В интересах личного дела

Хлопов почувствовал, что кислород закончился. И не в его легких, а вообще везде. Его только что вдохнула в себя страшная беда. Весь он ушел в ее черную яму. Со свистом!

Влад согнулся, оперся рукой о стену и тяжело, с присвистом задышал.

Все! Это конец! Она предчувствовала его, поэтому и завещание составила. Что-то он упустил. Не справился.

– Что за подробности? – поднял он покрасневшие глаза на санитара, который все так же улыбался.

– Добавь… – потребовал тот.

Влад вытащил еще тысячу.

– В общем, девушка эта у нас тут была, а потом пропала. И была вместо той другой, понимаешь?

Идиот даже хихикнул, и Влад не выдержал. Он подскочил к нему, с силой ударил под дых. Чтобы тот не упал, схватил его за воротник несвежего халата и тряхнул так, что у санитара что-то в шее хрустнуло.

– Или ты мне все рассказываешь в подробностях, или я тебя сейчас уложу туда, с номерком на ноге. Ну!

– Пусти, – просипел санитар, барахтаясь в его руках. – Пусти, все расскажу!

Хлопов опустил руки, вытер их о штаны и, тяжело дыша, глянул на санитара.

– Ну!

– В общем… Сначала с этим номерком лежала одна баба. А потом другая, – возмущенно вращая глазами, принялся рассказывать тот. – Я каталку покатил. Платье то же, что и было. Номер тоже. А когда рассмотрели, лицо другое. И волосы. Скандал! Начали орать, разбираться. Кто совершил подмену? Кинулись камеры просматривать. А там зеро.

– В смысле?

– Кто-то все записи удалил.

– За какое время?

– За вечер и ночь. – Санитар назвал число. – Заново запись пошла уже в семь утра. Тогда уже машина эта стояла. И получается, баб подменили.

– Она сейчас там? – Хлопов ткнул трясущимся пальцем в распахнутую дверь.

Он не повернул головы: все еще не представлял, как войдет туда, опознает. Как потом заберет ее для погребения. Этого…

Этого не могло быть! Он не должен был ее пережить! Он не должен был вообще здесь находиться!

– Нет ее там. – Санитар на всякий случай отступил на пару метров. – Ее забрали.

– Кто?

Влад нахмурился. Вадик еще в больнице. Сегодня изображал слабость и нездоровье даже артистичнее, чем вчера.

– Доктора из нервного отделения. Неврология, во! – поправился санитар, задрав прокуренный палец.

– В смысле?! Чего ты мне тут голову морочишь?! Какие доктора?

– Наши. Из больнички.

– А доктора при чем?

Он все еще до конца не понимал, но надежда занималась мягким огоньком, разгораясь все сильнее и сильнее.

– Так жива твоя барышня. Живой оказалась! – рассмеялся тот и даже в ладоши захлопал. – Пока мы тут орали и разбирались, она глаза открыла и на каталке села. Машка – помощница нашего патологоанатома – прямо там в обморок и шмякнулась. А ваша дама сидит, ничего не понимает, глазами хлопает. А потом спрашивает: «Где я?» Когда ей сказали, заорала во все горло и тоже в обморок, назад на каталку. Ну, когда убедились, что она жива, вызвали неврологов. Сейчас должна быть там, в отделении…

Влад не дослушал – полетел, огибая углы здания, как сумасшедший. Вбежал в главный корпус, наорал на бестолковых медсестер в регистратуре. Те обещали вызвать охрану. А он кричал им, что сам охрана и смеялся счастливо. Плакал и смеялся.

Сейчас было неважно, как она оказалась в такой жуткой ситуации. По чьей вине, по чьему приказу. С этим он разберется, Землю будет жрать, но разберется! И найдет виновного.

Неважно, что у Светки случился нервный криз, как рассказали ему доктора, которых он почти допрашивал, прорвавшись в отделение неврологии. Это лечится, утешили они его. Быстро лечится и навсегда забывается.

