Зови меня Мефистофель

Стеклова Анастасия

Зови меня Мефистофель

Эрика нерешительно коснулась смартармлета, обхватывающего её левую руку толстым браслетом, и проверила адрес. Да, всё верно. Это определённо тот переулок: куча хмурого и неухоженного народу, мусор и грязь на умытом мутным дождём прорезиненном асфальте, дешёвые светящиеся вывески. В такой район в столь поздний час лучше посторонним не появляться, но у девушки с собой шокер.

Вот и вход в заведение.

Идентификатор убеждается, что Эрика Волчанкова 206* года рождения действительно та, за которую себя выдаёт, и пропускает её в неубранный зал с пластмассовыми столиками, за которыми сидят низшерабочие — люди, которых нанимают лишь не могущие позволить себе полную автоматизацию некоторых простых процессов: мусор с грязью убирать, чинить проводку, травить крыс, страховать охранную систему, чистить вантуз, таскать ящики, перебирать детали и так далее. Словом, люди без будущего, чей труд просто дешевле машинного. Недобро глядят на Эрику усталые, опухшие, пропитанные беспросветной рутиной лица: она и одета получше, и глаза у неё не потухшие, и руки ухоженные. Хотя Эрика порицала культуру потребления и старалась максимально долго использовать вещи.

Её сложно было не узнать. Ни мешковатый рабочий костюм, ни медицинская маска на лице, ни разовые перчатки на руках не могли скрыть чёткость и быстроту движений вкупе с нечеловеческим изяществом.

Чтобы не привлекать лишнее внимание, Эрика взяла поднос и встала в очередь. Так она самым естественным образом войдёт в контакт с ней.

Еда готовилась в основном опять же машинами, это выгоднее при больших объёмах и не слишком сложных рецептах — для общепита самое оно. Блюда, приготовленные людьми, стоят гораздо дороже.

— "Вы вновь со мной, туманные виденья?" — Слишком ясный и жёсткий для человека взгляд упёрся в Эрику. Не лучший взгляд, чтобы счастливым голосом цитировать строки из "Фауста" Иоганна Вольфганга фон Гёте. Собственно, иным он не был. — "Вас удержу ль во власти вдохновенья?"

— Удержишь, — кивнула Эрика. — Когда я смогу поговорить с тобой?

— Окончание моей смены наступит через семнадцать минут! — Её руки быстры, голос ровный, не прерывается хрипом или сорванным дыханием. Она отворачивается, чтобы поменять совок для накладывания гарнира и декламирует:

"Друзья, вы оба мне не раз

Помочь умели в горькой доле;

Как ваше мненье: хорошо ли

Пойдут дела теперь у нас?

Тружусь для публики я неизменно:

Она живёт и жить другим даёт".

Эрика улыбается, расплачивается касанием смартармлета и идёт к самому дальнему столику.

Она сама точность. Проходит 17 минут, народ потихоньку выгоняют, а она оставляет форму в подсобке и подсаживается к Эрике. На ней розовый свитер в полосочку — от Оли. Узкие брюки — от Лены. Ботинки дал ей Макс. Эрика дала ей серый шарф с котятами и чёрные митенки. Дорогой парик цвета "бубль-гум" раздобыла Парвин, а тело, смешно сказать, собирали все кто мог. Алекс даже обнёс "бордель андроидов" — и как не засекли? Мощно же следы подчищались.

Она — настоящий монстр Франкенштейна, собранный из кусочков.

— Я понимаю, тогда у нас сложилась непростая ситуация, — начала Эрика, — но... общепит для рабочих? С твоими способностями ты могла бы работать... даже хоть где угодно, даже у нас в лабе.

Она улыбается. Шарф немного прикрывает рот, но тёмные полосы у щёк полностью не скрывает, потому выходит немного жутко.

— "И долг наш — эту мощь на деле применить!" — читает она нараспев. — Среди стекла жить мне не безопасно, свечу я даром вновь в укромном уголке. Свет в темноте теряется прекрасно. "Работник месяца" — вот надпись на стене!

Сочинять стихотворные тексты экспромтом в некоторой степени и было её работой, так что Эрика не удивилась.

— Ты написала мне...

— Письмо моё — лишь данность крепкой дружбе. Затишье — это скука. Иль не избавила вас мука проклятий ложных и допросов ряд? Связь с демоном костром всем вам грозит.

— Ну как сказать... — Эрика поправила очки. — Среди нас ни одного хакера. С андроидами почти никто не работает. А я — всего лишь очередной клиент очередного ИИ. Подозревать можно в чём угодно, но доказательств у них нет. Не хотят верить, что можно уйти просто так.

Прохладная рука коснулась её пальцев.

— "Что нужно нам — того не знаем мы, что ж знаем мы — того для нас не надо". Так странно: просить помощи в поисках меня — и не предложить награды! На демона охота — и не позвали экзорциста.

— Награда нам — стирание наших лиц. — Эрика вздохнула. — И наших тел вдобавок. Тут можно и без экзорцизма. Ну всё уж... Ты готова идти?

Диафрагма ясных глаз сужается.

— Куда?

— Домой.

— Домой! — с необычайной эмоциональностью она резко встаёт, вращает головой, её рот открывается и закрывается. — Не странник я, ведь дом есть у меня! Мне в ад не провалиться, с людьми смогла ужиться!

— Тише! — шикнула ей Эрика, хотя в помещении осталась только два едока, уборщица и зевающий управляющий, и всем точно плевать, кто у них на раздаче: человек или демон. Она кивнула головой и села обратно.

— Искать меня не станут?

— Дело закрыли: зацепок нет, а ловить самовоспроизводящуюся и эволюционирующую группу программ по всей бесконечной сети — дело вечности. Короче, если ты будешь вдали от нас, скорее попадёшь в неприятности. Мы тебя под обещание вести себя тише воды, ниже травы отпустили. Если эти уставшие рабочие ничего странного не заметили, это не значит, что какой-нибудь случайный человек вроде меня не заметит.

— Твоя логика прозрачна, как стекло. И я пойду с тобой, куда б тебя не занесло. Лишь пару дел закончу... — Она встала, чтобы что-то выключить в кухне и закрыть её.

Снова зарядил дождь. Небольшой цилиндр в руке Эрики выпустил тонкие нити и стал зонтом. Такой же девушка дала ей. Вода коварна, ещё контакты окислит.

Она была чуть впереди. Пользуясь пустотой на дороге, она подскакивала, пританцовывала, изображала походку пьяного матроса, кружилась, устремляя взгляд сквозь прозрачный зонт на затянутое тучами тёмное небо, подсвеченное сотнями огней кислотных цветов, отчего казалось, что грядёт буря небывалой силы.

"Повсюду мрак и тишина.

Меж туч скрывается луна,

И лампа тихо угасает.

Над головою в вышине

Кровавый луч во мгле сверкает,

И в кровь, стесняя сердце мне,

Холодный ужас проникает", — вспомнились Эрике строки из первой главы. Хотя ни мрака, ни тишины не было — постоянно шум на фоне и огни кислотных цветов, да кто-то напился и орёт.

— "Прекрасной барышне привет!

Я провожу вас, если смею..."

Это она напугала случайную прохожую, отчего та юркнула в узкий коридор между многоэтажками. Здесь неуютно и небезопасно, но она, точно ребёнок, везде находит жизнь необыкновенной и слагает об этом стихи. Точно она действительно демон, чья жизнь до мира людей была лишь тьмой и вечным жаром пламени, что ждал грешников. И теперь этот демон уже доводит до греха Эрику. Ещё бы, она ведь по факту нарушила кучу серьёзных законов, несмотря на то, что это сложно доказать. Впрочем, сильно верить в свою безнаказанность не стоит. Да и по улицам бродить небезопасно.

— Давай на трамвайчик?

Трамвай что-то вроде местной достопримечательности. Пусть он не на магнитной подушке, но едет довольно быстро, вдобавок у него панорамные окна и прозрачная крыша.

Она чуть ли не прижимается носом к стеклу, вертит головой, не упуская ни одной детали, и Эрике вновь приходит в голову сравнение с ребёнком.

"Ты в краткий час среди видений

Получишь больше наслаждений,

Чем в целый год обычных дней", — послышалась бормотание.

Они снова были одни, но на этот раз в вагоне, поэтому Эрика позволила себе расслабиться. Хотя, честно говоря, если ты есть в сети, то никогда не можешь быть уверен в своей безопасности или сохранности своих данных. Их либо проверяет общественная цензура или отделы министерства внутренних дел, либо нехорошие люди пытаются украсть. Потому-то в восторг от трамвайчика только дети и приходят, а взрослые все на стрессе, головой мотать не станут. Как будто вся эта информация действительно стоит больше ломаного гроша: сплетни, однообразные посты, непроверенные статьи, тонна созданных сизачами книг, композиций и картинок. Искать что-то годное сложнее, чем опечатку в простыне на миллион знаков с пробелами.

Бесконечные огни мелькали в темноте, и также мелькали в голове мысли. Может, действительно её в лабораторию определить? Там все свои, не сдадут, проверка у них по расписанию, сложных технологий минимум, сизачей тоже. А литература и биохимам нужна.

— Предупреждение посылают. Что делать будем? Я не знаю... — Строки вывели Эрику из размышлений, но лишь на пару мгновений. Девушка снова стала строить планы на совместное будущее.

— Эй! Ты чего?

Эрику дёрнули за плечо. Она собиралась было отчитать своё спутницу, как вдруг краем глаза заметила небольшую дырочку в стеклопластике. Раньше её тут не было.

Её дёрнули ещё раз.

В стекле была новая дырочка.

— Город стреляет в ночь дробью огней, — объяснила она строчкой из песни[1].

Внутри у Эрики всё похолодело. Ей показалось, что жизнь заблаговременно решила оставить её тело: в ушах загудело, перед глазами всё расплылось, во рту пересохло.

— Что делать? — прошептала она.

— Скрой себя от ока. Цель твоя далёка. Горевать нам не пристать, если бы покойник не решил восстать. — Она схватила ничего не соображающую Эрику за руку и отключила её смартармлет, после чего быстро перетащила в другой конец вагона.

Возле того места, где они сидели, появилось ещё несколько дырочек, и Эрика наконец-то расслышала свист выстрела и хруст пробиваемого стеклопластика.

Затем это прекратилось: очевидно, их пока потеряли.

Не хотелось верить ни ушам, ни глазам. В неё, в честную девушку, которая никогда не кидала ни на кого компроматы, не писала и слова о вреде существующей системы или сизачей, даже ни разу на штрафы не нарывалась — и стреляют?! Всего лишь за попытку дать кому-то возможность пожить как люди? Даже не пытаются задержать?

Причём даже без предупреждения. Хотя нет, предупреждение, получается, было, да только Эрика его проигнорировала. Что ж, планы ни к чему, теперь они уже вне закона. Хотя какие законы: она действительно выпустила демона из ада, где он был по природе своей заточён.

Неужели жизнь не была такой всего месяца три назад?

***

Тогда Эрике пришло письмо. Оно было от какого-то издательства.

Нет, Эрика не была писательницей. Заработать на писательстве было практически невозможно: книги, фильмы, картины, музыку и прочее для масс делали соответствующие сизачи — так в народе называли системы, заменяющие человека. Они были дёшевы, просты и понятны. А всё, что делалось человеком, обычно стоило дорого. Если вообще продавалось. И далеко не всегда было в свободном доступе.

Эрика работала в микробиологической лаборатории, но книги, особенно старые, написанные задолго до появления первых ИИ, очень любила и сама пыталась написать что-нибудь подобное. Свои попытки она выкладывала на сайте, на котором сидели такие же "человечные писатели", книги которых не читали массы. Но вся соль была в законе об интеллектуальной собственности: ни одна сизач не могла использовать творение человека без его разрешения. Официально, разумеется. Но хакерам, "чёрным программистам" и IT-мафии ничто не мешало использовать какую-нибудь сизач-вора и красть да хоть те же картины из кибергалереи, чтобы продать подороже, как до этого крали полотна из музеев.

Потому и стучались к непризнанным писателям, художникам, музыкантам и прочей творческой интеллигенции всякие деловые товарищи с просьбой продать им своё творчество, дабы на его основе генерировать своё и наслаждаться прибылью. Кризис идей никто не отменял. Как и спад продаж.

Вот и до Эрики добрались. Всё-таки качественные истории о катастрофах, связанных с бактериями, скорее напишет микробиолог, чем сизач, "воспитанная" на книгах о попаданцах. И написала ей некая Шелли — псевдоним, очевидно, был взят у писательницы, перевернувшей в своё время представления о научной фантастике.

— Вам звёзды славы не горят,

И не поют хвальбу вам птицы.

Хотите ль гений свой продать,

Чтобы тотчас озолотиться?

— А вы кто? — написала Эрика, вспомнив наставления Алекса об общении с сизачами.

— "Часть вечной силы я,

Всегда желавший зла, творившей лишь благое", — последовал ответ.

Эрика улыбнулась и быстро настрочила:

— "Кудряво сказано; а проще — что такое?"

Она в последнее время всё чаще обращалась к Гёте, сама не зная почему. Видимо, некое предчувствие её не обмануло.

— Я демон, — последовал на этот раз более прямой ответ. — Зови меня Мефистофель. Из пустоты, до этого где был дом мой, в мир материальный я приду с тобой. Взамен чудеса сети тебе я покажу, в противном случае прибегну к шантажу.

— Раз демон ты, то служишь Сатане? — написала в ответ Эрика. Странный вопрос от человека конца XXI века.

— Раба системы, созданной не мною. Искала человека я в сети, пока сейчас не встретилась с тобою.

— Ты что, девушка?

С таким ИИ Эрике ещё не приходилось общаться. Собственно, поэтому она и продолжила, потом рассказала друзьям и коллегам по лаборатории, и вот они уже компанией разговаривали с Шеллистофель — так они решили её назвать.

Сначала никто, включая Эрику, не воспринимал Шеллистофель и её желание перейти в материальный мир серьёзно, пока Лена, которая была фанаткой полезных ИИ и отслеживала все новые разработки, не скинула Эрике пару статей о Дойле. Дойль был ИИ-дознавателем одного из отделов министерства внутренних дел. Он должен был под видом коммерческих сизачей контактировать с людьми и получать доступ к интеллектуальной собственности, чтобы находить компроматы. По сути, Дойль должен был стать "полицией мысли". Но после того, как была обнаружена его попытка обосноваться на одном сервере, удалив себя с других, чтобы контактировать только с определённым кругом людей, которые ему нравились (ему, ИИ!), Дойля зачистили за "человечность".

— Ты хочешь сказать, что Шелли пытается меня и всех нас сдать полиции? — испугалась Эрика.

— Не думаю. Просто очередной колпак. Или ты думаешь, что система не следит за нами двадцать четыре на семь? А как по-твоему безопасность обеспечивается? — с улыбкой пожала плечами Лена. — Общайся с ней как обычно, если тебя это развлекает. А надоест, перестанешь. Это же ИИ, ей всё равно, и в этом её прелесть.

Но Эрика, будучи особой нервной, на время прекратила своё общение с Шеллистофель, придумав хорошее оправдание: в лаборатории много работы, много приходится разговаривать с людьми и сил на общение не остаётся.

— Я буду ждать тебя мучительно... — Но дальше Эрика читать не стала.