Помоги проекту - поделись книгой:
Мара Вересень
Вечное
1
Был конец рабочего дня. Рубель торопился к ужину. На свою беду, почтенный гном заглянул в отдел расчетов и переводов, откуда слышались донельзя счастливые похохатывания, а как известно, чужая радость портит пищеварение. Служащий прокрался вдоль стенки и заглянул за источающую звуки перегородку, где обнаружил не менее почтенного хоббита Мошну, сияющего, как новенький чар.
— Ой, таки не смейте делать мне печально своей довольной… лицом, — не сдержалось у Рубеля. — Что у вас тут такое случилось, что вы так сияете, будто этим вашим лицом сковородки для блинов мазали.
— Исключительно за ради ваших бисерных глаз отвечу, — раздулся светсферой Мошна. — Ничто так не влияет на хорошее настроение, как агентский процент.
— И какая сумма вас так глобально удовлетворила?
Вместо ответа отвратительно довольный хоббит написал клочке циферку с ноликами и показал два пальца. Выглядело оскорбительно, в том смысле что завидно.
— Таки мне теперь стало печально, — снова не сдержалось у Рубеля, да и жаба давила нещадно.
— Ваша зависть греет мне сердце, — исключительно искренне отозвался коллега.
— И как вам такое обломилось?
— Перевод. С семейного счета на бюджетный счет расчетного центра информатория.
— И на сколько его купили?
— На полсуток, но задействовали почти все мощности и даже отключили городскую общественную сеть.
— Вы имеете намерение меня разыграть?
— Об чем вы, кто бы такими деньгами стал шутить.
— И кто это сделал? Академия?
— У вас, видимо, в ушах растет. Говорил же — семейный счет.
— Чей же? Не томите.
— Конфиденциальность наше все, — серьезно сказал Мошна, а пальцы его, похожие на стынущие где-то дома колбаски тем временем выводили по столу руну “ха”.
Внекатегорийные маги в грязи не валяются? Это смотря какие и где. К примеру, я и на полигоне — валялась. Грязь была везде: в волосах, на лице, на одежде и медленно просачивалась под. Действие стимулятора, отхлебнутого из пузырька перед забегом, закончилось внезапно и сокрушительно. Ноги заплелись и последние пару метров я проделала ползком.
Тьма хранящая, как хорошо… Не холодно, температура вполне комфортная, нигде ничего не жмет и не давит. Меня так и тянуло сложить руки под голову и вздр-р-р… хр-р-р…
Веки тяжело моргнули раз, другой, щека сама собой примостилась на вытянутую ру-у-у…
— ХОЛИН! — орнул над ухом инструк
— Холин! — вопил он, мельтеша модными туфлями у меня перед вяло хлопающими глазами. — Это не просто незачет, это позор! Полоса препятствий должна быть пройдена не больше, чем за двенадцать с половиной минут, а вы тащились четырнадцать, Холин! Во время экзамена по физподготовке не нужно спать! Нужно бежать, Холин! Дома спать будете!
— А вы далеко живете? — я подложила между плечом и щекой ладонь и стало вообще хорошо.
— И!.. Я? — опешил инструктор и дал петуха, желтого цвета носки в мелкий ромбик, выглядывающие из-под края брючин усиливали впечатление. — А вам зачем?
— Очень спать хочется. Я, вообще-то, и здесь могу, только не орите. Незачет? Ну хр… Хр-р-р… С-с-с… И-и-и…
— Холин!
— А? Что?
— Встаньте и освободите финишную!
Вот же луженая глотка… Отполза-а-а…
— Мастер Холин? — в узком поле горизонта обозрения появились еще одни ноги в форме и монструозных ботинках. Я попыталась доглянуть до лица, но добралась только до середины туловища, потом в шее хрустнуло.
— О-о-о… — блаженно выдохнула я, возвращая себя прежнее положение. — А ты кто? — спросила я у левого ботинка.
— Некромант-стажер Восточного Кай-Мо…
— Можешь не продолжать, я уже тебя люблю… Стажер — это звучит… хр-р-р… храшо. Подай мастеру конечность, и я буду тебе, конечно, благодарна.
Просите и дано. Стажерские руки оказались под стать ногам — большие, устойчивые, крепкие.
Влажно и с причмокиванием хлюпнуло. При чем как-то так, что и смутно незнакомый стажер, и инструктор, и даже местами я сама вогнались в краску. Только на мне видно не было из-за грязи. Я провела по груди и бедрам, избавляясь от налипшего, подрыгала ногами, завалилась на плечистого молодца, но меня продолжало тянуть к земле, как истинного некроманта.
