Мишени стрелять не могут

— Да без проблем, Юстас, приноси — и на этом попрощались и я пошел в сторону своей палатки.

В палатке было прохладнее, чем на улице, так как нижний край палатки был приподнят и появлялся небольшой сквозняк. И из-за этого на всех предметах, которые находились в палатке, был огромный слой пыли, так как наш отряд стоял прямо посреди поля. Взяв свою сумку с канцелярскими принадлежностями, я отправился в полевую комнату досуга, так как в ней стояло несколько столов, на которых удобно было склеивать карту и принимать решение.

Дальше началась обычная рутина командира группы специального назначения перед задачей, которая обычно происходит ночью, до подъема, а потом группа уезжает на задачу. Но в этот раз мне дали времени больше обычного, а значит я мог поспать всю ночь перед задачей, и это было прекрасно. Принятие решения на выполнение задачи — это продумывание замысла выполнения всей задачи. Но чтоб этот замысел появился, ты должен все уяснить, все понять, отработать с группой какие-то учебные вопросы, оценить обстановку и т. п. В общем, все то, чему напрямую учат в училище. Принятие решения — это показатель компетентности группника. Это относительно долгий и емкий мозговой процесс.

Я склеил карту, нанес на карту противника и начал гло-балить. Значок за значком, подпись за подписью, так постепенно я подходил к завершению. На отдельном листке тезисно накидал пункты своего будущего доклада, начал сворачивать карту и собирать ручки, линеры, карандаши и другие канцелярские принадлежности. В это время зашел Француз:

— Здорово, Француз, как сам вообще?

— Я норм. Ты уже закончил? Что там за район?

— Железка проходит через весь район, с одной стороны ты шерстишь, с другой я. Ночная задача, ничего сложного вроде.

— Принял. Ну ок, буду готовиться.

— Давай, Француз, я пошел к себе. Если что, заходи на кофе.

Я вышел из палатки, когда уже стемнело. В лагере шла активная жизнь, возле каждой палатки стояли люди, относительно громко общались, кто-то курил где-то в стороне, кто-то был на спортгородке. Я пришел в палатку, закинул карту под подушку, канцелярские принадлежности в сумку, налил воды в чайник и включил его.

— Старый, группа через пять минут стоит за палаткой, в районе бани. Форма одежда любая — поставил я задачу своему заместителю, а сам насыпал кофе в железную кружку, лег на кровать, и начал еще раз глобалить над задачей, ожидая кипяток.

— Юстас, группа построена — заглянул замок в палатку с кружкой кофе в руках.

— Принял, Старый, спасибо, через минуту буду.

Я налил себе кипятка в кружку, немного перемешал кофе, сахар и пошел к группе.

— Как сыграли, Храбрый? — спросил я у бойца, подходя к строю.

— В ничью, три-три — хмуро ответил Храбрый.

— Ну хоть не слили, и то молодцы — ответил я и осмотрел всю группу. — Итак, сюда внимание, группа. Все вопросы в самом конце. Завтра вечером выезжаем на задачу, точное время еще не доводили, но, я думаю, часов в семнадцать. Задача ночная, в пять утра у нас эвакуация. Пройти район, выявить наличие противника. Поэтому идем без рюкзаков, все необходимое в разгрузку, воды литр хватит, перекус, БК полный и все как обычно. И да, после недавнего случая теперь на задачу ходим в броне, поэтому броню с собой. От шлемов я смог откреститься, от брони не смог. Можно было бы скинуть в машине, но нас будет встречать НШ[25], поэтому идти обязательно в броне. Я понимаю, что это заеб и нам не свойственно, но в этой командировке все не свойственно. Какие вопросы ко мне есть? — ввел в курс дела я свою группу.

Вопросов не было, а значит все все поняли.

— Старый, я завтра после развода иду на доклад решения, ты проверяешь у всех БК, получаете четыре гранатомета, средства наблюдения.

— Принял, — ответил Старый, как обычно покусывая стебель травинки.

— Если вопросов нет, тогда балдеем, и не опаздываем на поверку.

На следующий день, после всех утренних мероприятий, я стоял в штабной палатке с карандашом в руке, заменяющим указку, вывешенной картой перед собой и ждал комбата. Француз сидел за столом и ждал своей очереди.

— Товарищи офицеры — дал команду НШ, как старший по должности, и все находящиеся в палатке офицеры встали.

