Помоги проекту - поделись книгой:
Несмотря на столь суровый подход к жизни, Николь желала обратного.
Она искренне полагала, что путь к счастью лежит через заросли кустарников, жгучие пески в пустынях, палящее солнце и глубокие воды. Лишь страдая, можно заслужить право на счастье. И, каждый день проходя через подобное, Николь верила, что однажды Бог услышит ее и позволит быть ей счастливой.
— Я заслужила право на счастье! — вторила она перед сном каждый вечер. — Я воспитываю сына одна, работаю не покладая рук, хожу в храм, молюсь и соблюдаю заповеди, очищаю мир от нечисти и живу не для себя, сколько для Эдди, так когда же настанет тот миг, когда смогу я быть счастлива? Разве не заслужила за столько-то лет?
Но ответов найти не могла. Не стать счастливой, ни нарушить запреты. Ни туда, ни сюда.
Эдди тоже был сам не свой. Минувшая ночь заставила его прочувствовать холодящий ужас во всем теле. Он был почти на волоске от смерти, ведь после ухода Монбери, он остался один на один с его отцом.
Пребывая во сне, он вновь увидел как большая синяя рука осторожно высовывается из под белых рукавов накидки и тянется к его лицу и видел, как разъяренные глаза графа Дорингтона готовятся испепелить его на месте. А он всего-навсего хотел обняться со своим новоиспеченным другом.
— Что ты уже успел вынюхать?! — зло спрашивал Дорингтон. — Как много мой сын успел разболтать тебе, человек-враг?
От каждого брошенного в его адрес слова, конечности Эдди тряслись, подобно осиновому листу. Он хотел бы отвести глаза, но не мог. Взгляд приковался к испепеляющим его черным прорезям накидки графа.
— Я… н… ни… ниче… зна… — заикался он. Страх слишком сильно сковал его тело.
От небывалого ужаса, Эдди внезапно ощутил окутывающее тепло внизу живота. Желтая жидкость вылилась наружу и моментально впиталась в корку снега на земле.
Увидев это, Дорингтон рассмеялся. Пожалуй, это был первый раз, когда встреча с человеком заканчивалась его полной победой. Оставалось дело за малым — стереть мальчонке память, и дело с концом. Привидения, хоть и ненавидят людей, все же милостивы и не заинтересованы в их убийствах.
— Страшно тебе, человек? — подлетая к Эдди, спросил Дорингтон. Столпившиеся вокруг них привидения в момент скинули с себя белые накидки, показав свое посеревшее лицо.
В один миг лес заполнили шумы смеющихся привидений. Холодные и скрипучие, противно смеющиеся и мертвенно подрагивающие тела окружили Эдди со всех сторон. А недавняя поляна, на которой он резвился с Монбери, теперь и вовсе… казалась пугающей.
— Не бойся, человек, — тихо проговорил Дорингтон. — Мы — не люди. Безжалостные убийства не по нашей части.
Но к счастью Эдди, Дорингтон не успел свершить задуманное. В самый пугающий момент, когда безысходность и отчаяние закрались в его сердце, из-за ветвей деревьев показался луч наступающего солнца. Луна отступала, скрываясь за серыми облаками.
Сжав под собой одеяло, Эдди тихо всхлипнул.
Он трусливо сбежал, будто случившееся в лесу только его вина! Но что самое страшное, граф Дорингтон, вместе с остальными привидениями, вероятно, мог… отследить его.
Накрывшая волна страха, ввела Эдди в состояние отчаяния. Он совсем не видел выхода. Ему казалось, что в любой момент привидения могут найти его и закончить начатое в том проклятом лесу. Словно собаки, смогут найти его по запаху и следу. А он ведь еще и отдал Монбери свою шляпу!
Пусть и тот факт, что граница между их мирами стабилизировалась, это совсем не значило, что теперь Эдди был в безопасности. Они — призраки, злые сущности, монстры в загромном мире, а значит, могли найти другой способ достать его в мире людей.
Присев на кровать, Эдди дрожащей рукой вытер намокшие глаза. Пусть его жизнь бессмысленна и скучна, а он в ней одинок, но ему совсем не хотелось умирать “вот так”. А самое паршивое во всем этом было то, что попытайся он спасти себя, он бы обязательно нарушил обещание, данное Монбери и, в конце концов, потерял бы его навсегда.
— Эдди, завтрак стынет! — позвала Николь.
Но вместо ответа, Эдди отвернулся к стене и накрылся одеялом с головой.
— Ты доделал уроки? — вновь ворвалась Николь и с ужасом обнаружила сына еще в постели. — Почему ты лежишь?! Не собираешься в школу?
Не отвечая, Эдди лишь громко хлюпнул носом, и прикрыл лицо руками, скрывая внезапно начавшийся поток горьких слез.
— Ч-что с тобой? — присаживаясь, спросила Николь. Голос ее смягчился, но меньше плакать Эдди от этого не стал.
— Я… н… не… хочу… ум… мирать… — рыдая, мямлил он. Горло болело, не давая словам должным образом выскакивать изо рта. Слезы, вперемешку с соплями, маской покрывали лицо.
— Что ты говоришь такое? С чего вдруг такие страшные мысли?
— Я… я видел… при… видение…
— Что?!
Наверное, будь у Эдди другая мама, она бы ни за что не поверила в рассказ сына о встрече с подобным. Но зная Николь и ее ненормальное влечение к божественной вере, а вследствие этого, еще и веру во всякого рода нечисть с которой она старательно боролась, другого и быть не могло. Страшнее было то, что за своими стремлениями быть ближе к хорошей жизни, она не увидела приблизившееся к ее семье зло. И теперь это “зло” собиралось причинить вред ее собственному чаду. Вздор!
Хоть и человек, она — не так проста, как кажется. Не пересчитать сколько нечисти она извела вместе с другими охотниками, а тут всего-навсего маленькое привидение, возомнившее себя графом.
— Я разберусь с этим, Эдди, — мягко улыбнулась Николь, поглаживая по спине сына. — А сейчас расскажи мне подробнее про место и дни, в которые можно встретиться с ними?
Забежав внутрь храма, Николь огляделась в поисках священнослужителя Роберта. Принимая исповедь, он полностью погрузился в процесс, из-за чего первое время не замечал рядом присутствия Николь. Лишь издали, заметив пурпурный платок, который она всегда повязывала в дни, когда получала наводку на нечисть, он спешно подошел к ней и отвел в сторону.
— Снова кто-то объявился? — угрюмо спросил он. Мысль чьего-то изгнания нисколько не забавляла его, как Николь.
Часто, именно она была инициатором поимки нечисти в их городке.
Свою идею она всегда считала мирной, ведь нечисть — зло, а охотники на нечисть — те, кто избавляют мир от зла. Стало быть, они те, кто приносят мир и благодать в людской мир. Она не знала жалости, и ее совсем не волновали чувства поселившейся в их городе дряни.
— На этот раз, дело касается моего сына, — прямо сказала она. — Эдди по уши встрял во все это, и похоже, что теперь эта дрянь хочет от него избавиться.
— Что еще за “дрянь?”
— Привидение, зовущее себя графом.
— Графом? Значит есть еще привидения? — изумился Роберт.
— Со слов Эдди, да. И встретиться с ними можно в нашем лесу, — она вдруг отошла и взялась за голову, — Боже мой! Ведь все же туда ходят, но только моему “посчастливилось” нарваться на эту дрянь!
— Ты уже рассказала другим?
— Еще нет. Нужно выбрать день, чтобы собраться и обсудить всем вместе, но делать это нужно быстро. Я боюсь за Эдди. Не хочу чтобы с ним что-нибудь случилось…
И как она могла допустить, чтобы ее сын связался с кем-то, вроде привидений? Большей глупости она еще и не слышала! Дружба между призраком и человеком невозможно, ведь каждый из них преследует определенную цель. Если у Эдди она заключалась в том, чтобы найти друга, то в чем была цель этой дряни?
Но сейчас, это уже не имело значения. Всю свою жизнь она помогала людям, спасая их никчемные души от гадости, проживающей в темных уголках их города. Но даже так, порой она давала паре из них шанс — тихо уйти. Делала она это, конечно, не из жалости, а больше из высокомерия, желая показать тварям их место. Но больше она не станет этого делать.
Совсем скоро, уничтожив мир привидений, они покажут им их подлинное место. Они избавятся от них раз и навсегда и тогда людям больше не придётся бояться страшных монстров или другой гадости, осторожно выползающей из-за угла в темном переулке. Мир станет чище, а жизнь спокойней.
Поправив очки, Николь хитро улыбнулась.
— Такова твоя подлинная судьба, Монбери…
“Через тернии к звёздам” — 8 глава
Окно с тихим скрипом приоткрылось, и ворвавшийся поток ветра, тотчас же донес до кровати Монбери клочок мятой бумаги. Мягко рухнув на белое покрывало, он пребывал в ожидании встречи с привидением, пока тот заливался слезами, лежа в кровати.
Что за досада! Почему он вновь вынужден предаваться одиночеству здесь? Родители совсем не понимают его. Вместо того, чтобы принять во внимание свои ошибки и постараться их исправить, они просто наказали его! Заперли в комнате, так ещё и приставили охрану!
Перевернувшись на другой бок, Монбери горько вздохнув и поправил взлохмаченные волосы.
Подумать только: он впервые в жизни опроверг все сомнения по поводу дружбы с людьми! А его семья… совсем не стремиться познать их. Кажется, будто их только устраивает подобный исход ситуации. Всего лишь жить в тайне от людей, бояться и остерегаться их, а при их малейшей заинтересованности к ним, стирать память. То же мне дело!
Новое всегда пугает. Однако, будь Эдди злым человеком, неужели Монбери бы этого не почувствовал? Этот мальчик был светлым, с добрыми чистыми глазами, подобно каплям воды, задорным и слегка достающим его, как утренние лучи солнца. Хотя порой он был слишком вспыльчивым, но все же… больше добрым, чем злым.
Нехотя приподнявшись с постели, Монбери осторожно опустил ступни ног на холодные дорожки пола. Взгляд быстро упал на накидку, валяющуюся в углу кровати, и обрывок листка на ней.
— Что это? — подобрал лист Монбери.
Незнакомый почерк и немного пугающая аура, исходящая от записки, дали понять ему, что автор письма явно не является привидением. Да и получать письма от других привидений было бы странно, ведь никто никогда из их семейства не общался подобным образом.
Опустив взгляд на записку, Монбери принялся читать:
Удивительно, но как было возможно проникнуть в потусторонний мир извне, не имея при этом никаких способностей? Разве что Эдди, сам того не ведая, обладал способностью перемещаться из мира в мир?
Более того, после вчерашнего Монбери готов был дать руку на отсечение, что Эдди обо всем забыл. А если так, то каким образом он еще не забыл о его существовании? Возможно ли то, что ему как-то удалось обойти труды его отца? А если нет, тогда кто тот человек, написавший это письмо, и более того, как он смог донести его до него?
— Монбери! — послышались приближающиеся к комнате шаги матери. — Монбери, ты там?
Не дожидаясь ответа, графиня распахнула дверь в комнату. Монбери сидел на кровати в полной тишине, без накидки с озадаченным видом. Записки рядом с ним уже не было.
— Все еще думаешь о человеке, — чуть раздражённо бросила она, приблизившись. — Когда ты планируешь выйти из комнаты и поговорить с нами?
— Поговорить о чем? Снова слушать ваши наставления? — съязвил Монбери.
Ровно по возвращению в замок, графиня первым делом закрыла сына в комнате, игнорируя все попытки Монбери объясниться и выбраться наружу. А затем, холодно и жестоко вытащила его из комнаты и почти бросила перед мужем.