— Держи меня. Я же соскальзываю. Ты тут откуда? Тоже с-с-с… сдавать? –
Стажер был уютный, глаза неудержимо закрывались, но инструктор бдил. Только я уже его не слушала
— Комиссар арГорни послал, — начал стажер.
— Он всех посылает, — умиротворенно повисая на сильном плече пробормотала я и пошла, куда повели.
— …за вами, чтоб я вас отвез…
— Домой? — встрепенулась я уже, по ощущениям, внутри транспорта, но глаза больше не открывались.
— Обратно в отделение, а то вы сами водить, это он сказал, не в состоянии…
— Умгм…
— А работать…
— Я поняла… А когда мы поедем?
— Так приехали уже.
— Да? Однако…
Тех минут полного отказа всех систем, пока мы ехали, организму хватило на перезагрузку. Глаза открылись, туловище, скрипя шарнирами и роняя комки подсохшей грязи, выбралось из магмобиля, ровно вошло в дверь отделения и навелось на комиссарские усы, как на маяк. Мне вспомнилось, что где-то в кабинете было еще полпузырька волшебного средства для бодрости и гемоглобиновый батончик, но чтобы добраться туда, нужно было выдержать схватку с боссом.
— Гарпия, липка моя ненаглядная, тебя только подсушить и на постамент, чтоб фанаты и обиженные могли отблагодарить цветами и поношениями.
— Утречка, комиссар арГорни, постоите тут, пока я быстренько к себе и в душ сбегаю?
И побежала. Вернее, поволоклась.
Адское зелье почти сделало из меня почти человека, вампирская еда — почти адекватного. С бытовыми заклятиями у меня как не ладилось, так и продолжало, так что попытка чистки магическим путем лишь распределило имеющуюся на мне грязь ровным слоем. Похватав переодеться, я ломанулась в помывочную, распахнула любимую кабинку…
— Сапоги мне в рот, какой пе… за… Перья сзади!
Застигнутая в душе двухметровая детинушка целомудренно зашторилась… крыльями, но я успела насладиться видами. Запираться надо и вообще. Я дружелюбно попыталась компенсировать конфуз встречным предложением
— А у меня тоже есть, показать?
— Сзади?
— Фу, пошляк. Крылья! Как звать?
— Говорил же, Кай, Кай-Моран. Стажер.
— А, так это ты? Какое счастье, что ты настоящий. А то у нас тут всякое бывает. — Я окинула жертву влюбленным взглядом. Хорош, паразит. Экая каланча. В черных глазах алые брызги. По всему остальному… тоже брызги. Каплями скатывались по могучим плечикам и торсу. Черные в синеву крылья двумя веерами прятали пикантное.
— Чудеса, — умилилась я. — Все ночные твои.
— Прям все? А не жирно?
— Жирно, но я щедрая. А еще у меня дети и я — и. о.
— По правилам…
— Я здесь закон!
— Гарпия, маму твою темную, я тебе сейчас покажу
Став возник в дверях душевой, узрел стажера в перьях и меня, уже выбравшуюся из замызганной формы частью верхней части.
— Перья? — встрял парень. — Сзади?
— Идио… Идите работать! — рявкнул гном и захлопнул дверь.
— Он что, покраснел? — почему-то таинственно понижая голос уточнил Кай.
— Угу. Уважаю. Какой курс?
— Преддипломная.
— Ничего, выживешь. Я же выжила.
2
Ночь погони встала как живая. А начиналась она мило и буднично. Я собиралась доспать смену и свеженькой явиться на экзамен, как беси принесли изгвазданного в отбросах Лодвейна. Вампир нагло вломился в кабинет и.о. и стал требовать у меня невозможное: во-первых, восстать и куда-то там ехать, а во-вторых, поднять некоторое количество свободных от непосредственного выполнения обязанностей сотрудников отделения. Причем очень категорично.
— Ты откуда злобный такой и ароматный?
— Оттуда, — рыкнул Дан и с непередаваемой дикцией вывесившего клыки вампира добавил: — Но я стану немного добрый, когда вымоюсь, поем и и. о. Восточного даст мне оперативников или патрульных. Желательно, из бывших ловцов и поопытнее. И сама пойдет.
— А через позвонить?
— Я уже Ставу позвонил, — Лодвейн сунул в ухо палец с темным когтем и многозначительно им там поерзал. — Став сказал, чтобы непременно лично, потому что ты из вредности даже магфон не возьмешь. А он взял, и я теперь на одно ухо почти не слышу.