Главное – она жива! Он услышит ее голос, смех! Он ее не переживет!

И постарается, мать их… Изо всех сил постарается создать для нее такую зону безопасности, в которую не прокрадется ни одна гадина с коварными замыслами.

Последняя мысль, когда он входил к ней в палату, была о Вадике.

Интересно, как тот отреагирует, узнав, что Света жива? Влад решил, что должен первым увидеть это. Он позвонит в полицию уже после того, как сообщит Вадику.

Они подождут. Им все равно на нее плевать.

Глава 5

Варя сидела уже второй час, уставившись в монитор компьютера. Климов все это время тоже молчал. Он не считал себя виноватым в бойкоте, который она ему объявила. Он был прав.

Варя с ним не разговаривала из-за того, что он устроил ей взбучку за задержанного, которого она не показала доктору. Травма была не смертельной, но достаточно тяжелой, и с этим жиголо могло случиться что угодно: от затяжных обмороков до инсульта.

– А ты просмотрела! – упрекал Варю Климов. – Ладно в дежурке, наплыв посетителей той ночью был достаточно большим, но ты…

– Мне его ощупать надо было? – шипела она в ответ.

И чтобы скрыть слезы, агрессивно грызла мятные леденцы. Климов знал, что от них у нее всегда слезятся глаза.

– Не надо ощупывать. Надо реагировать на жалобы задержанных и предпринимать какие-то действия.

Варя тогда выскочила из-за стола, встала перед ним, едва доставая лбом до его подбородка, и наговорила такого!..

Климов, если честно, теперь не знал, как станет с ней общаться. Сверлили вопросы: неужели она и правда думает о нем как о махровом карьеристе? Что он готов ради сраного подозреваемого поставить под удар их дружбу?

Все его заверения, что только ради дружбы он и затеял этот разговор, имели прямо противоположный эффект.

– Разговор?! – свистящим шепотом возмутилась Варя. – Ты это называешь разговором?! Ты… Ты опустил меня! Перед задержанным…

И все. Они замолчали. Поначалу Климов хотел сходить за ее любимыми булками в буфет и принести им кофе из автомата, но потом передумал. Она наговорила ему гадостей, забыв о субординации и элементарной вежливости. Он – майор, она – старший лейтенант. Будет продолжать в таком духе – попросит перевести ее в соседний отдел.

– Да, пожалуйста! – фыркнула Варя, сверкнув на него злыми блестящими слезой глазами. – Не очень-то стану переживать!

– Отлично. Иду договариваться, – стукнул он ладонями по краю стола и вышел из кабинета.

Конечно, никуда Климов не пошел. Он поехал. Надо было еще раз переговорить с Володей Изотовым, который выезжал вместе с ним на место предполагаемого преступления. Но Володи на рабочем месте не было.

– Ушел обедать. В кафэху через дорогу. Там по старинке кормят – вкусно и через кассу. На него это навевает приятные воспоминания из детства, – пояснил помощник, поедая домашний салат из пластикового контейнера. – Он, кстати, о тебе вспоминал сегодня.

– Да? В какой связи? – удивился Павел.

– Не знаю. Говорил: вот, мол, майор Климов удивится.

– И все?

– И все. Без подробностей. Если поторопишься, Павел Анатольевич, застанешь его в кафе. Иначе придется к нам возвращаться. Володя после обеда любит прогуляться.

– Каким маршрутом?

– Маршрута нет. Идет, как он выражается, куда глаза глядят.

Володя доедал свой обед, когда Климов подсел к нему за столик.

– О, Павлик, – улыбнулся тот, дожевывая пирожок с капустой. – Рад тебя видеть. Только сегодня вспоминал.

– Уже помощник твой доложил.

Они пожали друг другу руки.

– Что-то есть для меня?

– Да.

Володя отряхнул руки, вытер салфеткой рот.

– Сережка.

– Какой Сережка? – не понял Климов.

– У нее во рту была обнаружена сережка. Женская, золотая будто бы, с камешком. Достаточно глубоко, скорее в гортани.

– Будто бы она ее проглотила?

– Или пыталась. – Володя встал с места и приглашающим жестом указал на выход из обеденного зала. – Пройдемся?

Разгуливать, конечно, Климову было некогда, но не принять приглашения тоже нельзя. Володя обидчив.

– Может ее пытались заставить проглотить? – рассуждал Павел на ходу.

– Может быть. Вообще вся эта история с переодеванием… Зачем кому-то раздевать мертвую женщину и наряжать ее в другую одежду? – Володя потер подбородок. – А та, что осталась без комбинезона? Она голой была, когда пропала? Или… И сережка. Непонятно. Как-то странно все. Ее у той, другой, сняли и затолкали бедной мертвой женщине в горло?

– Ну, мы этого никогда не узнаем, – развел руками Павел. – Скорее всего, Светлана Рогова мертва. Из близких людей у нее лишь жених, который сейчас в больнице приходит в себя после нападения. Вряд ли он сможет вспомнить все ее украшения. Мужчины обычно на это мало внимания обращают. А Светлана…

– Черт! Я же забыл совсем сообщить тебе, Паша, прости дурака. – Володя звонко щелкнул себя ладонью по лбу. – Ваша Светлана нашлась! Жива. Может, только не совсем здорова.

– Где? Где нашлась?

Климов резко затормозил, уставившись на него округлившимися глазами.

– Коллеги звонили из семнадцатой больницы. Я тут немного проявил инициативу, уж прости. – Изотов виновато улыбнулся. – Обзвонил морги. Все пытался узнать, не пропадал ли у них труп молодой женщины. Приметы описал. Очень не хотелось мне за кого-то работать: вскрытие проводить и все такое. Одно дело – поверхностный осмотр, а другое… И сегодня мне позвонили с утра и рассказали удивительную историю: у них случилась странная подмена…

Он в двух словах передал информацию.

– Они не могли установить личность женщины, которая оказалась живой. У нее страшное потрясение. Она не могла даже на вопросы отвечать. Ее определили в неврологию.

– А как установили личность?

– То ли знакомый, то ли родственник приехал. Начал спрашивать…

Хлопова Климов нашел в больнице у постели Вадима Игнатова. Тот сидел на стуле перед женихом Светланы и пристально наблюдал за его истерикой.

– Господи! Господи, спасибо тебе! Она жива! Счастье… Господи, какое же счастье! – захлебывался слезами парень.

Крепко сжатые кулаки легонько молотили по больничной койке.

– Что здесь происходит, Хлопов? – спросил Павел от двери в палату.

– Ничего особенного, – хмуро посмотрел на него тот. – Принес Вадику добрые новости, а он плачет.

– Простите, простите, это я от счастья! – Парень потер кулаками глаза. – Не могу поверить, что все закончилось! Безумие какое-то. Полное безумие!

Хлопов и Климов переглянулись. История в самом деле отдавала сумасшедшинкой.

– Как думаете, Вадим, кому это было нужно? – спросил Павел.

Он взял еще один стул и, подтянув его, сел по другую сторону кровати.

– Кому нужно что? – Он уставил на майора рассеянный взгляд.

– Совершить подобное? – Климов вытянул ноги, сунул руки под мышки и устало глянул на парня. – В принципе, убийства никакого не случилось. Но было совершено нападение на вас и на Светлану. В ее крови обнаружилась лошадиная доза психотропных веществ. Оно и понятно. Требовалось, чтобы она не сразу пришла в себя, была податливой, когда ее переодевают. К слову, на ней оказалось платье мертвой женщины.

– Ужас… – прошептал Вадик. Его губы едва шевельнулись, лицо сделалось еще бледнее.

– Ужас. И еще какой! В голове не укладывается, – проворчал Хлопов, сверля парня злыми глазами. – Кому вы могли так насолить?

– Кто – вы?

Парень нервно завозился на койке, подтянул к подбородку больничное одеяло. Веки его задергались.