время, достаточное для трансмиссии изображения по Вайберу, она набрала номер Зойки.

— Зой, то опять я, — объявила она когда из трубки донеслось «Алё».

— Что-то ты зачастила к нам! То месяцами не звонишь бабуле, а сегодня уже второй раз набрала наши телефоны. — с иронией в голосе отозвалась сестра.

— Потом всё объясню, — отмахнулась от наезда Светлана. — Я тебе переслала фотки. Покажь их бабушке Гале и запытай: признаёт она на них кого-либо.

Прошло долгие четверть часа до момента, когда её телефон разразился музыкой.

— Кто это был?! — испуганно закричала сестра. — Бабулю чуть приступ не хватил.

— А что случилось? — взволнованно спросила Света.

— Бабуля просмотрела фотографии, схватилась за сердце и чуть не упала в обморок, бормоча: «Татка, папа, папуля!»

— Заинька, кеды баба Галя придёт в себя, набери меня, будь ласка. — умоляюще промолвила Светлана.

— Светка, ты можешь объяснить, што происходит? — настойчиво потребовала родственница.

— Да я сама ничего не понимаю, — огрызнулась Светлана. — Будь ласка, попроси бабу Галю перезвонить мне.

Выпалив это, она отключилась, лишая собеседницу задать очередной вопрос.

Переговорив с дальней родственницей, девушка отправилась на кухню готовить обед.

Светлана заканчивала готовить лёгкий овощной суп для себя и раненого, когда в дверь настойчиво постучали. Девушка вытерла руки о передник и побежала открывать. К её удивлению, она застала на пороге бабушку Галю и её сына дядю Виктора.

— Баба Галя?! — промямлила до нельзя изумлённая хозяйка. — Вечер добрый! Входите, будьте ласкавы.

— Где он? — без предисловий спросила старушка, входя в дом.

— Кто? — тормознула с ответом Света, помогая гостье снять пальто.

— Твой раненый, — нетерпеливо пояснила гостья, разматывая пуховую шаль.

Она протянула руку к сыну, приняла от него чемоданчик с красным крестом на боку и решительно направилась по направлению, указанному внучкой.

Баба Галя всю свою жизнь прослужила в фельдшерском пункте при угледобывающей шахте «Горская» и её рабочий чемоданчик всегда находился в состоянии полной готовности.

Светлана задержалась в прихожей, чтобы помочь дядьке разоблачиться. Когда они вошли в «больничную палату», старушка сидела на краю кровати, ласково гладила лейтенанта по лицу, приговаривая:

— Папочка, живой!

По дряблым старческим щекам текли слёзы. Не имея сил сдерживать эмоции, женщина прильнула к груди раненого, и тело её содрогнулось от рыданий.

Лейтенант лежал неподвижно с округлившимися от потрясения глазами. Он робко положил руку на голову рыдающий, и принялся робко гладить её.

Бабушка Галя признала отца ещё по тем фотографиям, которые показала ей Зоя. Лежащий в постели мужчина всколыхнул в её памяти минуты прощания с отцом. Тогда он также лежал в гробу, укрытый покрывалом до шеи. Его лицо, изуродованное во время аварии на шахте, также синело огромным синяком. Она, тогда ещё молоденькая студентка медучилища, провожала в последний путь своего любимого татку. И вот он, невообразимым образом живой, но не здоровый, лежит перед нею, став даже моложе того мужчины, лежащего в труне.

Пётр вопросительно взглянул на Светлану, за несколько часов превратившуюся в его ангела-спасителя.

— Это ваша дочь, Пётр Осипович.

Она назвала его по имени-отчеству. Её разум до сих пор не смирился с возрождением её прадеда и поэтому язык не поворачивался обратиться к этому молодому ещё мужчине со словами «дедушка».

Все троя всё то время, пока баба Галя тряслась от рыданий, пытались осознать, переварить и принять за должное абсолютно неудобоваримое: прадед, выглядевший практически ровесником Тараса, старшего брата Светланы, его дочь Галина — семидесяти трёхлетняя старуха и внук — пятидесяти двухлетний, седой как лунь мужчина. А до кучи ещё девятнадцатилетняя правнучка. Тут у любого крыша поедет!

Первой в себя пришла старая женщина. Она вытерла слёзы носовым платком. С кровати уже встала фельдшерица, закалённая годами труда на самом опасном участке в округе при шахте. Она прошла на кухню и с помощью хозяйки дома продезинфицировала мединструмент в своем походном стерилизаторе. После чего она вернулась к раненому. Сын Виктор помог посадить лейтенанта и придерживал его за поясницу, пока мать осторожно разматывала окровавленный бинт.

Фельдшерица сделала несколько уколов анестезии вокруг пулевого отверстия. Выждав, когда заморозка начала действовать, она пинцетом вытащила из раны ошмётки ткани и нитки, тщательно обработала кожу вокруг пулевого отверстия и отточенными движениями сделала надрез. Светлана, студентка Северодонецкого медучилища, ассистировала при операции, подавая требуемый фельдшером инструмент. Специальными щипцами она проникла внутрь канала, нащупала пулю и извлекла её. Пётр только слегка поморщился при этом.

Промыв повреждение перекисью водорода и посыпав порошком стрептоцида, фельдшер наложила плотную повязку. После этого она обработала и забинтовала глубокую царапину на голове отца и смазала специальной мазью синяк на лице. Лейтенанту дали выпить какие-то лекарства и аккуратно уложили в постель.

Баба Галя заявила, что остаётся ухаживать за раненым. Она приказала сыну принести из машины прихваченную из дома медицинскую утку, а затем отослала его в магазин привезти нужных продуктов и памперсов для взрослых.

Светлана налила в чашку жидкого овощного супчика и покормила с ложечки Петра. Бабушка от ужина отказалась.