— А при чем тут Восточное? Тебе людей больше взять негде? Как где какая зад… загадочная фигня, так Восточное крайнее, с какой стороны в Нодлут не въедь. У себя в Центральном бери.
— А у вас тут место особенное, отмороженных на полголовы столько нет нигде, а кто был — уже там, — Дан махнул рукой в загадочное “туда”. — Будто ты не знаешь, что для штатных ситуаций все прочие, а для внештатных — Восточное. Потому что дурь ничем не истребишь. Так что я пошел. Поесть и помыться сам найду, а людей…
— Все сам, Данчик, ты большой и взрослый, можно даже жениться и детей заводить, а у меня экзамен утром, где тоже нужно бегать.
Но пошли мы вместе, хоть я и упиралась для проформы. А потом и побежали. Дан по итогу зря мылся, потому что навернулся в мусорный бак в подворотне, а я поскакала дальше к ограде парка. Именно на ней я ценой невероятных усилий изловила причину, по которой оказалась едва живой на полигоне в день обязательного квалификационного экзамена.
Сейчас причина бесновалась в допросной. Я, Став и штатный психолог Линтэ Алданэль, работающий на два отделения, откровенно боялись заходить, но никто не признавался, потому мы трое усиленно делали вид, будто обдумываем стратегию допроса. Кучей идти было не так страшно, ни один из нас не дозрел настолько, чтобы это предложить.
По правилам — психолог должен был быть первым. Чтобы выяснить, добывать признания у нарушителя общественного спокойствия и попрание нравственности прямо тут или сразу в другое заведение вести. Мы со Ставом синхронно переглянулись. Мысль быстро открыть дверь, впихнуть Алданэля и закрыть, подперев плечами, пришла в наши темные головы одновременно, но светлая голова, то бишь Линтэ, гуля съел на моделях поведения, а потому предусмотрительно попятился своим изящным туловищем вместе с головой и планшеткой.
— А может его надо было того? — предложил комиссар. — В подвал? Как третью категорию опасности?
— Так он же не маг, — возразила я.
— Гарпия! Какого хромого гоблина он не целителей впечатляет, а у нас неистовствует?
Алданэль как магистр болтологии и трепломатии, которыми априори являлись все мозгоправы, посмотрел на гнома с уважением. Я попыталась повторить последнее слово про себя, но даже воображаемый язык узлом заплелся. Арестованный, одетый в черное облегающее трико во все туловище, в шапке с прорезями для глаз и имитацией треугольных ушей на макушке, а также в просторный плащ, похожий на половинку круглого тента, только черный, а не в цветную полоску, метался по помещению допросной как пузырь аэростата с дырой в неудобоваримом месте. Затем вскочил на стол, зафиксировался на нем, растопырив острые коленки и между, оттолкнулся, шлепнулся пузом на экран и медленно сполз по нему, скрипя ладошками и расплющенной моськой. От языка, скользящего по гладкому покрытию, тянулся влажный след. Вытаращенные синие глаза смотрели в упор.
— Я туда один не пойду, он же полный неадекват, — сказал Линтэ и плотнее прижался к двери в коридор, руки у него были заняты планшеткой, но кто этих эльфов знает, может они и альтернативными частями тела могут дверные ручки поворачивать.
Мы со Ставом пытались надавить на профессиональную гордость и служебный долг, но эльф упорствовал.
— Свежую ловчую бригаду позовите, пусть его… обезвредят и целителям на опыты сдадут.
Руки мозгоправа по-прежнему были на виду, а дверь-таки открылась.
— А это вообще кто? — вдруг спросил Став и уставился на меня.
— Как кто? Вы сетесериалов не смотрите, комиссар арГорни? Это же Батмейн!
— У меня не настолько спокойная жизнь, чтоб дурь, что я на работе каждый день живьем и не-живьем вижу, еще и по монитору дома смотреть. Да какой он, ухом рыть, Батмейн? Это же, — комиссар задумчиво присмотрелся к замершему внизу монитора блину лица, — это же старьевщик с Суконки, Елька Палкен, полоумный племянник жены брата Гава Палкена, который еще во Втором Восточном завхозом служил и на пенсию ушел как раз перед объединением.
— Ага, — очумело выдала я, впечатленная богатыми родственными связями подследственного и осведомленностью о них Става. — Никто не знал, а он — Батмейн.
Поделиться книгой: