Голубая Луна — Возвращение

Саймон Ричард Грин

Голубая Луна — Возвращение

Вступление

Однажды под голубой луной случается нечто волшебное…

Прошло сто лет после Войны Демонов. С тех пор, как Принц Руперт и Принцесса Джулия из легенды отправились в Темнолесье, чтобы победить ужасного Принца Демона и изгнать его из мира людей. Сто лет прошло с тех пор, как Голубая Луна пролила свою ужасную Дикую Магию на Лесное Королевство.

Многое изменилось, а многое — нет. Но все мы знаем: судьба так любит юбилеи.

ОДИН

ПРОШЛОЕ НАСТИГНЕТ ВАС

Самой большой гордостью, проблемой и самой прибыльной туристической достопримечательностью Ланса является Мемориальная Академия Хока и Фишер. Также известная, менее официально, как Академия Героев. Она была основана около семидесяти пяти лет назад Капитанами Хоком и Фишер, бывшими городскими стражниками которые работали в одном не самом благополучном городском порту в глубинке Южных Королевств. Существует множество историй о Хоке и Фишер, по-видимому, единственных честных стражниках в том городе; все истории носят решительно героический характер, хотя и не всегда особенно приятны или подходят для смешанной компании. Но, видимо, эти два почтенных война достигли возраста, когда они предпочли учить, а не делать, и вот — Академия.

Хок и Фишер провели много счастливых лет, обучая и тренируя молодых мужчин и женщин быть войнами, они привели в порядок дела, а потом ушли и больше их не видели. Предположительно, они снова стали героями и умерли в одиночестве и крови в каком-то далёком месте, сражаясь за дело, в которое верили. Ведь именно это обычно и происходит с героями. Академия Героев сохранила их имена и многие из установленных ими традиций, в том числе и то, что все женатые воины, которые приходили сюда чтобы управлять этим местом, брали имена — Хок и Фишер до тех пор, пока они здесь оставались. Из уважения к основателям или, возможно, для упрощения прав на продажу. В любом случае, за эти годы появилось множество Хоков и Фишер.

Десятилетиями полные надежд родители отправляли своих самых проблемных сыновей и дочерей в Мемориальную Академию Хока и Фишер. Чтобы их научили быть героями. По многим причинам — слава и удача, конечно, долг и честь… а иногда просто потому, что подающие заявление претенденты считают, что им есть что доказать своим родителям. Из многих, кто чувствует призвание, каждый год выбирают лишь немногих, но это не мешает им приходить сотнями, а иногда и тысячами. Кто-то подаёт надежды, кто-то безнадёжен. Академия проводит регулярные прослушивания в начале каждого семестра, чтобы отсеять зёрна от плевел, в процессе выбраковки. Прослушивания трудны и зачастую кровавы, и никто не должен жаловаться на принятые решения. Даже если заявители покидают Академию теряя своё достоинство или свои конечности. Потому что в Академии Героев считают, что если вас можно отговорить или запугать, то лучше выяснить это в самом начале. Наставники Академии строги, но справедливы… но строги.

Мемориальная Академия Хока и Фишер учит людей, как бороться, за что бороться и как при этом остаться в живых. Академия проводит занятия по оружию, магии, латеральному мышлению и действительно грязным трюкам, и каждый год выпускает целую группу высокомотивированных молодых людей, полных решимости выйти в мир и сделать его лучше. Мир каждый год выражает свою признательность, посылая убийц, чтобы убить нынешних Хока и Фишер и их сотрудников, а также, если это возможно, сжечь Академию и засыпать солью её землю.

Такова политика.

* * *

В тот день, который поначалу казался обычным, Хок и Фишер отправились на утреннюю разминку, — неторопливая прогулка по большой открытой равнине, окружавшей Академию. В основном это была сухая, пыльная поверхность, усеянная хаотично торчащими камнями и то тут, то там пробивающимися яркими пятнами серо-зелёного кустарника, так что приходилось тщательно выбирать дорогу. Густой лес — на западном горизонте, а Драконий хребет — на восточном. На равнине было не на что смотреть и почти нечем заняться, что чудесным образом способствовало концентрации мыследеятельности студентов.

В то утро солнце едва взошло, небо было пасмурно-серым, а воздух таким неподвижным, что даже самый незначительный звук, казалось, разносится целую вечность. Хок и Фишер двигались бок о бок, их движения были настолько согласованы, что казались почти синхронными. Они выглядели так, словно у них была долгая совместная история, большая часть которой была связана с организованным насилием. Казалось, что они принадлежат друг другу и всегда будут принадлежать.

Хок — мужчина давно перешагнувший порог среднего возраста, невысокий и коренастый с широким лицом, редеющими седыми волосами и распространяющейся лысиной, из-за которой он становился всё более раздражительным. Он носил простую солдатскую тунику поверх гладких кожаных штанов и грубые, функциональные ботинки. Его холодные серые глаза были спокойными и уверенными, и создавалось впечатление, что они ничего не упускают. Он слегка прихрамывал, как будто его движения бередили старую рану, но, учитывая, что хромота имела свойство неожиданно переходить с одной ноги на другую и обратно, никто не воспринимал её всерьёз. По давней традиции вместо меча он носил при себе большой топор. Он изучал мир вдумчивым, внимательным взглядом, чтобы убедиться, что он не попытается взбрыкнуть и застать его врасплох. Всё в его движениях и манере держаться говорило о том, что в прошлом он был солдатом или наёмником, но он никогда не говорил об этом. Традиция требовала, чтобы Хок и Фишер оставили своё прошлое и свои имена, когда они вступали во владение Академией Героев.

Фишер достигла порога среднего возраста, но с ещё меньшим энтузиазмом, чем её муж. Она была едва среднего роста и более чем среднего веса, с коротко остриженными седыми волосами, выступающим носом-клювом и короткой, ослепительной улыбкой. На ней была такая же простая туника, как на Хоке, и леггинсы, а за спиной у неё висел длинный меч в ножнах с рунической насечкой. Она изучала мир свирепыми зелёными глазами, словно намекая на то, что миру лучше не доставлять ей неприятностей, если он заботиться о своём благе.

Один абитуриент, утверждавший, что он мастер клинка, а значит, непобедим с мечом в руке, однажды сказала Фишер в лицо, что место женщины — в доме, в основном на кухне. Фишер неистово расхохоталась, а потом дуэлировала с ним прямо там в коридоре, выбила шпагу из его руки, дала по шее, пнула его по яйцам, и тот упал на пол. После чего отправила его домой на муле, привязав его лицом к хвосту.

Не пререкайтесь с Хоком и Фишер.

Позади них, спотыкаясь и постоянно ворча себе под нос, шёл Администратор. Он не был жаворонком, и ему было плевать, что об этом думают окружающие. Обычно в этот ранний час он сидел один за кухонным столом, держа кружку с глинтвейном обеими руками, словно это единственное, что помогало ему держаться на ногах, и бросая убийственный взгляд на всех, кто пытался с ним заговорить.

Но это был первый день нового осеннего семестра, прослушивание должно было состояться в полдень, а Хок и Фишер очень настаивали на том, что хотят поговорить с ним где-нибудь в очень уединённом месте, и вот он здесь. Он прогуливался ранним утром, что, несомненно, было полезно для него, и ненавидел каждый момент этой прогулки. В небе над головой радостно пели птицы, и время от времени Администратор поднимал свою тяжёлую голову и просто смотрел на них с отвращением.

Если Администратор когда-либо и был благословлен чем-то столь же обычным, как настоящее имя и надлежащее прошлое, никто об этом не знал… Он прибыл в Академию около сорока лет назад простым студентом, блефом и запугиванием пробился в штат и не теряя времени доказал свою бесценность в выполнении всей скучной, угнетающей душу, но, к сожалению, совершенно необходимой административной работы, которую никто не хотел делать. Стоило ему только пригрозить уходом, как ему тут же повысили зарплату и прямо заверили, что всем наплевать, как его зовут на самом деле и откуда он родом.

Администратор был высоким, но сильно сутулился и имел обыкновение вышагивать по коридорам Академии так, словно лично нёс все заботы мира на своих узких плечах. И хотел, чтобы все это знали.

Он носил строгую чёрно-белую официальную одежду, удобную обувь и старую шляпу, которая ему не шла. Хотя, учитывая её ужасающее состояние, трудно было бы назвать кого-нибудь, кому бы она подошла. Он был долговязым и нескладным, с выпирающими локтями и коленями. Его лицо было мрачным и костлявым, он хмурился, как будто это было спортивное соревнование, и в тех немногих случаях, когда его видели улыбающимся, все знали, что это означало, что у кого-то где-то действительно большие неприятности.

Он фактически руководил Академией Героев на всех уровнях, и делал это при многих Hawks and Fishers.

