Правила мести, или Смерть отменяется

— вы встречались в кафе?

— это вторая разница — мне инфу дали по телефону. Я пошел ва-банк. Я хотел быстро напечатать статью про Андреевскую, чтобы вызвать тот фурор. Торопился. Ведь это была сенсация. Тихоня Настасья участница аварии, с которой скрывается, как последняя преступница. Информация была непроверенна мной, но это не значит, что она ложная. Есть снимки, есть свидетели, есть факт преступления. Но все пошло не так.

— вас подставили?

— да. Голос был изменен. Сейчас на любом телефоне, даже младенец может программой по изменению голоса пользоваться. Я и тогда знал, что голос не настоящий, но очень все правдоподобно было и к месту. Авария — свидетели — снимки — информация. Я и клюнул. Но настолько все было правдоподобно. Я и сейчас верю в свою разоблачающую статью, не смотря на то, что суд я проиграл и влетел на кругленькую сумму. Все это было подстроено, чтобы выгородить Андреевскую. Это она была тогда за рулем и сбежала с места аварии. У меня и снимки есть.

— вы можете мне их продать?

— с удовольствием продал бы, но не стану этого делать.

— почему? — нетерпеливо спросил парень.

— потому что они все есть в открытом доступе. Я их в журнале напечатал, на свою страничку в интернете кинул, правда, после суда пришлось оттуда их удалить. Но из журнала никто не удалит. Как говорится, что написано перьевой ручкой, не выпилит бензопила «Дружба».

— да, — разочарованно протянул парень — не много.

Он встал из-за стола, собираясь уходить.

— постойте — занервничал Жуков — вы мне обещали… фотографии.

— я сегодня много дал обещаний — непонятно заявил парень.

Он открыл свой дипломат, достал конверт, со словами «Берите, пока я не передумал», небрежно кинул его перед Жуковым, развернулся и быстрым шагом ушел. В уме крутилась одна мысль: «я сделаю все, лишь бы фотографии Розы не попали в редакцию этого противного журналиста. Что бы мне это ни стоило».

Жуков меркантильно, предвкушая сладкий вкус мести всем знаменитостям, а сегодня в лице Розы Розалии, схватил конверт и спрятал его в нагрудном кармане.

Хитро улыбнулся и сказал:

— чуть не улетел мой сюжет.

Он расплатился за кофе, вышел на улицу, улыбка не сходила с его лица, до самой редакции. По дороге он набрал номер телефона главного редактора и заявил:

— мне нужна первая полоса. Вечером будет статья про пластику Розы Розалии. Все подробности при встрече. Я не подведу.

Он ехал в машине, в голове уже крутилось название ошеломляющей статьи, и набросок всех разгромных, разоблачающих, жаренных фактов его журналистского расследования.

Даже расследовать ничего не пришлось. Парень сам все принес на блюдечке с золотой каемочкой и золотым яблочком. Зато освещение скандальных событий должно получиться на отлично.

Он, в облаке эйфории, вошел в издательство, сел за свой стол, достал с нагрудного кармана конверт и достал содержимое.

Ох, как он был рад. Но радость не бывает вечна.

Содержимое конверта оказалось приятным, но неожиданным. Там были деньги, пятитысячные купюры и свернутый пополам листок бумаги.

Он дрожащими руками открыл записку: «Здесь денег больше, чем вы получили бы за статью про Розалию. Прошу прощения за некорректное поведение и за то, что не оправдал надежды».

Журналиста Жукова Женю нерадостно осенило, он зло выругался:

— Информатор подменил конверт. На первую полосу я буду печатать эти купюры?

Он помотал головой и задумчиво кислым голосом проговорил:

— На блюдечке с золотой каемочкой оказалось червивое яблочко.

Он аккуратно сложил купюры себе в портмоне и стал придумывать оправдательную речь для главного редактора.

* * *

Новый водитель старался не мешать ее работе. Он быстро понял правила. Ни каких лишних слов, никаких замечаний и разговоров в поездке, никаких вопросов. Анастасия Андреевна не была вредной работодательницей, скорее просто очень занятая и вся в раздумьях, женщина. Когда надо было, она сама говорила ему: куда и зачем едут.

Работает он у нее почти неделю, а точнее пять дней, как положено с понедельника. Она без лишних разговоров, без лишних расспросов, без лишних требований документов и всякой лишней ерунды, взяла его водителем. Он и сам не ожидал, все так гладко складывалось. А ведь шел устраиваться на работу как настоящий русский человек — на обум. А нет, русский делает все — на Авось. Авось возьмут водителем. Авось — и взяли. Прекрасно. Работой обеспечен. Чего так сильно добивался, то и получил.

Сегодня она выехала впервые. Каждый день он возил ее детей с няней Татьяной Сергеевной на кружки, секции, в кафе, бассейны, и развлекательные центры.

Возить детей по их неотложным, почти взрослым делам, было одно удовольствие. Близнецы настолько одинаковые с лица, настолько же разные по характеру. Не смотря на то, что у него не было практики общения с детьми, с ними он сдружился.

Сеня активный и громкий мальчишка, полностью хотел подмять под себя и свои детские капризы весь мир, который, по его мнению, должен крутиться только вокруг него. Он озорно носился по всему детскому лабиринту или шумно прыгал в бассейн, без всякого стеснения подходил к незнакомым детям, знакомился, с этой секунды становился лучшим другом и смекалисто находил увлекательные игры для всей компании.

Соня его полнейшая противоположность — спокойная, тихая и безотказная девчонка, даже не пытающаяся выделиться в свете своего брата. Она могла долгое время любознательно наблюдать за муравьем на тропинке, который бежал по своим неотложным делам. И не обращать внимание на неугомонные игры брата.

Сеня же в сою очередь, по своей детской логике или скорее интуиции, считал, что во всем должен помогать сестре и от всего уберегать. Он уберегал ее от громких игрушечных автоматов, роботов и каруселей, отдавая Соне карандаши и бумагу, уберегал от шумных горок на игровой площадке, уступая место на качели. Она же в свою очередь спокойно не соглашалась с Сеней и тихо, но уперто пыталась добиться своего.

Кириллу было интересно наблюдать и анализировать детей Анастасии Андреевны. А еще ему было интересно каждый день удивляться своим наблюдением, открывая в каждом из них новое качество или черту характера.

Вот вчера вечером, например, спокойная и тихая девочка Соня, уперто просила арбуз. Татьяна Сергеевна решила, что арбуз лучше есть утром, а не вечером и даже попыталась ей это объяснить, что дети ночью должны спать, а не ходить по думу сомнамбулами в поисках туалета. Но не тут то было. Если бы Кирилл знал, что так получится, он начал бы считать. Соня, уже готова была идти спать и переоделась в пижаму, села за стол и стала просить, повторяя одну и туже фразу.

— няня, дай арбузик, няня, дай арбузик, няня, дай арбузик, няня, дай арбузик.

Если бы Кирилл знал, то точно стал бы считать.

Она повторила раз сто и упертая Татьяна Сергеевна сдалась.

Вчера вечером Кирилл открыл новое качество в Сонечке — она не сдастся, пока не добьется желаемого. Удивительно, но он был удивлен этому открытию и целеустремленности ребенка. И понял, что иногда ему, взрослому мужчине, не хватает такой хватки и настроя на цель.

Анастасия Андреевна больше походила на свою дочь — малоразговорчивая, спокойная, культурная и уравновешенная — такую оценку ее личности в первый же день дал Кирилл. Никакой зазнайкой она не была. Много с ним не разговаривала, потому что работала. Работала дома, за компьютером, работала у телевизора, смотря с детьми мультики. Сейчас работала на заднем сидении своего автомобиля. Она ехала по делам и занималась делами. Это нормально для занятой деловой женщины.

Он видел много начальников и начальниц, последнюю, которую он вспомнил была слишком высокомерная и заносчивая, она пришла к Стасу в кабинет, другу детства, юности, молодости и дай Бог старости. Женщина ухоженная, напичканная ботоксом, кератином и силиконом, с нарисованными бровями. Он тогда смотрел на нее, не слушал ее крик, хотя это было трудно, и думал, почему у них всех одинаковые брови, что это за мода такая? Почему косметолог рисует одинаковые брови, почему он делает всех под одно лицо? Рука набита под один шаблон? Женщины становятся похожи друг на друга, с черными неестественными широкими бровями, они бросаются в глаза. Хочешь— не хочешь, но взгляд падает только на них, нет больше ничего, ни губ, ни глаз — чистый лист бумаги и только угольные брови. Женщины становятся одинаковые. Никакой оригинальности. Хотя сами женщины и девушки считаю наоборот, что именно это делает их особенными и оригинальными.

Он смотрел на ее брови, на их грозное движение и попытался сосредоточиться на ее не менее грозном крике. Оказывается эта женщина, именно с этого она и начала свои претензии — начальница престижной фирмы, а муж, между прочим, не кто-нибудь, а глава какой-то там администрации и у него, естественно, много связей, а у нее, естественно, много денег. А все это вместе, сделал вывод Кирилл, составляет гремучую смесь для всех обижающих ее и неугодных ей. Его самого это конечно не пугало, но он точно знал, что от любой обиженной и оскорбленной особы, не важно какого пола, можно ожидать больших неприятностей. Тогда так и случилось.

Кирилл хмыкнул при воспоминании, обиженная и оскорбленная особа написала жалобу. Начались проверки. Такие моменты он сам называл пощипывания, потому что к серьезным неприятностям они не приводят, а вот от работы отвлекают, настроение портят и драгоценное время забирают.

Его теперешняя начальница — не такая. Анастасия Андреевна вела себя вежливо и спокойно, культурно и показалась ему статной и великодушной, как будто из королевской семьи. Во всяком случае, такое мнение сложилось у него об Анастасии Андреевны.

Она как всегда сидела на заднем сиденье и работала. Она брала, блокноты, книги, листы бумаги и тетрадки, которые в беспорядке были разбросаны по всем сиденьям машины. Читала свои черновики и заметки и печатала в ноутбуке, который держала открытый на коленях.

В зеркало заднего вида он заметил, как она смотрит в окно, думает, ловя нужную мысль, а потом записывает ее или сразу печатает. Его это удивляло — как так можно работать? Все творческие люди такие необъяснимые? И весь их творческий процесс не поддается объяснению? Но он прекрасно видел и понимал, что она сейчас в гармонии с собой. Сейчас, она едет в машине, работает и нет никаких переживаний и суеты. Она спокойно и плодотворно работает.

Он опять взглянул на нее через зеркало. Она положила исписанный лист рядом на сиденье, на секунду задумалась и стала печатать. А ему очень захотелось понять — все то, что она делает — это работа или хобби?

— извините, что отвлекаю. Вам удобно? — негромко спросил он.

— что? — она отвлеклась и посмотрела на него в зеркало.

— машину трясет. Вам удобно печатать?

— а это. — она выпрямила спину и подвигала плечами, разминая их. — я уже привыкла. Где мы?

Она посмотрела в окно.

— минут пятнадцать еще ехать — ответил он. — пробка на Мироновской была.

— ничего удивительного, там всегда такое.

— мы опаздываем?

— нет. Все нормально. — Она помахала головой и закрыла компьютер, стала смотреть в окно. — мне нравится этот район города. Здесь сталкиваются две эпохи времен.

— какие.

— новые постройки и старые постройки, это …

Ее перебил телефонный звонок. Она достала из сумочки свой телефон, и ответила.

Кирилл успел заметить, как она чуть изменилась в лице.

— да, алло. Привет. Нормально. — она слушала мужской голос и иногда отвечала на его пылкую речь — это не должно вас с Ириной касаться. Да я отказала Ирининому родственнику. Да я говорила, что мне нужен водитель. Говорила, но мне помогли в издательстве. Да, мне водителя через издательство порекомендовали. Не надо кричать. Чем я вас подвела? Не надо было ему обещать. Я же вам не обещала, что возьму родственника Иры. Тем более он мне не приглянулся. Нет, я не по красоте выбирала себе водителя. Я другое имела в виду. Мне показалось, что он ко мне не совсем трезвый приходил. Как это ну и что? Но Алексей же водитель, а водители не пьют. Я не спорю, бывает, но это не значит, что на собеседование надо выпившим приходить. Он, кстати, мне еще и нагрубил. Ну если я сама виновата, то не надо ко мне ваших родственников присылать. И не кричи. Коля, я тебе еще раз говорю — у меня уже есть водитель и никого я увольнять не буду. Все. До свидания.

Она уже отвела руку с телефоном от уха, но мужчина что-то еще говорил. Она опять взяла слушать его.

— хорошо. Дети поедут к тебе на выходные. Позвони мне в пятницу. Пока.

Она отключила вызов. И тяжело вздохнула.

— что-то случилось? — спросил он.

Она пожала плечами и озабоченно ответила

— ничего. Все как обычно.

— вы меня извините, но я все слышал. Просто у вас динамик на телефоне громкий.

— этот разговор не требуют секретности — ответила она, чуть расстроившись, что водитель стал невольным свидетелем ее разговора с Колей.

— я так понял, вам навязывали другого водителя, а вы взяли меня. Я надеюсь, от этого не будет у вас проблем?

— не навязывали, а предложили. — уточнила она — и проблем не будет. Забудьте этот глупый разговор.

Он привез ее в издательство и, пока она собирала свои записи в свой элегантный дипломат, он открыл ей дверцу автомобиля.

Она, не торопясь выходить, внимательно на него посмотрела и негромко попросила.

— Кирилл, не надо передо мной торопиться двери открывать. Я же не барыня какая. Могу и сама открыть.

— но так положено — возразил он.

— по этикету — хмыкнула она, выходя из машины — спасибо. Я в издательстве буду примерно часа два. Если вам куда-то надо отъехать, то езжайте.

— нет. Я буду ждать вас.

— хорошо — сказала она, уходя — на первом этаже есть буфет.

Он сел в машину и задумался, видимо этот телефонный разговор, который он прекрасно слышал, ее вывел из себя. Было видно, что она расстроилась. Дома-то она садилась в машину в хорошем настроении. Невидимый Коля просил, вернее, требовал, устроить на работу водителем родственника некой Ирины, а Анастасия Андреевна уже взяла на работу его, Кирилла. Неровен час, и работы можно лишиться с таким напористым Колей.

Анастасия Андреевна вышла из издательства минут через сорок, села в машину и первым делом извинилась.

— Кирилл, извините меня, что я на вас накричала.

— когда? — Он удивленно повернулся к ней.

Она выкладывала из дипломата на сиденье ноутбук и какие-то документы, посмотрела на него смущенно и ответила.

— когда уходила.

— разве вы кричали? — он пожал плечами — просто сделали замечание.

— тогда извините за замечание.

— не стоит извиняться. Вы мне просто расскажите правила, которые я должен придерживаться на работе.

— а никаких правил нет. Простой распорядок рабочего времени. Пять дней в неделю обязательно, а суббота — воскресенье по надобности.

— я за другие правила хочу уточнить.

— нет никаких правил.

— может тогда пожелания.

— какие пожелания.

— я понял, вам не нравится, что перед вами открывают дверь машины.

Она улыбнулась.

— каждой женщине нравится, когда перед ней открывают дверь машины. Но я не хочу, чтоб это выглядело как исбалованность.

— это я понял. Вы меня предупредите, какие еще могут быть пожелания.