Школа Хизер Блоссом. Книга 2

— Чем, прости?

— Неважно, я разберусь.

Фейри снова улыбнулась, на это раз маняще.

— Мы еще встретимся, будем надеяться, что в твоем мире. Я уйду сейчас туда, и буду ждать твоего возвращения. Помни, что для твоих спасителей время идет куда медленнее, чем здесь. И… ты не вернешься прежним.

Ренар сумрачно закусил губы, снова оглядываясь, будто ожидая появления границы Вуали.

— Похоже, они даже не торопятся. Скажи мне свое имя.

Фейри коснулась его руки.

— Я думаю, ты его знаешь. А истинные имена мы раскрываем очень немногим. Лишь возлюбленным, с кем готовы разделить вечность… а я, как бы ни прекрасен ты был, полюбила свободу. Но… — фейри слегка склонила голову, мечтательно смотря вдаль. — … при дворе Светлейшего Короля меня называют Эилон.⁸ Я спою тебе, чтобы прогнать сомнения.

Бессмертная запела сначала негромко, не разжимая губ, лишь рождая музыку Потом к мелодии добавились слова:

Пусть светит тебе вечерняя звезда.

Когда уходит мрак,

Пусть сердце твое не лжет.

Пусть не зовёт тебя тьма.

Ты одинок на своей стезе,

Так далеко от дома,

Но пусть зов теней затихнет,

А ты продолжай идти.

Ты отправишься в путь,

Чтобы зажечь день,

И когда настанет ночь,

Ты найдёшь солнце. ⁹

Бессмертная умолкла, и постепенно растворилась в тишине мелодия. Эилон взглянула за спину Ренара.

— Похоже, твои друзья все же отыскали тебя. Я исчезаю.

— Благодарю тебя! — только и успел воскликнуть Ренар, поворачиваясь к раскрывающемуся перед ним порталу.

✧☽◯☾✧Где-то в безвременье✧☽◯☾✧Тир-Нан-Ог✧☽◯☾✧

Он шел по лесу. Ступал неслышно, любовно и невесомо проводя руками по высокой, серебристо-изумрудной траве и цветам. Поднимал голову навстречу птичьему щебету и улыбался, сияя глазами. Здесь, вдалеке от иных правителей, он чувствовал себя единственным властелином Страны Вечного лета.

Король Благого Двора любил этот светлый лес, чувствовал его, считал своим домом. Темные чащи и затянутые сумраком лощины, коварные болота с яркими пятнами топей — все это было далеко от дорог, по которым ходил сид. Там обитали иные существа — уродливые и опасные, верные Темной Королеве или самим себе. Там он не показывался никогда.

Воспоминания о правительнице Неблагого Двора исказили лицо Короля легкой гримасой. Он все еще слишком хорошо помнил их последнюю встречу и те насмешки, которыми осыпала его Королева. Помнил ее гнев и проклятия. Он победил ее тогда, но подчинить так и не смог. И сколько бы ни минуло лет в земном смертном мире, здесь, в стране вечности, для Светлейшего Короля этот срок пролетел исподволь, почти неощутимо.

«Я хочу увидеть ее, — подумал бессмертный. — Пусть это снова причинит боль, я должен».

Как всегда в этом мире, мысль облекалась в действительность почти мгновенно. Лишенная горизонта реальность дрогнула перед глазами Короля, исказилась и создала новую явь. За деревьями, на небольшой круглой полянке теперь возвышалась башня. Тонкая и высокая, она была словно выточена из дымчатого хрусталя. Ни замков, ни засовов. Король вошел беспрепятственно и закружил по узкой витой лестнице, поднимаясь на самый верх.

Небольшую комнату у самой остро вздымающейся ввысь крыши почти целиком занимала кровать. На ней, покойно сложив руки, спала пленительная дева в роскошном наряде. Золотистые волосы изящными завитками обрамляли лицо с тонкими чертами, глаза были закрыты, и ресницы отбрасывали тень на бледно-розовые щеки.

Король присел на ложе, его собственный свет слегка поблек рядом с девой, затенившись ее внутренним мраком, и правитель почти незаметно вздрогнул. Присутствие здесь всегда давалось ему нелегко и не стиралось в памяти, но чем чаще он приходил, тем с большей тоской он хотел это повторить.

«Я не могу винить себя за это, — подумал правитель. — Это она околдовала меня».

Он слегка погладил спящую по волосам, отделяя пальцами упругие пряди и укладывая их вдоль щек, прикоснулся к впадинке на шее, поправил тонкие кружева на груди.

«Если бы я знал ее истинное имя, то победил бы, — подумал правитель, с сожалением убирая руки. — А так… она не живет и не умирает, и продолжает мучить меня. Как и ее дочь».

В последнее время Королю все сложнее давалось скрывать башню от темных. Они внедрялись в его мысли, извращали их, пытаясь прорваться дальше. Слишком частое присутствие в мире смертных лишало правителя его обычных сил, а визиты в башню еще больше истощали тело и дух. Иногда он слышал далекий голос обыкновенного человека, вызывавшего его на бой. Смертный был опасен, он избегал всех ловушек яркого света, всех иллюзий покоя и довольства, которые мог создать правитель. Человек обладал невозможным для своего племени оружием, он побеждал в любой битве и с редкой удачливостью уходил от опасностей Страны бессмертных. Уже несколько раз он рискованно приближался ко дворцу Короля, но пока у Светлейшего хватало искусства закрывать это место мороками и видениями. Правитель Благого Двора знал, что этот смертный — супруг Темнейшей Королевы, но еще никогда не являлся перед ним и не вел бесед.

Как будто иных трудностей было мало, сейчас Король чувствовал камень в опасной близости от себя. Правитель и желал увидеть владельца перстня, и страшился его. Куда бы он ни шел, за ним неотступно следовал внимательный взгляд Ренара. Мир смертных скрывал Короля от глаз магистра, но и обессиливал.

Благой знал, что темные, выполняя чью-то волю, рыщут в поисках этого человека, но своим подданным приказывать то же не спешил. Формально Королю Благого Двора не поступало указаний отыскать магистра, и он всеми силами оттягивал момент их встречи. И все чаще он начинал обдумывать безумную, но полную надежды мысль — если камень лишится владельца и вновь исчезнет, это будет означать почти свободу. Король не чувствовал себя изменником, в конце концов, Ренар предал его гораздо раньше.

Правитель хотел свободы. Он даже был бы не против продолжать выполнять приказы смертных, но делать это по своей воле, а не по принуждению. Ведь за всю свою долгую для смертного мира службу он хотел так немного — всего лишь кровь бесполезной, никому не нужной девчонки. Но и в этой малости Ренар ему отказал. Так пусть сгинет в вечном мираже, страшась собственных призраков.

— Пусть сгинет, — прошептал Король едва слышно, стараясь не ощущать на себе мгновенно ставший суровым незримый взгляд.

Иногда сид слышал слабый призыв избранного камнем, но здесь, в своем мире, бессмертный имел силы повиноваться не сразу и как мог оттягивал момент их встречи. Свидание с Ренаром не сулило ничего хорошего, и король все больше желал скорейшей гибели магистра.

Внимание правителя вновь обратилось к спящей деве. Он бросил на нее последний взгляд и поднялся. Обратный путь из хрустальной башни Король проделал почти бегом, обернувшись лишь затем, чтобы запечатать дорогу к ней своей магией и волей.

Глубоко дыша, он покинул поляну, постепенно отрешаясь от гибельно-притягательного очарования темной красоты. Наследница королевы не была так прекрасна, как мать. Если в ней и была сила, то погребенная глубоко под гнетом смертного мира, неузнанная и преданная самой владелицей. Король наконец-то смог улыбнуться. Магистр слабеет и, скорее всего, скоро погибнет, лишенный малейшей защиты. А темная тварь… будет принадлежать ему. Он приготовил сюрприз, она его скоро получит. Все же не зря он провел так много времени в душном и бесцветном мире смертных, он сумел найти сокрытое раньше девчонки. Рано или поздно сама судьба приведет ее к нему, ослабленную и покорную, неисцелимо отравленную светом.

Король мягко шевельнул рукой, раскрывая перед собой путь ко дворцу и мгновенно переносясь в свои владения. Умиротворение постепенно завладевало им, когда он шел по увитым листвой высоким галереям, не обращая внимания на почтительные поклоны слуг. Оказавшись в комнате, он запечатал двери легким мановением кисти и привычно погрузился в размышления о своем злейшем враге. Какая ирония, что это — всего-лишь никчемная полукровка, которую правитель в равной степени находил и притягательной, и отвратительной. Он не готов был признаться в том даже самому себе, но темная тварь имела над ним большую власть. В ней ощущалась какая-то особая сила, не совсем обычная для темных фейри. На мгновение Король Благого Двора был готов понять смертного человека, зачем-то стремящегося обладать ею.

— Если бы я знал твое истинное имя, — негромко обратился он к образу из своих мыслей, — все было бы так просто. И как прекрасно, что ты не знаешь моего.

✧☽◯☾✧30 августа✧☽◯☾✧Кабинет мастера Баркли✧☽◯☾✧Помещения школы✧☽◯☾✧

Кабинет тестирования напомнил Элли события годичной давности — когда-то тут выясняли магический темперамент их первого курса. «Тогда ты впервые увидела магистра, — полезли в голову не прошенные мысли, — Тогда он впервые увидел тебя».

Элли вновь привычно тряхнула головой, пытаясь избавиться от воспоминаний. Неужели она так и будет отсчитывать годовщины событий этим человеком, до конца своих дней?

До конца… Будет ли когда-нибудь этот конец? Элли не могла вообразить бессмертие и никогда не желала его. Вечность пугала ее, представлялась пустым холодным Космосом или беззвучными глубинами Марианской впадины.

«Я должна узнать как умирают фейри», — решила она и стала напряженно оглядываться по сторонам.

Однокурсники уже вовсю отмечали подходящие на их взгляд ответы теста, кто-то последовательно, сосредоточенно кусая карандаш, кто-то небрежно листая страницы и вновь возвращаясь к пропущенным пунктам. Элли все не могла заставить себя начать.

Она посмотрела в сторону, на Грэма, сидевшего прямо за Дейдрой Грайне. Что он сам почувствовал к этой девушке год назад, когда близнецы Баркли назвали ту «Ходячим проклятием»? Симпатию, желание защитить? Зарождающуюся влюбленность?

«Теперь я ровня тебе, Элинор… Теперь я бессмертный…» Что он будет делать с распахнувшейся перед ним вечностью?

«Моя маленькая сестренка…» Элли уже почти шептала вслух, не в силах сдерживать клокочущие в груди эмоции:

«Я не хочу быть тебе сестрой. Я хочу, чтобы ты целовал меня, как возлюбленную».

Элли буквально силой заставила себя заняться тестом. Вопросы оказались вполне невинными и почти детскими — любимые цвета, растения, музыка, время года… Иногда попадались и около магические — о предпочтительном празднике Колеса Года или фазе луны. На некоторые вопросы вариантов ответа не было и нужно было вписать что-то свое. На вопрос «Наиболее близкая вам Богиня» Элли ответила «Кора Персефона», надеясь, что это не посчитают за ошибку.

Едва Элли закончила писать последние слова, как мастер Персиваль предложил сдать листы теста. В дверях кабинета уже стояла мистрис Хили, похожая на осу — заранее на всех сердитая и острая на язык.

— Второй курс! За мной.

«Мы — второй курс!» — невольно обрадовалась Элли.

Разумеется, она это знала, но услышать подтверждение со стороны было приятно. Правда, было немного жаль, что результаты тестирования не объявили сразу: девушка так до сих пор не знала, куда хочет.

Мистрис Каландра, ничего не объясняя и сохраняя насмешливо-ехидное выражение лица, отвела студентов в отдаленную часть замка и остановилась у безликой дверью.

— Кто первый? — спросила она, окидывая студентов многозначительным взглядом.

Ученики смотрели то на загадочную дверь, ведущую в неизвестность, то на преподавательницу латыни.

— А что там? — спросила Фиона Броуди, одна из тех однокурсников Элинор, с которыми она почти не общалась.

Единственное, что Элли знала про Фиону, то, что у нее есть подруга Энида. Единственное, что Элли знала про Эниду, то, что у нее есть черная кошка.

Мистрис Хили стала еще таинственней.

— Ммм, что же у нас там такое? Если вас там не покалечат, то перейдете сразу на третий курс.

Некоторые девушки, включая Брианну, начали тихо попискивать. Мистрис Каландра расплылась в откровенной улыбке:

— Неужели не замечали, что на втором курсе кто без пальца… кто без уха?

— Пожалуй, я схожу… — услышала Элли знакомый голос, и среди второкурсниц прозвучал откровенный вздох облегчения. Молодые люди на слова учительницы только фыркали — знали больше девушек или храбрились.

Мистрис Каландра предупредительно распахнула створку:

— Мистрис Кардиган, прошу… и удачи.

Агнесс зашла первой, и дверь за ней тут же закрылась. Напряжение не спадало, студенты буквально прожигали дверь, ожидая, когда Агни выйдет.

Появилась она минут через десять, хмурясь и щуря глаза, словно попала из кромешного мрака на яркий свет.

— Нет, ничего не скажу! — моментально сказала она не терпящим возражения тоном, предупреждая любые вопросы, — Нельзя говорить. У вас будет другое.

С силой потерев лоб, словно у нее болела голова, Агни обратилась к учительнице:

— Посвящение же только завтра? Можно уйти?

— После ужина ваш курс разделят на предварительные трикветры, — ответила мистрис Каландра. — Сейчас, конечно, можете быть свободны.

Проводив подругу взглядом, Элли поняла, что боится. Она бы с удовольствием ушла, но перед этим нужно было пересилить себя и зайти в непонятное помещение. Поэтому она все тянула время, изучая лица тех, кто уже прошел испытание. Грэм… Олвен… близнецы МакГиллы… самые смелые… Потом остальные, а Элли все стояла у стены и ждала наплыва храбрости. Последней каплей стало то, что решилась даже дрожащая рядом, пританцовывающая и попискивающая от эмоций Брианна.

Вышла она задумчивая и тихая, словно оставила все напряжение за дверью.

— Так красиво… — протянула она мечтательно. — Иди, я подожду.

Элли оглянулась. Кроме нее оставалось еще несколько человек.

«В конце концов, я вроде как бессмертная… Никого там не едят…» — она старательно раззадоривала себя, не сводя глаз с резной створки, покрытой темным лаком.

Мистрис Хили поймала ее немигающий взгляд.

— Мистрис О`Ши, вы решились?

Элли выдохнула:

— Да, — и шагнула, отрезая пути к отступлению.

Неожиданно в памяти всплыл поход к детскому стоматологу, когда ей вырвали удивительно крепкий молочный зуб, который уже мешал расти постоянному. Элли помнила, что плакала, хотя больше от страха, чем от боли, и человек, которого она в то время считала отцом, всю обратную дорогу шипел на нее, что она его позорит и не умеет себя вести. Но сейчас у Элли была Брианна. Девушка обернулась, поймала взгляд льдисто-голубых глаз, и вошла. Дверь мягко стукнула за спиной.

Было темно. От этого почти мгновенно накатил ужас — слепоты Элли боялась панически. Чувствуя ползущие по спине колкие мурашки, Элли закрыла глаза — так оказалось легче принять пропажу зрения. Почти сразу появились звуки и ощущения — тихий шепот, смех, подобный шуршанию листвы, легкие прикосновения, словно ее гладили по лицу нежные прохладные пальцы.

Элли ощутила совсем близко тяжелое дыхание с мускусным запахом, распахнула глаза и вновь ничего не увидела. Кто-то толкнул ее, задев по ноге чем-то шершавым, похожем на заскорузлую древесную кору. И, почти сразу, раздался приглушенный девичий смех.

Девушка неожиданно рассердилась. Как будто ее видят и наслаждаются беспомощностью, а она вынуждена терпеть и ждать.

— Сколько можно? — произнесла Элли сквозь зубы.

— Ты боишься? — моментально спросил глухой мужской голос.

Преодолевая себя, девушка открыла глаза, решив не обращать внимания на полный мрак вокруг.

— Уже нет… Вы — Хранители Факультетов?

— Может быть… — ответила невидимая девушка. На этот раз Элли узнала голос бааван`ши Розамунды и поняла, что права.

— Я не боюсь. Что я должна сделать?

— А что ты умеешь? — третий голос раздался откуда-то снизу, девушка инстинктивно наклонилась, словно перед ребенком.

«Ну и вопросы… Читать, мечтать, делать глупости. Чего от меня хотят?»

— Наверно, ничего, — ответила Элли.

Смех Хранителей Факультетов слился в невнятный гул.

— Честная… Это моя, — усмехнулся снизу альраун.

— Чего ты хочешь? — спросила нежным голосом бааван`ши.

«Еще легче! Денег и замуж по любви!»

— Разного… — пробормотала Элли и добавила. — Власти и справедливости.