Биориск

Фиалковский Конрад

Биориск

Конрад ФИАЛКОВСКИЙ

Биориск

Пер. Н. Переверзевой

Грузовик остановился перед поворотом. Из него вылез, взяв свою протершуюся во многих местах дорожную сумку, мужчина, еще раз улыбнулся водителю и пошел в гору. Некоторое время слышался шум мотора грузовика, скрывшегося за поворотом дороги, ведущей вниз, в долину. Мужчина шел медленно и останавливался через каждые двести-триста метров, несмотря на то, что окольная дорога, на которую он свернул, была достаточно широкой и поднималась под небольшим углом, пересекая склон. Через рубашку мужчина чувствовал теплые лучи послеполуденного солнца. Вокруг на белых скалах росли карликовые сосны, но жаркое солнце иссушило их, и он ощущал только запах собственного пота и едва уловимый аромат моря, которое пряталось за ближайшими холмами.

Мужчина прошел мимо знака, запрещающего въезд, потом мимо другого таблички с предупреждением о том, что началась территория частного владения. Боль усилилась. Мужчина остановился и достал из верхнего кармана рубашки пузырек с таблетками. Высыпал их на ладонь, положил одну под язык и после некоторого колебания добавил еще полтаблетки. Он не стал ждать, пока боль совсем пройдет, и снова двинулся в путь. Дальше было больше тени, потому что деревья стали выше. Еще один поворот, и он оказался у ворот. Где-то должна была висеть какая-нибудь вывеска, но на немного старомодных, из кованого железа, воротах ее не было. Рядом стояла будка-проходная, построенная из белого, как и все здесь, камня. Он вошел и внутри увидел человека. Тот сидел за небольшим, прибитым к стене столиком с телефоном. Человек был одет в костюм, который вполне мог быть униформой: пуговицы отливали металлом, но не хватало ни ремня, ни фуражки, только на голове был небольшой металлический шлем, прикрывающий затылок.

- Вам было назначено? - спросил он.

- Нет. Я пришел...

- Вы прочитали надпись на табличке?

- Конечно, но...

- Пожалуйста, подчинитесь тому, что там написано, и покиньте территорию. Это частное владение.

"Если бы я приехал на машине, он разговаривал бы со мной по-другому", - подумал гость.

- Это собственность доктора Эгберга? - спросил он.

- Да, но я уже сказал вам...

- Я друг доктора Эгберга, Мы знакомы много лет, - добавил гость, чтобы сгладить впечатление от предыдущей фразы, которая не была правдой.

Человек в униформе не выразил ни удивления, ни сомнения, только снял трубку телефона.

- Говорят из проходной, - сказал он. - Пожалуйста, соедините с секретариатом доктора.

На коммутаторе, по-видимому, соединяли.

- Ваше имя? - спросил привратник, держа трубку возле уха.

- Ральф Мольнар, профессор Ральф Мольнар, - уточнил гость, вспомнив, что Эгберг знал его как профессора.

Привратник хранил бесстрастный вид, будто доклад о появлении у ворот профессоров с небритой два дня седой щетиной был частью его дневного распорядка.

Потом он назвал его имя, и они оба стали ждать. Мольнар прислонившись к косяку, привратник - уставившись взглядом в какую-то точку на стене.

- Да. За вами сейчас придут, - сказал он наконец. - Оставьте, пожалуйста, свои вещи здесь.

- Мои вещи?

- Да. Мы принесем их позже. Здесь такой порядок, - добавил он, словно это могло все объяснить.

Мольнар пожал плечами и подтолкнул ногой свою сумку к привратнику. В этот момент он услышал шаги на тропинке и обернулся. Навстречу ему шла высокая девушка в летнем платье без рукавов. Это все, что он успел отметить в первую минуту.

- Доктор Эгберг попросил меня приветствовать вас от его имени. Я должна позаботиться о вас, профессор, и выяснить, останетесь ли вы у нас...

- Посмотрим. Я еще не знаю.

- Во всяком случае, до завтра наверняка. Уже поздно. Впрочем, доктор приглашает вас на ужин.

Мольнар шел за ней по выложенной камнем аллее среди густых, незнакомых ему кустов.

"Должно быть, их посадили здесь специально", - подумал он, глядя на длинные, с хорошо развитой мускулатурой, но, несмотря на это, стройные ноги идущей впереди девушки. Снова почувствовал боль и тяжесть в груди, но не остановился. Дом должен был находиться где-то рядом.

Мольнар не ошибся. Дом выходил в сад большой, незастекленной верандой, и профессор вдруг представил себе, каким большим должен быть этот дом. Его размеры скрадывали зелень, деревья, протягивающие ветви прямо в окна, и вьющиеся растения, взбиравшиеся по стенам почти до самой крыши.

- Вы будете жить на втором этаже, профессор, - сказала девушка, когда они вошли в дом.

