Измена. Я отыграюсь! (СИ)

— Коктейль «Кровавая Елена»? — щуря глаза, с ленцой поинтересовался Стас. — Уже придумали свою страшную месть?

Он курил и ждал моего ответа, я же, словно загипнотизированная смотрела на его губы, буквально ласкавшие кончик сигары, и медлила. Просто потому, что в очередной раз начала сомневаться — а надо ли мне все это? Надо ли втягиваться в противостояние или правильнее будет забыть свое сексуальное приключение, оставить его позади, предварительно крепко намотав на ус тот самый урок, который преподал Стас, и двигаться дальше?

Разум и практичность подсказывали, что именно так будет поступить правильнее всего. Однако ж проклятый азарт нашептывал: отыграйся! И не только в карты! Адски хотелось отомстить Стасу и в другой сфере, показать ему, каково это, когда тебя бьют в самое больное не только для мужчин, но и для женщин, по крайней мере, для меня так точно — в самолюбие! Когда позорят, унижают, а после с этакой покровительственной улыбочкой еще и наблюдают за тем, как ты корчишься, сгорая от неловкости и стыда. Сука!

— А ваши сотрудники тоже появляются на работе в девять? — уточнила я, таки переступая черту.

Стас кивнул и вновь почти нежно, словно бы целуя, коснулся губами кончика сигары… Глаза его при этом смеялись.

— А у меня и с ночи кто-то торчать может. Солнце село и в стране дураков закипела работа — это как раз про моих…

Стас вскинул бровь, я сглотнула и, внутренне зажмурившись, сиганула в приключение, будто в холодную воду:

— А потому предлагаю встретиться не у меня, а у вас. То же место, то же время… Только не семь вечера, а семь утра, пока ваш офис еще будет пуст, и никто нам не помешает. Послезавтра, в понедельник, в семь. Я подготовлю все необходимое для реализации… моей задумки. Прошу подготовиться и вас.

— Вот как? Подготовиться? — Стас округлил глаза, изображая испуг. — Надеюсь, речь не пойдет о чем-то вроде страпона?

— Чего? — совершенно по-дурацки опешила я.

Он в ответ захохотал, потом посерьезнел и вдруг сообщил, что на самом деле готов на любые безумства, если со мной.

— Исключение составляет все, что может дурно сказаться на моей деловой репутации.

— Ничего такого не будет.

— Обещаю придерживаться той же политики и со своей стороны. Что ж… Значит, договорились?

Я кивнула, допила свою «Кровавую Елену» и покинула клуб. Домой мчалась на всех парах, первой срываясь со светофоров. И все потому, что уж очень не терпелось добраться до моего унылого съемного жилища, влезть в ноутбук и забить в поисковую строку абсолютно незнакомое мне, клуше этакой, слово «страпон».

Сказать, что я испытала шок, увидев, что на мой короткий запрос выдало, — это просто ничего не сказать. И что, господин свет Смирнов действительно согласился бы на… такое, если бы я?.. Мамочки! Засмеявшись нервно, я прижала кулаки к запылавшим щекам, немного побегала туда-сюда, чтобы хотя бы немного выплеснуть фонтанировавшие внутри эмоции, а потом вернулась к компу и… запустила очередное видео.

Нет, ну надо! И чего только люди не придумывают! Неужто и на самом деле приятно?..

Глава 20

Трахать Стаса страпоном, хлестать флоггером или зажимать его яички при помощи генитального бондажа? Ну… Чем черт не шутит? Но не в семь же утра в понедельник! Вот это уж точно стало бы самым настоящим извращением, в отличие от всего прочего! Да и, говоря о подготовке, я ведь имела в виду сторону, скорее, моральную, чтобы Стас сидел и мысленно готовился к тому, чтобы отработать унизительный для этого самоуверенного мачо проигрыш. Но знать об этом ему было совершенно необязательно. Балда, блин! Это ж надо было так сглупить со моим наивным «чего⁈» в ответ на его вопрос про страпон. Сделала бы физиономию кирпичом и глянула бы этак со значением. Пусть бы сидел и мучился в ожидании.

Нет, понятно, что можно было по незнанию промахнуться, но как бы удачно это могло выйти, если бы я не профукала шанс! Какой симметричной, а потому по-настоящему красивой получилась бы месть!

Слишком уж хорошо помнилась ставшая натуральным адом ночь накануне моего похода к Стасу, когда я морально готовила себя к тому, чтобы отдаться выигравшему меня в карты мужчине. По сути, постороннему, чужому, ранее никогда меня не привлекавшему чисто физически… Вот пусть бы и Стас, услышав слова про подготовку, тоже сидел, гадая, что я ему приготовила. Но что сделано, то сделано. Зато так много нового для себя узнала. Права моя верная бухгалтерша Олечка Сергеевна: столько всего есть такого, о чем и понятия не имеешь. А зря! Вот хоть тот же страпон…

Мстительные мысли в голосе теснились, рисуя картины одна срамнее другой. Вот Стас идет в ванную и готовит себя в ожидании того, что с ним сделает одна дамочка, которую он чуть ранее нагнул и использовал. Вот выходит и видит… Губы сами собой стали разъезжаться в коварную ухмылку, и я опять вскочила, закружилась по комнате, но споткнулась о ножку разложенного дивана, складывать который у меня никогда не было ни времени, ни сил, свалилась на него и захохотала теперь уже в голос, дрыгая ногами и колотя кулаками по тощим подушкам.

В стену тут же застучали (опять, что ли, страх потеряли, ироды?), но сейчас мне, вот ей-богу, было на возмущение соседей наплевать с высокой колокольни. Да! Что там этот по-европейски гладкий, успешный и самоуверенный черт плел про какие-то там свои особые чувства ко мне после того, как поимел в прямом и переносном смысле? Любовь? Нет никакой любви, есть всего лишь проигрыш в карты, а тяга… Ну, если только тяга отыграться. Но теперь моя очередь быть победительницей! А раз так, я уж отыграюсь по полной! Так развлекусь, что мама не горюй!

Главное, завтра же завершить подготовку к осуществлению задуманной «мсти». Будучи человеком суеверным, заранее я ничего из задуманных элементов нового для Стаса гардероба не покупала. Так что прямо с утра поехала в дорогой салон интимных товаров, адрес которого нашла все в том же «богомерзком» интернете. Там же убедилась, что заведение это работает не просто без выходных и допоздна, но вовсе круглосуточно. А и правда: мало ли в какой час дня или ночи кто-то возжелает придаться разврату? Нет, конечно, необходимое можно было бы заказать и с доставкой, опять-таки через мировую паутину, но хотелось выбрать лично — посмотреть, сравнить, потрогать, представляя Стаса…

Продавец был невозмутим, как идол с острова Пасхи, но при этом профессионально вежлив, так что в процессе выбора я даже нашла в себе силы обсудить с ним некоторые детали. Например, то, чем отличаются женские стринги от их кружевных сотоварищей, пошитых уже для мужчин. Анатомия-то по понятным причинам различается… Продавец скупо поинтересовался размерами естества того господина, которому вся эта красота и предназначалась, я в ответ развела ладони, чтобы определить длину, и скрутила в так и не замкнувшийся бублик большой и указательный пальцы, чтобы точно обозначить толщину. Чувствовала себя при этом кем-то вроде рыбака, который врет приятелям про «вот такую рыбу», но я-то не врала! Все у господина Смирнова, чтоб ему, и правда оказалось весьма впечатляющим и, если честно, по-настоящему, по-мужски красивым.

Продавец кивал то ли иронично, то ли уважительно, а потом предложил самые удачные с его точки зрения варианты и вообще сделал все как надо. Так, что в итоге я ушла из салона, неся в глухом крафтовом пакете полный комплект эротического белья для мужчин, охочих до всяких там ролевых игр.

Лицо держала до последнего. До того самого момента, как захлопнула дверцу, завела мотор и тронулась с места. Господи! Как же все это было дико смешно! Настолько, что всю дорогу до дома я периодически принималась подхихикивать. А потом, уже паркуясь, вдруг осознала, что уже очень давно столько не смеялась, не пылала такими разными по своему спектру страстями, не горела злостью, стыдом и негодованием, не предвкушала отыгрыш и месть… И, если продолжить начатое и быть с собой честной совсем уж до конца, так ярко не кончала, мастурбируя на совершенно определенные фантазии.

Остаток воскресного дня я валялась на диване, читала с планшета все-таки купленный любовный романчик со словом «Измена» на обложке, вслух ругала сначала мудака-героя, а после и дуру-героиню, которая его в конце концов простила и приняла назад, ну а после нежилась в ванне с пеной. Восхитительнейшие, абсолютно, как выяснилось, забытые ощущения! Все-таки ломовая лошадь — совсем не та роль, к которой стоит стремиться даже очень современной и очень самостоятельной женщине. Даже если у нее свой бизнес на грани краха. Даже если она в разводе… Тем более, если она в разводе!

Глава 21

В семь утра офисная высотка СДС-холдинга была еще практически безлюдной — разве только охранник на входе и уборщицы в коридорах. Еще один охранник, на этот раз не в форме, а в строгом костюме, проводил меня ленивым взглядом, когда я вышла из лифта на верхнем этаже, а после направилась, помахивая своим пакетиком из секс-шопа, в сторону приемной Стаса Смирнова. Был предупрежден? И сомневаться не приходилось. Иначе фиг бы меня кто допустил «до тела».

Опять подкатил нервный смешок: до тела! Ага! Которое вот-вот окажется в полном моем распоряжении.

Стас обнаружился за своим рабочим столом, и я, обрадовавшись этому, протопала к тому самому креслу, где давеча меня поимели, и уселась в него, закинув ногу на ногу. Стас проследил за мной ироничным взглядом, пожелал мне доброго утра и замолчал, отдавая дальнейшее на откуп мне. Сдерживая трепет предвкушения, я для начала предложила ему запереть дверь его кабинета на ключ — все в строгом соответствии с тем сценарием, который отыграл на мне в свое время Стас.

Он спорить не стал и поднялся из-за стола. Сегодня на нем был серый костюм из тонкой шерсти и белоснежная рубашка, дополненная консервативным галстуком. И пиджак, и брюки сидели на его сухощавой фигуре прекрасно, но я не могла не думать о другом: впору ли Стасу окажется то, что ему приготовила я.

— Раздевайтесь, Станислав Дмитриевич.

— Таково ваше желание, Елена Георгиевна?

— Лишь первая его часть, Станислав Дмитриевич.

— В таком случае, было бы правильно сперва озвучить его целиком, Елена Георгиевна.

Требовать такое было делом действительно разумным и естественным, но я все же на мгновение подзависла, наблюдая, как Стас снимает пиджак, а после, пристроив его на спинку стула, тянет с крепкой шеи галстук. Зрелище было… волнующим. Особенно с учетом того, что лежало на низком столике рядом со мной.

— Я купила кое-что для вас, Станислав Дмитриевич, — Стас, в этот момент расстегивавший рубашку, глянул на стопку упаковок, которые я вытащила из пакета, и вопросительно приподнял бровь. — А что до желания, то оно таково: вы наденете это и проведете так весь свой рабочий день. Ну а я оставлю за собой право наблюдать за вами и проверять. Хочу, знаете ли, твердо знать, что где-то в промежутке между совещаниями и переговорами вы не избавились даже от части… экипировки.

— Вы ведь помните, что у меня сегодня серьезная деловая встреча, которую я не могу отменить?

— Конечно, — кивнула я и расплылась в уже не сдерживаемой улыбке. — Более того, на ней я совершенно точно хотела бы присутствовать лично от начала до конца. Перехватить у вас контракт, если речь о нем, я все равно не смогу — не та у меня весовая категория, так что ни о каком покушении на вашу прибыль и ваши деньги тут точно речи нет… Ну и, если это важно, я готова подписать договор о неразглашении хоть сейчас!

Стас задумчиво кивнул и потянулся к поясу брюк. Пальцы его двигались неторопливо, но как-то так, что вдруг выяснилось: я от них просто глаз отвести не могу. Сижу будто мышь под гипнотическим взглядом змеи. И вскоре одноглазая змея-злодейка таки действительно показалась — пока прикрытая тонкой тканью белоснежных боксеров, но, несмотря на это, фактурная и выпуклая. Прекрасно читались и контуры яичек, и линия расслабленного ствола, и даже утолщение головки… Того самого ствола и той самой головки, которые побывали у меня внутри, двигались там, доставляя яркое, никак не желавшее забываться удовольствие… А до этого еще и во рту, знакомя с тем, насколько нежна покрывавшая их кожа…

— Значит, ваше желание, Елена Георгиевна, состоит в том, чтобы я надел на себя нечто, купленное вами, и проходил в этом весь день до вечера. Вы же, в свою очередь, оставляете за собой право периодически появляться рядом, чтобы проверить, соблюдаю ли я условия достигнутых договоренностей. Так?

— Так, — продолжая пялиться на раздевающегося Стаса, несколько заторможенно подтвердила я и даже сглотнула.

— Вы отдаете себе отчет, что если ваше «нечто» будет выглядеть эпатажно или вызывающе, то это скажется на моих деловых переговорах, а значит, затронет финансовую и имиджевую сферу, которых мы договорились не касаться?

Я пожала плечами и, демонстрируя на самом деле отсутствующее возмущение, буркнула:

— Ну естественно, Станислав Дмитриевич! За кого вы меня принимаете?

На самом деле ни о чем таком я, балда, абсолютно не подумала, но раз все вышло в строгом соответствии, то не признаваться же теперь! Стас провел руками по бокам и вновь замер, запустив пальцы под резинку, а после стянул боксеры к щиколоткам и переступил через них, чтобы затем решительно выпрямиться, открывая свою наготу:

— Заметьте, я не пытаюсь отказаться и даже не прошу заранее предъявить то, что вы приготовили для меня. Я лишь уточняю сопутствующие детали. Значит, вы гарантируете, что деловая составляющая моего сегодняшнего дня затронута не будет?

— Будет зависеть от того, как вы… — промямлила я, не зная, куда девать глаза.

— Я умею терпеть боль!

Что? Он, что же, думает, что я?.. На этот раз возмущение не пришлось изображать, оно было искренним.

— Да что вы в самом деле! За кого вы меня принимаете? Я не садистка какая-нибудь, чтобы…

— В таком случае, скрепим договоренность? — Стас улыбнулся и шагнул ближе, протягивая мне руку.

Было стойкое ощущение, что из-за всей этой болтовни и наглости этого абсолютно голого, но по-прежнему предельно уверенного в себе мужчины было упущено что-то важное. Но что именно, быстро понять не удалось. Так что я просто встала (чтобы долбаный член долбаного Стаса не болтался прямо у меня перед носом!) и пожала протянутую ладонь.

Глава 22

Она была сухой, крепкой, вдруг сжалась неожиданно сильно, а после Стас взял да и дернул меня на себя. Удалось, по крайней мере, притормозить и не впечататься в его голую грудь, но глаза, оказавшиеся совсем близко, были не менее смущающими. Хотя бы потому, что по-прежнему, несмотря ни на что, смеялись. А еще в глубине их я вновь увидела то, что более всего выбило меня из колеи в тот, первый раз, когда я проиграла себя Стасу в покер: жадное желание достигшего своего, но пока не получившего свой приз победителя. Но ведь в этот раз выигрыш мой? Ведь так?

«Ничего! — подумала я, успокаивая себя и собственные нервишки. — Ничего! Вот увидит то, в чем походить придется, тогда поглядим!»

— Прошу, — выдергивая из ставшего чем-то вроде капкана рукопожатия ладонь и указывая на стопку покупок из секс-шопа, почти пропела я и улыбнулась от уха до уха.

Вещи лежали пирамидкой — от самой большой внизу до самой мелкой наверху. Естественно, Стас прежде взял ближайшую, раскрыл коробку и вытряхнул из нее себе на ладонь тончайшие кружевные стринги… Черные, изящные и, сука, мужские — именно эту деталь, то, как будет помещаться в такой вот красоте немалое мужское достоинство, и пришлось особо обсуждать с продавцом.

Стас рассмотрел вещицу, пошурудил пальцем внутри кружевного гульфика и, иронично кривя губы, глянул на меня. Я, наслаждаясь моментом, кивнула утвердительно и пояснила:

— Только надевать их следует в последнюю очередь, после пояса с чулками. Для удобства дальнейшего использования. Скажем так.

— Вам, конечно, виднее, Елена Георгиевна, у меня такого опыта нет, — не стал спорить Стас и отложил стринги, взявшись теперь за плоский пакет с чулками. — Какая прелесть! Уверен, на вас бы…

— Надевайте!

Движение, которым Стас сдернул целлофан, вышло, пожалуй, слишком резким, нервным, и я испытала что-то очень похожее на торжество — все-таки долбаный господин Смирнов на самом деле не был настолько спокоен, как хотел показать!

— Не порвать бы… — пробормотал он тем временем. — И как там вы дамы это обычно делаете?

Усевшись голым задом на стул — тот самый, на котором уже висели его вещи, — и упершись пяткой в край сиденья, Стас начал натягивать на себя чулок. Ноги у него были красивыми — ровные пальцы с ухоженными ногтями, подъемистая сильная стопа, тонкие, жилистые, будто у породистой лошади, щиколотки, сухощавые голени, крепкие, перевитые мышцами бедра. Но это была чисто мужская красота. Красота, ко всему еще и покрытая рыжеватыми волосками. Черная некрупная сеточка, поверху украшенная опять-таки кружевом, сочеталась со всем этим… Ну, никак она не сочеталась! И все же, когда Стас поднялся на ноги, поправляя на бедрах в непосредственной близости от паха кружевные резинки, выглядело это так, что у меня в зобу дыханье сперло, поднявшиеся соски уперлись в чашечки лифчика (в счастью, плотные, зимний вариант с поролоном, а то бы вообще стыдоба!), а внизу живота стало жарко и томно.

«Ну не дура ли?»

Стас тем временем распаковал последний предмет и теперь рассматривал его, вздергивая бровь уже знакомым мне на редкость иронично-скептическим образом:

— С чего вы взяли, что это мне подойдет?

И вот как получается, что идиотом в женских чулках, примеряющим на себя жесткий утягивающий корсет, должен бы выглядеть Стас, а чувствую себя самым глупейшим образом я⁈

— Не сомневайтесь.

— Женского белья я, Елена Георгиевна, никогда не носил, но все же знаю, что сами дамы, покупая что-то подобное, без примерки не могут…

— Там шнуровка сзади, которой все можно отрегулировать, — мрачно пояснила я и в ожидании вновь уселась в кресло.

— А вы знаете, что когда-то корсет был мужским элементом гардероба? — задумчиво спросил Стас, разглядывая то, что я ему купила.

Продавец в секс-шопе объяснил мне, что эта часть туалета вполне подойдет для заинтересованных в подобных играх мужчин хотя бы потому, что не имеет чашечек для бюста. Да и отделан корсет был, можно сказать, консервативно: аккуратный гофрированный рюш поверху, который как раз оказывался под выпуклыми пластинами грудных мышц, такое же украшение понизу — там, где спереди и сзади крепились резинки с замочками, чтобы пристегнуть чулки. Да и цвет — бархатисто-черный, в комплект к остальному «наряду». Но говорить про такое вот, что оно мужское?

— Мужским? — усомнилась я. — Ну, если только пузо утягивать…

— Это назначение у него появилось уже позднее. А изначально жесткие корсеты носили кавалеристы, которым приходилось много времени проводить в седле. Такая вот была поддержка спины, чтобы не так сильно болела после длительных переходов.

— Не знала…

— А я вот не знаю, справлюсь ли с этими вашими шнурками. Придется вам, Елена Георгиевна, мне помочь.

Сука!

Кипя возмущением, я шагнула ближе и таки выместила на Стасе всю скопившуюся злость — затянула шнурки так, что тот только воздух со свистом выдохнул.

— Жалеете, что это не шея?

— Не скрою, были мысли об ошейнике, — соврала я, завязывая узлы, — но пришлось напомнить себе, что это будет слишком бросаться в глаза и нарушит наши договоренности.

— Конечно, — согласился Стас. — Подайте мне трусики, пожалуйста.

Сука! Сука! Сука!

Пыхая гневом и по ощущениям даже постукивая крышечкой вскипевшего на этом топливе «чайника», я сунула в руки Стасу стринги и отступила в сторону, собираясь вновь занять стратегически выверенную позицию в кресле…

И ведь все равно пришлось возвращаться, чтобы помочь пристегнуть долбаные чулки к долбаным резинкам корсета!

Глава 23

— Что теперь? — спросил Стас, наконец-то натянув трусы, разместив в них свое «добро», а после театрально прокрутившись вокруг своей оси, разведя руки.

Голые мужские ягодицы, посередке перечеркнутые тонкой полоской кружева стрингов, подействовали на меня так, будто мне в глаза солнечным зайчиком светанули — я зажмурилась и опять, будто спасаясь, шмякнулась в кресло. Но и оттуда зрелище менее вызывающим не стало — кружево и рюши рядом с крепкими, чисто мужскими мышцами и порослью на груди выше утянувшего талию корсета смотрелись адски непристойно. И, кажется, именно оттого столь же адски возбуждающе. На просвечивавшее через гипюр естество Стаса и вовсе смотреть было невозможно. И потому, что стыдно-притягательно, и потому, что этот гад, кажется, начал получать от происходящего удовольствие, которое вполне зримо отобразилось именно там — в обтянутом кружевом паху.

— Теперь натягивайте то, в чем пришли — кроме трусов и носков, понятно, — и можете возвращаться к занятиям, от которых я вас оторвала.

— Вы так добры, Елена Георгиевна!

Рубашка у Стаса была пошита из плотного, явно дорогого хлопка, но через белоснежную ткань черный корсет все же просвечивал. Кружевную красоту внизу полностью прикрыли брюки. И только когда Стас уселся, чтобы завязать шнурки на ботинках, брючины вздернулись, показав щиколотки, обтянутые порочной сеточкой.

— Уф! — Стас выпрямился и вытер пот со лба. — Может, окажете любезность, ослабите шнурки? А то так и в обморок с непривычки грохнуться можно от нехватки воздуха.

— Нет, — отрезала я и мстительно прибрала в пакет, с которым пришла, носки и боксеры Стаса. — Хочу, чтобы вы хотя бы искусственно, но ощутили то, что испытывают при общении с вами те, кого вы нагибаете, лишая финансового или делового воздуха.

— И что наверняка чувствовали вы, когда я…

— До встречи, Станислав Дмитриевич. Пора и мне поработать немного. Но в четыре я у вас как штык. Пунктуальность превыше всего.

— От этих ваших кружавчиков все дико чешется уже сейчас, — меланхолично сообщил Стас и поправил непривыкший к подобной упаковке член.