Огнецвет

Сказала и скрылась в темноте. Велес еще несколько секунд оцепенело смотрел ей вслед. Какой еще Темновит? Какие огнецветы?.. И вдруг рассмеялся, зло и горько — не будет ему никакого чудесного спасения. Подохнет в лесу из-за каких-то психов. Он затряс головой, чтобы стряхнуть с себя проклятый цветок. Огнецвет упал ему на подол рубахи. На белой ткани алые капли разлетелись, словно цветок в кровь обмакнули.

Когда Велес оторвал взгляд от огнецвета, увидел, что среди деревьев замелькали огни. Кто-то шел… Не с фонарями, с живыми огнем. Cвет разгонял черноту, и в нем парень видел свою скорую смерть. Велес чуть на завыл от отчаяния. Забился, что есть сил. На боль уже не обращал внимания. Он, как зверь, был готов и лапу себе отгрызть, лишь бы только выбраться.

Люди с факелами подошли ближе. Двоих Огнецвет сразу узнал. Дядя Слава и тетя Варя, которые его на ночь приютили. У каждого в руках красный цветок, кроме дяди Славы. Тот держал в руках чашу или кубок. Стало очень тихо. Казалось, даже ночные птицы резко умолкли. А может, это паника накатила.

— Вы какого хрена творите?! — зло выкрикнул Велес.

Вместо ответа человек, еще вчера отдавший ему пачку сигарет, молча выступил вперед. Парень интуитивно вжался спиной в деревянный столб. Дядя Слава кивнул. К нему подошел другой мужик и протянул ему нож. Велес узнал Степана. Того самого, который якобы должен был его домой отвезти. Велес рванулся, что было сил. Не получалось верить в такую реальность, где все сейчас закончится. И что прирежут его как жертвенного козла. Если бы его чехи казнили, в этом и то было бы больше смысла. А тут… Да бред какой-то. Чудовищно реалистичный бред.

Дядя Слава забрал протянутый ему нож и шагнул к Велесу. Похоже, он тут главным был — жрецом, хозяином или просто сумасшедшим.

— Сука! — выплюнул Огнецвет. — За что?! Может, скажешь, а?! Какого хрена тут происходит? Что я тебе, блядь, сделал?!

Никто не ответил. Все молча смотрели, как их предводитель протянул руку с ножом к голове Велеса. С тяжелым стоном парень дернулся. Не хотелось так тупо умирать. С его службой он так-то готов был, что в любой момент могли шмальнуть с земли, и полетел бы он вниз вместе с вертолетом. Но там хоть понятно, кто и почему. Родителям бы сообщили, чтобы те не мучились неизвестностью.

Дядя Слава срезал с его головы прядь волос. Степан тут же услужливо подвинул факел к нему поближе, чтобы их главный бросил волосы в огонь. Пламя вспыхнуло и сожрало подношение, запахло паленым. Велес поднял взгляд на своих палачей.

— Отпусти… — без особой надежды тихо сказал он и зло мотнул головой. — За что ты меня? За что? Я же вам ничего не сделал.

Дядя Слава поднес к его лицу деревянный кубок.

— Пей, — велел он.

— Пошел нахер! — огрызнулся Велес.

Степан опустил к его лицу факел так, что Огнецвета обдало жаром, но дядя Слава его остановил. Покачал головой. Тот понял его без слов — бросил факел на землю. Велес успел подумать, что, видимо, схема у них тут налаженная, и он не первый, кого они решили угробить. А потом Степан зажал ему нос. Дядя Слава крепко схватил его за лицо и прижал кубок к его рту. Велес рвался как безумный, но все бестолку. На глазах слезы выступили, легкие огнем жгло. Не удержался, вдохнул воздух ртом… и в него плеснули какого-то горького варева. Запрокинули голову и залили. Парень закашлялся, сплюнул, что смог. Но уже чувствовал, как по телу очень быстро расходилась нехорошая, болезненная слабость. Перед глазами все поплыло. Дядя Слава со своим подручным псом отошли от него. Их силуэты размылись. Лица превратились в пятна. Подошел кто-то еще, положил ему на колени красный цветок. С него тоже текла кровь. Люди приходили и бросали на него цветы, как комья земли в свежую могилу. В какой-то момент Велес понял, что его руки свободны. Кто-то освободил, а он даже не почувствовал. Он и встать не мог. Все смотрел на фигуры, а те кружились вокруг него в безумном хороводе. Всполохи огней и тени. Они что-то пели, но Велес не мог разобрать ни слова. Слова сливались в неразборчивый гул, а сквозь него он услышал властный зов. Кто-то в чащобе ждал его и требовал прийти.

Велес тихо застонал и схватился руками за голову. Голос хотелось прогнать, заглушить, но он пробивался прямо в череп. Парень отнял от лица руки и посмотрел на запястья — в кровь измочалены, а боли не ощущалось. Велес нехотя поднялся с земли. Машинально взял цветок и прижал его к груди. Почему-то ему казалось это важным. Хоровод огней вокруг него замер и начал сужаться. Огонь приближался и приближался, пока Огнецвет рукой не прикрыл глаза. Потом расступился и погас. Даже искр не осталось. В сомкнувшейся темноте он слышал хор голосов, повторящий одно и тоже слово:

— Темновит, Темновит, Темновит…

Чернота дрожала и колыхалась волнами. Велес, пошатываясь, шел наугад. В одурманенном рассудке тускло проявилась мысль, что он свободен. Нет сумасшедших людей с ножами и факелами. Нет дяди Славы и тети Вари. Никого нет. Ему бы уйти, но с каждым шагом крепло ощущение, что не сможет. Ему так плохо было. И это уже не походило на вчерашнее “перепил” после чая. Велес устало оперся рукой на дерево. Даже дышать все тяжелее и тяжелее становилось. Голос, что звал его, сначала стал тише, а потом и вовсе замолк. Дурман вообще быстро рассеивался. Велес задрал голову и увидел, что небо над верхушками деревьев начало светлеть. Запоздало удивился. Значит, не так и быстро? Сколько он уже блуждал по лесу? Парень снова посмотрел на свои руки — кровь засохла, ладони в земле. Опустил взгляд — рубаха вся в крови от огнецветов и в грязи. Упал, видимо, но не помнил, где и когда. Теперь и без разницы. Ему из этого леса не выйти. Он чувствовал, как с каждой секундой уходила жизнь. Идти больше некуда. Да и незачем. По-хорошему ему бы прилечь где-нибудь и потратить последние минуты, вспоминая что-то хорошее и светлое: родителей или как в первый раз еще в учебке он вертушку в воздух поднял. Да даже Наташку свою. Но что-то внутри не позволяло сдаваться, и Велес упрямо шел вперед. Спотыкался, придерживался за деревья, почти падал, но все равно шел, потому что по-другому не умел.

Перед глазами все затянуло белесой пеленой — как в густой туман зашел. Дальше вытянутой руки не видно. Велес с усилием вдохнул, и от его вздоха в тумане заметалось эхо — словно призраки вокруг застонали. Парень сделал еще один шаг, и ноги подкосились. Он успел подумать, что вот и все, здесь и будет его могила. Здесь он и сгниет. Его подхватила чья-то рука и не дала ему упасть. Велес с трудом приоткрыл глаза и тут же дернулся. Страх словно еще сил ему наскреб, чтобы рвануться и отшатнуться от чудища, что его только что под руку держало.

Там, где он воевал, смерть приходила с огнем. С выстрелами. С лицами чехов. А в дремучем лесу она словно решила позабавиться напоследок. Перед собой парень видел не то лешего, не то черта какого-то. Похож на высохшего до скелета старика, но в то же время было в нем что-то нечеловеческое, мертвое.

“Огнецветы,” — со свистом прошептало существо у него в голове и протянуло к нему руку ладонью вверх.

Велес отшатнулся еще дальше. Потряс головой. Накрыло злой досадой. Даже сдохнуть спокойно не получилось. Лучше бы ему пригрезилось небо, куда уже не вернуться. Или денек из прошлого, когда родители его загнали на дачу, хоть он и упирался всеми силами, чтобы с ребятами во дворе остаться.

Чудище исчезло, и в то же мгновение Велес ощутил его крепкую хватку на плечах. Дернулся, но в этот раз не получилось вырваться, а в сознании вновь прозвучал голос.

“Сильный. Крепче прежних”.

Закружилась голова. Парень почувствовал, как его затягивает в темноту. Вот уже почти все. Черта бы еще этого отогнать. Несуществующий, а вцепился как настоящий. Огнецвет из последних сил рванулся и упал на землю. Встать даже не пытался, все равно бы не смог. Только тяжело перевалился на спину. Наверху небо уже совсем светлое, даже звезд не видно. Тихо, красиво. Страшно. И очень горько. Вроде бы держался, а в последний момент так накатило. Тоскливо до одури. Ни за что сдох. Велес хрипел, но все еще дышал, как будто назло самому себе. Он всегда жизнелюбивым был, вот и боролся, даже когда уже не надо. На фоне мутного и расплывающегося неба снова появилось морда лешего. Он внимательно смотрел на парня, а у того уже не было сил ни выругаться, ни даже отвернуться. Только глаза закрыть. Но прежде, чем веки сомкнулись, чудище с нажимом положило костлявую ладонь ему на грудь.