Десять ударов по мягкому месту, стопка новых книг и уже надоевшие нравоучения, которые за последние несколько часов, он слышал уже в 3 раз. Одни и те же фразы о том, как не должно вести себя привидение и какие за нарушения порядка следуют наказания.
Будучи не самыми строгими родителями, полученное Монбери наказание не было столь суровым. Однако, от этого оно не перестало быть менее обидным.
Хуже всего было то, что для Монбери позиция родителей казалась совершенно неправильной. И не просто позиция, а порядок по которому они жили.
Соблюдение правил, вроде: избегания людей, постоянное упоминание о них в негативном ключе, стирание воспоминаний и многое другое. Но самое ужасное — неспособность или даже нежелание пойти против своих же установок.
— В третий, в сотый и в тысячный раз, Монбери, мы будем говорить эти наставления! — воскликнула графиня. — Пока ты не поймёшь насколько эти правила важны и как они защищают нас от людей.
Не выдержав, Монбери подбежал к матери.
— Эдди — не враг! Он уже сто раз мог изгнать меня сам или позвать кого-нибудь, кто мог бы! Но… он не сделал этого и знаешь почему, мама? Потому что он добрый. Есть и добрые люди, мама!
— Ты сильно ошибаешься, Монбери. Ни сегодня, так завтра. Ни завтра, так послезавтра ты поймешь, что именно я хочу тебе сказать, — подобрав с пола накидку, графиня положила ее рядом с Монбери и обернулась к двери, — Ты ничего не ел с утра. Спустись хотя бы на обед.
Ничего больше не говоря, графиня вышла из комнаты, оставив сына наедине со своими мыслями. А их было предостаточно…
— Алло, Кэтти? Это Николь. Немедленно приезжай! Дело суперважное! Да мне плевать, что ты на не менее важной выставке в Париже, слышишь?! У меня сын в опасности из-за этой нечисти! — бушевала Николь, но на конце провода внезапно повесили трубку. Ее вновь оглушила тишина.
Опустившись на колени, Николь безжизненно уставилась в угол узорчатого пола. Седьмой звонок в никуда. Про удачу седьмого раза теперь стоило просто забыть.
Как так случилось, что прежняя компания охотников, с былой лёгкостью отлавливающая нечисть, так просто распалась? Она невольно вспомнила их прежнего предводителя — свою наставницу из храма, пропагандирующую вероисповедание, к которой когда-то неистово стремилась.
— Вы всегда должны помнить главное! — утверждала она. — Вот скажи мне, Люси, что отличает истинного охотника от первоходца?
Маленькая круглолицая девушка неуверенно выглянула из толпы.
— Эм… ну, наверное… мастерство?
— Мимо! Настоящего охотника от первоходца отличает только одно — безжалостность! Многие начинающие охотники, по какой-либо причине вступившие в сообщество, колеблются и проявляют милосердие, даже если сначала были тверды в своих намерениях. Безжалостность, решительность и способность работать в команде. Это основные качества, которые отличают профессионала от новичка.
Скрипнув зубами, Николь в ярости отшвырнула телефон в сторону. Не хотят и пусть! Она была лучшей после наставницы. Она во что бы то ни стало должна воспользоваться полученными знаниями и наконец покончить со всей существующей нечистью. У нее просто нет другого выбора.
— Ну, что? Кэтрин приедет?
Церковнослужитель зашел внутрь, остановившись в дверях. Нехотя опустив глаза, он заметил рядом с собой разбитый мобильник.
— Видимо, нет?
— Нет, — с трудом сдерживая слезы, проронила Николь. — Она сейчас в Париже на выставке и, как она выразилась, “чисто физически” не сможет вернуться к вечеру. Вот же дрянь!
— А что другие? Тоже не смогут?
— Никто не захотел, Роберт! Им всем плевать на меня, моего сына и на мир тоже плевать! Этих гадов нужно уничтожить, Роберт! Хоть ты-то это понимаешь?
Поделиться книгой: