Помоги проекту - поделись книгой:
Не выдержала и распотрошила там же. Отпихнула в угол Холинское кресло, чтоб не мешалось, разложила распечатки веером… Нащелкала целый рой светляков. А удобно! Считывающий информ кристаллы артефакт нашелся в нижнем ящике — только руку протя… О! Конфетка!..
И-и-и, начали. Три-четыре…
Это я наподдала мощности светлякам или уже утро?
Мозг кипел, оскомина на зубах намекала на явный передоз карамели, которой в столе обнаружилось как-то неожиданно много, и впечатлений — меня потряхивало. Ныли стертые локти и колени, будто я как на втором курсе академии отрабатывала повинность за провинность собственноручным мытьем полов в заклинательном зале после того, как там в порядке расписания порезвилось четыре группы первокурсников.
Кажется, в кабинет кто-то заглядывал, но я точно не могла вспомнить, когда: вот только сейчас или пару часов назад. Если сейчас, наверное, дети в школу пошли. Хорошие у меня дети, сами себе мать.
— Да как же это… Ну что же это… Ы-ы-ы-ы! — взвыла я, в попытке изловить верткую мысль за скользкий хвост. Плюхнулась на спину, врезалась макушкой в угол подкравшегося тишком кресла. Хрупнула в сжатых зубах карамелька, перед глазами вспыхнули звезды, а меня озарило.
— Это не погрешность, это… О-о-о, Тьма! Это переход! На новый уровень!!! Вот бездна…
Я вскочила. В голове, как в вирт-поле информатория, выстраивался каскад. Пружина, спираль, веер из вероятностных плоскостей, сходящихся в точке начального импульса, замкнутый на себя же и при этом активно растущий, непрерывно расходящийся, бесконечно расширя…
Я должна рассказать… Мне надо…
Глядь! Постирушки!
В шкафу остались только платья. А меня уже… Меня сейчас просто разорвет… Первым под руку попался давнишний презент Марека, похожий на то, в чем я была на выпускном и в нашу первую встречу в шиповниках. Платье неожиданно хорошо срезонировавшее с грубыми ботинками, оказалось тесно в груди, интересно облегало бедра и максимально задиралось при каждом шаге. Зато с волосами проблем не было. В кои-то веки я была не против, что они встали дыбом. В глаза не лезут. Подумаешь, капельку искрит? Но в таком раздрае гранью не пойдешь, еще унесет, как Холина от испорченного зелья куда-нибудь в Дейм или вообще к драконам, вот они обрадуются…
Створке гаража пришлось дать пинка — так мучительно медленно она открывалась… Дважды глядь. Мой антикварный “маард” остался на стоянке перед Восточным, а магфон — где-то под столом в кабинете. Он что-то настойчиво мне дребезжал, конвульсивно подергиваясь под завалом бумаг с кусками схемы, текстом сопроводительной лекции и моими на скорую руку пометками на чем-попало. Даже прямо на полу, когда я в порыве энтузиазма сползала маркером с края бумаги. А планшет я нечаянно спалила, потому что он разрядился, а я переборщила с импульсом в зарядное.
В магбус меня в таком виде не пустят… Бежать обратно в дом к терминалу, чтобы вызвать такси?
Пятки подгорали, полезли когти с перьями… Стажер, любитель экстремальной красоты, точно бы заценил, прикипев, куда ни попадя, бесстыжими глазами. Мои собственные враскорячку смотрели на имеющиеся в наличии транспортные средства: папину гоночную ступу, на которой никто не летал бездную кучу лет, и две метелки, бабулину (чур меня!) и мою, ею же подаренную, на которой никто не летал вообще. А я в последний раз на таком сидела на ведьмачьих курсах, когда стажировалась в Восточном.
— Детка, метла для ведьмы, это как сглазить, если один раз получилась — то на всю жизнь, — говорила ба, вручая мне подарок и счастливо улыбаясь в мою перекошенную от благодарной радости физиономию.
— Глядь, — уже в голос сказала я, нервно хрустнув костяшками, зеленая молния змейкой юркнула по полу, ударила в стену, закрепы щелкнули…
12
Тормозила я со свистом. Свист был не мой — патрульные разорялись, хотя я никого не задела, шла самым верхним потоком и только перед Управлением вспомнила, что передвижение на метлах в пределах города запретили еще лет десять назад, когда я даже магмобилем почти не пользовалась.
Бросив метлу на произвол подоспевших стражей порядка, галопом рванула поперек стоянки к Центральному. Обернувшийся на устроенную патрульными какофонию господин в строгом костюме, шляпе и с тростью, просиял радушной улыбкой:
— Добрый день, Митика. О!..
Натягивать задравшееся платье на средние части бедер и коленки было поздно, я с трудом сдерживалась, чтобы прямо здесь не начать орать то, чем мне обязательно требовалось поделиться, так что даже лич с кем-то, с кем — не разглядела, у крыльца управления магнадзора не удивил. Я пропыхтела “здра” Питиво, протаранила дверь, оставила еще одно “здра” дежурному, со свистом проскользила по натертому полу к лестнице, ломанулась вверх по ступенькам, прогарцевала по коридору…
Дверь…
Я не добежала полшага до загребущих объятий только потому, что мне требовалось пространство для восторга.
— Это цикл! — восклицала я, помогая себе руками. — Смотри, — и пыталась на пальцах и визуализацией обрывков роящихся в голове образов объяснить. — Самая устойчивая динамическая система циклична. Всегда. Три по три! Понимаешь? Это система. Это цикл, понимаешь?! Система! Цикл! И это бесконечно! Бесконечно прекрасно!
— Понимаю. Смотрю. Согласен. Бесконечно прекрасна, — произнес Марек, улыбаясь глазами так, как умел только он, обволакивая бархатной искрящейся тьмой. Затем протянул руку и аккуратно убрал с моего лба упавшую на нос в запале объяснений челку.
От прикосновения пальцев, от ощущения его тьмы, пронизывающей насквозь, останавливалось дыхание.
— Что ты… делаешь?
— То же, что и всегда. — Губы дрогнули, лучики-паутинки разбежались от уголков глаз, рука замерла в волосах, посылая сердце кувырком.
Я смотрела в колодцы, полные тьмы и сверкающих звезд, и видела себя его глазами — огненные сполохи, пляшущие во мраке, и мириады нитей, золотых, алых, слепяще-черных, серебряных, изумрудных, аметистово-синих…
— Мар… Это я? — ошеломленно спросила я.
— Да. Это ты, — любуясь, ответил он, продолжая перебирать мои волосы и они шелком ластились к его пальцам.
— А себя ты видишь?
— Да, — улыбались глаза. — И мне это нравится. Очень. Я бездна, как хорош.
— Мар…
— Да? — муркнула тьма.
— Ты неисправим.
— Ты хочешь, чтобы я исправился?
— Не… Не знаю… Нет. Я просто… Просто…
— Поцелуй? — спросил он и, затаив дыхание, в тишине между ударами сердца, не дожидаясь ответа, так же, как всегда, нагло оккупировал полшага, коснулся моих губ своими. Очень нежно и осторожно, словно боялся, что забыл, какие они на вкус…
— Лимонная карамель?..
От его щекотного шепота по губам бежали горячие мурашки.
— Лимонная карамель, — подтвердила я, жадно вдыхая его собственный запах, такой же сладкий.
— Все… нашла?..
Слово. Касание.
— Сколько оставил…
— Каждый раз… по немно… понемногу, — загребущие пальцы нырнули глубже в волосы, сминая их в горсти и оттягивая голову, вторая рука прошлась от талии вверх, к туго натянутой ткани на груди…
— Шикарное платье.
…соскользнула на спину, съехала по ложбинке позвоночника вниз, замерла над копчиком, горячая, невыносимо горя…
— Ты… подарил.
— Я помню.
Шею обожгло поцелуем, зубы прижали кожу над бешено бьющейся жилкой, дожидаясь, пока мое тело отреагирует сладкой вибрацией. В крови запел огонь, и урчащая тьма опрокинула меня лопатками на случившийся внезапно совершенно неожиданно совсем рядом стол…
— Какая прелестная… срамота, — проводив взглядом неприличное платье и получая удовольствие от зрелища произнес не-мертвый магистр.
— Она всегда умела эффектно появляться. Ведьма… — раздалось рядом. Отводящий глаза морок пошел рябью и почти вплотную к личу появилась эффектная, но совсем не-живая леди, а точнее — конструкт. Физически. Что она такое на самом деле, даже видавший всякое Питиво не мог подобрать верного названия. Не-живая, но чувствующая душа в искусственном теле из псевдоплоти, сохранившая возможности своей прежней живой оболочки. И все свои эмоции тоже.
— Столько ненависти, — лич не удержался и причмокнул. — К ней?
— Она меня подставила. — Очень спокойно, вопреки бушующему внутри тайфуну, отозвалось создание. — Не нарочно, однако последствий это не отменяет. Так что да, к ней. Но в основном к тому, кто за ней пришел. Из-за нее. Хм… Двое не-мертвых перед управлением магнадзора — это сейчас в порядке вещей?
— Нет. Это еще одна прелестная срамота. Чтобы кое-кого позабавить.
— Зачем? Считаете это забавным? — алоглазая бледнокожая леди, задумчиво вертя в руках длинный черный, как сама ночь, локон.
— Спросим у того, кто стоит у пюпитра, — ответил некрарх и приподнял шляпу, приветствуя приближение еще одного действующего лица. — Светен?
— Двое не-мертвых перед управлением магнадзора… Прелестно, — ровно произнес Арен-Тан.
— Я же говорил, — заметил Питиво, покосившись на спутницу.
— Он ничего не сказал о срамоте, — заметила не-мертвая вампирша.
— Но подумал. Видели? — спросил Питиво у инквизитора, наблюдающего, за патрульными, что топтались у брошенной метлы, не зная, как поступить.
— Еще бы. Как раз на подлете. Попирающие общественную мораль несуразности всегда удавались Митике Холин. Совершенно незабываемо.
— Прямо как наша с вами первая встреча, светен.
— В которой из ваших… жизней? — уточнил Арен-Тан.
— В теперешней.
— Вы про Корре?
— В Корре была вторая встреча. Я о границе с Ирием.
— Где вы отправили в небытие моего наставника?
— Он сам напросился и здорово меня задел, но вы бы не справились, если бы не тот талантливый молодой человек с интересным проклятием и не менее интересной привязкой. Шикарную ловушку соорудил. Запихал меня за грань очень надолго, еще и силу потянул, но импульс для активации был колоссальный. Полагаю, имела место добровольная жертва? Кто это был, не откроете?
— Он сам. Умудрился оставить себе лазейку. Тогда привратные ленты еще не были обязательными для особо шустрых темных
— Надо же… И что с ним стало? — искренне любопытничал лич.
— То же, что и с большинством живущих. Ушел в положенное Хранящими время, оставив после себя детей, внуков и разного рода память. Однако, я вижу вы с дамой, магистр, хотя я приглашал только вас.
— Вы ведь пригласили меня на обещанный концерт? Я подумал, что прийти с дамой будет уместно.
— Концерт немного откладывается.
— Чем же мы убьем время? — растянув тонкие губы в подобие улыбки, поинтересовался некрарх?
— Убьем? Что за неуклюжие обороты, магистр. Скротаем. Как насчет партии в сферы?
— С вами — всегда в удовольствие, светен.
— Расклад изменился, магистр.
— Не в нашу пользу? — насторожился лич.
— Пока сложно сказать. Но флейта снова в руках хозяина.
— А у нас?
— У нас… У нас горстка цветных бусин и невозможное, — ответил инквизитор, останавливаясь, и щурясь, посмотрел на здание магнадзора.
Стекла отражали яркий солнечный свет и почти ясную лазурь, но возвышающаяся над комплексом статуя Посланника пряталась верхней частью в кисее облаков, будто затянутая белесой паутиной. Паутина дрожала. Или статуя?
Вампирша, молча следующая за этими двумя очень давно знакомыми… союзниками и слушающая беседу, полную иносказаний, посмотрела тоже, передернула плечами. Она помнила, что погода в Нодлуте далека от курортной, но такого мерзкого сквозняка раньше, кажется, не было. Сейчас ей плевать на сквозняки и погоду, телу из псевдоплоти не свойственно страдать от перепадов температуры, но сквозило с изнанки и звук…
— Ди-и-и… Сюу-у-у…
Точно так же скрежетала каталка в Лаборатории в полуразрушенном замке Нери, на которой она, Вельта Мартайн, когда-то узнала, что и в посмертии можно испытывать невыносимую, совершенно запредельную боль и такой же силы ненависть. Последнее ей нравилось. Вкусно.
13
Дантер Лодвейн посчитал, что уже достаточно себя усовестил за то, что собирается воспользоваться личным знакомством с замначем по оперативной работе Управления магнадзора и перестал терзаться. Сосватанный драгоценным родителем, чтоб ему шальные ведьмаки спать не давали, учитель, по которому эти же ведьмаки плачут, не давал ни сна, ни отдыха, и Дан, как в самом начале карьеры, на работу мчался как на праздник — отдохнуть. Его, вампира, после занятий с Эверном, мутило от крови, показывающий дно резерв расцвечивал окружающее звездами и в ушах звенело. Тянуло тоненько, будто сквозняком в щели: “Ди-и-и-и… Сюу-у-у…” Дан и пошел. Просить у Холина, чтоб тот его срочно в командировку сослал хоть в Штиверию, хоть в Драгонию, хоть к гномам в забой, лишь бы подальше.
Заклинательный зал в Лоде-мар в северном пригороде Нодлута, где в основном обитало многочисленное семейство Лодвейн Дану снился ночами. И арх-руны, и потактные схемы подачи силы, и гомункулы, на которых приходилось отрабатывать проклятия. Подчинение, управление, подавление воли Эверн велел прямо на нем тренировать. От этого тошнило еще больше, чем от крови. Особенно когда древний вампир пробивал щиты и вламывался в сознание. Несколько дней и Дан готов был на стенку лезть от науки.
Дежурный сказал, что замнач у себя и что к нему только вот жена примчалась.
— Ну вот с обоими и поздороваюсь, — кивнул Лодвейн. Выбрал из вазочки на стойке карамельку, кисленькую, с лимоном, как Холин любил, и, причмокивая, поднялся наверх.
Конфетка быстро избавила от привкуса. Дан принимал натурпродукт только по необходимости, сейчас же, во время интенсивных тренировок, порцию пришлось увеличить. Эверн явился с разрешением на кровь и запаянной капсулой на первый же урок. Дан подписал и принял. Так заведено. И продолжал принимать по расписанию. Если старший приказал, младший обязан исполнить.
Потому Дантер и придумал хитрый план, как на время избавится от наставника. Мол ничего не знаю, уважаемый анФеррато, служба. Однако план, кажется, накрывался крышкой, потому что дверь в кабинет оказалась закрыта намертво, а живые за ней имелись. Лодвейн дернул ручку еще разок — а что, а вдруг — и пошел к следующей двери, где обитал общий на два кабинета главных надзоровцев секретарь.
Было немного неловко. Дан не виделся с Лис кучу времени. Последний раз с памятного, и очень приятно памятного, сеанса лечения летучемышиной фобии. Пару раз собирался позвонить, но таки не решился, особенно после того, как Лисия ушла от Эфареля. Вроде кто-то говорил, что беременная, но Дан не верил. Ушастые за своих детей клещами держатся. Для них дети — сокровище. Даже те, что на стороне случаются.
Но раз Холин пока занят женой, можно и к Лис заглянуть. Заодно узнает, в каком замнач расположении духа, а то пошлет с порога вместе со всеми планами, а Дан уже чуял, еще немного — и сорвется. Заклинание крови всегда вызывало у него отвращение. Несмотря на явную расположенность дара именно к этой магии.
Дантер постучал и тут же вошел. Лисия пряталась за монитором комма, над рамкой сияли только округлившиеся от удивления чудесные зеленые глаза в растопыренных ресничках. Прямо как ромашки на лугу. Веснушки полыхали звездами, рыжие волосы… рыжились. И вообще вся она была такая… такая аппетитная, так бы и… Это все кровища, которую утром вот только пил. А тут, в секретарском кабинете, пахнет свежим, самую малость обжаренным стейком и сладко — Лисией. Дантеру всегда нравилось, как она пахнет.
Поделиться книгой: