Наджия зашла в дом, приглашая проследовать за собой и гостей. Чтобы пройти сквозь дверной проем, пришлось пригнуться даже невысокой Алисе. Внутри было темно и тесно, но вполне уютно. Все заботливо лежало на своих местах, пахло какой-то доброй историей и будто бы радушно обнимало всех вошедших в дом.
Алиса с отцом и Рамиль с Наджией прошли по истошно скрипящим деревянным половицам на кухню. На столе был накрыт скромный, но невероятно ароматный и аппетитно выглядящий обед. Кастрюля с горячим супом, от которого поднимался густой пар, миска с картошкой и какой-то овощной салат. Ничего мясного в этом доме, видимо, давно не водилось — Рамиль с матерью как могли выживали за счет его скромной зарплаты санитара, да маленького огородика за домом, про который по дороге рассказывал Рамиль. Наджия усадила всех, а сама как курица-наседка стала хлопотать над тарелками.
— Вот она всегда такая, — словно извиняясь, сказал Рамиль и тут же ласково на каком-то наречии обратился к матери. — Энисé, присядь, у нас гости. Давай пообедаем все вместе.
— Сейчас, сейчас, я всего лишь нарежу хлеб. Кадерлé, милый, подай нож.
Рамиль вздохнул, наигранно закатил глаза и протянул матери нож для хлеба. Но по всей видимости женщина так сильно разнервничалась, что поспешила и слишком неловко выдернула нож из рук сына. Острое лезвие прошлось по внутренней стороне ладони, и у Рамиля тут же потекла кровь.
— Рамиль! — вскочила со стула Алиса.
— Все в порядке, — парень выставил свою целую ладонь вперед, словно останавливая и успокаивая девушку. Раненную руку он зажал в кулак. — Все в порядке. Дайте мне пару минут, вернусь целый и невредимый. Мамуль!
Рамиль чмокнул в щеку, чувствующую себя виноватой мать, и вышел из комнаты.
— Вот же ж растяпа, — отругала себя Наджия.
— Он вроде неплохо держится, может, и правда там несильный порез, — попыталась подбодрить женщину Алиса.
— До свадьбы заживет! — подтвердил мистер Маутнер.
— Да ну, до какой там еще свадьбы, — рассмеялась Наджия. — Вы моего оболдуя видели вообще? У него и девушки-то отродясь не было. А зажить заживет, куда денется. На нем как на собаке. С его-то группой крови.
— А что у него с группой крови? — осторожно спросила Алиса.
Наджия осеклась, что ляпнула лишнее, но потом видимо решила, что друзьям Рамиля можно доверять.
— У Рамиля пятая группа, — по-заговорщицки тихо сказала она.
Алиса чуть не подавилась. Раньше она никогда не встречала людей с пятой группой крови. Это была такая же редкость, как альбиносы или люди с вампириной болезнью. Алисе и вовсе казалось, что пятая группа крови это выдумка Центра. А тут вот он — человек с невероятной способностью к регенерации, оказался ее новым другом.
Пятая группа крови — была всем известна, как очень ценный дар. Считается, что эти счастливчики — непременно должны быть богачами и вообще любимцами судьбы. Ведь с их способностью к восстановлению и заживлению можно снова и снова становиться триттером — по кругу. При чем неважно что именно ты отдашь ремиденту. Даже сердце или зрение. У обладателя пятой группы крови обязательно все восстановится, и через время он снова станет абсолютно здоров.
— Мы это совершенно случайно узнали, — продолжила делиться секретом Наджия. — Когда он родился… а-а-а… — она в сердцах отмахнулась. — Анализы же у нас тут никто не делает, это безумно дорого. Только если что случится. А оно и случилось! Шесть лет было этому хулигану, когда он поспорил с местными мальчишками, да как возьми, да раскачайся на качелях… Ох, — женщина схватилась за сердце, словно мыслями окунулась в этот ужасный день еще раз. — Вы можете себе представить? Я лично вот этими руками собирала его зубки по детской площадке. Сколько слез тогда выплакала! Ребетенка с того света вытаскивать нужно было. И что вы думаете? Пока то, да се, врачи, поиски триттеров… Да и мы с мужем долго не могли решить, как нам правильнее поступить. А оно возьми и все заживи само собой! А через время и анализы пришли, а там — пятая группа! Вот так и узнали, представляете? Мать поседела, зато сыну анализы бесплатно сделали. Да и зубы потом новые выросли со временем. Говорю же — оболдуй. Хотя после школы, благодаря группе крови ему бесплатно дали место в медицинском колледже.
— Опять ты меня тут нахваливаешь, энисé? — зашел в комнату Рамиль.
Наджия игриво шлепнула по голове сына полотенцем, которое все так же неизменно висело на ее левом плече.
— Дай посмотреть, — попросила Алиса, когда парень вернулся за стол.
Рамиль протянул руку. На ладони остался значительный порез. Кровь уже остановилась, но кожа еще была красная и до сих пор вся пульсировала.
— К завтрашнему утру затянется. А к вечеру совсем как новенькая будет.
— С ума сойти, — Алиса не могла поверить, что все это правда и люди с пятой группой крови — это не выдумка.
Алиса отпустила руку Рамиля, Наджия наконец-то села за стол рядом с сыном, и все вместе продолжили обед как ни в чем не бывало.
Поздно вечером, когда Алиса с отцом разместились в небольшой комнатке на втором этаже, а дом затих, девушка долго смотрела в потрескавшийся потолок. Ей не спалось. Она проверила дыхание отца, который уже давно спал на кровати, и решила выйти на свежий воздух. Она хотела найти Рамиля, чтобы было не так страшно одной выходить из дома. Но своего нового друга она так и не нашла, а заходить в спальню к нему или Наджии девушка не рискнула. Поэтому, накинув плед, который лежал прямо тут, у входа, она толкнула дверь и вышла наружу.
Рамиль стоял на улице и курил сигарету. Увидев открывающуюся дверь, он неловко, словно нашкодивший и попавшийся мальчишка, заторопился затушить ее. В итоге обжегся сам, а рассмотрев в темноте Алису, рассмеялся.
— А, это ты. Только энисé ничего не говори… ну… про это, — кивнул он на затоптанный бычок.
Алиса улыбнулась и только пожала плечами. Практически взрослый мужчина да еще и с группой крови, которая вылечит его от любых болезней, боялся гнева матери. Это было мило.
— И не смотри на меня осуждающе, — надулся Рамиль.
— Да я и не… — начала было оправдываться девушка, но Рамиль перебил ее.
— Я могу хоть петарду в рот засунуть, ничего мне не будет. Поболит немного, и заживет.
Алиса усмехнулась в надежде, что он никогда такое не практиковал.
— Почему ты зовешь ее энисé? — перевела тему Алиса.
— Не знаю. Это что-то из детства. Так ее звал отец, так привык и я.
— А где твой отец сейчас?
Рамиль не ответил, и Алиса почувствовала, что сейчас лучше тоже промолчать. Она лишь подошла поближе к Рамилю и оперлась спиной на стену дома. Так они простояли несколько минут.7
— Вот настырная. Ладно, уговорила, пойдем, — ни с того, ни с сего сказал Рамиль и пошел в сторону от дома, поманивая рукой удивленную девушку, которая ни о чем не просила.
Они прошли лабиринтами гетто прямо, потом мимо нескольких домов влево и наконец вышли и поднялись на какой-то пригорок. Наверное, если посмотреть на их мир сверху, то само гетто было бы темным пятном на карте. Свет здесь доносился только из редких окон еще не заснувших домов. Сами же улицы были темны. Днем, когда они только приехали с отцом сюда, Алиса видела фонарные столбы. Но лампочки в них были разбиты, а провода оборваны. Почему Центр не заботился о гетто? Быть может, попросту экономил на электричестве?
Рамиль усадил Алису на пригорок и указал рукой вдаль. Вид с этого места был завораживающий. Прямо перед Алисой и Рамилем, словно светящаяся тарелка с горой золота и драгоценных камней на ней, светился Город. Эту тарелку обнимала широкая полоса темноты, а затем окольцовывала еще одна тонкая полоса света.
— А это что за полоса? — спросила Алиса.
— Граница. Мы же такие опасные для вас, что вы отгородились пропускными пунктами и забором, — немного с обидой ответил парень.
— Если честно, я раньше даже не знала об их существовании, — словно оправдываясь, ответила Алиса. — Да и к тому же… я сейчас здесь, и от меня также отгородились забором.
— Да, прости, — ответил Рамиль после паузы. — Просто я вырос здесь. Привык видеть себя и своих друзей за забором. Быть отбросом, как и все тут. Поэтому к городским всегда относился… ну ты понимаешь.
Алиса почувствовала себя неловко. Конечно, слова Рамиля не относились конкретно к ней, но тему нужно было сменить.
— Твоя мама случайно проговорилась о твоем секрете. Кажется, вы не очень распространяетесь на эту тему? Прости, если я узнала лишнее.
Рамиль понял, что Алиса говорила про его группу крови.
— Наверное, если бы я был заядлым триттером, то не стал бы скрывать этого. Но все это не по мне. Да и вообще, здесь в гетто, лучше не распространяться о таком. Но если ты не собираешься пырнуть меня ножом ради нескольких литров крови пятой группы, мне не жалко поделиться с тобой своим секретом.
Они прыснули от смеха. Алисе стало интересно, почему Рамиль не пользуется своей особенностью, ведь это могло бы изменить его жизнь.
— Скажи, почему… почему ты не пытаешься заработать на этом? Ну, на своей особенности.
Рамиль от возмущения даже подпрыгнул.
— Ты сейчас серьезно? Мне казалось, что мы с тобой на одной волне. А если так, то вот ответь честно: ты сама бы легла под все эти приборы ради какого-то чужого тебе, совсем незнакомого ремидента?
— Ради чужого — нет. Ради отца бы легла.
Повисла немая пауза. Рамиль выдохнул.
— Ты же знаешь, это невозможно. Наши законы не позволяют проводить Процедуру между родственниками.
— Знаю. Разреши они это, триттерство развивалось бы уже не так успешно.
Алиса отвела взгляд. На глаза накатились слезы. Хорошо, что в темноте их было не видно. Дурацкий закон. Конечно, она знала о нем, но никогда не понимала смысла в нем, и сейчас просто злилась на Центр с их выдуманными правилами. Конечно, разреши Лаборатория проводить процедуры между родственниками, их доходы от триттерства в разы бы убавились. Основной принцип Центра не оставлял места для волонтерства. Зачем помогать кому-то бесплатно, если на этом можно заработать?
— Но, знаешь, я тут подумал… Я бы мог помочь твоему отцу. Я мог бы быть триттером.
— Нет! — воскликнула Алиса. Конечно, еще за ужином у нее возникала такая мысль, но она уже успела ее обдумать и принять окончательное решение по этому поводу. — Ты и так слишком много для нас делаешь. Я не могу принять еще и твое сердце. Это было бы слишком. Тем более на время восстановления ты лишишься работы. А вам с Наджией и так нелегко приходится. Нет, нет, — словно сама убеждая себя, ответила Алиса. — Я люблю отца. Но он и сам не примет такой жертвы. Даже ради своей жизни.
— И все-таки…
— Я сказала нет. Даже не смей возвращаться к этой теме.
— Почему?
— Рамиль… Я в мизерном шаге от того, чтобы согласиться. Это очень заманчивое предложение. Но я и так повисла на твоей шее камнем. Пожалуйста, не заставляй меня закапываться еще глубже. Я никогда не смогу расплатиться с тобой за это.
— Но…
— Нет.
Алиса смотрела на красивый Город вдалеке и пыталась унять дрожь. Согласиться на предложение Рамиля — означало оставить его семью голодать. Это было слишком дорого во всех смыслах, чтобы оказаться легким решением. Точно не для него самого.
— Знаешь, поздно уже, — перевела тему девушка. — Пойдем домой. Покажешь дорогу назад?
На следующее утро Алиса проснулась с ужасным чувством беспомощности. Рамиль уехал в Город, Наджия хозяйничала во дворе, а отец вдруг неожиданно почувствовал себя хуже. Алиса провела возле него половину дня, держа за руку, отпаивая таблетками и отвлекая разговорами. Ужасным открытием для нее стала новость, что в гетто невозможно даже вызвать скорую помощь. Виновато пожав плечами, Наджия рассказала, что обычно здесь лечатся чем придется, а в тяжелых случаях приглашают местных лекарей — людей без образования, а иногда и опыта, которые лечат по методу «чему бабка научила». Рамиль (как человек с каким-никаким медицинским образованием) считается здесь кем-то из высшей касты — настоящим местным врачом, чем его мать Наджия бесконечно гордилась. И тот факт, что на деле Рамиль работает всего лишь санитаром, никого не смущает.
Приглашать местных лекарей с сомнительной репутацией к отцу Алиса хотела меньше всего. Поэтому она вспомнила все советы, которые ей дали перед выпиской в больнице, и теперь старалась заботиться об отце сама. Она понимала, что уже завтра ей и Рамилю, нужно будет уехать в Город на работу, а отцу придется остаться здесь одному. Наджия, конечно, присмотрит за ним. Но Алиса хорошо знала отца и понимала, что он не только не попросит помощи, но и звука не издаст, даже если будет умирать. Поэтому девушка очень сильно волновалась за него.
Спустя несколько мучительных часов, отцу стало полегче и он уснул. Алиса поправила одеяло, заботливо укрывая старика, и спустилась по узкой крутой лестнице вниз. Дверь на улицу была открыта. Девушка вышла и, ослепленная солнцем, на несколько секунд закрыла глаза. Она почувствовала себя слепым котенком, которого оторвали от мамы и бросили в бочку с неприятностями. Вокруг все было наперекосяк. У Алисы с отцом совсем нет денег, нет дома, а сами они находятся в забытом миром месте. Атмосфера гетто нагнетала настроение так сильно, что девушка чувствовала себя просто в отчаянии. А тут еще и отцу становилось все хуже, и единственная дочь даже не могла ничем помочь.
Алиса вытерла набежавшие слезы, пока те не успели скатиться по щекам. Она постаралась вернуть свое сознание в реальность, чтобы не погрязнуть в засасывающей, как трясина, депрессии. Тем более, что-то вокруг нее было не так. Девушка прислушалась. Действительно, со стороны главной улицы доносился какой-то звук. Алиса обернулась на дом, прикинула, что вымученный хворью отец под действием таблеток проспит еще несколько часов, и решила прогуляться. А заодно оглядеться и узнать, что происходит на центральной улице. Она пошла по той же дорожке, по которой вчера Рамиль вел ее и отца от автобусной остановки к дому. Улицы были пусты, но со стороны дороги доносились голоса, подсказывая, что люди выбрались из своих домой и собрались в одном месте. Вопрос — зачем? Алиса чувствовала нарастающее волнение.
Центральная улица действительно кишила людьми. Толпа стояла вдоль обочины. Кто-то молча и с любопытством смотрел на дорогу, кто-то осуждающе обсуждал происходящее, а некоторые скандировали какие-то лозунги и поднимали руки, словно вызывались на что-то.
Алисе с ее невысоким ростом было не видно, что происходит на дороге. Она постаралась протиснуться между людьми вперед. Это получалось у нее с трудом, но через несколько мучительных минут девушке все-таки удалось прорваться в первый ряд. Отсюда было хорошо видно все происходящее.
По пустой грунтовой дороге очень медленно, шурша колесами, ехала огромная машина, похожая не то на танк, не то на броневик. В Городе таких машин никогда не бывало, поэтому сейчас Алиса с любопытством разглядывала громадный темно-зеленый автомобиль. Крепкие мужчины в военной форме сидели на крыше, капоте, багажнике. В руках у одних были автоматы, от чего картина выглядела еще более угрожающей. Другие держали рупоры, в которые они по очереди что-то кричали. Мегафоны сильно искажали звук, и Алиса понимала только урывки фраз.
— Желающие… спасти… изменить свою жизнь… пункт приема… ждем…
— Это хидеры, — кто-то положил две тяжелые руки на плечи Алисе.
Колени подогнулись от испуга. Она обернулась. Юркий Рамиль уже вернулся из Города и оказался здесь. Как он нашел ее среди всех этих людей и как протиснулся сквозь толпу — осталось для нее загадкой.
— Кто? — переспросила Алиса.
— Хидеры. Ну или созыватели. Мы их между собой так называем. Ищут свежее мясо для Лаборатории.
— Что ты имеешь в виду?
— Да то и имею. Это обычные военные. Они приезжают к нам каждую неделю, предлагают стать триттерами. Такие милаши, я с них не могу: типа без навязывания, все добровольно. А у самих куча оружия и боевая тачка. Как тебе такие миротворцы?
Алиса промолчала. Она внимательно рассматривала машину хидеров и самих военных. Неудивительно, что подобные машины в Городе не ездят. Появись такая огромная военная махина на улицах Города, это вызвало бы среди людей волну беспокойства и страха. Но здесь этому, казалось, никто не удивлялся. Жители гетто смотрели на военных и их оружие либо равнодушно, либо заинтересовано. Алиса же испуганно изучала все, в том числе и самих мужчин в форме. Она вглядывалась в их выражения лиц, вслушивалась в их слова и одновременно вжималась в толпу, чтобы не привлечь к себе внимание. Эти хидеры были крепкими парнями, внушающими одновременно и доверие, и страх. Они продолжали выкрикивать свои реплики с призывами, пока часть толпы из гетто утвердительно качала головой и поднимала свои руки в попытках оказался замеченной.
Одно лицо среди хидеров показалось Алисе знакомым. Она изо всех сил вглядывалась, пытаясь рассмотреть черты военного получше, но солнце слишком сильно светило девушке в глаза. Алиса подняла руку козырьком над глазами, когда парень-военный уже заметил ее. Он что-то сказал своему напарнику, передал ему свой автомат и сильным уверенным прыжком соскочил с высокого капота движущегося броневика.
Хотя Алиса давно не видела этого человека, но его походка сразу сказала все лучше слов — это был он. Тот самый мальчишка-сосед, с которым она еще девочкой бегала на мост, кидать камни в реку и плавать на лодке.
— Алиска! — поприветствовал ее молодой высокий блондин.
Несмотря на сумасшедшую жару, он был с головы до ног запакован в военную форму, пошитую из плотного материала, и огромные буцы. Но это не мешало Алисе заметить, что парень был в отличной спортивной форме. Расстегнутый ворот выглядел небрежно, и давал размах для фантазии. Его неидеально выбритое лицо, мужской подбородок и нахмуренные брови лишь очень смутно напоминали ей знакомого мальчишку, но это был уже совсем не он. Перед ней стоял, скорее, взрослый, хорошо сложенный мужчина — вовсе не такой щуплый и неуклюжий, каким она его помнила. Точеные скулы перетекали в мужественные впадины на щеках, а глаза смотрели с умным прищуром. Сейчас он больше был похож на какого-то актера, чем на парнишку, с которым они чумазые прыгали по гаражам все детство. Когда он приблизился почти вплотную, Алиса почувствовала себя лилипутом — он всегда был выше ее на пол головы, но теперь этого красивого дяденьку можно было смело просить достать воробушка.
— Дэн…
Алиса попыталась сохранить нейтральное лицо, но вряд ли у нее это вышло правдоподобно. Она несомненно была рада увидеть старого знакомого, но совсем не знала как себя вести. Далеко не каждый день встречаешь человека, который когда-то тебе нравился до мурашек по коже, и который тебя предал, пропав на десяток лет. С другой стороны ей так сильно хотелось его обнять, и в иной ситуации, она возможно бы так и сделала. Но тот факт, что он встретился ей при таком стечении обстоятельств — она в гетто, а он среди хидеров — без сомнений напрягал.
— А я тебя сразу узнал. Рад видеть. Но… — он развел сильными мускулистыми руками и обвел глазами толпу. — Здесь?
Алиса не нашлась, что ответить и лишь виновато пожала плечами. Обычно такое движение вызывало неприятные ощущения, но сейчас боль в плече прошла.
— Ты здесь живешь?
— Нет. То… то есть да.
— Вчера приехали с отцом. Пока будем жить здесь.