Сердце отравителя

Сердце отравителя

Глава 1

Когда твоя новая жизнь начинается с оплеухи, это… бодрит.

Особенно если ты помнишь свою смерть и точно знаешь, что не должна была воскреснуть.

— Паршивая полукровка! Как ты посмела! Завтра твоя свадьба!

Что?! Это… Не может быть. Я не просто воскресла, но и вернулась в собственное прошлое? Эту фразу я узнаю из тысячи.

Смешно.

Все так же, как уже было когда-то. Отличается только тем, что я очень плохо вижу и слышу. Все предметы вокруг размыты и словно окружены неясным светящимся ореолом, а звуки искажаются и похожи на глухой скрежет в глубине колодца.

Зато смысл слов перепутать нельзя:

— Завтра ты выходишь замуж. Это не обсуждается. Если ты еще раз посмеешь устроить скандал или отвратительное представление, я прикажу тебя выпороть и запереть! Будешь ехать в свадебном паланкине стоя!

Голос кажется чужим, но я знаю, кто это.

Какая горькая ирония. Умереть только для того, чтобы вернуться к тому, с чего все началось. Зачем? Для чего? Я не хочу…

Впрочем, не время. Моя дорога в любом случае начинается здесь, и свернуть с нее я пока не могу. Значит…

— Да, матушка. — Свой собственный голос тоже кажется чужим.

— Не надейся, что меня обманет твоя показная покорность! — Ну да, ну да. В прошлый раз ты тоже так сказала. Забавно. Тогда я чувствовала гнев и страх, а теперь мои эмоции совсем другие. — И-Ган! Забери все ее платья и запри двери и окна!

И-Ган? Разве матушкиного доверенного слугу звали не И-Ной?

Впрочем, я плохо помню, кто из ее слуг в тот раз запер меня в комнате без одежды, еды и воды. Даже сейчас я едва чувствую, как последнее платье бесцеремонно содрали прямо с меня, попутно липко облапав, а потом шаги и шум стихли, только грохнула тяжелая дверь и проскрежетал ключ в замке.

Теперь можно расслабиться. У меня есть время — в ближайшие три дня сюда действительно больше никто не войдет. Можно закрыть глаза, вспомнить то, что случилось, и понять, как действовать дальше.

Огненное ущелье снова встало перед глазами, и я даже ощутила жар и запах собственных горящих волос. Только страха не было, как и тогда, на краю пропасти. Одна бесконечная усталость и желание, чтобы все побыстрее кончилось.

Меньше всего я хочу играть в эту игру сначала. Но раз мне выпала эта карта…

Девять лет назад, в мои глупые шестнадцать, мне понадобилась помощь извне, чтобы взломать замок и сбежать. Я была тощей перепуганной девчонкой с зачатками магических способностей. Слабая, доверчивая и глупая. Но даже тогда я смогла добраться до академии и не просто выжить, а поступить, учиться, найти друзей и любовь… Вот об этом я сейчас думать не буду.

Сейчас на тощем сиротском матрасе нелюбимой падчерицы уже не слабенькая полукровка. Сейчас я магистр Темного Пламени, зло во плоти, бывший «самый грозный страж алмазного престола», предатель и отравительница. Впрочем, последнее к делу не относится.

Задавив горькую злую усмешку, я села на кровати и тут же схватилась обеими руками за голову. Кружится… такое впечатление, что сейчас скатится с плеч и улетит под стол. Воскрешение — это вам не гуй чихнул…

Ничего. Бывало и хуже.

Платья и туфли И-Ной, то есть И-Ган, забрал. Но я уже не стыдливый подросток, для которого немыслимо показаться на люди неподобающе одетой. Где-то в сундуке должны быть штаны, рубашка и сандалии, в которых я ходила на огородные работы год назад, когда мачеха на месяц загнала меня туда в наказание. Тогда я считала эту «рванину» позорной и ужасно мучилась от насмешек. И страдала, помнится, что пришлось надевать ненавистные тряпки. А теперь — ха!

Сундуков только почему-то много. Неужели я так плохо помню свою комнату? А, нет, вот оно. Угу, все невзрачно серое, из грубого материала. И кожаные ремешки на сандалиях немного рассохлись. Не беда, мне оставили масляную лампу, так что есть чем их размягчить.