— Товарищи офицеры — быстро ответил комбат и проследовал к своему стулу, но садиться не стал, а привычно достал сигарету из пачки, сделал сильную затяжку и с дымом в легких сказал:

— Начинай, Юстас.

Я, не менее привычно, чем комбат доставал сигарету, начал докладывать свое решение, разбирая каждый этап отдельно. Вопросов от комбата практически не поступало. Но этого и следовало ожидать, так как задача была короткая и не сложная. Комбат утвердил мое решение и поставил свою подпись под словом «УТВЕРЖДАЮ» в левом верхнем углу карты. Я сел за стол, а на мое место вышел Француз и начал свой доклад. Я его особо не слушал, так как сворачивал карту и клеил титульный лист. Француз ответил тоже быстро, практически без вопросов от комбата и сел рядом.

— Подведем итоги. Выезд в половину шестого, а по-военному в семнадцать тридцать. Грузимся в парке. Не забываем про броню. За вами может приехать Первый, поэтому лучше не рискуйте. Работать будете недалеко друг от друга. Быть постоянно на связи между собой. В бой сами не вступаем. Ваша задача выявить наличие противника в данном районе. Прошлись, увидели, сняли координаты и нахер оттуда. Вопросы есть? — относительно звонко спросил комбат.

— Вопросов нет — почти синхронно ответили мы с Французом.

— Товарищи офицеры — произнес комбат, и не дождавшись, пока все встанут, вышел из палатки.

— Товарищи офицеры — произнес НШ, и мы начали собираться.

В семнадцать часов двадцать минут группа уже была в парке, минуты через три пришла группа Француза. Мы погрузились в одну машину двумя группами и поехали в точку вывода групп.

Выводил группы штабной капитан. По приезду на точку бойцы вылезли из машины и сразу заняли круговую оборону. Мы с Французом пожали руки водителю и офицеру, и группы, построившись в колонну по одному, начали движение. Француз предложил, чтоб его группа шла первая, я одобрил.

Шли тихо, но быстро, так как солнце заходило за деревья и уже начинало темнеть. Дойдя до конца леса, наши пути с Французом расходились. Это была точка «один». Он должен был досматривать местность справа по ходу движения от железной дороги, я слева. Самой железной дороги не было, но насыпь была, которая служила нам ориентиром.

— Давай, будем на связи и аккуратнее там, — пожелали мы друг другу удачи, пожали руки и разошлись по своим направлениям.

Между нами было примерно два километра. Продолжать движение с точки «два» мы могли только после доклада Центру.

— Вованыч, связь с Центром нужна, выходи на них. Скажи, что мы на точке «два» и ждем разрешения на продолжение движения. — поставил я задачу радисту и дал команду группе занять круговую оборону, — и чтоб никто не бродил, все сидят на жопе или лежат. Было относительно тепло, но, когда ты полностью мокрый, а мы были полностью мокрые, потому что идти в броне так себе затея. А когда ты идешь быстро, через лес, и летом, то будешь потеть очень обильно. Поэтому даже от легкого дуновения ветерка становилось немного зябко.

— Фрегат, Фрегат, я Юстас прием, — выходил в эфир Вованыч, пытаясь вызвать Центр.

— На связи Фрегат для Юстаса, — услышал я сквозь гарнитуру и эфирный шум голос отрядного связиста.

— Мы на точке «два», ожидаем команду на продолжение движения, прием, — бодро ответил радист, глядя мне в глаза.

— Ожидай, Юстас. Будь на связи, — ответил Центр и замолчал.

Я сел на рюкзак, каждая четверка сидела в своем секторе, а так как на той задаче нас было двенадцать человек, то весь круг делили на три части.

Я осмотрелся вокруг. Была тишина, только изредка пели птички. Природа вокруг была не такая, как в обычном лесу, жизни в ней меньше.

— На связи Юстас, — говорил мой радист, прижимая гарнитуру к губам.

Дальше я слова уже не разбирал, но по киваниям головы и глазам Вованыча, мне было понятно, что радист запоминает информацию, которую ему передает командование.

— Принял тебя, Фрегат, до связи, — чуть громче обычного ответил Вованыч, снял гарнитуру с головы и произнес:

— Выход разрешили, но сказали обязательно быть на связи постоянно, и как дойдем до точки «три», снова выйти в эфир.

— Принял. Группа встаем, одеваемся и слушаем меня. Вероятность нахождения противника пятьдесят на пятьдесят. Поэтому никто козюли не ест, все смотрят по сторонам, слушают. Не пиздят, а слушают, на это обращаю внимания. Очень много открытого пространства, будем пытаться использовать для маскировки любые кустарники, растения и складки местности. Вопросы есть? Походный порядок прежний, головняк вперед, — поставил я задачу группе, быстро пробежался по бойцам, посмотрел, что стоят по четверкам и дал добро на начало движения.

Группа начала движение, немного отпустив головняк, метров на пятьдесят. Я, как обычно, шел второй в своей четверке. Передо мной шел пулеметчик, за мной шел радист, у которого периодически кто-то говорил в эфире. Шли очень быстро, так как было открытое пространство, и мы были без рюкзаков. Хоть мы и использовали обратный скат поля, чтоб нас не видели с противоположной стороны, но наблюдатели не дремлют, и где и когда они нас спалят, только Богу было известно. Мы уже почти дошли до каких-то кустарников, в которых можно было сесть, чтоб нас не было видно, как сзади резко и очень неожиданно заговорил радист:

— Группа, стой! Впереди засада! — произнес радист, дублируя слова Центра, и продолжая слушать голос в гарнитуре.

— Группа ложись, — произнес я в радиостанцию, а сам присел на колено, дожидаясь, когда все уйдут вниз. Затем мы с радистом тоже легли, так как я не понимал, что происходит, какая засада, и какие дальнейшие мои действия.

— По нам никто не стреляет, и откуда они узнали про засаду? Может это Француз предупредил, — пронеслось у меня в голове. Но мои мысли опять прервал голос радиста:

— Принял тебя, Фрегат, отходить на точку «два» и доклад. До связи, — радист отодвинул микрофон ото рта и продолжил, — сказали возвращаться на точку «два», так как впереди обнаружена засада.

— Откуда они про нее узнали? — удивленно спросил я.

— Сказали, что с беспилотника видно скопление людей по нашему маршруту — ответил Вованыч.

— Ааа, так вот зачем мы ждали разрешения! они запускали беспилотник и ждали, пока он долетит в наш квадрат. Прогресс, бля — ответил я радисту и дал команду по радиостанции, что возвращаемся назад и тыльник идет первым.

Группа встала, развернулась и пошла назад. Когда вернулись на точку «два», солнце уже зашло за деревья, и начинало темнеть. Радист вышел в эфир, доложил, что мы на точке, и нам снова сказали ждать. Мы сели в круговую, начали обсуждать данную ситуацию, которая в моей практике была впервые. Обсудили и тот момент, что мы прошли уже шесть километров, а задачу еще толком не начали. Два километра от машины, два километра до того момента, как нас остановили, и два обратно. Итого шесть километров, в броне, вспотевшие, и опять сидим на точке «два». В этот момент радист прижал гарнитуру к уху и опять отвлеченно от всех начал внимательно слушать то, что ему передает Центр.

— Принял тебя, Фрегат. Отбой задаче. Возвращаемся в точку «один» и ждем. Юстас принял, до связи, — размеренно и на опыте говорил радист в гарнитуру.

— Отбой задаче? Удивительно. Такой замечательной задачи у меня еще не было. Разрешаю всем попить воды, раз отбой.

Все начали пить воду, кто-то начал есть сникерсы, кто-то давил повидло из пайка себе в рот. Через пять минут группа, с хорошим настроением и в относительно быстром темпе выдвигалась в точку «один», где нас должна была забрать машина. Идти на эвакуацию — это прекрасно. Конечно, бывают моменты, когда именно во время движения к точке эвакуации группы встревали, но это единичные случаи. А так, слово «Эвакуация» греет душу. Значит задача окончена, а, значит, какой никакой отдых.

Через минут двадцать пять мы были на точке, где еще два часа назад мы выгружались. Настроение у бойцов было веселое. Мы доедали все свои припасы, допивали воду, и ждали машину. Прошло минут тридцать, но машины не было, как не было и Француза.

— А почему он не возвращается? — спросил я в толпу, глядя на разговаривающих бойцов, — Или продолжает задачу, так как за железкой противника не обнаружено?

— А зачем тогда мы пошли, если можно отправить беспилотник и посмотреть? Боятся, что над населенным пунктом могут сбить? Да и гражданских от военных не сильно в него разберешь. — глобалил я над сложившейся ситуацией. — С другой стороны, уже похрен, так как мы едем в отряд, а значит задача окончена и нечего над ней думать.

— Вованыч, выходи на Центр, говори, что мы на месте, — сказал я радисту, и он, не дожидаясь окончания моей фразы, начал выходить на Фрегата.

И тут я заметил, как глаза у радиста забегали от той информации, которую он получает в своей гарнитуре.

— Принял тебя, Фрегат, ожидай 2 минуты, — сказал радист и повернулся полностью ко мне.

— В общем, пиздец, как всегда. Сказали, что машины не будет, сказали нам возвращаться на точку «два» и ждать команду на начала выдвижения, задача в силе, необходимо продолжить ее выполнение. Если что-то непонятно, можешь спросить у них, они ждут.

— Они что, прикалываются что ли? Туда-обратно ходим, как идиоты, как ишаки, бля.

— Фрегат, я Юстас старший, прием, — вышел я в эфир.

— Юстас, я Фрегат. Продолжить выполнение задачи по своему решению. На точке «два» доклад, как принял, прием.

В тот момент я был пиздец какой злой. Это самое отвратительное, что может случиться с группой, когда ты идешь на эвакуацию, а тебе говорят, что надо еще поебашить.

— Принял тебя, Фрегат. До связи.

В тот момент я был уверен, что мы сделаем все тоже самое, только в ночное время, и в указанное время выйдем на точку эвакуации с другой стороны района. Поэтому я не думал о том, что у нас нет с собой воды и еды, меня это не тревожило. Ох, как я ошибался.

— Сюда внимание, товарищи. Эвакуация отменяется, возвращаемся на точку «два». Вопросов мне албанских задавать не надо, я сам нихуя не знаю. Просто молча идем на точку и ждем разрешения на продолжение движения. Всем подготовить ночники. Через пять минут выходим. Перессать, перекурить и начинаем движение.

Уже практически стемнело, но двигаться быстро еще можно было, да и тем более местность была уже знакомая. Где был на тот момент Француз, я не знал, да и не особо хотелось. Не выходит, значит с ним все хорошо, пусть выполняет свою задачу.

Мы прошли еще два километра. Итого уже десятку, но опять находились на точке «два». Это было пиздец как обидно и странно. Хотя чему удивляться, мы же в армии. И хоть мы служили в войсках специального назначения, но у нас все равно было вышестоящее командование, в интересах которого мы выполняли задачу, а оно не всегда думало, что и как там внизу происходит. И вот мы сидим на точке, ждем команду на продолжение движения. С этого момента уже становилось холодно, и хоть это и было лето, но ночью, когда ты сырой под бронежилетом, тебя начинает колотить. Ну и если что-то пошло не плану, то надо все это дело усилить, чтоб не расслаблялись.

— На связи Юстас для Фрегата, — ответил радист, который тоже уже замерз.

— Принял тебя Фрегат, на связи, — как — то уж совсем без энтузиазма ответил радист и снял гарнитуру.

Я понял, дело — дрянь.

— Говори, Вованыч, что в этот раз? Опять идти к машинам?

— Хуже, — ответил радист и группа напряглась. — Ночуем здесь. Начало движения в шесть утра. В пять пятьдесят пять доклад о готовности группы к выполнению задачи.

— Спать тут? Так у нас ни ковриков, ни сухих вещей, мы мокрые как твари, как спать-то? — возмущался я непонятно на кого.

Сделав двухминутную паузу, я встал и сказал:

— Сюда внимание. Спим вместе, одной бандой, чтоб исключить хождение. Выставляем два секрета. Стоим по часу, подъем в пять тридцать. Я стою полночи, потом замок. Все делаем тихо. Бесшумно поспали и пошли на задачу. Вопросы есть?

— А где спать будем? — спросил один боец.

— А мы вообще будем спать в таком состоянии? Да прямо здесь, вот под этим деревом. Советую покучнее ложиться, так как ночью начнете дрожать от холода.

— Принято, — ответил мой замок и начал распределять охранение.

Самое хреновое в той ситуации было то, что у нас не было с собой воды, вообще. У нас не было ковриков, и спать нам пришлось на земле. Мы были очень потные, а значит скоро нам станет очень холодно, и, самое главное, у нас не было тента, и начинал накрапывать дождь. Вот это было самое херовое. Ту ночь я запомнил, она была ужасная. Сначала я снял броню, и лег на нее, обняв тело руками. Меня так хватило минут на тридцать, и я замерз. Проснулся, толкнул землю, поприседал, вроде немного согрелся и опять лег спать. Проснулся второй раз, когда происходила смена бойцов. То есть, после своей смены я проснулся уже два раза оттого, что мерзну. Некоторые бойцы спали прямо в броне. Я решил взять с них пример и накинуть на себя мокрую от пота броню. В ней и правда было теплее. Я тоже просыпался, но чтоб просто перевернуться с боку на бок. Полностью я проснулся в пять пятнадцать, когда уже было светло, и выходило солнце, но у меня была неконтролируемая дрожь. Меня трясло как мебель во время землетрясения, колотило со страшной силой, я не мог побороть ее. Очень холодно. Я отошел в сторону и начал интенсивно отжиматься, потом качать пресс, насколько это было возможно в бронежилете, поприседал, сделал разножку, и только тогда мне стало теплее.

— Группа, подъем. Встаем, греемся все, — сурово разбудил я группу чуть раньше запланированного, понимая, что состояние будет примерно у всех одинаковое.

Бойцы проснулись быстро, потому что просыпаться в броне на мокрой земле и дома в теплой кровати — это разные вещи, соблазнов нет совсем, одна романтика, мать ее. Все дружно начали толкать землю. От того, что всю ночь накрапывал мелкий дождь, мы все были сырые, было много росы, земля была влажная, как и наши ноги. Мы даже специально переместились на соседнюю лужайку, чтоб сесть под солнце, но, пока дошли туда по траве, ноги стали еще мокрее.

— Вованыч, выходи на Центр, говори, что готовы.

Радист вышел на Фрегата. Нам, как уже повелось, сказали ожидать, и без десяти минут шесть нам дали добро на выдвижение. И вот именно с этого времени для моей группы начался пиздец, качественный, романтический пиз-дец.

Вчерашнее поле, по которому мы шли, превратилось в грязевую прослойку. Мы не могли идти быстро, так как было очень скользко, на подошву налипала грязь огромными кусками. Если вчера мы умудрились идти примерно пять километров в час, то сегодня наша скорость была около километра в час. Кто — то из бойцов поскользнулся и упал на бок. Но было не смешно, так как такая манера ходьбы выводит из себя, особенно когда ты на задаче.

Я не знаю, как бойцы, но я терпел из последних сил, чтоб не заорать. Чувствуешь себя ребенком, которого поставили на коньки: шажочки маленькие, руками ловишь равновесие. И, при всем при этом, когда вышло солнце, началось адовое испарение влаги. Становилось как в бане. Этот пятикилометровый марш выбил группу из сил.

Мы дошли до леса, где я сделал привал. Каждый боец, кроме тех, кто стоял в охранении, палкой пытался очистить подошву от грязи и глины, чтоб дальше идти было более-менее комфортно. И вот именно в тот момент я вспомнил, что у нас нет воды, так как пить хотелось очень сильно. Из-за высокой влажности мы потели больше обычного, солнце светило над головой и жарило как в пустыне, хотелось пить.

Не знаю, испытывали ли вы такое чувство жажды, как мы в тот момент. Наверное, дорогой читатель, да. Но испытывать такую жажду и понимать, что вода вокруг есть (можно купить в магазине, дойти до дома или до друзей, или просто попить из ручья) — это одно. А когда ты идешь хер пойми где, воды на карте нет вообще, и ты не можешь свернуть или вернуться — это другое. Там у тебя нет выбора, ты просто терпишь. А терпеть ты будешь ровно столько, на сколько ты силен морально. Чем крепче твой стержень внутри тебя, тем на больше тебя хватит. Так, в принципе, у нас и произошло.

Примерно к полудню мы вышли на точку «три». Мы шли туда шесть часов, шесть нудных и тяжелых часов. Вид некоторых бойцов говорил мне о том, что все, группа уже воевать не может, были первые признаки обезвоживания. Понимая, что ситуация выходит из-под моего контроля, я взял у радиста радиостанцию и сам вышел в эфир:

— Фрегат, я Юстас старший, прием.

— На приеме, — практически мгновенно ответил мне Центр.

— Мы на точке «три». Жду дальнейших указаний, — говорил я, в надежде услышать квадрат с точкой эвакуации.

— Необходимо организовать наблюдение за населенным пунктом. Через четыре часа следующий доклад с результатами наблюдения.