Она направилась прямо к лестнице, и тогда Мольнар вдруг на минуту замешкался. Он стоял перед большой затемненной картиной, освещенной тусклым красным отсветом вечернего солнца, но, поглощенный своей болью, не видел ее. Девушка тоже остановилась. Она ничего не сказала, только подошла к лифту и нажала кнопку вызова. Кажется, она не смотрела на него, но он все-таки не решался достать пузырек. Боль постепенно отпускала, Мольнар уже различал очертания безобразного осьминога на картине, тянущегося десятками щупальцев к паруснику, плывущему по бурливому морю.

- Лифт пришел, профессор, - произнесла девушка.

Он хотел сказать, что она зря вызывала лифт, но промолчал. Они поднялись на второй этаж и по коридору прошли куда-то в глубь дома.

"Похоже не гостиницу, - подумал Мольнар, - коридор и десятки дверей. Двери без ручек, - он пришел к выводу, что в этом было мало смысла. Обычный большой дом".

- Здесь, - сказала девушка и пропустила его вперед.

Они вошли в комнату, которая имела все признаки жилого помещения, и даже большой телевизор. На кровать Мольнар даже не посмотрел. Он везде спал хорошо, как и раньше, в молодости, потому что был не так высок, чтобы недостаточная длина кровати могла стать проблемой для него.

- Ванна тут. - Девушка приоткрыла дверь.

- А мои вещи?

- Сейчас их принесут.

Мольнар заметил, что она смотрит на него и улыбается. "Интересно, сколько ей лет, - подумал он. Наверняка она выглядит моложе своего возраста".

- Доктор Эгберг скоро обратится к вам.

- Обратится?

- Да. По всей видимости, он нанесет вам телевизит. Разумеется, заранее предупредив об этом.

- Вот как?

- Если вам потребуется что-нибудь, вы можете позвать меня.

- Позвать?

- Меня зовут Маг.

- Как мне называть час?

- Леди Маг... или просто Маг.

- Отсюда, из этoй комнаты?

- Из комнаты или ванны. Говорите чуть громче, чем обычно, - так чтобы пропустили дискриминаторы [ Дискриминатор - устройство, в котором производится сравнение одного из параметров электрического сигнала с аналогичным параметром стандартного сигнала. ].

- Да, я понимаю, - сказал Мольнар. За дверью послышался какой-то шум, потом сверху загудел зуммер - видимо, аппарат был вмонтирован где-то в потолке.

- Вот и ваши вещи, - сказала девушка. Она открыла дверь и взяла стоявшую за ней сумку.

- Зачем все это? Я и сам мог принести ее.

Она не ответила. Потом еще раз улыбнулась и вышла. Мольнар вдруг увидел на том месте, где она только что стояла, сандалию. Девушка потеряла ее и не заметила этого. Он поднял сандалию с пола и потянул дверь на себя. Какое-то мгновение она не поддавалась, но потом открылась.

"Очень смахивает на то, будто там решили, что можно открыть", подумал он.

В коридоре никого не было. С минуту Мольнар стоял, держа сандалию в руке, и вдруг вспомнил, что за все время, начиная с того момента, когда он вошел в дом, ему еще никто не встретился.

Спустя час, побрившись, искупавшись и переодевшись в извлеченную из сумки рубашку, он сидел в не слишком удобном кресле и смотрел в полумрак за окном. Кондиционер бесшумно нагнетал в комнату прохладный воздух с запахом соли и водорослей, и Мольнару какое-то время казалось, что это настоящий вечерний бриз, который ночью переменится. Деревья за окном стояли неподвижно, и профессор различал на фоне еще светлого неба снующих перед окном летучих мышей. Перед тем как опуститься в кресло, он попытался закрыть окно, но задвижки не поддавались, хотя Мольнар навалился на них всей тяжестью тела.

"Я совсем ослабел", - подумал он и отказался от своего намерения, потому что вслед за кратковременным напряжением всегда приходила боль.

Мольнар сидел неподвижно и вспоминал портовый район, в котором жил все последнее время, крошечную комнатенку с одним окном - к ней нужно было взбираться по крутым, как у стремянки, ступенькам, забегаловку через два квартала от его дома, куда он заходил после обеда, свою обычную дорогу утром на работу по узким запыленным улочкам. Об институте и более далеком прошлом ЛЛолькар никогда не думал.

- Добрый вечер, профессор, - услышал он голос за спиной и невольно обернулся.

В комнате никого не было, только на матовом прежде экране появилось лицо. Это был Эгберг - он сразу узнал его, несмотря на то, что минуло несколько десятков лет с тех пор, когда они каждый день встречались в институте. Те же глубоко посаженные темные глаза и широкие, сросшиеся брови.

- Я рад видеть вас и рад тому, что вы навестили меня.

-По правде говоря, у меня не было другого выхода. Иначе я сюда не приехал бы.

- Я вижу, что вы нисколько не изменились за эти годы. Вы всегда говорили то, что хотели сказать, самым естественным образом. Именно таким я вас и запомнил.

