Помоги проекту - поделись книгой:
Главный отдел II (контрразведка Министерства госбезопасности) в 1978 году наблюдает за Хельгой Михновски из тюрингского Оберхофа. Официантка из гостиницы «Панорама» подозревается в шпионаже в пользу БНД и контакте с сотрудником Главного управления разведки — очевидно, что БНД делает ставку не на Ромео, а на Джульетт. Не поставив нас в известность, главный отдел II сам занимается этим делом. Незадолго до того, как решится вопрос об аресте женщины, в панику впадет Вернер Штиллер, физик по образованию и сотрудник сектора науки и техники Главка.
Хельга Михновски — его любовница. Через нее он вышел на контакт со службой разведки ФРГ. Это было непросто, потому что, когда его подруга сообщила контактерам из БНД о готовности Штиллера к побегу, они не совсем поверили в это. Возымели действие их неудачи в вербовке перебежчиков. Пуллах требует доказательств того, что человек действительно является сотрудником разведки. Переданные сведения убедительны, оба должны быть переправлены через Варшаву. Но первая попытка предпринята так по-дилетантски, что оба снова вынуждены вернуться домой Штил лера охватывает страх, он берет инициативу в свои руки. 18 января 1978 года он в конце рабочего дня вскрывает металлический шкаф, стоящий в приемной начальника отдела. Там лежит спецпропуск, который ему нужен, чтобы пройти через пограничный контроль на вокзале «Фридрихштрассе».
БНД распространяет информацию о том, что Штиллер, якобы, уже длительное время является его активным агентом. Это чистая выдумка и целенаправленная дезинформация. Действия разведслужбы ФРГ после перехода Штиллера осуществляются так медленно, что мы успеваем предупредить выданных им разведчиков и переправить их в ГДР.
Предательство Штиллера — тяжелый удар по Главному управлению. Арестованы университетский профессор в Западной Германии и физик-атомщик во Франции. 14 сотрудников мы смогли предупредить. Они прибывают в ГДР, среди них физик, доктор Ханс Коппе из фирмы «Электрозаводы Гамбурга» и химик, доктор Ханс Петрас, доверенное лицо филиала заводов красок «Хехст» в Голландии.
Бесспорно, операция приносит большой вред нашим оперативным возможностям, прежде всего в области ядерной физики. Даже при том, что Штиллер не знает разведчиков других оперативных линий, его побег влияет и на их работу. Даже тот факт, что в наших рядах находился предатель, вносит смятение в души сотрудников и агентов.
Это чувство обостряется из-за реакции министра Мильке и руководящих сотрудников контрразведки. Особенно подогревает недоверие к разведке 1‐й замминистра Бруно Беатер. Он видит подтверждение своим давно сложившимся предубеждениям о политической неблагонадежности сотрудников разведки и о профессионализме в вопросах контрразведки.
При этом все не так просто. В отделах слишком мало сейфов. Всюду, даже в приемных начальников, стоят совершенно обычные металлические шкафы. Каждый, кто хочет, может открыть их отверткой. У нас в распоряжении нет ни соответствующей техники, ни необходимых денег, чтобы обезопасить помещения и инвентарь от проникновений, как это было со Штиллером. Конечно, секретным материалам и спецпропускам не место в металлическом шкафу секретаря. Это грубое нарушение со стороны ответственных за них, но это не является доказательством неблагонадежности всего Главного управления разведки.
Выводы отражают отрыв от реальности. Усиление политического влияния на сотрудников, улучшение воспитательной работы и служебный инструктаж, усиление взаимного контроля личных контактов должны в будущем навсегда исключить предательство. Это бред. Можно сократить риск путем таких мер, но гарантировать ничего нельзя. Это мы, разведчики, знаем лучше. Люди — не роботы, они страдают, у них есть мечты и страхи, они одолевают жизнь или она их, они обуздывают кризисы или нет. Они меняют свои взгляды и самих себя. Заглянуть в душу каждого тяжело.
Конечно, после такого поражения мы делаем выводы, чтобы свести ущерб до минимума и быть в состоянии отразить действия противника, которые, несомненно, последуют. Но министр Мильке и его 1‐й заместитель Беатер не являются людьми с дифференцированным подходом, оба реагируют нервозно и одновременно истерически. Недолго думая, они ранжируют все Главное управление как риск безопасности. Так с нами и обходятся. Главный отдел II, ответственный за контрразведку, усиливают отделом, который отвечает за внутреннюю безопасность министерства, а главный отдел кадров и обучения обзаводится дисциплинарным подразделением. Это подходит. Начальник главного отдела кадров и обучения Гюнтер Меллер до этого был руководящим офицером контрразведки главного отдела II. Там за внутреннюю безопасность теперь отвечает Эдгар Браун.
Позже своим поведением он подтверждает мой тезис, что люди в конфликтных ситуациях могут быстро менять свои взгляды и сами меняться. Браун становится при ликвидации Министерства госбезопасности, в частности, Управления по национальной безопасности, одним из самых усердных доносчиков ведомства по охране конституции, собеседником Эккарта Вертебаха, всегда готовым к выдаче сведений. Он вхож в кабинет президента ведомства Герхарда Бедена. Во время одного из таких визитов в Кельн его внезапно увидел наш еще действующий разведчик Клаус Курон. Стремление Брауна без сучка и задоринки попасть в ведомство по охране конституции явно напрасно, но он и дальше пользуется внешней благосклонностью.
Роковыми выглядят драконовские действия контрразведки по отношению к разведчикам, которых мы возвратили. Ушедшие от захвата противником, они вдруг превратились в оперативные дела контрразведки Министерств госбезопасности. Это особо затронуло тех сотрудников, которых мы завербовали из числа жителей Западной Германии и которым было достаточно трудно приспособиться к условиям в ГДР. Райнер Фюлле, годами работавший на нас в ядерном центре в Карлсруэ, возвратился в Западную Германию. Он с покорностью смирился даже с 4 годами лишения свободы.
Прямых последствий в работе своего подразделения я не замечаю, оно остается стабильным в плане политики и разведки, штатные сотрудники и агенты не позволяют себе закомплексоваться. Действуют тесные человеческие отношения, доверие, возникшее между нами, и взаимное уважение. Конечно, мы хотим знать, по какому пути идет Штиллер, где он остановился, каковы его планы, как БНД хочет использовать полученные сведения. Мы должны отбить вытекающие из этого атаки, направить запланированные ими действия в никуда. Имелось немало попыток Федеральной разведывательной службы ФРГ использовать выданные Штиллером сведения для того, чтобы вступить в контакт с сотрудниками Главного управления, завербовать их или склонить к предательству. Все они остаются безуспешными.
У Кристиана Штройбеля — заместителя начальника отдела XIII сектора науки и техники, одного из начальников Штиллера, офицера, ведущего фон Фюлле и его куратора в ГДР, — раздается звонок по служебному телефону от некоего господина Хольма. Мы знаем этого господина. Это Хорст Фраймарк из земельного ведомства Западного Берлина по охране конституции. Он хочет встретиться со Штройбелем в третьей стране. Сначала мы даем нашему сотруднику «зеленый свет». Может быть, Фраймарк хочет что-то предложить нам. Но мы не можем вычислить это. Кристиан Штройбель, пользующийся нашим полным доверием, договаривается о времени встречи в Вене. Наши сотрудники в тамошнем посольстве должны подготовить и обезопасить встречу. Но в последнюю минуту мы решаем сорвать ее. Никто не может исключить похищения. В условленное время наблюдатели от нас и от службы охраны конституции находятся на месте. Каждая сторона понимает, с кем имеет дело, но ничего не происходит. Позже мы узнаем от Тидге, что другая сторона тоже предполагала похищение и Хорст Фраймарк даже побаивался, что его застрелят из проезжающего мимо автомобиля. Мы с удовлетворением отмечаем: Австрия заявила решительный протест ведомству по охране конституции и запрещает подобные действия на своей территории.
БНД тоже активизируется. Она наводит на ложные следы, которые уводят от Штиллера. Некоторые предложенные адреса сразу же можно забыть. Не такие уж большие дилетанты БНД и ЦРУ, чтобы подвергать опасности такое сокровище по небрежности или из-за других профессиональных ошибок. Несмотря на все усилия, нам до конца не удается узнать, где живет Штиллер.
После перемен предатель Карл-Кристоф Гроссманн будет утверждать, что министр Мильке распорядился создать команду киллеров и назначил вознаграждение в миллион марок, чтобы предателя мертвым или живым доставить в ГДР. Это не только чушь, но и заведомая ложь.
Пестрые источники
После выборов в бундестаг в марте 1983 года партия «зеленых», представленная 27 депутатами, переезжает в бундестаг. Необычные по своим политическим взглядам, поведению и одежде народные представители «зеленых» поначалу шокируют других парламентариев и наталкиваются на непроходимую стену неприятия. Во фракции «кроссовок» заседает и Дирк Шнайдер от Альтернативного списка Западного Берлина.
С давних пор он поддерживает контакты с отделом XV окружного управления Берлина. Шнайдер до мозга костей политизированный человек. Его мотив работать на ГДР. разумеется, прежде всего, политический. Он давно действует во внепарламентской оппозиции и, конечно, в движении за мир. Борьба за мир объединяет многих людей во время войны во Вьетнаме и протестов против размещения ракет «Першинг» в Западной Германии. Мы не только собираем информацию об этой огромной общественной силе, но и пытаемся оказывать влияние. Наш интерес возрастает, когда в конце 70‐х годов внепарламентские группировки и деятели: «зеленые», «пестрые» и «альтернативные», пацифисты, социалисты и коммунисты, — формируются в одну партию. В январе 1980 года конгресс «зеленых» в Карлсруэ решает создать новую партию в Западной Германии.
Тремя годами позже ее представители уже заседают в бундестаге. Депутат Шнайдер последовательно выступает за восточную политику, начатую Брандтом и проводимую социал-либеральной коалицией. Он требует ее продолжения от коалиционного правительства ХДС/ХСС и СвДП, возглавляемого канцлером Колем. Эта позиция, а также его стремление к взаимопониманию, сближению и мирному сосуществованию двух немецких государств, объединяют нас.
Постоянная же проблема нашего сотрудничества состоит в том, что мы хотим знать больше о связях «зеленых» с оппозиционно настроенными жителями ГДР. Дирк Шнайдер решает это очень просто. Он информирует нас далеко не обо всех известных ему контактах с оппозицией в ГДР.
Мы должны отнестись к этому с пониманием, а нас за это критикуют, что мы, несмотря на имеющийся источник, не знаем обо всех действиях. Мы не находим никакого понимания того, что наша задача — не только получение информации от наших источников, но и поддержка в их политической работе. Нас все же поддерживают Герберт Хебер, руководитель западного отдела при ЦК СЕПГ, в будущем член Политбюро СЕПГ, и Гюнтер Реттнер, его преемник в западном отделе.
Головомойку от министра Мильке обеспечивает нам выходка Петры Келли, Герда Бастиана и трех других депутатов бундестага от «зеленых». 12 мая 1983 года они вытягиваются в цепочку на Александерплац и разворачивают транспаранты со словами «Мечи на орала» и «Разоружение Востока и Запада».
Министр Мильке спрашивает нас с упреком «Почему вы не смогли предотвратить это? Или вы сами, может быть, принимали участие в инсценировке?» Наш ответ, что мы не только ничего не знали об этой акции, но и не участвовали в ней, он воспринимает довольно скептически.
Когда позже делегация «зеленых» хочет нанести визит Эриху Хонеккеру, Дирк Шнайдер своевременно сообщает нам об этом. По согласованию с Гербертом Хебером, руководителем западного отдела ЦК СЕПГ, мы оказываем влияние на то, чтобы эта встреча вообще состоялась, а также на то, как она должна проходить.
Нас постоянно держит начеку Герд Бастиан, бывший генерал бундесвера и спутник жизни Петры Келли. Выдающийся «зеленый» как бывший военный является членом движения «Генералы за мир». Это свободное объединение бывших ведущих военных НАТО, ФРГ, США, Великобритании, Голландии, Италии и Португалии направляется нами. Если в объединении нам часто удается влиять на его высказывания и Бастиан этого не замечает и даже, пожалуй не предполагает, то через «зеленых» нам это удается лишь в малой мере. Мы постоянно ожидаем спонтанных акций, которые большей частью вдохновляет и организует Петра Келли.
Начало 1983 года. Посольство ГДР в Париже до сих пор не в полном составе. Несколько сотрудников еще наслаждаются отпусками в конце года. Мало что происходит. Пригласительные карты на новогодний прием уже давно разосланы, подготовка завершена. И тут в посольство на улице Марбо, 24 приходят два посетителя. Молодая супружеская пара хочет получить совет. Она говорит по-немецки, он по-английски. Дежурный сотрудник консульства при Посольстве ГДР не совсем верит в то, что слышит. Такие просьбы не часто раздаются здесь, в центре Парижа. Дорис и Георг Памфри хотят не просто как туристы отправиться в ГДР, они хотят стать гражданами страны. После того, как становится ясно, что это у них всерьез, записываются их персональные данные.
Несколькими неделями позже Дорис получает приглашение от ведомства паспортизации Берлина — столицы ГДР У Георга, тогда еще американского гражданина, нет соответствующих документов на поездку. По французскому разрешению он не может и не имеет права выезжать за границу. Дорис в одиночку зондирует почву. В Берлине напротив нее сидят двое служащих из ведомства паспортизации, так думает она. На самом деле она говорит с сотрудниками разведки из отдела XI (США). Они быстро завязывают разговор с молодой женщиной. Она рассказывает о себе и муже и приводит мотивы, почему они хотели бы жить в ГДР.
Дорис родилась в 1949 году в Германии, вы росла в доме евангелического священника и после школы изучала политологию и социологию в университете. Во время студенческих волнений она больше времени проводила на улице, нежели в учебных аудиториях. На одной из демонстраций против войны во Вьетнаме в 1969 году она познакомилась с Георгом.
Георг родился в 1946 году в штате Вашингтон. Его отец — сельскохозяйственный рабочий, мать — учительница. Он посещает среднюю школу, затем изучает драматургию и занимается спортом. В 1968 году он приезжает солдатом в Германию, здесь же и завершает военную службу. Он публично выступает против войны во Вьетнаме, против расизма и пытается организовать солдат, которые настроены, как он. В 1970 году его выгоняют из армии как «нежелательный элемент» и высылают назад в США. Дорис следует за ним. В том же году они женятся. Они знакомятся с членами партии «Черные пантеры», выступающими за права черного населения, и работают вместе с ними. Георга несколько раз арестовывают, выносят обвинения, ему угрожает полиция.
Преследуемые по политическим и расистским мотивам, они уезжают во Францию. Французская Республика признает Георга политическим эмигрантом, позднее он становится ее гражданином. Дорис и ее муж и дальше занимаются борьбой против расизма в США, против войны во Вьетнаме и при этом устанавливают контакты с африканским и латиноамериканским движениями за освобождение. В начале 80‐х годов они выступают против ядерных вооружений. Внешнеполитические усилия ГДР в борьбе за разоружение и разрядку напряженности соответствуют их убеждениям. В этой социалистической стране они хотят жить.
Когда мы анализируем нашу беседу на Норманненштрассе, для нас быстро становится ясно: об их посылке в США не может быть и речи. Отдел II (партии и организации ФРГ) берет дело на себя. Дорис и Георг прекрасно подходят для разведработы в Западной Германии. Они активны и общительны, многих знают, и их политические взгляды почти совпадают с нашими. Мы убеждаем их переехать не в ГДР, а поселиться в Западной Германии и работать там на нас.
Один из их собеседников в первой беседе для установления контакта, Рольф Кесслер, курирует их до конца. Он великолепно подходит им по своим чертам характера. С ним Дорис и Георг планируют свою работу. Они быстро договариваются. О разработке легенды не может быть и речи, так как Дорис и Георг довольно известны в международном движении за мир и антирасизм. Кроме того, они и в дальнейшем преследуют свои политические цели. Финансовые или материальные аспекты, судя по беседам, не играют никакой роли.
Поначалу они помогают нам лучше оценить западноевропейское движение за мир. В конце им удается стать сотрудниками депутатов фракции «зеленых» в бундестаге. Они работают с подъемом. В партии «зеленых» они видят прогрессивную силу и необходимый корректирующий фактор политики правительства Западной Германии. Поэтому и их, и наше стремление к тому, чтобы дать руководству ГДР четкую картину о «зеленых», совпадают. Некоторые «верхи» ГДР на эту новую политическую силу реагируют, как и благополучные партии Западной Германии. Седовласые политики ГДР принимают эту пеструю команду все еще за хаотичную, политически невычислимую толпу, которая подстрекает к оппозиции так называемых борцов за гражданские права в ГДР. Дорис и Георг хотят помочь в нормализации отношения ГДР к «зеленым», чтобы совместно реализовать имеющиеся общие политические интересы.
На прицеле военные заводы
Ханс и Бригитта Шрепфер живут во франкской Баварии. Из биографии Ханса и его семейной истории формируется мотив единых с нами действий. Ханс, родившийся в 1922 году, — сын сапожника-частника. Его отец был членом Коммунистической партии. В 1930 году пожар разорил его дело. Это был поджог. Как только нацисты пришли к власти, гестапо схватило его. Вначале он попал в пункт предварительного распределения в Вюрцбурге, затем в концлагерь Дахау. В итоге верховный суд Баварии приговаривает его за подготовку к государственной измене к 3 годам тюрьмы. Так как отец и после освобождения не прекращает дружбу с одной еврейской семьей то в 1937 году снова получает 6 месяцев тюремного заключения. Ханса в 1940 призывают на службу в вермахт, обучают на парашютиста и отправляют в дивизию «Бранденбург» адмирала Канариса. Вплоть до тяжелого ранения в 1943 году он принимает участие в многочисленных общевойсковых операциях в Советском Союзе и в конце войны в Африке. Выпущенный из английского, а позже из американского плена, он попадает до 1948 года в военную контрразведку Си-ай-си.
Через друга отца Ханс знакомится с сотрудником нашей службы и тут же заявляет о своей готовности к сотрудничеству. Вместе со своей женой Бригиттой он вербует математиков Петера К. и Хайдрун К. Они получают псевдонимы «Зигфрид» и «Кримхильд». Хайдрун работает в фирме МББ[3] по выпуску вооружений, Петер на предприятии в Оттобруне. Теперь этим делом занимается отдел IV. Там я с ними и знакомлюсь. Ханс в качестве резидента ведет обоих ученых. Его жена Бригитта, вместе с которой он продолжает отцовское дело и которая рожает ему близнецов, решает вопросы оперативной связи и технические задачи, и прежде всего обеспечивает безопасность передачи информации.
Более 20 лет оба передают секретные документы о проектах вооружения ФРГ и НАТО, которые добывают «Зигфрид» и «Кримхильд». Сам Ханс, благодаря знакомству с влиятельными политиками ХДС, добывает оперативно важную информацию о политической практике баварской правительственной партии.
Почти точно через 59 лет после ареста отца арестовывают Ханса, сажают в ту же тюрьму тот же суд выносит ему тот же приговор: государственная измена. Верховный суд Баварии осуждает в январе 1993 года Петера К. к 9 годам, Хайдрун К. к 7 годам, Ханса Шрепфера к 5 годам лишения свободы. Бригитта получает 21 месяц условно. Ханс вскоре умирает от рака.
«Бритта» — секретарь, «Клаус» изучает политологию, когда мы их уговорили стать штатными сотрудниками отдела IV. После того, как Клаус успешно завершает учебу, он не находит работу и регистрируется как безработный. Наш перспективный агент поначалу не имеет никаких перспектив в профессии. Несмотря на это, оба готовы, если позволит работа, дальше грудиться на разведку. В соответствии с задачами отдела IV объектом-целью является министерство обороны ФРГ. Все получается наоборот. Не у «Клауса», а у «Бритты» появляется шанс. Не проинформировав нас, она в 1981 году подает заявление о принятии ее в ведомство федерального канцлера, и ее берут секретарем на постоянную работу.
Наконец, так мы надеемся, мы будем снова получать информацию из центра государственной власти. Я передаю дело в отдел I. Не так успешны старания «Клауса». Временно он работает на депутата европарламента от СДПГ Катарину Фокке, после этого — во фракции СДПГ в городском совете Кельна.
Работа «Бритты» — тоже не под счастливой звездой. Уже в 1984 году Эрих Хонеккер изо всех сил хочет поехать с государственным визитом в Бонн. «Бритта» пока в секции экономической политики и может мало выяснить существенного по позиции ФРГ. Ну, и ладно, государственный визит все равно не состоится. Сближение ГДР и ФРГ, особенно осуществляемое Хонеккером и Гюнтером Митгагом, не вызывает доверия у Советского Союза. Хонеккер вынужден остаться в Берлине.
В 1987 году уже началась эра Горбачева. Путь в Бонн для председателя Госсовета свободен. Велико искушение, чтобы активизировать «Бритту». От нас ожидают обширную информацию. Но мы считаем непозволительным втягивание ее в добычу информации. Срабатывает «синдром Гийома».
Разумеется, и без нее мы располагаем достаточной внутренней информацией противной стороны как в 1984, так и в 1987 году, чтобы способствовать подготовке содержательной части государственного визита. Очень больно, что и в 1987 году мы отказываемся от находящегося прямо в центре источника. Я спрашиваю себя, должны ли мы предложить «Бритте» уйти из ведомства федерального канцлера. Но какой же разведчик откажется от такой возможности, если даже он не может ее использовать?
После объединения «Бритта» и «Клаус» будут обвинены в агентурно-разведывательной деятельности и в ноябре 1996 года приговорены к условному отбыванию срока. Суд не видит доказательств того, что, как упорно и настойчиво утверждает прокуратура, «Бритта» до 1989 года постоянно передавала документы из ведомства канцлера. Сначала судьи довольно недоверчиво относятся к фактическому положению дел. Не вписывается в их представления об агентах 007 то, что сотрудники Главной управления, которые мыслили и действовала в первую очередь, в интересах политики настолько серьезно воспринимали ответственность за вверенных им людей и страну.
Еще до моего назначения начальником Главного управления разведки Маркус Вольф возлагает на меня ответственность за оперативные подразделения, в работу которых я до этого мало вникал. К ним относится сектор науки и техники. Естественно, для меня не представляют проблем оперативная постановка задачи и оперативная методика, это мое ремесло. Научный же предмет — нечто новое для меня. Я вживаюсь в новую сферу и, помимо прочего, занимаюсь микроэлектроникой. Это необходимо потому, что получение некоторой документации и образцов стоит много денег, валютные же средства Главка довольно ограниченные. Я обращаюсь в определенных ситуациях к министру Мильке и убеждаю его выделять нам дополнительные средства. Хотя меня в таких случаях сопровождает на доклад к министру руководитель сектора науки и техники Хорст Фогель, я, конечно, не хочу быть при этом просто статистом. Наряду с прочим, я занимаюсь чипом в один мегабит и такой сложной вещью, как установка ионной имплантации и принцип ее действия.
В остальном я доверяю, разумеется Хорсту Фогелю и его сотрудникам, квалифицированным специалистам в оперативной работе и своей профессии. Они, например, великолепно работают с инженером Дитером В. Фойерштайном. Детство Дитер проводит в Ульме, затем его родители переезжают во Франкфурт. В гимназии он увлекается левыми теориями, и ему очень близка политика КПГ и дружественных ей организаций. Родители с двойственным чувством наблюдают за развитием своего сына. С одной стороны, они находят его деятельность положительной, с другой — они озабочены. Дитер этого вообще не понимает, потому что его отец и мать уж точно не аполитичные обыватели. Однажды они рассказывают ему свою историю.
В 50‐е годы они прибыли по заданию Главного управления разведки Министерства госбезопасности ГДР в ФРГ. С тех пор они работают нелегально. Они боятся, что сын своей активной политической деятельностью создаст угрозу их успешной оперативной работе. Дитер находит все, что он узнает, захватывающим и неплохим то, что он гражданин ГДР. Он тоже хочет бороться за социализм.
Его родители, разумеется, сообщают своим партнерам по сектору науки и техники, что их сын посвящен в их дела. Они беседуют с ним. После смерти отца Дитер тоже решает стать разведчиком и работать на благо социализма. Он, конечно, не знает, что его ожидает. Для сотрудников сектора науки и техники своя рубашка ближе к телу. И коль уж они занимаются новым источником, то они хотят внедрить его в один из интересующих их объектов. Им нужен технарь. Эта профессия совсем не подходит Дитеру с его амбициями. В школе он блистает по научно-философским предметам и языкам. Математикой и естественными науками Дитер интересуется постольку-поскольку, отметки по ним соответствующие.
Однако это меняется. Интеллигентный молодой человек изучает в Западном Берлине воздушно-космическую технику и заканчивает свое образование с очень хорошим результатом Вместе с тем он становится, пусть и неохотно членом Союза молодежи Германии. После 12 лет профессиональной подготовки «Петерманн» — таков его псевдоним — попадает в МББ на высокую руководящую должность. Шесть лет он работает успешно и плодотворно как источник Главного управления в исследовательском подразделении высоких технологий известного военного концерна. Он передает крайне секретную информацию о разработке системы «Торнадо» и «Еврофайтера», «интеллектуальных» ракетах и другой военной технике.
Как заведено в Главке, руководство сектора науки и техники вовлекает в это дело одного молодого сотрудника. Он должен обеспечивать многолетнее непрерывное обслуживание. Никто не мог предположить, что этот Франк Вайгельт в 1990 году незамедлительно перебежит в ведомство по охране конституции. Он выдаст ведомству и то, что Дитер в конце 1989 года сигнализировал нам, что в будущем хотел бы работать на КГБ.
Ведомство по охране конституции использует благоприятный случай. Ему необходимы доказательства того, что Главное управление разведки передает оперативные дела КГБ. А так как не находят их, то ведомство изо всех сил само хочет организовать факты. Вайгельт с готовностью берется за то, чтобы передать дело КГБ. Попытка в мае 1990 года терпит крах. Шокированный непрофессионализмом этой передачи, с одной стороны, и помнящий наше предостережение от этого шага, с другой стороны, Дитер отклонил наглое предложение. Лишь после объединения — наш разведчик в ведомстве по охране конституции Клаус Курон вплоть до своего ареста смог препятствовать этому — его и его жену арестовывают. Служба охраны конституции не признает своего поражения и даже годами позже утверждает, что Главное управление занималось попыткой передачи дел КГБ. Дитера Фойерштайна приговаривают в 1992 году к восьми годам лишения свободы, его жена получает один год и девять месяцев условно.
Дуэль секретных служб
Центры секретных служб противника для каждого разведчика являются притягательным сокровищем. Те, кто внедрит туда источник, может, благодаря получаемой информации, защищать собственную сеть источников и эффективно отражать атаки секретных служб противника. Наше главное внимание направлено на ведомство по охране конституции, Федеральную разведывательную службу (БНД), службу военной контрразведки и Центральное разведывательное управление США.
Одна из самых успешных операций начинается в 1968 году. Как куратор отдела XV окружного управления Карл-Маркс-Штадта я прослеживаю ее с самого начала: установлении контакта, вербовки и, наконец, засылки «Гизелы» в качестве источника в центр БНД в Пуллахе. Принципам конспирации нашей службы соответствует то, что сотрудники, не участвующие непосредственно в операции, не пользуются настоящим именем и уж тем более не упоминают его в разговоре или переписке с другими.
До 1984 года, когда к этому делу я был подключен лично, операция оставалась для меня табу. Личную ответственность за это несет Маркус Вольф.
Когда я становлюсь начальником Главного управления разведки, я хочу познакомиться с Габриэлой Гаст, она и есть «Гизела». Она отказывается. Не пытаясь узнать точную причину, я подчиняюсь ее решению. Много лет она проработала на полном доверии с Вольфом и еще ближе с ведущими ее офицерами. Любой новичок мог бы повредить уже установившимся отношениям. Это остается в приветах и заверениях в тесном единении. Успешной работе это никогда не мешает.
Я знакомлюсь с Габи лишь тогда, когда ее отпускают из мест лишения свободы. Так же, как ее брат посетил меня сразу же после ее ареста, она звонит мне после ее освобождения. Мы встречаемся в моей квартире. Между ней, моей женой и мною возникает дружба, которая сохраняется до сегодняшнего дня. Мы сожалеем, что не познакомились раньше. Время, когда она была разведчицей Главного управления, а также предательство Карла-Кристофа Гроссманна, она захватывающе описывает в своей книге «Разведчица мира».
Другие суперисточники работают вместе с Клаусом Куроном («Бергер», затем «Штерн») в контрразведке федерального ведомства по охране конституции, с Альфредом Шпулером и Людвигом Шпулером («Петер» и «Флориан») в БНД, в земельных ведомствах по охране конституции и в службе военной контрразведки.
С последней мы затеваем нечто особое. Мы планируем написать книгу о военной контрразведке ФРГ (МАД). «Зигберт», наш разведчик Герберт Клосс, хочет предоставить для этого соответствующий материал. Информацию он получает, в основном, от руководящих чиновников МАД. Публикацией мы хотим, самое главное, значительно сократить дееспособность аппарата военной разведки ФРГ. В этом проекте тесно сотрудничают отдел XV и эксперты по активным мероприятиям отдела X. Заинтересованно и умело Герберт Клосс ускоряет дело. Оно приобретает четкие контуры. К сожалению, мы вынуждены оставить реализацию этого шедевра, о чем я очень сожалею.
Чреватую скандалами военную информацию мы получаем от Хусейна Йильдирима («Блиц»). Он работает автомехаником на военной базе США и поддерживает тесные контакты с унтер-офицером Джеймсом Холлом («Ронни»). В этом случае разведке совсем легко проложить дорогу сотрудничеству «под чужим флагом». «Блиц» — гражданин Турции, и американский солдат, конечно, верит, что тот работает на тайную разведку своей страны. «Ронни» годами передает документы из комплекса прослушивания на западноберлинской Чертовой горе, которые имеют стратегическое значение не только для ГДР, но и для всего Варшавского Договора. При таком положении разведработы политические мотивы не играют никакой роли, каждую информацию мы оплачиваем в твердой валюте.
Вдруг этот важный источник иссякает: «Ронни» отправляют в США. Но вскоре его усилия, направленные на то, чтобы его вновь послали в Германию, приносят успех. Он прибывает во Франкфурт-на-Майне в центральное аналитическое подразделение электронного шпионажа. «Ронни» посылает много секретных документе, но они для нас не так интересны. Гак как он рит в то, что работает на турок, соответственно этому подбирает и документы. Мы решаемся, наконец, ввести его в курс дела о его настоящем заказчике и завербовать для разведки ГДР.
Сотрудники Главка переправляют его через границу в ГДР и встречаются с ним в Берлине. Они с ним договариваются. «Ронни» получает псевдоним «Пауль». «Блиц» и дальше поддерживает контакт с ним и поставляет нам огромный объем информации.
Когда Джеймса Холла снова направляют в США, мы замораживаем с ним связь по линии разведки. «Пауль» работает в ведомстве национальной безопасности США. Мы надеемся, что «Пауль» в недалеком будущем снова окажется в Германии в нашем распоряжении. Чтобы обеспечить необходимые контакты в США, мы подбираем куратора. Манфред Северин — преподаватель английского языка университета имени Гумбольдта и завербованный нами агент. Он кажется подходящим инструктором для США. Однажды он встречается с «Паулем».
Мы не знаем, что уже к тому времени он работает двойным агентом в ЦРУ. Повод к перевербовке смешной. Во время пребывания в Западном Берлине хорошо оплачиваемый ученый крадет копеечный товар в одном из универмагов и попадается. Подключается земельное ведомство по охране конституции, выжимает его и передает представителю ЦРУ. Потребовалось немного времени, чтобы изобличить «Пауля» в шпионаже в пользу чужой державы. Случайное попадание американской контрразведки оборачивается для нашего разведчика кошмарным приговором: 40 лет тюрьмы. В 1987 году мы завершаем сотрудничество с «Блицем» и официально прощаемся с ним. Он познакомился с американкой, жить с которой хочет в США. Но и он попадает на мушку ведомства по уголовным преследованиям США. В 1989 году его приговаривают к пожизненному заключению. Мера наказания ни в коем случае не соответствует фактической разведывательной деятельности «Блица». Но власти США утверждают, невзирая на все собранные доказательства, что он является нашим ключевым человеком в работе против США, вербовал источники и вел их. Это не соответствует действительности.
Просьбы известных деятелей США и других стран пересмотреть приговор и, в случае необходимости, скорректировать остаются неуслышанными. Когда я в июле 1997 года обращаюсь по этому поводу к адвокату по помилованию в Соединенных Штатах Америки, я даже не получаю подтверждения получения письма.
В 1985 году в Посольство ГДР в Мексике обращается сержант военно-воздушных сил Джеффри Карней. Специалист по электронному шпионажу, он служил в последнее время в Техасе. Он чувствует, что подозревается контрразведкой США в шпионаже, за ним следят, и он просит о переселении его в ГДР.
В начале 80‐х годов Карней служил в Агентстве национальной безопасности (АНБ) на Чертовой горе в Западном Берлине. Наш от дел XI (США) завербовал специалиста по электронному шпионажу. До 1984 года он поставлял чрева тую скандалами информацию. США имели обширные познания по военным сооружениям Варшавского Договора, которые должны быть разрушены в случае войны. В 1984 году Карнея переводят в США. Итак, он чувствует угрозу, и мы хотим ему помочь. Вместе с начальником отдела по США Юргеном Рогаллой я организую пересылку «Кида». Мы избираем путь, которым пользуемся и в других случаях, чтобы переправить в ГДР находящихся под угрозой разведчиков. Почти во всех странах, в порты которых заходят грузовые суда мы можем относительно незаметно проводить на борт людей. Таким образом уже вернулись на родину незамеченными некоторые находящиеся под наблюдением и преследуемые ведомством по охране конституции наши разведчики. Сотрудники различных учреждений ГДР помогают бескорыстно и без всякой бюрократии, если речь идет о безопасности граждан ГДР. Так же и в случае с «Кидом».
Его пересылка хорошо подготовлена. Он вовремя покидает со своими сопровождающими посольство в Мехико. Они едут к грузовому порту в Мексиканском заливе. Судно германского пароходства загружает как раз последние контейнеры. Но дорога в сотни километров на машине длится дольше, чем запланировано. Судно уже покидает порт, когда легковая машина останавливается на набережной. Время для разгрузки и погрузки судна было ограничено, затягивание времени невозможно объяснить портовой службе. Капитан должен был бы заплатить дополнительно за стоянку сразу же и наличными.
Нервы всех участников на пределе. Прежде всего, «Кид» все сильнее нервничает. Мы просим о помощи наших кубинских друзей. Они реагируют моментально и в высшей степени профессионально. «Кид» летит через Гавану в ГДР.
Мы сводим его с сотрудниками соответствующего подразделения главного отдела III Министерства госбезопасности. Он помогает им расшифровывать военную радиосвязь на английском языке. И здесь мы не предполагаем, что произойдет после объединения. Сотрудники радиоразведки предадут «Кида». Он уже к этому времени стал гражданином ГДР и давно имел гражданскую профессию. Разведка незамедлительно среагировала и выкрала его из Федеративной Республики Германии в США. Там он предстал перед судом и был приговорен к 38 годам заключения. Дипломатические протесты со стороны ФРГ по поводу противоправного похищения гражданина Германии половинчаты, это лишь имитация исполнения обязанностей для сохранения лица.
Игра ва-банк
19 августа 1985 года во второй половине дня начальник окружного управления Магдебурга Министерства госбезопасности сообщает начальнику Главного управления разведки Маркусу Вольфу, что некий господин Тапперт обратился в пограничный пункт в Мариенборне. Гражданин ФРГ явно хорошо ориентируется в структуре Главного управления, потому что он хотел бы поговорить с кем-нибудь из руководителей отдела IX. Имя Тапперта Вольфу не небезызвестно. От Клауса Курона («Штерн») и Йоахима Мойцхайма («Виланд») он знает: этот человек — Ханс-Йоахим Тидге — в ранге правительственного директора возглавляет в ведомстве по охране конституции группу сектора IVБ. Она занимается разведслужбами ГДР.
Но Маркус Вольф сидит на упакованных чемоданах. Он собрался на лечение в Венгрию. Когда Тидге находится уже на объекте отдела IX в Прендене, излюбленном месте для прогулок берлинцев, Вольф сообщает об этом Мильке. В качестве исполняющего обязанности начальника Главного управления я уже информирован. Мы с давних пор знаем личные тревоги Тидге, которые привели его в ГДР. Частная жизнь опытного специалиста по контршпионажу была бы для любой секретной службы кошмарным сном. Алкоголик с мешком долгов, он находился на грани профессионального и общественного краха. Только его закадычный друг, президент ведомства по охране конституции Хериберт Хелленбройх еще защищал его. Такого человека, как Тидге, с его знаниями «потрохов» секретных служб, просто так в никуда не выгоняют. Такой внутри службы, а еще хуже вне ее, — это постоянный источник риска. Хелленбройх ставил на туза и проиграл.
А ныне Тидге сидит в Прендене и дает показания. Многое для нас не внове, но мы узнаем много деталей, которые нам еще не известны. Зная это, мы можем быстро и действенно организовать безопасность наших разведчиков. Перебежчик сообщает нам, кроме прочего, что агент Главного управления разведки Гарау давно работает на федеральное ведомство по охране конституции. Тидге, бывший контрразведчик, все еще не чувствует, что через Гарау мы уже давно ведем игры с ведомством по охране конституции.
Хорст Гарау, районный школьный советник из Коттбуса, с 1976 года часто ездит в качестве куратора в Западную Германию и поддерживает связь с поселившимся в Англии агентом. Его жена знает об этом и поддерживает его. В 1977 году тщеславный Гарау предлагает себя службе охраны конституции. Он уверен, что сотрудничество с нами помешало ему дорасти до окружного советника по школам или до Министерства народного образования. На Западе он ищет возможности овладения новой профессией Людям ведомства по охране конституции все равно, они вербуют его в качестве двойного агента. Так этот человек попадает в подразделение Клауса Курона, армейского специалиста федерального ведомства по охране конституции. Когда последний предлагает нам себя в 1982 году, мы узнаем о двойной игре Гарау. Мы не можем изъять предателя из оборота. Ведь этим мы бы поставили под опасность наш лучший источник «Штерн». А так мы ведем Гарау на длинном поводке. Когда ведомый им агент тоже уходит от нас, Гарау остается не у дел. Это могло бы вызвать недоверие противной стороны. Мы играем ва-банк и передаем в 1985 году куратору источник «Урсулу Рихтер». Она в течение многих лет отчитывается перед нами за партию переселенцев ФРГ. Чреватый проблемами материал передает «Лоренц», ее друг и спутник жизни. Он работает вольнонаемным в центре по обработке данных административной службы бундесвера и должен уничтожать ненужные больше секретные материалы. Но важные документы он не отправляет в бумагорезку, а мешками перебрасывает в согласованном месте через пограничное ограждение в ГДР. Интересная информация просто нагромождается у нас.
Возникает идея включить в игру «Урсулу Рихтер». Во время акции «Регистрация» она попадает в поле зрения федеральной службы по охране конституции и замечает, что за ней ведется слежка. Наши источники из центрального ведомства по охране конституции подтверждают это. Итак, она засветилась, и мы должны бы сразу забрать ее в ГДР. Когда мы передаем ее Гарау, мы оберегаем ее и ее друга. Служба охраны конституции не может ее арестовать, не поставив под угрозу ее двойного агента. Наш расчет срабатывает. Гарау и дальше пользуется доверием Хелленбройха и Тидге, Курон ведет на одного двойного агента больше и вне любых подозрений, «Урсула» и «Лоренц» передают информацию дальше.
Смена партнеров Тидге создает совершенно новую ситуацию. С одной стороны, мы можем неприкрыто пользоваться всей информацией Курона, с другой стороны, мы должны действовать. Противной стороне станет ясно, что мы все же знаем, какую роль играет Гарау. Кроме того, «Штерн» сигнализирует, что Гарау с женой хочет бежать в Западную Германию. Мы подаем «Урсуле» и «Лоренцу» условленный сигнал отстраниться от дел, распространяем возникшие на Западе слухи о том, что Тидге уже давно является нашим человеком и распоряжаемся об аресте Гарау и его жены. Более комплексной защита Курона быть не может.
«Урсула Рихтер» мчится с реактивной скоростью по транзитной дороге в ГДР, «Лоренц» следует за своими мешками и переходит в согласованном месте границу. Хорсту Гарау предъявляется обвинение, и ему выносится приговор о пожизненном заключении, его жену вскоре отпускают. При представившейся возможности мы вносим имя Гарау в список шпионов, предусмотренных для обмена. Западная Германия не реагирует, ответственным людям судьба их агента явно полностью безразлична.
Хорст Гарау без надежды вскоре попасть на Запад повесился в 1988 году на скрученной рубашке в своей камере в тюрьме Баутцен. Радости или даже удовлетворения от этой новости я не испытываю. Тщеславный и одновременно слабый и впечатлительный человек, Гарау стал преступником и жертвой секретных служб.
Жена Гарау, федеральные службы и средства массовой информации подозревают нас в том, что мы убили Хорста Гарау. Это полное сумасшествие. Не говоря уже о том, что я принципиально отвергаю и ненавижу смерть и убийство в качестве политического средства и средства секретных служб, мотива-то нет. Человек, осужденный на пожизненное заключение, более чем наказан. Другие оперативные действия вне опасности, даже если бы осуществил предложенный нами обмен. Остается примитивная месть. Она не соответствует нашему менталитету. Это было бы в высшей степени непрофессионально.
Глава V
Затянувшееся прощание Вольфа
В сауне впервые слышу от Маркуса Вольфа, или как его называли близкие друзья, коллеги — Миша, — что он собирается уйти из Главного управления разведки. Маленькая компания по парилке знает его недовольства. По его словам, он, в сущности, никогда не хотел этого поста в Главке, профессия тоже ему, якобы, не совсем подходила. С большим желанием он делал бы что-нибудь другое уже тогда, когда ему едва исполнилось 29 лет и его назначили директором Института научно-экономических исследований. Я знаю, что то, что он говорит, вовсе не кокетство. Это соответствует его душевному состоянию. В мыслях у него его отец — писатель Фридрих Вольф и его брат Конрад — кинорежиссер и президент Академии искусств. Оба стали выдающимися деятелями культуры, в то время как он много лет оставался «человеком без лица», превратился, прослужив не один год во внешней разведке, в легенду, которая в подполье и в тени.
Он, конечно, знает, что может нам доверять не только в те моменты, когда мы в сауне, что разговоры и мысли останутся в этом узком кругу. Такое, разумеется, зиждется на взаимности.
Мы — он и я — знаем друг друга всю нашу трудовую жизнь. В 1952–1953 годах я относился к тем курсантам, которые внимательно слушали молодого докладчика Маркуса Вольфа в школе разведслужбы. Затем он стал моим главным начальником по службе во внешнеполитической разведке, а позже в Главном управлении. И вот теперь я, конечно не без его участия, его заместитель. Более того, с 1979 года мы живем вместе на берлинской улице Оберзеештрассе в одном доме на две семьи. На службе, на улице Норманненштрассе, он сидит подо мной на девятом этаже, а я на десятом. В доме он живет со своей семьей на верхнем этаже, я с моей — внизу. Вместе мы отмечаем дни рождений и другие праздники, когда они приходят.
Каждый из нас знает, как в определенной ситуации поведет себя другой. Поэтому я сразу же улавливаю иной тон, когда он однажды заговаривает о том, что хотел бы оставить службу к своему 60‐летию. На сей раз он замышляет это всерьез. Как официально признании жертва фашизма он может — в соответствии с законами ГДР — уйти на пенсию на пять лет раньше, чем это предусмотрено нормой. Вскоре я замечаю, с какой серьезностью он продвигается к этой цели. По нарастающей он перепоручает мне множество административных и оперативных задач. Почти весь годовой анализ оперативной работы он отдает мне. Этот итоговый документ является не только важным рабочим инструментом для Главка, но и доказательством успехов службы перед министром, партией и руководством государства. Анализ текущих оперативных дел раскрывает передо мной детальную картину работы всех отделов и секторов, а также панораму службы в целом. Располагая подобными знаниями, я могу оказывать большее влияние на деятельность разведки, нежели прежде.
В 1982 году Вольфа постигает тяжелый удар. 7 марта умирает его брат Конрад. Старший брат всегда восхищался младшим и поддерживал его, когда это было необходимо. Я хорошо знал Конрада и понимаю огромную боль. Смерть брата явилась для Маркуса Вольфа окончательным толчком. Он изо всех сил и со всей последовательностью хлопочет о своем уходе из разведки и хочет сделать это до своего 60‐летия, исполняющегося 19 января 1983 года.
Первая попытка Вольфа найти понимание его жизненных планов у министра терпит провал. Мильке отказывает ему. Он вообще не понимает, как можно добровольно отказаться от своей должности. Вольф не сдается в своем стремлении подготовить уход со службы. Он знает, что никогда не сможет уйти, если сам не поможет закрыть брешь, которую оставляет после себя. Он прилагает все больше усилий к укреплению моего положения в Главном управлении разведки и МГБ. В 1983 году меня назначают первым заместителем. Мои друзья поддерживают меня. К ним относятся все заместители: Хорст Йенике, Хайнц Гайер, Вернер Прозецки, а также секретарь партийной организации Отто Ледерманн. Большинство начальников отделов и большое число сотрудников на различных должностях, которых я лично знаю с давних пор, тоже поддерживают меня. Маркус Вольф знает о моей поддержке по службе. Шаг за шагом он возлагает на меня все больше полномочий по оперативной работе.
Для себя он уже нашел новое дело. Конрад оставил ему завещание. В последние годы жизни он работал над документальным фильмом «Тройка», где хотел рассказать историю трех мужчин, которые, будучи детьми немецких эмигрантов, подружились в Советском Союзе и дороги которых разошлись после войны. Конрад Вольф стал режиссером и жил в ГДР, Виктор Фишер — профессор в США, Лотар Влох — предприниматель-строитель в Западном Берлине. Душераздирающая история, в которой переплетаются, перешагивая границы блоков, биографии трех. Их жизни отражают нашу эпоху, в которой противостоят две различные общественные системы, непримиримые друг к другу.
По просьбе Конрада Маркус Вольф пишет историю не снятого его братом фильма. Это дело — не просто вызов для бывшего журналиста, работавшего на «Немецком народном радио» в Москве, а после войны на Берлинском радио. На первом месте стоит обязательство по отношению к брату. Работа над книгой дает ему, наконец, шанс предстать перед общественностью, выйдя из анонимности профессии и тени брата и отца. Для работы над обширным проектом ему необходимо время, однако реальная возможность с честью покинуть службу никак не появляется. Мильке не принимает его официальное заявление. Я вижу две причины, по чему Вольфу не просто оставить службу в министерстве. Во-первых, он борется со своей собственной легендой, которой он стал вследствие многолетней работы начальником внешней разведки. С особым усердием ее плетут западные средства массовой информации. Все, решительно все, что они узнают о службе, носит его имя. Это действует на Мишу. Он чувствует подтверждение своему эгоцентризму. И министр Мильке — трудно в это поверить — согласен с западными средствами массовой информации. Работу разведки без Вольфа он себе не мыслит. Уже сейчас он верит в то, что журналисты напишут позже: с уходом Вольфа разведка будет обезглавлена.
Вторая причина, почему Мильке не хочет так просто отпустить своего начальника разведки, — это сам министр. Если 60‐летний Вольф добровольно уйдет на покой, то кто-нибудь из партийного руководства может потребовать и от него, гораздо более старшего по возрасту, собрать свои вещички. Если смотреть на это таким образом, то Мильке использует своего заместителя как щит. При этом 78‐летний министр имеет могущественного заступника. Эрих Хонеккер, лишь на семь лет моложе него, возмущен, услышав о намерении Вольфа уйти в отставку. Он говорит Эгону Кренцу: «Генерал свое войско не покидает». Войдя в раж, он сразу же отклоняет награждение Маркуса Вольфа орденом Карла Маркса. Затем после первых треволнений он изменит мнение. Свое 60‐летие Маркус Вольф отмечает все еще начальником Главного управления. Но вот он окончательно расставляет все по своим местам. В 1983 году меня вызывают на коллегию Министерства госбезопасности. Во второй раз в истории МГБ еще один человек из Главного управления разведки сидит рядом с Маркусом Вольфом в этом «сиятельном» обществе. Профессионалы знают: принадлежность к нему означает лишь то, что становится на одну представительскую обязанность больше. Коллегию Эрих Мильке не использует как совещательный орган и не привлекает к принятию важных решений. Это лишь фиговый лист, чтобы прикрыть авторитарное руководство министра. Разумеется, принадлежность к ней прибавляет веса внутри министерства и за его пределами. Для меня же с участием в коллегии двух представителей Главка возрастает, прежде всего, авторитет нашей службы.
Вот так все идет своим чередом или, как у нас проще говорится: «Все идет своим социалистическим путем». Я все больше занимаюсь оперативными направлениями, за которые прежде не отвечал. Маркус Вольф все больше отстраняется от дел.
Поделиться книгой: