Юность - это ложь. Побочные истории

— Беспокоитесь за меня? Я тронут, — приложил руку к сердцу. — Но будет лучше, если вы меня ласково обнимите и попросите прекратить на ушко.

— Иди ты, — беззлобно отозвалась Сидзука, бросив в меня шарик из бумаги.

— Какое взрослое поведение, — хохотнув, повертел пойманный объект в пальцах. — Впрочем, спасибо за очередной объект поклонения для моего домашнего алтаря.

В этот раз её удалось “пробить”: женщина, поперхнувшись воздухом, слегка смутилась.

С каждым разом приходится заходить всё дальше и дальше. И, самое приятное, она мне это позволяет.

— Хикигая! Соблюдай границы! — придя в себя, учительница чуть приподнялась. — Или тебе так хочется отведать моей “любви”?

Видимо, чтобы я не строил теорий насчёт смысла её слов, она похрустела костяшками.

Так…

Рискуем или не рискуем?

Впрочем, самое то, чтобы окончательно увериться в доступных возможностях.

— Знаете, сенсей, — для подстраховки, поднялся на ноги, чтобы было проще метнуться к двери. — Один психоаналитик говорил, что садисты в повседневной жизни — в постели…

Закончить мне не дал резкий рывок со стороны Сидзуки. Благо, к нему я оказался готов, поэтому успел уклониться в сторону и шустро оказаться около двери, приоткрывая её и останавливаясь в проходе.

Хирацука, замерев возле дивана, где я сидел секунду назад, шумно выдохнула.

— Хикигая… — о, вот что точно не устаревает, так это её умение вкладывать в мою фамилию весь спектр эмоций и переживаний.

Даже неловко себя почувствовал.

— Да, сенсей? — изобразил невинность.

Сидзука, поднявшись, взглянула мне в глаза, открыла было рот, чтобы что-то произнести, явно не самое лестное, однако, передумав, махнула рукой.

— Забудь, — едва слышно пробормотав себе под нос, женщина потёрла переносицу. — Лучше скажи, на вечер субботы свободен?

Не удержался от смеха.

— Что? — возмутилась учительница.

— Ничего, — дав себе мысленную пощёчину, оборвал приступ неуместного веселья. — Сенсей, к чему эти глупые вопросы? Для вас я всегда свободен.

И, подумав, добавил:

— Кстати, я тут знаю один неплохой мотель…

Силой брошенный журнал смачно впечатался в закрытую дверь, из-за чего по коридору пришлось эхо.

Не обращая внимания на взгляды случайных учеников, оказавшихся поблизости, гордо поправил галстук.

Кто-то может сказать, что я окончательно поехал крышей, раз вытворяю такое, однако, у меня имеется прекрасный ответ, раскрывающий все вопросы к моему поведению, заключающийся в трёх словах:

“Тэнно хэйка бандзай!”

III.

Шутки шутками, но, в очередной раз возвращаясь от Хирацуки, я вновь задался вполне закономерным вопросом…

Почему я?

И причина вопроса не скрывается в моей заниженной самооценке, как может показаться на первый взгляд.

Сама ситуация, если рассматривать её с рациональной точки зрения, выглядит до умопомрачения нелепо. Семнадцатилетний школьник распивает с учительницей, старше его на девять лет, в её личных апартаментах, общается с ней, словно она его одногодка и постоянно отвешивает достаточно пошлые фразочки. Сюрреалистично? В определённом роде — да. Однако основная особенность заключается в том, что и мне, и Сидзуке это кажется… нормальным? Ни претензий, ничего. Как будто мы друзья, хотя, опять же, по статусу не положено.

Рухнув на скамейку в небольшом сквере неподалёку от дома, открыл банку MaxCoffee и, сделав глоток, нагнулся, опуская голову.

Причём, некий переломный момент произошёл в Киото. Неужели так сильно повлияло моё согласие на распитие с ней пива, после чего… наш статус сменился с “учитель-ученик” на “собутыльники”?

Кто-то может сказать: “Хачиман, чего ты тянешь кота за причинное место? Хватай женщину в охапку и устраивай светлое совместное будущее!”

Допустим, чисто гипотетически, я действительно смогу зайти за рамки и непонятным образом склонить Сидзуку к отношениям романтического характера.

Но… нужно ли мне это?

В том плане, что, убирая в сторону игру гормонов — могу ли я представить нашу с Хирацукой совместную жизнь, предположим, лет через десять?

Так.

Дом, по типу того, в котором живу сейчас. Я хожу на работу в крупную компанию, иногда задерживаюсь, но знаю, что дома всегда будет ждать… эм-м.

Почесал подбородок.

В идеале — домашняя еда. Но почему-то у меня возникают серьёзные подозрения, что навыки готовки у сенсея оставляют желать лучшего. Уверен на сто процентов: в холодильнике будет пара банок холодного пива. Или же не будет? Всё-таки, наличие детей помешает привычному для Сидзуки распитию алкоголя в больших количествах.

Стоп. Дети?

Качнул банкой с напитком, смотря куда-то вперёд.

Дети… допустимы. Девочка, похожая на Комачи, но с явными чертами Хирацуки. От меня — частично характер и цвет волос. Шумная, энергичная, но умеющая вовремя подумать о причинах своих действий и…

Моргнув, качнул головой, прогоняя нахлынувшие образы.

В любом случае, это работает только в теории далёкого будущего. Сейчас я — обычный школьник без каких-либо явных перспектив, так что мои размышления остаются влажными фантазиями, не имеющими под собой чёткого основания.

Главное, что на текущий вопрос ответ имеется: да, я представляю совместное будущее с сенсеем.

Даёт ли мне это что-то?

Нет.

Мнение Сидзуки по данному поводу остаётся неизвестным, ибо я, вероятно, надумал себе лишнего, с реальностью не имеющего ничего общего. А узнать правду на нынешний момент не представляется возможным.

Поднявшись на ноги, в два глотка допил кофе и, смяв банку, закинул её в урну.

Иногда я ненавижу свою привычку рефлексировать по любому удобному или неудобному поводу.

Почему я не могу тупо отключить голову и не думать?..

IV.

Закатное солнце окрасило небо в нежно-розовый оттенок.

Едва ощутимые порывы зимнего ветра трепетали сухие ветви деревьев, орошая проходящих под ними людей снежной пыльцой.

Напротив меня сидела обворожительная женщина, покусывая губы и бросая в мою сторону томные взгляды.

В помещении никого не было, лишь мы вдвоём.

Никто не говорил ни слова, атмосфера всё делала за нас, наполняя сердца трепетным ожиданием конца бесконечных прелюдий.

— Хикигая, я больше не могу… — тихо прошептала Хирацука, проникновенно заглядывая в мои глаза.

— Терпите, сенсей, мне тоже тяжело сдерживаться, — отозвался я, чувствуя капельки пота, стекающие по лбу.

— Зачем сдерживаться? Если мы можем просто отбросить в сторону эти формальности, — тон её голоса стал ещё ниже, отдавая лёгкими вибрирующими нотками.

— Ещё чуть-чуть.

— Я правда… — она не закончила фразу, сглатывая.

— Нельзя торопиться. Лучше прекратите соблазнять меня и займитесь делом!

Сидзука надулась.

— Тиран.

— Ничего не знаю, — вздохнул. — Сами попросили помочь с подготовкой документов для грядущего выпускного. Или вы планировали тупо спихнуть всё на меня и наблюдать со стороны?

— А нельзя? — невинно захлопала глазами учительница.

Отложив в сторону очередную характеристику студента, смерил её тяжелым взглядом.

— Нельзя, — сухо припечтав, подтолкнул к ней проверенные отчёты. — Проверяйте, и не забудьте подписать.

— Не хочу, — по-детски буркнула женщина, скрестив руки на груди.

— А чего вы хотите? — плюнув, развязал галстук и, стянув его через шею, откинул в сторону. Конечно, нарушение дресс-кода школы, но, учитывая, что в здании остались я с сенсеем, да дрыхнущий на посту охранник — замечание сделать некому.

— Возможность закинуть ноги на стол, взять геймпад в руки и, наконец-то, пройти новую часть Финалки, — потянулась рукой за сигаретами Хирацука, однако, замерла, стоило мне нахмурить брови. — Да прекрати! Чего такого-то?

Молча ткнул пальцем в мусорное ведро, где лежала стопка листов с характерной подпалиной.

— И что? Ну, дрогнула рука, со всеми бывает. Мне теперь вообще от сигарет отказаться?! — возмущение можно было вычерпывать ковшом.

— По крайней мере, воздержитесь от курения, пока мы не закончим работу…

Сделал недолгую паузу, оценивающе посмотрел на состояние Хирацуки и, мысленно махнув рукой, добавил:

— Впрочем, если вам настолько сильно хочется забить свои лёгкие никотином, делаете это подальше от возможных источников возгорания.

Несмотря на моё “разрешение”, недовольство, излучаемое женщиной лишь усилилось.

— Сволочь ты, Хикигая, — скривившись, Хирацука перестала отлынивать и, щелкнув ручкой, принялась подписывать документы.

— Почему? Вам лень отойти в сторону? — иронично поинтересовался.

— Когда тебе говорят: “Хорошо, ешь свой проклятый шоколад, но, если ты заработаешь сахарный диабет — пеняй на себя” — будешь есть его? — вскинула бровь Сидзука.

— Не знал, что на вас работает реверсивная психология, учту на будущее.

Со стороны сенсея раздался обречённый стон, однако, к моему облегчению, Сидзука продолжила разгребать завалы бумаг за прошедший семестр. И как она умудрилась накопить столько? Даже я, при всей своей лени, стараюсь решать большинство вопросов на месте, поскольку, в соответствии с мудрыми словами одного человека:

“Ленивый человек будет делать всё быстро и качественно, чтобы получить больше времени на отдых. Трудоголик же поступает обратным образом, растягивая процесс и лишая себя возможности расслабиться”.

Спустя час, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, уступая место блеклому полумесяцу, Хирацука, вскинув руки, громко воскликнула:

— Закончили!

Поставив последнюю подпись — почему председатель студсовета вообще должен что-то визировать в документах подобного формата? — откинул ручку в сторону и устало откинулся на спинку дивана.

— В следующий раз я на такое не соглашусь, — поморщившись, потёр глаза, в которые, казалось, щедро плеснули песком.

— В следующий раз, тебя уже не будет рядом, чтобы напрячь, поэтому не парься, — отмахнулась Хирацука.

В груди от её слов невольно ёкнуло.

— Всё-таки уходите? — уточнил.

— Ага, — сенсей зевнула, прикрывая рот ладонью. — Конечно, был ещё шанс повисеть у тебя над душой до выпуска, но не сложилось.

Один из странных элементов нашей образовательной системы заключался в том, что по какой-то причине учителя постоянно “циркулировали” по школам, сменяя друг друга, с периодичностью от трёх до шести лет. Не помню, как давно было введено это, и касалось ли это событие только молодых преподавателей, но факт оставался фактом — в следующем учебном году сенсей будет курировать и наставлять учеников совершенно другого заведения.

— Жаль, — хмыкнул. — Я надеялся, что вы будете стоять в первых рядах и вытирать слёзы облегчения от понимания того, что больше не увидите мою физиономию после выпускного.

— Пфф, разбежался, — Сидзука скосила на меня взгляд, ехидно улыбаясь. — Или ты действительно думаешь, что я от тебя отстану после выпуска?

Вскинул бровь.

— Мне расценивать ваши слова как своеобразное признание? Спасибо, я тронут до глубины души, — приложил руку к сердцу.