Мой путь из Йоханнесбурга в Кейптаун, длиною в жизнь. Записки путешественника

В том бескрайнем плаванье у грез, в горизонте между сном и былью, не забыть мне все слова, дела… тихий шорох – не помеха, слышишь? Ты доволен этой темнотой, что постигла вдруг и поневоле?

Ты пришел, и я пришла с тобой… Что нас ждет по ту дорогу воли? Ты идешь, и я иду туда – вдаль бредем, не видя вновь дороги.

Как скитальцы – ты ночного дня, я, быть может, – сумрачного утра. Мы с тобой идем, рука к руке дыша, ощущая боль, и мост надежды, что сомкнул спустя наши сердца, болью от любви, что жжет навеки!

Я была любима нежно, сильно – как была любима красота глаз, в которых горечь океана, грань невидимой слезы… луна.

Ты меж веток затерялся в были, кто напомнит о тебе слова… я любила! Знаю, что любима! До сих пор любима я одна!

Ты безгрешен там за горизонтом, я еще полна грехов порой —

эта нить связала нас у грота, и она нам не дает покой! Мы идем одной тропинкой в море, обливает нас одной волной.

Ты летишь свободною волною, я бегу, держась все ж за тебя, родной. Как тепло с тобой… Тебя не видя, я шепчу слова, касаясь в полутьме, – словно сон приходишь ты неслышно, словно зной пронзает стопы боль.

Ты приходишь, знаю, хоть неслышно – тонкая струна звучит вдали. Сердце слышит боль твою от раны, что точит безмолвно твои дни… Ты слышишь…

Я вновь тебя увидеть мечтаю лишь на миг… укрыть, вдохнуть дыханье, согреть тебя… Лишь миг. Не уходи, куда ты? Не уходи, родной!

Я так ждала и рада, что ты со мной, со мной! Я прикоснусь губами к твоим губам как лед, лишь растопив на время те путы меж миров.

И слезы, снова слезы в тебе скрывают грусть под каменной стеною, под праведным замком.

Закрыто тело камнем, ты скрыт от глаз людских от гневных и желанных, от горьких и пустых.

Лишь приходя, виновно качая головой… глумиться перестали – ты был для них горой. И может быть, жестоко, пытаться осознать – что сделано, то в прошлом. Вновь не вернешь назад! Закрыв глаза… ты близко, вновь слышу я тебя,

в твоих глазах навеки я вижу лишь себя. Как дорог и желанен, бегу к тебе во сне,

и сердце в дрожь бросает, как холодно душе…

Как нежны твои руки, как ласков вновь твой взгляд… я прикоснусь душою – хрусталик не отнять!

И знаю, не готова увидеть я тебя,

вновь слышать нежный голос, вновь пережить, моля. Ты прикоснись, любимый, не отпускай меня —

я в путь отправлюсь дальний, где ты, душа моя. Где звезды непорочны и сердце горячо,

я нитью прочной, стойкой совью гнездо свое!

“Кровью, которая течет в моих жилах, воздухом, которым я дышу,

ты будешь жить в моем сердце, и даже смерть не сможет помешать мне любить тебя и быть верной тебе. И этим поцелуем сомкнется одна душа в двух телах”, – то были слова, что прошептала я тебе перед алтарем… Повенчаны, но не стало это законом… Осталось только для нас с тобой. Тайна, что открыта этим строкам в книге, что станет твоим призраком.

Мне сковали язык обидой и болью от людей, обстоятельств и прочих забот.

Я смотрела на лица изменчивых масок, я померила маску, но мне не к лицу.

Мысли млечно, печально сменяли страницы и в душе у меня опустела земля.

Я погасла на время, и время – защитник… после спешной зимы наступает весна…

Глава 14

Когда ледяные глыбы окутывали меня в Арктике, я думала о тебе, о том холоде, о той ледяной воде, которая насквозь проникла в тебя и унесла своим течением… между тобой и небом была только одна преграда – толща льда… и ты впервые покорился… как сталь не может быть прочной без углерода, так и ты не смог устоять лишь на тот миг без меня. Лишь однажды мы оказались далеко друг от друга. Однажды на несколько дней. Лишь однажды. И навсегда.

Каждый вечер он ждал меня дома. Поначалу это было достаточно забавно. Я никогда не встречала таких одновременно сильных и слабых мужчин. Но в его слабости было столько мужской силы, что я невольно и с отчаянием поддавалась ей. Как ребенок, я просто жила в этой огромной всепоглощающей любви. Даже сапоги он не давал мне снимать самой… Это всегда напоминало, как брат приводил меня после детского садика домой и я, болтая ногами, мешала ему снимать с меня ботинки.

Однажды он спросил:

– Что ты хочешь, чтобы я подарил тебе? Я ответила:

– То, что позволит мне быть всегда с тобой.

На ужине я увидела кольцо… Но оно было такое смешное – разноцветное. Я помню, как улыбнулась и тихо сказала спасибо…

Возможно, в это нельзя поверить, но мне ничего не нужно было от него. Только он сам всегда рядом!

Но он боялся ошибиться и погрузиться с головой в свою любовь. Он перепроверял меня будто случайными словами, поступками, ожидая моей реакции. Даже с кольцом на помолвку… В следующий раз самый смелый в мире бриллиант оказался на моем пальце. Я помню его слова: “Тебе нужно каждый день осознавать, что ты не одна, что даже у принцесс нет таких бриллиантов. Ты должна ощущать мою любовь каждый раз, когда в твоих мыслях появится желание пойти своим путем. Сохрани наш хрусталик! В этом кольце лишь малая часть, что вмещает мое сердце к тебе…”

Чем больше он дарил мне любви, заботы, верности и свободы, тем больше стены вокруг меня становились плотнее и крепче, и поддаваясь этой любви, я становилась частью него…

Я – человек душою честен с тобой, с бессилием себя. Вселенная и звезды блещут над головой, ведя меня.

Ты – это мир в глазах и в сердце, покой, гармония, душа… Я – это сложность противоречий из мира грез и бытия.

Глава 15

Тогда невыносимая боль преследовала меня… Иногда пустота, как черная дыра, замораживала меня, и я была будто в гравитации… Без эмоций… Без чуств… Пустота. Иногда включался мозжечок внутри и словно принтер печатал огромные листы с заглавными буквами – почему ты поступила так, почему не сделала это, почему не остановилась, зачем ты это сделала… И когда, наконец, все это безумство в своем вихре уничтожало меня саму, вдруг открывалось сердце, которое просто молчало, но горячие слезы вдруг лились по щекам, не давая дышать, будто выталкивая что-то темное, будто замороженная пудра выдавливала пробку игристого вина в регионе Шампань. Впрочем так же как иногда сейчас, я будто снова переживаю эти вечные секунды… Мне жаль иногда это время, потому что как бы я ни искала в себе или внешних знаках истину, я тщетно теряла время… Только все же – это время нельзя считать упущенным! Оно рождало борьбу во мне, будоражило внутри меня новое чувство – стремление удержать время, будто стрелки начали отсчитывать секунды быстрее. Назад время не вернуть! Прошлое – это лишь учитель! Как гонки на болидах… Круг… Остановка… Круг… Победа или поражение… Впрочем это не важно… Иногда это одно и то же… И кто дает больше права на жизнь…

Однозначного ответа дать нельзя. И вот в этот момент глаза поднимаются вверх, как бы прося силы, но в голове проносятся слова Матери Терезы, и ты опускаешь взгляд вдоль горизонта и ничего не просишь, просто идешь вперед, поглощенная новой идеей о мире и… Веришь.

“Я попросила у Господа забрать мою гордыню, а Бог сказал мне: “Нет”.

Он сказал, что гордыню не забирают, от нее отрекаются.

Я попросила у Бога даровать мне терпение, а Бог сказал мне: “Нет”. Он сказал, что терпение – результат испытаний, его не дают, а заслуживают.

Я попросила Бога даровать мне счастье, а Бог сказал мне: “Нет”.

Он сказал, что дает благословение, а буду ли я счастлива, зависит от меня.

Я попросила Бога уберечь меня от боли, а Бог сказал мне: “Нет”.

Он сказал, что страдания отделяют человека от мирских забот и приближают к Нему.

Я попросила у Бога духовного роста, а Бог сказал мне: “Нет”. Он сказал, что дух должен вырасти сам.

Я попросила у Бога помочь мне любить других, так же, как Он любит меня,

а Бог сказал: “Наконец-то ты поняла, о чем надо просить…”

Я попросила сил, а Бог послал испытания, чтобы закалить меня. Я попросила мудрости, а Бог послал проблемы,

над которыми надо ломать голову.

Я попросила мужества, а Бог послал опасность.

Я попросила любви, а Бог послал нуждающихся в моей помощи. Я попросила благ, а Бог мне дал возможности.

Я не получила ничего из того, что просила. Я получила все, что мне было нужно…”

Глава 16

“Умничаешь, барашек?” – сказал он мне, когда я пыталась посоветовать или высказать свое мнение. К слову сказать, мнение у меня есть по каждому поводу, просто он был прав, иногда можно было бы его не высказывать. Помню, была суббота и формальное совещание. Я хотела было ехать, но накануне заболела: поднялась высокая температура. Я была утомленная и чуть живая. Он уложил меня в постель. Привез любимые ягоды среди мороза. Сделал горячее молоко с медом. Напичкал таблетками.

А потом приготовил любимое свое блюдо: вареная картошка, зеленый салат, томаты, красный лук, огурцы, икра и кусок теплого черного хлеба. Все это он принес в постель, и пока я не съела, не уехал.

Он уехал, и я впервые осталась одна в нашем доме. Я проспала весь день, так спокойно и защищенно я давно себя не чувствовала. Вечером мы отправились в русский ресторан.

Я надела свои кроличьи унты (я купила их за пять минут, почти допрыгивая до самолета, когда повредила ногу в горах Швейцарии), рваные джинсы (мне нравилось чувствовать себя настолько свободной в выходные, насколько сдержанной я была в будние дни). После этого похода меня, мягко говоря, штормило, но мне хотелось наконец почувствовать себя даже такой, потому что в таких крепких руках я не была еще никогда.

Однажды я прошептала ему, что с ним готова уехать куда угодно и никогда не пожалею об этом. При этом я помню его глаза. Будто охотник, поймавший свою добычу. Но мне

хотелось, чтобы он чувствовал так. Для него я была добычей, которая постоянно ускользала от него, и каждый раз ему доставляло удовольствие искать новые подходы. Мы не осознавали всего этого. Мы просто были созданы друг для друга. И два горячих знака, сойдясь друг с другом, не принимали только одного – скуку. Это чувство очень часто до него, как я ни боялась в этом признаться, гнало меня идти дальше и не задерживаться, не теряя драгоценные секунды моей собственной жизни. Мы были хищниками. Только он – взрослый и мудрый, а я, как тот львенок из мультика, что шевелил ушами… Мой муж называет меня пантерой. Когда мы увиделись первый раз, мои глаза горели зеленым огнем. Он даже испугался ко мне подойти, когда я разносила перегородки в офисе после проигранного арбитражного дела из-за недостоверных данных, что предоставила нашей команде адвокатов подопечная компания.

В нашей с ним истории также уже полно легенд, но пантерой он называет меня даже сегодня. Кто знает, может характер даже для любящей с головой женщины позволяет ей спокойно жить и не дает поводов для мужчины смотреть по сторонам… Я не психолог, хотя думаю, и им не всегда легко найти то, что позволяет семье быть единым целым долгие годы.

Когда сомнения – тяжелый рок, закрались в глубину души корыстьем,

когда предчувствие спесивых снов плодят дурные новости и вести, –

борись с собой и покорись любви, пусть даже ты не веришь и лукавишь,

пусть даже солнце станет вновь луной, – терпи, живи, люби и

доверяй без правил.

Глава 17

Я очень хочу издать книгу, и, видимо, это время пришло. Книгу о нем, о любимом, с моими воспоминаниями, только моими. Прошло много времени, но в нем была моя сказка. Тогда зажегся хрусталик, как факел на моем пути, и он вел меня в будущее, счастливое и сказочное, охватив тем самым Вселенную! То было мгновение – но навсегда! Секунда… осталась на века! Я стараюсь быть такой же, как ты. Ты хотел ведать… обладать глубоким познанием… ты искал… Ты искренне помогал, двигаясь к своей цели. Выстраивая ходы, ты поручал то, что казалось непосильным, но своим мягким и заботливым тоном ты дарил крылья и абсолютно понятную и легко выполнимую задачу. Ты всегда оставался в тени, не требуя публичности, не требуя благодарности. Ты будто оберегал каждого и дипломатично выводил свой… тебе нужный путь… мне нужен был учитель, и ты пришел. И твоих уроков оказалось достаточно, чтобы мне выстроить свой путь… он не оказался прямым, но тем интересней становился он. И я была готова.

Быть в домиках… ты часто использовал мальчишеский сленг. При этом никогда не позволяя мне чувствовать себя отречено и безличностно. У тебя в крови было благородство. Женщина, уважение к ней, даже в словах, забота… Я никогда не думала, что встречу такого мужчину, о котором только слышала от друзей отца. Они были такими. Лучший друг папы после его смерти был для меня вторым отцом. Именно он привил мне любовь к книгам, к правильному русскому языку, к важности общения на английском и французском языках, к музыке Джо Дасена и миру джаза. Он познакомил меня с графом, родившимся во Франции, и многими другими, настаивая на моем широком видении мира. Он очень переживал, когда я перевелась с легкого в то время факультета менеджмента на юридический факультет… но знаю, что он очень гордился моим выбором! Мне было нелегко поступить в университет. Я панически боялась экзаменов, скоростного анализа людей, оценивающих тебя за несколько минут, не позволяя раскрыться твоему таланту. И я пошла по пути наименьшего сопротивления – поступила на факультет, где было достаточно знать ответы на стандартные вопросы, “не мудрствуя лукаво”. Меня натаскали по физике и математике. А литература после трехгодичного изучения жизни и творчества Достоевского, а главное – анализа исторической значимости той эпохи для России, политики, культуры, промышленности и так далее в целом, прошла без единого экзамена. Просто показала рекомендацию и диплом – комиссия решила принять. Это были его достижения. Он всегда говорил маме, как только она тянулась открыть дверь: “Я – мужчина, и позволяй мне оставаться им…” И он был еще одним учителем в моей жизни. Я как путник брела по долинам к цели, прокладывая путь через реки и горы, встречая на пути мудрецов.

Бывают люди, с кем жаждешь провести время, а бывает тот, с кем мечтаешь разделить и горести, и радость.

На стекле ты сделал оттиск луны, чтоб затмила мне солнце собой.

Ты рассыпал мне звезды, закрыв океан, чтобы волн не достиг мой слух.

Но не может луна, блеск от звезд в небесах дать свободу души, и в глазах

отражают кристаллы бирюзовые волны, несущие парус к мечтам.

Глава 18

Я вспомнила, как мы охотились в суровую зимнюю пору… Раннее утро. Долгая дорога

на измученной “полевой” машине, встреча с другими охотниками, поиски следов лося, загон, след в след по номерам по непроходимым сугробам, замирание на месте, разговор шепотом и, главное, терпение… ствол, выстрел – пуля прошла навылет сквозь дерево, смена высидки, еловая вышка, прикормка, время… Тактика, терпение, цель – как ничто другое важно в охоте… впрочем и в жизни. Но все же больно смотреть на истекающее кровью животное… лишь только один вопрос – зачем…

В другое время на Камчатке с реки на лодке мы также поджидали медведя. Совсем на первый взгляд бескорыстное бурое животное, поедающее рыбу, аккуратно отделяя мясо от костей… на первый взгляд!

…Быстрое, высотой в два человека, с острыми когтями, хваткими лапами и бесконечными зубами… Видя это разъяренное чудовище, забываешь того “плюшевого” медвежонка на своей полке, поедающего с грустными глазками малину. Но все же сердце разрывается и слезы выдают женскую натуру, когда на “мишку” нацелен со всех сторон ряд винтовок и он изнемогает от мучений… это было последнее мое путешествие в долину непредсказуемой природы с такой ожесточенной целью.

Я бережно храню только одно – шкуру белого волка, подаренную мне друзьями, во время визита в Арктику… как память о ледяном рае… как память, когда мы укрывались вместе с моим другом снежной хаской, во время бури… как память о том, что охота может быть только тогда, когда на чаше весов цена человеческой жизни.

Мой папа был охотником. И всю беременность мамы они провели в приключениях.

В детстве, когда мама показывала фотографии и рассказывала о папе, я всегда представляла себе, что меня окружают “дворянские гнезда”. И я скачу после очередного светского урока на черном коне в длинном, подчеркивающим талию платье, и совсем непредсказуемо для всех перехватываю эстафету вровень с гоночными, догоняю лису… или пробираясь через заросли лиан в жгучую жару в бежевых шортах, высоких носках и тяжелых ботинках, белой майке и распахнутой рубашке, с легким шарфом вокруг шеи, с увесистым рюкзаком и таким же биноклем, со спадающими на плечи золотистыми волосами, мы находим среди забытых племен затаившиеся древние реликвии и затем, протискиваясь сквозь скалы и пещеры, ныряем с высоты в водопад…

Тогда мы выехали после 5 вечера накануне выходных в камуфляже и “с прицелом”. Всю дорогу, а она была не короткая, мы болтали о всяких глупостях, а затем он решил поговорить с мамой: “…мама, мы привезем вам лося”. “На двух ногах и без рогов”, – пошутила она в ответ. Они перекинулись несколькими словами, посмеялись и договорились о встрече… мне запомнился их разговор.