Вместо того, чтобы сделать последний вдох, Велес почувствовал, что ему стало легче дышать. Он открыл глаза и судорожно втянул воздух, еще раз и еще. Леший отогнал его смерть? Или он умер, и это началось бредовое посмертие? Подумал и тут же мысленно отмахнулся. Не существует ни рая, ни ада. Это так, для тех, кому хочется не верить, что смерть это конечная точка назначения.

“Сильнее тех, кто тебя послал”.

Велес тут же загреб руками и пополз назад, пока не уперся спиной в дерево.

— Ты что такое вообще? — хрипло спросил он.

К его удивлению, леший сел на землю — напротив него. И смотрел молча, немигающе. Глаза — как дотлевающие угли. Нет-нет, да и вспыхнет искра в темноте.

— Это ты… Ты Темновит?

Существо зашлось каркающим смехом. Черная сухая листва на его одежде зашелестела-зашуршала. Смех Велес слышал все еще в своей голове, а шелестело вокруг — словно ветер налетел. Огнецвет всерьез задумался, что сошел с ума. Наглотался варева, которое в него залили, и ловит глюки. С лешими, Темновитами и прочей херотой.

“Темновит правит в Нави, а может, он всего лишь выдумка. Люди меня назвали так и несут жертвы. Люди привели сюда и тебя. Ты — моя добыча. Моя награда. В тебе так много жизни. Надолго хватит. У тебя огонь внутри”.

— Смотри не подавись, — огрызнулся парень.

Нащупал под рукой камень и бросил в чудище. С содроганием Велес увидел, как тот пролетел сквозь лешего. Он и правда рехнулся. Нет здесь никого, только он и его воспаленный рассудок.

А леший снова развеселился.

“Еще не мертвый, но уже не живой. Люди тебя отравили”.

— Что же ты мне тогда сдохнуть помешал? — еще злее выплюнул Велес.

Иссохший старик стыло улыбнулся.

“Не помешал. Она рядом с тобой стоит. Ты просто не видишь”.

Огнецвет машинально проследил его взгляд — за свое правое плечо. И его могильным, ледяным холодом тронуло — как будто там и правда ждала невидимая ему смерть.

“Станешь моим последователем — будешь жить. Приведешь мне других на замену себе. Живым ты мне полезнее. Не захочешь — останешься здесь вместе с остальными”.

Не успел Велес подумать, какие еще остальные, как белесый туман отступил, и из него вышли люди. Совершенно точно мертвые. Все как один — в грязных и истлевших рубахах с вышивкой. На лица даже смотреть страшно — на них посмертная гримаса застыла. Парень переводил взгляд с одной истерзанной души на другую, а в голове промелькнула злая мысль — жаль, нельзя отсюда никак кому-нибудь сигнал подать, чтобы бахнули ракетой и выжгли рассадник сумасшествия. Ну или хотя бы развезли всех по дуркам и тюрьмам.

— То есть, я буду должен твою армию мертвецов пополнять? Если соглашусь, ты меня исцелишь? — недобро спросил Велес.

Он запретил себе цепляться за крохотную надежду выжить. Запретил бояться, а страх рвал его как одичавшая собака. Стоило посмотреть на искаженные посмертием лица и представить себя среди них, так на что угодно хотелось согласиться.

Чудовище молча кивнуло и оскалилось в подобии улыбки.

— А просто так не можешь, да? — Огнецвет едко усмехнулся. — Иди ты нахер! Кем бы ты, блядь, ни был! Чехи так с пленными делали. Хочешь выжить — стреляй своих. Развлекались, суки. Иди нахер, слышишь!

Придерживаясь за дерево, парень поднялся на ноги. Что только ему сил еще давало — то ли злость, то ли чудище постаралось. Велес, шатаясь, снова побрел сквозь чащу. Его догнал голос существа.

“От смерти не убежишь”.

— А я и… не бегу… — хрипло прошептал Огнецвет. — Я к ней, наоборот… на свиданку собираюсь. А то заждалась она меня.

Голос лешего еще звучал, но слился в неразличимый гул — как песня людей, когда они на поляне вокруг него хоровод водили. Велес выдохнул с облегчением. Хватит с него и чудищ, и сумасшедших. Уже совсем посветлело. Солнце взошло. Отсюда его еще не видно, но скоро поднимется над деревьями. Он, наверное, уже не увидит. Позади раздался не то хриплый смех, не то скрип. Парень не стал оборачиваться. Упрямый этот черт, так и норовит в голову снова залезть, но ничего, Велес тоже упрямый. Он этого лешего заглушит.

Огнецвет прерывисто вдохнул и вполголоса тихо запел.

— Расступись, земля сырая… дай мне, молодцу, покой…

Голос, больше похожий на болезненный хрип, сорвался. Парень закашлялся, но упрямо продолжил и идти. Там впереди между деревьями просвет замаячил.

— Приюти меня, моя родная… в тихой келье гробовой…

Солнце показалось. Летнее, теплое даже ранним утром. Согрело напоследок. Велес разглядел впереди озеро. На рассвете блестело как золотое зеркало. Красиво здесь, спокойно. Затянуло темнотой — мягко, даже бережно. Огнецвет упал на землю. Приоткрыл глаза, и увидел прямо перед собой алый цветок. Лепестки как огнем горят. Вот они какие, огнецветы, когда их никто не губит раньше времени. Велес слабо улыбнулся и закрыл глаза. Совсем спокойно стало. Даже уже хорошо.

Мертвяк по вызову (1999 год)

Велес очнулся в электричке. Открыл глаза и вынырнул из небытия посмертия в полупустом вагоне старого пригородного поезда. Так уже бывало — выплевывало его с того света вопреки всем законам мироздания и выбрасывало в жизнь, растерянного и злого. Вот в первый раз по-настоящему было страшно. Непросто в голове уложить, что снова живой, если смерть уже в запас отправила. Чувство, когда жизнь уходит, ни с чем не перепутать — как невидимым ножом из мира вырезали, а дыру, что после него осталась, заштопали. Крест-накрест. Для Велеса время замерло, а для других дальше побежало. Огнецвет это ощущение хорошо запомнил вместе с пожаром рассвета, который его в последний путь провожал. Тепло Велесу тогда было, спокойно, а потом от него остался только труп в нарядной рубахе. Догнивал где-то в лесу, обнимая истлевшими руками заросли огнецветов.

Когда в первый раз вернулся, он много дров наломал. Это теперь Велес уже понимал, кто он такой. Обманутый дурак — сначала людьми, а следом еще и неведомой силой, которая его как пачку сигарет из кармана вытаскивала. На Чернолесовских сумасшедших Велес сильную злость затаил. Она вместе с ним каждый раз воскресала и точила похлеще ржавчины. Как вспоминал, как ни за что его угробили, такая тошнотворная тоска к горлу подступала. Ничем не смыть и не выжечь.

Будь его воля, он бы вернулся в ту деревню — закопать, что от него осталось, раз уж судьба ему лежать в безымянной могиле в лесу. Чтобы по-людски. А рядом прикопал бы всех благодетелей, которые его сначала приютили, а потом огнецветами засыпали, пока он умирал. Но не пускало. Не в этом был, оказывается, смысл его возвращения. Не для того призывали, чтобы он мстителя из себя строил. А что на спокойную душу даже мертвецу работать проще — никто не слушал. Ему же вообще инструкций не оставили. Выбросили, а дальше сам разбирайся, кому помощь нужна. Вот и весь великий смысл — разгребать дерьмо за очередными дебилами, которые полезли туда, куда даже смотреть не стоило. Прямо как он сам, пока живой был.

Позади глухо лязгнула тамбурная дверь. Потянуло густым запаха табака. Велес равнодушно посмотрел на женщину в синей форме и снова отвернулся к окну. Там, на земле, неслись металлические змеи путей встречного направления. Он школьником любил наблюдать, как они вьются-стелятся, как будто живые. Мелькали однообразные пригородные станции. Ткни наугад в карту возле любого крупного города — в такую и попадешь.

— Билетики на проверку готовим! — сурово прозвучал женский голос.

Огнецвет не пошевелился. Билетик у него только один — проездной на тот свет, и обратно, с ограниченным сроком годности.

— Молодой человек, билет покажите, — отчеканила женщина и строго посмотрела на Велеса.

Парень виновато ей улыбнулся. Пошарил по карманам куртки — как будто мог что-то найти кроме полупустой пачки “Магны” и зажигалки с голой бабой. Долбаный привет из прошлой жизни. В первый раз он его в сердцах выбросил и растоптал. Потом уже проще относился. Рядом с сигаретами Огнецвет нашарил бумажку. Вытащил и удивленно хмыкнул. Да в этот раз у него в сервис прям первого класса: и билет выдали, и одежду нормальную вместо военной формы организовали. Еще бы денег подкинули. Велес еще покопался в карманах, но нет — нищебродом помер, им и вернулся.

Контролер потеряла к нему интерес и пошла дальше, а парень глянул на билет. Невесело усмехнулся дате — десятое августа тысяча девятьсот девяносто девятого года. Четыре года его уже нет. Как там, интересно, родители без него? Привычно заныло в груди. К ним его тоже не пускало, но он бы и не полез. Чего старые раны бередить? Им и так тяжело. Одно дело, когда похоронка приходит, а другое вот так. Как им объяснять, что он умер, но не совсем? И иногда возвращается то ли призраком, то ли хрен пойми кем. Их наверняка и так по ментовкам затаскали, когда он в часть не вернулся. Он бы издалека только посмотрел — как в замочную скважину на свою старую жизнь.

Велес прочитал название станции на билете — Тимирязевка. Видимо, там ему и выходить. Он повернулся к старушке на соседней лавке.

— Бабуль, а когда Тимирязевка будет?

— Через одну. Сейчас Гавриловка, а следующая Тимирязевка.

Парень благодарно кивнул и побрел в тамбур. Там снова окатило застоявшейся вонью курева и кислятины. Годы шли, а электрички такие же сортиры на колесах. Зато все ждали миллениум, восстание машин и конец света.

Последний вагон выпустил Огнецвета на свежий воздух и разбитый перрон. Велес с наслаждением вдохнул полной грудью. Вытащил пачку “Магны” и закурил. Все бедовые подождут — у него тут таинство последней сигареты, только наоборот. Первой и после воскрешения.

— Куда дальше-то? — вполголоса спросил Велес, выдыхая вместе с вопросом белесый дым. — Хоть бы карту приложил, ну…

Ответа свыше Огнецвет, конечно же, не дождался. Порыв теплого августовского ветра развеял дым. Пожилая женщина на перроне косо и как-то настороженно на него посмотрела. Велес пожал плечами, она демонстративно отвела взгляд.

— У вас тут ничего странного не происходило? — без особой надежды спросил парень. — Где-нибудь здесь или в окрестностях.

Женщина поближе подтянула к себе раздутую сумку на колесах и отвернулась, но так, чтобы его из поля зрения не выпускать.

— Что, вообще-вообще ничего? Ищи теперь ветра в поле… — Велес тяжело вздохнул.

Увидел, как на краю перрона по лесенке поднимается парень с разбитым лицом и огромными баулами. В таких раньше челноки тряпье возили. Огнецвет на него посмотрел и забыл, а тот подошел прямо к нему. Грозно уронил сумки на бетон.

— Тебе какого хрена надо? — нахраписто спросил он. — Чего ваще вылупился?

Парень говорил и напирал на Велеса. Агрессивный, раздраженный. Такому и повода не надо, чтобы в драку полезть. Уже весь заведенный.

— Сема, не надо… — женщина схватила его за предплечье, но тот стряхнул ее руку.

— Да он всего лишь спрашивал… про странное… — она нервно всплеснула руками. — Сема! Оставь, и так всем хватило уже… Вон уж слухи пошли.

— Странное? — переспросил парень и вдруг желчно расхохотался. — А ты иди воооон туда!

Он махнул рукой, показывая в сторону одиноких дачных домиков за перроном.

— Через лес пару километров и прям к странному и выйдешь. Смотри только не обожрись нашими чудесами.

Парень сплюнул под ноги и отвернулся. Весь ходуном ходил. Из него рвалось злое отчаяние и страх. Велес их нутром чуял. Отошел в сторону, чтобы не дразнить и не провоцировать. А женщина все пыталась успокоить то ли сына, то ли просто родственника.

— Сема, ну ничего, мы сейчас к сестре моей доедем, и все хорошо будет, — говорила и словно сама не верила.

Видимо, поэтому на слове “хорошо” и заплакала беззвучно, а Сема еще больше ощетинился. Зыркнул на Велеса, но Огнецвет только примирительно развел руками и с зажатой в зубах сигаретой зашагал к домикам, на которые ему показали. Злые там чудеса водились, нехорошие — раз от них люди бежали. А для него теперь в самый раз. Ему-то чего страшиться? Он свое уже отбоялся.

По пути Велес пару раз спрашивал дорогу. Уклончиво — мол, тетка позвала, а он, дурак контуженный, название деревни позабыл. Странности у них там всякие, вот и просила помочь. Огнецвет говорил и улыбался — светло, искренне. Ему верили. Один мужичок даже пытался отговорить его идти в “теткину” деревню. Велес снова только улыбался — да что ему будет? Не пропадет. А в глубине души немного теплом отдавалось, что не все люди в глубинке, как Чернолесовские.

А вот сама деревенька была как две капли воды похожа на ту, где он и сгинул. Умом Огнецвет понимал, что все они одинаковые — низкие приземистые дома и заплатки грядок за потемневшими заборами. Но все равно отдавалось холодком еще незабытого, болью от свежей раны. Это для всего мира прошло четыре года, а для него… Да меньше недели, если сложить все время, что он возвращался. Короткие у него увольнительные с того света были, но, как уж есть.

В деревне ощущалось нехорошее. Воздух словно сгустился и давил, как перед грозой — вот-вот громыхнет, и смерть прольется крупными каплями по сухой земле.

За невысоким забором кричали. Дверь дома нараспашку, в проеме застыла старуха. Мужчина с женщиной торопливо заталкивали вещи в старенький “уазик”. На заднем сиденье Велес разглядел двух мальчуганов.

— Мам, ну может поедешь? — устало спросил мужчина.

— Никуда я отсюда не поеду, — отрезала бабка. — Здесь родилась…

— Да-да, здесь и помрешь… — мужик обреченно вздохнул. — Отвезу своих и вернусь.

Он понуро пошел к машине, а из бокового окна уже голосила его жена, что никуда он не вернется, и никуда она его отпустит, а если старая дура помереть решила, то пусть в одиночку и подыхает. “Уазик” затарахтел двигателем, рывком тронулся с места и проехал мимо Огнецвета. Деревня сразу опустела, словно лишилась и голоса, и жизни. Теперь уж Велес не сомневался — пришел, куда надо. Только в чем беда, еще не понял. Он прошелся по притихшей деревне — до развилки, где грунтовка терялась в траве и уходила тропкой в лес — и обратно. Бабка все еще стояла в дверях, как истукан.

— Мать, что у вас тут стряслось-то? — спросил парень.

Та не ответила. С застывшим лицом ушла в дом. Ну ничего, он не гордый — подождет.

К вечеру сигареты закончились. Велес так и остался ждать неподалеку от дома неразговорчивой бабки. Чужих обычно сразу замечают, но к нему никто не подошел. Он даже подумал, может, в этот раз как-то по особенному вернулся, и его не видят? Подумал и тут же сам себя опроверг — и контролерша его заметила, и на перроне тот нервный Сема на него напирал.

Когда солнце закатилось за деревья, Огнецвет понял, что причина избирательной слепоты местных — страх. Не до Велеса им было. Он смотрел, как вместе с сумерками тревога накрывала деревню плотным саваном. Молчаливая бабка вышла и рассыпала возле порога крупу или семена. В окнах дома напротив затрепетали огоньки свечей. Старик обошел деревню кругом, крестясь и шепча молитву. К тому времени, как он завершил свой обход, совсем потемнело, и деревня окончательно затихла. На улице — никого. Один Велес остался на своем наблюдательном пункте из горы сваленных старых досок и бревен. Мужик, который грозился вернуться, так и не приехал.

При свете дня коротать время было проще. Сидел Огнецвет на бревнышках, грелся. К ночи и холодом потянуло, и без того тихая деревня совсем вымершей стала. А к Велесу привычная тоска подкралась, заскулила над ухом. Среди людей еще можно было живым себя почувствовать, поверить ненадолго во второй шанс. В темноте все иллюзии таяли. Мертвый он, от мира отрезанный. Никто его не ждет. Да уже и не будет. С этой мыслью Огнецвет с тяжелым вздохом слез с досок. Решил еще раз пройтись по деревне. Чего-то же здесь люди боялись, может это “чего-то” ему на глаза попадется.

Вдалеке протяжно завыла собака. На ее унылый вой он и пошел. Живность вроде первой чует всякую нечисть. В той же стороне в сарае замычала корова. Да так истошно, что в другой бы раз все из домов повыскакивали — посмотреть, что случилось. В темноте глухой ночи ни одна дверь не хлопнула. Ни шороха не раздалось. Все попрятались.