Он заворчал громче, чтобы дать понять Хоку и Фишер, что он их не простил, шумно пнул ногой пыльную землю перед собой и окинул хмурым взглядом мир, словно не решаясь приблизиться к нему.

Наконец Хок и Фишер остановились на вершине длинного хребта, с которого открывался беспрепятственный вид на всю равнину. Администратор рухнул рядом с ними и издал громкий стон, который мог быть как простым облегчением, так и мольбой о сочувствии. Он положил руки на поясницу и медленно выпрямился, при этом его позвоночник издавал громкие протестующие звуки. Хок и Фишер обменялись весёлыми взглядами. Они делали много поблажек для Администратора. Они должны были это делать, иначе им пришлось бы улепётывать при каждом его приближении.

Администратор медленно двигал каждым плечом, при этом они издавали зловещие скрипучие звуки.

— Хорошо, — сказал Хок. Теперь ты просто выпендриваешься.

— Ты ничего не знаешь о спинах! Ничего! — рычал Администратор. — Они должны выдать вам справочник, как только вам стукнет сорок, предупреждающий вас обо всех ужасных вещах, которые будут происходить с вашим телом по мере того, как вы будете вступать в средний возраст. Он должен быть полон полезных таблиц и полезных советов, а также подробных записей о том, какие лекарства являются лучшими и имеют минимальные побочные эффекты. Я мученик своего позвоночника. Он громко фыркнул и холодно посмотрел на открытую равнину.

— Почему мы здесь, в этот неприлично ранний час? Бог создал такие часы специально для того, чтобы сломить дух людей, достаточно глупых, чтобы встать с постели раньше положенного. Все это знают.

— Есть вещи, которые нам нужно обсудить, жалкий старпёр, — бодро сказал Хук. — Важные вещи.

— Такие, которые лучше всего обсуждать там, где нет никого, кто мог бы подслушать, — сказала Фишер.

— Вы ведь больше не убили никого важного? — буркнул Администратор, поморщившись. — Вы же знаете, сколько лишней бумажной работы это означает.

— Мы вели себя хорошо, — сказал Хок. — В основном.

— Точно, — нахмурилась Фишер. — Прошла целая вечность с тех пор, как я была в приличной переделке. Наверное, я старею. Или окультуриваюсь. Даже не знаю, что из этого меня больше беспокоит.

— Тогда что такого важного я должен был сделать, чтобы меня вытащили из моей тёплой постели и бесконечно омерзительно сна? — огрызнулся Администратор.

— Что привело тебя сюда, изначально? — спросил Хок. И в том, как он это сказал, было что-то, что заставило Администратора уделить этому вопросу больше внимания, чем обычно.

— Мои родители считали, что у меня есть задатки мастера меча, — хрипло сказал он, — потому что у меня была привычка попадать в неприятности, а потом выкручиваться из них. Они думали, что я могу стать мастером клинка. Но я понимал, что… Я знал, что я не воин, не говоря уже о герое — просто вспыльчивый человек без реального чувства самосохранения. Я говорил об этом во всеуслышание, но никто не слушал. Отец посадил меня на коня, вручил мешок серебра и отправил в мир, чтобы я нашёл своё место. Может быть, он всё-таки понимал меня.

— Я пришёл сюда после того, как перепробовал все остальные места. Предыдущий Администратор позволил всему прийти в настоящий беспорядок, поэтому я столкнул его с лестницы, несколько раз, и взял всё на себя…

Хок и Фишер тогда точно знали, что я сделал, но они дали мне шанс. Сказали, что у меня есть шесть месяцев, чтобы проявить себя, иначе они попросят Преподавателя Магии превратить меня в маленькую зелёную прыгающую тварь. Мне понадобилось меньше трёх. Теперь, спустя сорок лет, я всё ещё здесь, и буду здесь до тех пор, пока меня не вынесут ногами вперёд.

— Ты счастлив здесь? — спросила Фишер.

Администратор некоторое время смотрел на неё, как будто не совсем понимая вопрос. — Я никогда не хотел ничего другого. Я — часть легенды, и мне этого достаточно.

— А ты никогда не хотел брака, семьи, детей — всего этого? — спросил Хок.

— Брак не для всех, — твёрдо сказал Администратор. — Просто люди мешающие мне, когда у меня есть важные дела, которыми я должен заняться. Мои коллеги по персоналу — это вся семья, в которой я когда-либо нуждался или о которой мечтал. Он задумчиво посмотрел на Хока и Фишер. — Вы здесь уже десять лет? Как Хок и Фишер? И раньше вы никогда не проявляли интереса к моей личной жизни. Так почему сейчас?

— Потому что пришло время перемен, — ответил Хок. Он окинул взглядом равнину. — Посмотри на Древо. Разве оно не великолепно?

Администратору хотелось сказать очень многое, но разговор казался достаточно важным, и он решил подыграть. На данный момент. Все они смотрели на открытую равнину, на единственную важную вещь, которую она содержала: древний и могучий Тысячелетний Дуб. Самое большое дерево в мире; высотой в тысячу футов, а возможно, и больше, со стволом почти вдвое меньшей ширины и массивными ветвями, простирающимися гораздо дальше, чем задумано природой. Это лишь один из многих признаков того, что Тысячелетний Дуб — волшебное дерево. Его потрескавшаяся и сморщенная кора светилась тусклым золотистым светом, как и его массивная ощетинившаяся листва. Древо доминировало над ландшафтом, как будто его подавляющее присутствие высасывало большую часть жизни из сухой и пыльной равнины. Оно поднималось всё выше и выше в небо, его самые верхние ветви исчезали в облаках. Были известные альпинисты, покорившие все горы мира, но они не осмелились бы попытаться штурмовать Тысячелетний Дуб. И не только из-за его высоты. У дерева было своё присутствие и, возможно, даже характер, и оно не желало, чтобы на него взбирались.

Так и было.

Вокруг Тысячелетнего Дуба на многие мили простиралась сплошная равнина, пустынная и нетронутая. Если пройти достаточно далеко на запад, можно было попасть в дикий лес. Совершенно обычные деревья, что теснились друг к другу, всех естественных оттенков коричневого и зелёного, вплотную подступали к краю равнины, словно деревья упирались в невидимую ограду. Все виды диких животных бродили по лесу, но никто из них никогда не выходил на равнину. Они знали, что это не принесёт им пользы. На востоке, ещё на много миль, тянулась горная гряда — Драконий хребет, высокая и рельефная местность, обозначавшая границу между Герцогством Ланкр и Лесным Королевством. Об этих горах ходило множество историй. Говорили, что когда-то драконы устраивали свои лежбища в пещерах на всём протяжении хребта. Давным-давно. Пещеры всё ещё были там, неестественно большие и тревожно тёмные, но никто не видел дракона уже много веков.

— Первые Хок и Фишер первым делом проверили эти пещеры, — сказал Администратор. — Никаких драконов они не нашли. Выглядели они весьма разочарованными, по крайней мере, так мне сказали. Конечно, это было задолго до меня. Существуют песни и рассказы о войне с демонами, в которых говорится, что Принцесса Юлия поехала на драконе в бой против полчищ демонов. Это последняя встреча с драконом в мире людей.

— Нельзя доверять менестрелям, сказал Хок. — Ещё не было барда, который не пожертвовал бы фактами ради подходящей рифмы.

— Существует проклятая уйма историй о происхождении Тысячелетнего дуба, — сказала Фишер. — Некоторые из них настолько древние и странные, что в них даже есть доля правды. Когда ветер гуляет между ветвями, листья словно живут собственной жизнью, и иногда это похоже на голоса.

Что-то, что Древо слышало давным-давно. Но слова эти принадлежат языку, на котором никто больше не говорит и даже не узнаёт его. Язык народа, который больше не существует. Поэтому никто теперь не может понять, что именно вспоминает Древо. Древо старое…

— Птицы всех видов прилетают сюда со всего мира, — говорил Хок. — Всех форм и размеров, всех цветов, какие только можно придумать, включая некоторые виды, которые давно считались вымершими… просто чтобы расположиться на золотых ветвях и петь Древу. Они поют тысячи разных песен, но каким-то образом они всегда гармонируют.

— Хотя вы никогда не увидите дятла, — сказала Фишер. — Я думаю, они чувствуют, что им не рады.

— Никому из них не рады, когда они первым делом по утрам тараторят за окном моей спальни, — прорычал Администратор. — Проклятый рассветный хор. Мне пришлось трижды переносить свою спальню. Клянусь, эти проклятые твари преследуют меня. Он посмотрел на Хока. — Мы уже достаточно предались своим прихотям? Могу ли я просто сказать, что мне абсолютно наплевать на всё это, чтобы мы могли наконец перейти к делу?

— Тысячелетний Дуб — это изумительное чудо, — твёрдо сказал Хок. — Разве вы никогда не задумывались, кто изначально выдолбил внутреннюю часть Древа, чтобы сделать сотни комнат, залов и соединяющихся коридоров, так давно, что никто уже не помнит, кто и зачем? Семьдесят пять лет Древо является домом для Академии, а мы до сих пор не заняли и половины имеющихся комнат. Древо с городом внутри. Кто бы мог подумать?

— Не забывая о городе палаток, который его окружает, — сказала Фишер. — Всё студенчество, выстроившееся в ряды вокруг ствола. Отсюда я вижу дюжину различных флагов, из стран ближнего и дальнего зарубежья, гордо развевающихся на ветру… Хотя я рада, что все следуют традициям, и ни один флаг не поднят выше другого. Я бы не хотела спускаться туда и вразумлять кого-то. Мне бы очень не хотелось…

— А мне понравилось, когда ты подпалила последний флаг, который пытался нарушить традицию, — торжественно произнёс Хок. — И то, как ты подпалила владельца флага, когда он возражал. В конце концов им пришлось завернуть его в его собственный тент и катать его туда-сюда по грязи, чтобы потушить пламя. Как же он рыдал!

— На Тысячелетний Дуб никогда не водружался флаг, — сказала Фишер. Древо находится на территории Герцогства, но и вне его.

— Вернитесь на пару сотен лет назад, сказал Хок, — и там есть история об одном герцоге, который пытался захватить Древо. Это было сделано для того, чтобы выяснить, кто же здесь самый главный. Герцог привёл свою армию из трёхсот тяжеловооруженных соратников внутрь Древа, но никто из них так и не вышел. Мы даже не нашли следов тел. Корни Древа уходят глубоко, и никто никогда не пытался выяснить, насколько глубоко и что их питает.

— Я думаю, на обратном пути нам стоит провести экскурсию по палаточному городку, — сказала Фишер. Показать студентам, что мы проявляем интерес. То есть, да, от них ждут, что они сами будут обеспечивать себя и заботиться о себе; в этом вся суть того, что мы не даём им расслабиться внутри Древа. Самодостаточность начинается с жилища, и всё такое. Но не мешало бы напомнить студентам, что мы всё ещё присматриваем за ними.

— Кто-то опять затеял возню, не так ли? — сказал Хок. — В чём дело? Ты не получаешь справедливую долю?

— Дело в принципе, — сказала Фишер.

— Скоро начнутся прослушивания, — сказал Хок. — Посмотри на тень.

Тысячефутовый Тысячелетний Дуб отбрасывал умопомрачительно длинную тень, и в палатках, стоявших в сени Древа, всегда было заметно прохладнее. Поэтому студенты постарше и поопытнее устанавливали свои палатки в тени в жаркие летние месяцы, а зимой — вне её. Новичкам же оставалось только делать всё наоборот и мечтать о грядущих лучших временах, потея летом и дрожа зимой. И, конечно, раз в год происходила массовая миграция и переставлялись палатки, поскольку обе стороны менялись местами в соответствии со сменой времён года. Обычно это сопровождалось определённым количеством вооружённых стычек, так как некоторые люди не соглашались с тем, к какой стороне они принадлежат.

Всё это было очень добродушно и обычно заканчивалось первой кровью. Потому что студенты, которые не могли или не хотели следовать правилам и традициям Мемориальной Академии Хока и Фишер, долго не задерживались. Хок и Фишер следили за этим. Надо сказать, что студенты не возражали против жизни в палаточном городке. Коммуналка, много еды, питья, пения и хихиканья под брезентом.

Были дикие леса для охоты, несколько ручьев, в которых можно было ловить рыбу, мыться… (и горе всем, кто не придерживался строго раздельного использования), и несколько городов за лесом, где можно было отведать более изысканные блюда. Часто по очень низким ценам — торговцы потакали студентам, потому что они привлекали туристов. Которые, разумеется, как положено, просаживали каждый пенни. Для этого они и существовали. Ни к Древу, ни даже к палаточному городку туристы не приближались. Древо не допускало такой чрезмерной фамильярности.

Администратор глубоко вздохнул и помассировал руками поясницу. Было ясно, что Хок и Фишер притащили его сюда для того, чтобы что-то обсудить, но они решили не торопиться. Поэтому он стиснул зубы, продумал план будущей мести и подыграл им.

— Я часто задавался вопросом, почему Хок и Фишер изначально приехали в герцогство Ланкр, — сказал он, — чтобы основать свою Академию. Ведь мы не такая уж большая или знаменитая территория.

— Наверное, в этом и был смысл, сказал Хок. — Драконий Хребет очень хорошо отделяет Ланкр от Лесного Королевства, а по ту сторону — только океан.

— Вдали от всех остальных и под защитой идеальной естественной обороны, — сказала Фишер. — Они не смогли бы выбрать лучшего места.

И тут они оба замерли и посмотрели прямо на Администратора, который почувствовал внезапный холодок, пробежавший по его телу, когда он оказался объектом их холодного, задумчивого взгляда. Администратор решил, что, что бы они ни хотели ему сказать, лучше ему об этом не знать.

— Время, сказала Фишер.

— Нам пора двигаться дальше, — сказал Хок.

Администратор медленно кивнул. — Конечно. Для этого всё и затевалось. Взглянуть в последний раз и попрощаться.

— Сегодня первый день нового семестра, — сказал Хок. — А это значит, что сегодня самое большое Прослушивание в этом году. Наше последнее, прежде чем мы двинемся дальше, чтобы освободить место для следующих Хока и Фишер.

— Ты будешь скучать по нам? — спросила Фишер.

Администратор любезно обдумал их вопрос. — Полагаю, да. Вы здесь дольше всех, уже почти десять лет. Вы хорошо поработали. Я уже начал думать… Вы должны уйти?

— Да, — сказал Хок. — Люди начинают слишком привыкать к нам.

— Новые Хок и Фишер встряхнут ситуацию, — сказала Фишер.

— Все эти годы мы работали вместе, — медленно произнёс Администратор, — и я не могу сказать, что знаю кого-то из вас лучше, чем в тот день, когда вы прибыли сюда, чтобы сменить предыдущих Хока и Фишер. Конечно, я не могу сказать, что знал кого-то из ваших предшественников лучше. Вы всегда были самодостаточны.

— Всё это часть жизни Хока и Фишер, — легко согласился Хок. — Мы здесь, чтобы быть образцом для подражания, а не друзьями или семьёй. Это подорвёт легенду и авторитет имён, если люди увидят, какие мы на самом деле обычные.

— И мы, в конце концов, приехали сюда, чтобы оставить своё прошлое позади, — сказала Фишер.

— Вот только… от своего прошлого невозможно убежать, — сказал Хок. — У него есть скверная привычка подкрадываться к тебе сзади, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

Фишер посмотрела на него. — Это возрастное?

Хок смотрел на равнину, его взгляд был устремлен вдаль. — Этой осенью рано холодает.

Фишер придвинулся к нему поближе. — Ты… что-то чувствуешь?

— Не знаю, — ответил Хок. — Может быть.

Фишер подождала, пока не убедилась, что ему больше нечего сказать, и снова повернулась к Администратору, с наигранно весёлым выражением лица. — Итак, ты будешь скучать по нам?

— Нет, если я буду эффективен, — прорычал Администратор. — Я видел, как приходят Хоки и Фишеры, и видел, как они уходят. Важно только, чтобы они оставили меня в покое, чтобы я мог продолжать работу, которая действительно важна. Эффективно управлять Академией. Должен сказать… вы были меньшими занудами, чем большинство.

Тут Фишер удивила его, неожиданно разразившись искренним смехом. — Ах ты, сентиментальный старикашка. Мы знаем, что всю настоящую работу делаешь ты. И не думай, что мы тебе не благодарны. Перед отъездом мы разрешим повысить тебе зарплату. Устроим для тебя вечеринку с бочонком эля и целой компанией распутных женщин. Что скажешь?

Администратор вздрогнул. — Нет. Спасибо. Правда. А если я захочу прибавки, я просто снова исправлю бумаги в бухгалтерии.

— Мы уже договорились о замене, сказал Хок. — Они уже в пути. Мы с Фишер уедем в конце недели. Мы хотели сначала сообщить тебе эту новость, чтобы ты мог отладить необходимые процедуры и средства защиты до того, как новость распространится по всему Древу.

— Как только прослушивание закончится, мы сможем начать приводить наши дела в порядок, — сказала Фишер. — А потом мы уйдём. Нет смысла торчать здесь. Я ненавижу долгие, затянувшиеся прощания.

— Мы здесь уже слишком долго, — сказал Хок. — Люди… привыкают к нам.

— Я полагаю, ты будешь рад нашей замене? — сказала Фишер.