- Вы, наверное, догадываетесь, зачем я приехал?

- Может быть, но об этом позже. Давайте вместе поужинаем. Я помню, что вы любили форель с шампиньонами. Как обычно, по вторникам у Петти.

- Мои вкусы с тех пор изменились.

- Тем не менее я попросил приготовить это блюдо. Нам доставляют сюда форель самолетом.

- Я поражаюсь вашей памяти.

- Тогда я находился в таком возрасте, когда почти все запоминается. Обед с вами по вторникам - это было пределом мечтаний для каждого из нас. Итак, я жду вас. Моя секретарша зайдет за вами через минуту.

Экран потух.

"Форель у Петти. Я уже забыл, что когда-то ел ее", - подумал Мольнар.

- Возьмите вашу сандалию, Маг. Вы потеряли ее, - сказал он, когда Маг вошла.

- Это не страшно, у меня их много. Я часто теряю сандалии, - ответила она. - Я ужасно рассеянная... добавила Маг, смутившись под взглядом профессора. Видите, у меня уже новая!

Он подал ей сандалию, и она взяла ее как-то нерешительно, что Мольнар заметил это и запомнил.

- Доктор Эгберг ждет вас, - сказала Маг.

Они снова прошли по тому же самому коридору и спустились на первый этаж. Коридор озаряли маленькие, дающие желтый свет светильники со старомодными лампочками. "Похоже на гостиницу начала века", - подумал Мольнар. Столовая, в которую они вошли, освещалась так же. Стол был накрыт на две персоны, приборы были расставлены друг напротив друга так, что один из них оставался немного в тени. "Я знаю Эгберга. Значит, мне придется сидеть с освещенной стороны", - мелькнула в голове у Мольнара мысль. Он посмотрел на темный вечерний костюм доктора. Ему стало стыдно за свои поношенные брюки. Но это продолжалось всего несколько секунд.

- Я и в самом деле рад видеть вас, - сказал Эгберг и кивнул профессору на то место, которое тот заранее мысленно отвел для себя.

Они сели, и Мольнар заметил, что Эгберг тоже уже не молод. Он был сед той сединой, которая появляется у брюнетов с тридцати лет. Но доктору было больше. Когда Мольнар видел его в последний раз, Эгбергу было двадцать с лишним.

- Вы попали ко мне без труда?

- Ваша лечебница - крупный центр. Известный на весь континент.

Эгберг криво усмехнулся.

- Скорее институт, профессор. То, что я иногда принимаю богатых пациентов, еще ни о чем не говорит. Я должен содержать все это. Но прежде всего институт. Мы проводим интересные исследования, которые в определенном смысле являются продолжением того, над чем мы когда-то работали вместе.

- Я уже давно не имею ничего общего с ними. К счастью, не имею.

- Я вижу, что вы уже не оперируете. - Эгберг посмотрел на руки Мольнара.

- Я не хирург и не невролог. Сейчас я бы не удержал в руках скальпель. - Он поднял руки, чтобы Эгберг мог рассмотреть их. Мольнар знал, что они потрескались и что смазочное масло черными пятнами въелось в кожу. Мне сказали, что вы отошли от нашей профессии. Сначала я надеялся встретить вас на каком-нибудь конгрессе или конференции...

- Что мне там делать? Тогда я порвал, с этим окончательно. Но о ваших успехах я постоянно читал в газетах рядом с новостями спорта и хроникой несчастных случаев, - добавил он, чтобы Эгберг правильно понял его,

Подали холодные закуски. Человек, который прислуживал за столом, сделал это неловко. Это был мужчина могучего телосложения, с трудом, втискивающийся в свой костюм. Мольнар представил себе, как тот кулаком попадает ему в живот.

- Мы часто вспоминали вас. - Эгберг уставился в какую-то точку над головой Мольнара. - Хотя ваше решение уже ничего не могло изменить, оно, несомненно, свидетельствует о вашем мужестве..

- Не будем преувеличивать. Просто в какой-то момент я понял, что мне там уже нет места. Вот и все.

- Так поступили бы немногие. Ну, за ваше здоровье, профессор. Вы пьете?

- Иногда. Моей воли хватает только на то, чтобы не курить. - Он поднял бокал белого вина.

Когда подали форель, он наконец решился. Раньше Мольнар отложил быразговор до кофе, но теперь он подумал, что может не так строго придерживаться требований этикета, принятого в свете, к которому больше не принадлежал,

- Вы догадываетесь, доктор, почему я пришел к вам! - спросил Мольнар.

Тот кивнул.

- Не подумайте, что я решился на это после появления первых симптомов. У меня было уже два инфаркта, а третий - вопрос нескольких дней. Я все же немного остaлся врачом. Третий мне уже не пережить. При состоянии моих тканей речи о трансплантации не может быть. Вероятность возвращения к нормальной жизни - почти нулевая. Провести еще год или два а больнице... Меня это не устраивает.