Через полчаса, действуя почти на ощупь — меня все еще заметно штормило, а зрение и слух по-прежнему не желали вести себя прилично, — я собрала все, что мне нужно для побега. И даже соорудила из занавески вполне удобную сумку через плечо, прихватив в нее не только одеяло с кровати, тощую подушку и вторую занавеску, но и два серебряных подсвечника. Это в прошлый раз меня сначала обманули, а потом едва не посадили в тюрьму при попытке их продать, чтобы выручить денег на дорогу. Теперь все будет иначе. Теперь мне никакая совесть не запретит содрать с пояса, который не заметил в шкафу слуга, серебряные пряжки, а с резного сундука — уголки из синей меди, которая стоила не намного меньше чистого серебра. Все пригодится, а если знать, как и кому продавать, неплохо обеспечит меня на первое время.

Странности начались сразу после того, как я полностью экипировалась и выжгла замок в двери простеньким заклинанием. После смерти и воскрешения что-то случилось с моей памятью. Я была уверена, что если пойти налево от моей комнаты по коридору, то через двадцать шагов будет поворот и черная лестница для слуг, перекрытая вечно запертой дверью. Поскольку замки для меня не проблема, через нее я и собиралась сбежать, не утруждая себя рискованным променадом по внешнему парапету стены и вывихнутым плечом, когда я в тот раз с него свалилась. Пришлось отдать мамин браслет деревенскому коновалу, чтобы он мне его вправил и держал язык за зубами.

Сейчас мне всего лишь требовалось попасть на открытую галерею с той стороны особняка, чтобы без помех убраться из родного дома, который давно превратился в тюрьму.

Коридор был привычно темным и пыльным, ветхая ковровая дорожка под ногами знакомо пружинила, старые половицы чуть скрипели. Я передернула плечами, отгоняя сонм воспоминаний, связанных с этим местом, и вытянула руку, рассчитывая обнаружить проход в сплошной стене. И вот тут меня поджидал неприятный сюрприз. Его не было. И лестницы не было. Как так?

Я перепутала лево и право? У меня проблемы со зрением, но не с головой. Ладно…

Еще через десять шагов я все же обнаружила пустоту слева и осторожно прощупала этот ход поисковой искрой. Но раньше, чем искра вернулась, я почувствовала дуновение холодного воздуха на лице. Это открытый балкон. Балкон?! Да что происходит?

— Госпожа, матушка запретила вас кормить, но я все же принесла вам у… Госпожа?! Что вы делаете?!

Пронзительно-испуганный голос служанки услышали, наверное, даже в другом конце дома. Похоже, на этот раз события пошли куда-то не туда. Никто ко мне не приходил… не должен был. И мой побег обнаружили только через три дня перед самой свадебной церемонией. А сейчас?

А сейчас топот множества ног на лестнице в другом конце коридора и громкие крики слуг не оставили мне выбора. Я, не раздумывая больше, бросилась к перилам, легко перемахнула их и…

Глава 2

— Стой! — орали мне в спину, а я, путаясь между недоумением, досадой и собственной памятью, летела в темноту как-то подозрительно долго. Моя спальня на втором этаже, куда я… Демоны!

Крылья темного пламени вспыхнули за спиной, подхватив ветер буквально в нескольких локтях от каменистого дна глубокого ущелья, по которому серебряной сетью пробирался скудный ручеек. Я замедлила падение и плавно скользнула вбок, под нависающую скалу.

Какая ирония. В прошлый раз я умерла, упав в собственный ритуал как в пропасть с огнем. В этот раз здесь вода, но разбиться о камни не намного приятнее, чем сгореть. Что вообще происходит? Откуда взялось это горное ущелье?

Я уже вообще ничего не понимаю.

Ладно, сначала уйдем подальше от «родного дома», а потом будем разбираться. Пока я еще очень слаба после воскрешения. Моей магии едва хватило, чтобы не разбиться насмерть и не переломать себе руки-ноги, так что дальше придется пешком.

Хорошо, что взошла луна. Двигаться по скользким камням на ощупь в полной темноте — та еще затея. Мое ночное зрение пока ко мне не вернулось, у меня и с обычным-то проблемы, хотя я чувствовала, что с каждой прожитой заново минутой картинка перед глазами становилась все яснее и четче.

За ночь я успела уйти довольно далеко, даже несмотря на то, что тело очень быстро потеряло силы, а зрение и слух опять почти исчезли от переутомления. Мне даже удалось выбраться из ущелья без помощи крыльев, правда, случилось это уже после того, как окончательно рассвело.

Полдень встретил меня в кустах у дороги, на перекрестке у трех зеленых от мха валунов, по которым я наконец смогла немного сориентироваться и понять, где нахожусь. Действительно, это дорога от моего бывшего дома до Шаоны, первого большого города на пути к Рассветной гавани, в которой и располагалась Академия стихий. Только вот, кажется, за ночь я сумела проделать путь, в прежней жизни занявший у меня почти три дня. Очередная странность?

Так или иначе, надо было отдохнуть и прикинуть, что дальше. Идти прежним путем у меня желания нет, но сумею ли я с него свернуть? Стихии — единственный способ избавиться от опеки мачехи и послать к демонам в темное пламя договор о помолвке с Ваном. В прошлый раз я не только сумела добраться туда вовремя, но и, притворившись мальчишкой и сменив имя, поступить не куда-нибудь, а на боевой факультет.

Это был хороший выход. Но нужен ли он мне сейчас? Хочу ли я снова встретить тех, кто был моей жизнью, моим сердцем и моей смертью?

Так, отставить философию. Пока будем разбираться с обычными, насквозь приземленными проблемами: сандалии безбожно натерли ноги, глаза слипаются от усталости, в пустом животе играет оркестр из разнокалиберных барабанов. Плюнуть ли мне на голод, выспаться прямо тут, в кустах, ближе к вечеру двинувшись на поиски пропитания, или все же дотерпеть и дошагать до городской стены, где можно будет еще до заката обменять подставку от подсвечника на звонкую монету? Где находится контора старого Таракана, я прекрасно помню. Он, конечно, жулик и обдурил меня в прошлый раз как последнюю овцу. Но теперь я знаю, что ему сказать и как заставить вести дела относительно честно.

Немного посовещавшись сама с собой, я пришла к компромиссу. Два часа сна, а потом марш-бросок до города, и я все успею. Будет и ужин, и нормальный ночлег в одной из окраинных забегаловок.

Так и вышло, со своим телом я всегда могла договориться, что в прошлой жизни, что в этой. Недолгий сон освежил, заново перетянутые сандалиями лодыжки вели себя прилично, и городская стена выросла на горизонте даже чуть раньше, чем я рассчитывала. Конечно, в главные ворота я не сунулась — прошлого опыта хватило. Но если пойти вдоль стены на запад, через пару тысяч шагов будут другие ворота, не такие большие и совсем не парадно оформленные. Они называются «Дымные» за то, что расположены на стыке кварталов гончаров, пекарей и банщиков. Здесь всегда пахнет горячим хлебом и сгоревшим торфом, скрипят телеги, нагруженные дровами, кричат продавцы пирогов с требухой, а плату за вход взимают с воза, а не с носа.

Проскользнуть в толпе между двумя телегами щуплому мальчишке с покрытым пылью лицом — дело двух минут. А потом направо, в переулок со смешным названием Присетночек, мимо больших земляных печей, от которых одуряюще тянет циньскими лепешками. И дальше, в путаницу каменных заборов и стен, через площадь с разбитым фонтаном, снова направо и трижды выбить на обшарпанной дощатой двери замысловатую дробь.

— Кого там пламя темное несет?

Я поправила на лице шарф, сделанный из половины старой скатерти, и хрипло велела:

— Открывай, Таракашка, товар пришел.

***

Подсвечник я продала и, поскольку торговалась как последний подземный черт, у которого кончились дрова под котлом с грешниками, сумела выручить приличную сумму. Правда, все время ловила на себе настороженные взгляды старины Таракана. Меняла и сам выглядел подозрительно. За прошествием лет я плохо помнила его рожу, но красочную бородавку на носу забыть сложно. Так вот, мне упорно казалось, что она должна была сидеть на левой ноздре. А она сидела на правой. И вообще, такое впечатление, что скупщик краденого помолодел по сравнению с моей памятью.

Но это все мелочи. Таракан получил товар, я получила деньги. Все ритуальные фразы были произнесены, так что у барыги не было повода заподозрить во мне княжескую ищейку или деревенскую простушку. А в остальном — не его дело, и Таракан это прекрасно знает. В его мире не задавать лишних вопросов — способ выживания.

Я оплатила приличную комнату в одном из трактиров у самой стены, получила причитающийся в придачу к ней немудреный ужин и устроилась за столиком. Что ж, первые шаги сделаны. Можно подумать, куда двигаться дальше.

Увы, как раз подумать мне и не дали. Этот вечер перевернул все мое представление о том, что же произошло и куда я попала.

Глава 3

Уныло чадящие свечи освещали помещение настолько плохо, что о конспирации можно было особенно не беспокоиться. Снять капюшон я все же не рискнула, благо в таком месте внимания это не привлекало. Зачем еще ходить в подобный трактир, как не за анонимностью? Уж всяко не ради высокой кухни и годных напитков. Мясо принесли быстро, и я, не чинясь, тут же впилась в него зубами. После пятого проглоченного куска стало ясно, что еда суховата, но к этому моменту желудок уже прекратил вопить о необходимости наполнить его хоть чем-то, потому я смогла безболезненно отвлечься на воду, прежде чем вернуться к трапезе. Взгляд сам собой цеплялся за остальных посетителей, не задерживаясь ни на ком достаточно долго, чтобы вызвать подозрения, но собирая с каждого мелочи. Старая привычка знать чуть больше о ближнем своем.

Вон в углу веселая компания, усиленно делающая вид, что это для них привычное место. По возрасту и поведению — дети, сбежавшие из-под присмотра и в первый раз пробующие радости алкоголизма, не иначе.

У барной стойки два потасканных скучающих завсегдатая пьют без закуски.

А ближе к двери…

Голоса переговаривающихся мужчин долетали сквозь общий гомон с трудом, но знакомые интонации не оставляли в покое, заставляя поминутно косить глазом. Этого не может быть, но я же слышу?

В какой-то момент появился соблазн рискнуть и пересесть поближе, но, на удачу, к разговаривающим подошел трактирщик.

Сидящий спиной чуть повернулся, забирая кружку, и на полускрытое капюшоном лицо упал свет. Время остановилось, как и мое дыхание.

Огонь. Огонь… это ты.

И тебе не семнадцать лет. Меня не отбросило назад по реке времени, не воскресило в моем же юном теле. История не повторяется.

Если раньше оставалась смутная надежда, что я чего-то не поняла, запуталась, забыла и это все же прошлое, пусть и слегка искаженное, то теперь она рассыпалась, встретившись со знакомыми грубоватыми чертами.

Огонь никогда не был красавчиком, но что-то в его горящих глазах и нарочито острых чертах всегда делало его похожим на хищную птицу, гордую и прекрасную. Годы ожидаемо не испортили и не сгладили этот эффект, скорее подчеркнули. Вот только плечи, ранее расправленные почти со спесью, теперь были чуть сгорблены, а смуглые пальцы неуловимо дрожали, сомкнувшись на кружке.

Перед внутренним взором вспышками пронеслись картинки, впечатанные в память с предсмертной ясностью. Эти же пальцы, до побеления сжимающие копье, родное лицо, искаженное яростью и болью. И ужас, сменяющий злость с моим последним вздохом. Или не было этого? Может, мне просто хотелось за секунду до смерти увидеть в его глазах что-то кроме остервенелой жажды расплаты?  Может, он не пожалел ни капли и перешагнул мое тело с полной уверенностью в своем праве?

Осознав, что пялюсь преступно долго, я отвернулась и заставила себя вновь взяться за еду, ставшую теперь уже совсем невкусной. Или это ком в горле мешает нормально глотать?

Сколько прошло лет? Не так много, раз признаки увядания еще не исказили до неузнаваемости знакомые черты. И все же, даже несмотря на полумрак и неверный отсвет мерцающих свечей, на его лице угадывалась печать времени.

Глупо, безрассудно, бессмысленно — но я все же рискнула и, выждав, когда внимание всех посетителей на краткий момент переключится на удачно ввалившегося в трактир пьяницу, пересела на два стола ближе, спиной к Огню. Так, чтобы нас разделяло не более полутора метров.

— …конечно же, подписал, но крови мне выпил столько, что уже и поездка эта не нужна, лишь бы пожить спокойно дали. — Собеседник Огня вещал пьяным и почти плаксивым голосом, с каждым словом все больше подаваясь вперед и вынуждая моего бывшего друга в конечном счете чуть отпрянуть.

— Зато две недели не увидишь свой разлюбезный выводок. — Даже голос стал ниже и приобрел почти зловещую хрипотцу. Холодом продрало вдоль спины от одного только этого звука. Столько всего сразу вспомнилось, столько заболело. И не вся эта боль была горькой, какую-то хотелось продлить, потому что она не только болела, но и грела. Ведь не всегда между нами была ненависть, не всегда.

— Да вот не знаю, радоваться мне за себя или за них, — хохотнул счастливый обладатель двухнедельного отгула. — И благостно на душе от мысли, что их не увижу, и скребет мысль, что больно уж этим упырям малолетним много радости от моего отсутствия.

— Не переживай, радость их продлится ровно до того момента, как они узнают, что им поставят дополнительные занятия со мной. — Огонь тихо прыснул, а я, хоть и сидела спиной, почти что увидела, как пляшут в темных глазах бесенята, знакомые по годам, когда мы сами были «малолетними упырями» и радовались отбытию очередного зловредного преподавателя. — А может, и дежурства. Ты же знаешь, как они «любят» патрули, особенно те, где по четыре часа в дозоре торчать без права отлучиться.

— Ну, значит, мое сердце спокойно.

Я выдохнула. Реальность медленно вращалась вокруг хрупкой оси знакомого голоса и останавливаться не собиралась. Но другой реальности все равно не было, как и смысла переживать по этому поводу.

Что ж… значит, ты теперь преподаватель. Смешно. Вспыльчивый и яркий, яростный, словно лесной пожар, меньше всего ты был похож на того, кто сумеет усмирить собственное пламя до ядовитого преподавательского тления. М-да…

Вовремя поймав на себе становящийся подозрительным взгляд трактирщика, махнула ему рукой и жестом велела повторно наполнить кружку кошмарным пойлом. И правда забылась, человек, слишком долго тоскующий один над пустой посудой, вызывает вопросы. То ли дело сидеть и медленно потягивать дрянное месиво из немытой кружки.

Огонь с собутыльником тем временем переключились на маловнятное поношение рабочего процесса, а я не без удивления осознала, с какой жадностью вслушиваюсь в эти глупости. Просто потому, что можно уткнуться в стол и, слушая мерное ворчание, на одно мгновение представить, что все как раньше. Что мы там, в беззаботных годах учебы. До того, как на обветренной коже залегли тени подкрадывающихся морщин, до того, как вместо преподавателей он стал ворчать на студентов. До того, как он меня убил.

Глава 4

Приличные посетители трактира давно поужинали и разошлись кто по номерам, кто по домам. А я все сидела, прислушиваясь к разговору двух мужчин за соседним столиком, и один за другим заказывала кувшины с пивом. Хмель меня вообще никогда не брал, а вот в сортир мне бегать теперь всю ночь, не меньше. Но колени так дрожали, что я не решалась встать и уйти.

Сидела. Слушала. Вспоминала. И пыталась понять, куда же меня занесло. Сколько прошло лет? Что с остальными моими друзьями? Бывшими друзьями.

И самое главное… самое главное. Что с Ильяном?

Воспоминание окатило словно кипятком. Что стало с этим мальчишкой? Я смогу узнать, правда же? Правда? Может быть, даже встретить его снова…

Эта мысль отозвалась звоном в ушах, я даже перестала слышать все другие звуки и голос Огня. Хочу я снова встретить злого гения, ради которого решила умереть? Потеряла друзей и семью?

Он должен был выжить. Слишком упрямый, слишком сильный и умный, хотя и дурак. Я должна его найти.

Стоп. Должна? Зачем?

Зачем мне снова видеть его? Чтобы опять умереть? Сомневаюсь, что с тех пор Серебряный Голос хоть чуть изменил свое отношение к жизни, к людям и ко мне. Повзрослел, поумнел? Возможно. Но мне что с того?

Кроме болезненно-жгучего желания убедиться, что он просто жив, что он сумел пройти по краю обрыва и что-то понял — никаких других причин нет.

— Эй, трактирщик! — Голос Огня выдернул меня из мыслей резко и больно. — Давай еще вина и счет! И пошли девку, пусть покажет мой номер. Вино туда сразу неси!

Ого. Это ж сколько ты выпил? И все мало? Нет, хорошее вино Огонь всегда любил, ценил и употреблял. Но не в таких же количествах. И что скажет Лу?

Бывший друг и брат тем временем тяжело поднимался по лестнице на галерею, ведущую к номерам, и даже почти не шатался. Но именно почти. А если вспомнить, что раньше хмель его вообще не брал, только поднимал настроение и слегка сбивал прицел, то…

Что же с тобой случилось за эти годы, друг мой? Да, я помню, что ты стал врагом. Но это ничего не значит.

Ладно, пора и мне отдохнуть. Точнее, сначала кое-что важное сделать, а потом отдохнуть. Если это не мое прошлое, то и не мое тело. А чье? Умница-разумница, я даже в лужу посмотреться не догадалась, не то что в зеркало.

Номер я взяла хотя и приличный, но не настолько богатый, чтобы в нем было настоящее стеклянное зеркало. Мутная бронзовая дощечка над умывальником — все, чем можно располагать. Чтобы разглядеть свое отражение, сначала придется ее оттереть. Или даже начистить. Впрочем, это нетрудно.

Всего через десять минут из бронзовой глубины на меня глянула… не я. Да, это лицо очень похоже на мое. Просто на удивление похоже. Почти как сестра-близнец. Но оно другое.