Дом бьющихся сердец

– Пиколина, ты уже три дня носишь одежду Джии, нужно найти тебе…

– Я не надену ничего из этого. Не знаю даже, кому все это принадлежит.

– Тебе! Лоркан велел… – Феб замолкает, словно испугавшись моего гневного взгляда, и поправляется: – Гарпия с лицом мужчины велел сшить все это специально для тебя.

Я вздергиваю подбородок.

– Тем более не надену!

Друг вздыхает.

– Ну, хотя бы сбрызни себя духами: от тебя воняет как от протухшей раковины моллюска. – Я злобно прищуриваюсь, и он добавляет: – Впрочем, наверняка вороны оценят запах. Слышал, они обожают моллюсков.

Я жду, когда его губы расплывутся в улыбке, давая понять, что сказанное – шутка, однако Феб выглядит тревожно серьезным, поэтому я направляюсь в ванную комнату, прилегающую к моим покоям и которую я отказываюсь оценивать по достоинству. Каждый раз, когда внутри проступает хотя бы намек на восхищение, я давлю его на корню.

Просматриваю ряд склянок с ароматическими маслами на полке, отталкивая бруски мыла с сушеными травами и цветками, которые напоминают мне те, что варила на продажу нонна. Когда я открываю одну из склянок, сердце щемит от тоски по женщине, которая растила меня как родную, хотя я ей совсем чужая. Мне ужасно совестно за то, как мы расстались, и отчаянно хочется упасть в ее объятия. Прижмет ли она меня к груди в ответ или оттолкнет?

Капнув масло на запястье, я нюхаю одежду: действительно ли от меня несет тухлой ракушкой? Нет. Вот засранец!

Феб наверняка пытался обманом заставить меня переодеться. Вот только надень я подаренный наряд – это будет расценено как предложение перемирия, а я готова предложить этому мужчине-ворону перемирие только тогда, когда он предложит мне свободу.

Закупорив склянку с маслом, я возвращаюсь в спальню. Феб рассматривает фреску, которую я отказываюсь считать красивой.

– Я готова.

– К чему? К войне?

Улыбаюсь впервые за последние несколько дней.

– Готова упиться вином. С чего ты решил, будто я готова убивать?

– По стальному блеску в глазах.

Я фыркаю и беру друга под руку.

– Обещаю, ни один невинный не пострадает.

– Пожалуй, зря я уговорил тебя выйти.

Как те лозы, которые может выращивать Феб одним взмахом руки, моя улыбка растет и пускает корни в грудную клетку, обхватывая сердце. И только они начинают оживлять ослабленный орган, как через дверной проем влетает ворон.

Я замираю с надеждой, что перевертыш окажется незнакомцем, ведь я видела всего двух воронов… точнее, даже одного. Я сильнее цепляюсь за руку Феба, когда черные перья обращаются в дым, который преобразуется в мужчину с цитриновыми глазами. Из всех воронов Небесного Королевства именно этот предстал передо мной первым?! Боги, за что?

Взгляд Лоркана скользит по моей фигуре.

– Хорошо отдохнула, Биокин?

Я переключаю внимание на висящий на стене факел, будто бы уродский король не стоит всего в шаге от меня.

– Не сердитесь на нее. – Феб гладит меня по руке. – Она не в настроении, когда голодная.

Распахнув глаза, я перевожу взгляд на друга. Бывшего друга.

Феб сжимает мою руку, чтобы я не метнулась обратно в свою тюрьму.

– Мы как раз собирались это исправить.

Если он предложит Лоркану присоединиться…

Рядом с королем воронов опускается один из его подданных и начинает превращаться в человека. Сердце замирает, и я молюсь всем богам фейри – хотя они вряд ли меня услышат, раз уж я не одна из них, – чтобы он не оказался моим отцом.

И – о чудо! – в самом деле не он.

Это женщина с длинными черными волосами, которые переливаются, подобно сапфирам, как у Лоркана, черты лица по-птичьи резкие. Она выпрямляется рядом со своим королем. Слишком близко для подчиненной, на мой взгляд. Впрочем, никого не интересует мое мнение по этому поводу.

Новоприбывшая не улыбается и не благодарит меня за столь ключевую роль в ее возрождении. Возможно, еще не обрела голос. Однако тут она поворачивается к Лору и говорит что-то на вороньем языке, доказывая, что голосовые связки в порядке.

Лор кивает, не спуская с меня взгляда.

– Имоджен, познакомься с Фэллон, дочерью Кахола.

Она смотрит на меня прищурившись. Я отвечаю тем же. Детский сад, знаю. Наконец она кивает. Я – нет. Лор делает шаг мне навстречу.

– Надеюсь, тебе придется по душе наша пища, Фэллон.

Я улыбаюсь как можно недружелюбнее.

– О, я просто обожаю мертвечину.

Его губы расплываются в слабой улыбке, и хотя он не показывает зубов, они угадываются.

– У нас есть семечки. Феб, удостоверься, чтобы ей выдали большую порцию.

Друг, уже бывший, лишь улыбается.

– Имоджен, в мои покои, – велит Лор. – У нас полно работы.

Я не смотрю ему вслед, но наблюдаю, как уходит Имоджен. Она буквально дышит ему в затылок, и будь он в своей птичьей форме, ее голова утыкалась бы ему в то самое место, которое я некогда приняла за переключатель. Отбросив в сторону нарисованный фантазией образ, дергаю Феба вперед.

– Не будем мешать им «работать».

– Кажется, кто-то…

Я пихаю его под ребра, обрывая как фразу, так и дыхание. Хотя дверь в соседние покои закрывается плотно, у этих перевертышей выдающийся слух.

К тому же я вовсе не ревную. Меня совершенно не волнует пернатый мужчина.

Глава 2

Небесная таверна – ахаобен на языке воронов, по словам Феба, – вырезана в серой скале Монтелюче и больше походит на мрачную пещеру. Между деревянными подпорками тянутся толстые веревки, на которых висят ряды фонарей. Окна тоже есть, но такие же крошечные, как в моей клетке, которую я отказываюсь называть комнатой. Стены таверны украшены пейзажами, их рисовали мелом и чернилами. Я внимательно их разглядываю, впрочем, вовсе не потому, что нахожу привлекательными. Нисколечко. Как и надстроенный этаж, обставленный мебелью из коряг.

Тюрьма в небе все еще тюрьма. И никакие звезды не придадут ей лоска. Подумать только, а я когда-то умоляла Лоркана, чтобы он пустил меня в замок!

– Божечки, тебе удалось вытащить ее из комнаты! – Голос Сибиллы звенит в ушах.

Она машет нам от столика в углу – то есть у дальней стены, поскольку в овальном помещении углов нет. К счастью, он слегка скрыт надстройкой, а не в самом центре, где нас могут видеть. На меня обращены подведенные углем глаза всех посетителей. Воцаряется такая тишина, что даже слышны взмахи ресниц.

Смущенная вниманием, я прячусь за спиной Феба и подталкиваю его к столику, где Сиб сидит в компании Энтони, Джианы, Маттиа и Риччио.

– Ты не сказал, что тут столько народу, – шиплю я.

– Ну, ведь это таверна, к тому же время обеда. Раз ты работала в подобном заведении, я предположил, что ты сама догадаешься.

Отчего-то мне не пришло в голову, что я столкнусь с кем-то, помимо друзей и пары стаканов вина. Упомянутые друзья наблюдают за мной, как и остальные посетители. Прошло всего три дня с нашей последней встречи, но ребята словно бы постарели на несколько лет. Похоже, дает о себе знать стресс прошедших недель.

Сибилла пихает Риччио, сидящего рядом с ней, требуя освободить стул. Джиана улыбается мне с другой стороны стола.

– Ну, что думаешь?

– О чем?

– О Небесном Королевстве.

– Предпочитаю наше Земное. Оно поярче.

Феб усаживается рядом с Риччио и откидывает волосы на спину, открывая заостренное ухо. Хотя я горжусь другом за то, что он не скрывает, кем является, меня охватывает опасение, что какой-нибудь человек-ворон обратится в птицу и склюет кончики его ушей.

– Она только прошла от своей спальни…

– Клетки, – поправляю.

Феб закатывает глаза.

– От своей клетки досюда, еще ничего не видела.

– Видела предостаточно.

Я складываю ладони на коленях поверх плотных штанов, одолженных у Джианы. Они широки мне в бедрах, которые отощали, ноги вовсе превратились в палки, прямо как в детстве.

Даже нонна, женщина весьма стройная, пришла бы в ужас от моей худобы. Впрочем, вряд ли она обратит внимание на мою фигуру, узнав правду о моем происхождении. При этой мысли сердце болезненно сжимается.

– Как ты себя чувствуешь? – Голос Энтони вырывает меня из мрачных размышлений.

– Крайне раздражена. А ты?

– Не терпится получить новое судно.

– На твоем месте я бы ни на что особенно не рассчитывала. Лоркану ты больше не нужен, ему незачем дарить тебе судно.

От упоминания имени короля разговоры неподалеку резко обрываются.

Густые брови Маттиа изгибаются.

– Он обещал и пока что сдерживал все обещания. Отчего ты так пессимистично настроена?

– Не знаю… – Я пожимаю плечами. – Возможно, это как-то связано с тем, что он держит меня в плену.

– Потому что ты единственная, кто невосприимчив и к обсидиану, и к железу, Фэллон. – Риччио подносит ко рту кружку с какой-то жидкостью.

Сибилла пододвигает мне свой напиток. Они пьют вино, только не игристое, как у нас, а ароматное и насыщенное, как нагретые солнцем ягоды, раздавленные на сырой почве. Вкусно! Разумеется, если меня спросят, то оно мне решительно не по душе!

Я осушаю металлический кубок и со стуком ставлю на стол – черный, словно обсидиан, только шершавый и с неровностями, как у дерева. К тому же обсидиан ядовит для воронов.

– Эй, Коннор! – Феб зовет парня со смуглой кожей и темными глазами, который несет напитки к соседнему столику. – Тволо фион и бай марсо.

Коннор кивает. Мои пальцы на кружке сжимаются. В голове на повторе проносится: «Твило фай аг бай марсо». Ни одного знакомого слова. Впрочем, мои познания отцовского языка ограничиваются десятком слов от силы.

– С каких пор ты говоришь на вороньем?

– Со вчерашних пор. Коннор дает мне уроки. – Феб провожает взглядом бармена… или же владельца бара? Интересно, хоть кто-то здесь хоть чем-то владеет или же все принадлежит Лору?

– Зачем?

– Подумал, будет вежливо изучить язык приютившего нас народа.

Сибилла наклоняется к моему уху.

– Плюс Фебс пытается приставать к другим.

Я удивленно взираю на друга.

– А как же Меркуцио?

Тот проводит рукой по волосам.

– При чем тут он?

– Он тебе нравился.

– Ну а тебе нравился Данте. – Феб вновь поворачивается ко мне. – И посмотри, чем все закончилось.

Я поджимаю губы на мгновение.

– Вот только Меркуцио не записал тебя во враги народа.