Радуга в тумане

— Вы меня замуж только по пьяни и выдаете. Дождешься от вас! Сама выйду… ну, может быть… когда-нибудь.

— А чего ждешь? — спросила Тая и расплылась в пьяной улыбке.

— Жду, когда ты разведешься.

— Может мне тоже развестись? Пусть остается со своей работой, — пропела Наташа.

— Хорошо. Разводитесь обе. Двое замечательных мужчин — мне будет из кого выбрать. А, может, обоих оставлю, назад потом не просите.

— Марусь, ну правда, ты же замуж могла выйти, ну, на моей памяти, два раза точно. А почему-то расставалась со своими мужчинами. — Тая наклонила голову и заглянула Маше в глаза.

— Девочки, я думаю, что в нашем возрасте замуж надо выходить только за идеальную половину. У меня уже свои устои, свои привычки, свои интересы, и я не буду себя ломать под кого-то, и не хочу, чтобы кто-то прогибался под меня. У нас должно быть много общего, чтобы мы притягивались, и много разного, чтобы заинтересовать друг друга.

— А мне кажется, что ты обожглась когда-то на молоке, а теперь на воду дуешь. — Не унималась Таиска.

— Совсем наоборот, когда-то я обожгла молоком , до сих пор чувство вины мешает жить спокойно. И потом, хорошие мужчины уже женаты на моих подругах, которые более-менее — имеют романы с молодыми и светловолосыми. — Маша вспомнила сегодняшнего клиента. — А плохие — мне не нужны.

— А можно поподробнее о «более-менее»? — заинтересовалась Наташа.

— Да, был сегодня интересный клиент. Короткая стрижка, глаза темно-карие, почти черные, выразительные, притягивают. Одет дорого и со вкусом. Мои девчонки аж рты открыли, такими глупышками выглядели. Заказал путевку в Италию для своей подружки, а ей только восемнадцать исполнилось, но уже всем дерзит.

— Маруся, ты оглянись назад, через два столика от нас очень похожий незнакомец скоро шею свернет, поглядывая в нашу сторону, — сказала Наташа, поправляя воротничок своей белой блузки. — Я думала, что он на меня засматривается, вся распушилась тут, улыбаюсь.

Маша медленно оглянулась. Мужчина сидел за столиком в компании интересной девушки и молодого человека, который что-то говорил, показывая бумаги. Он перехватил Машин взгляд и приветственно кивнул ей. Маша из вежливости ответила незначительным кивком и отвернулась. Буквально через минуту к ним подошла официантка с бутылкой хорошего вина. Аккуратно поставив ее на столик, девушка сложила ладони вместе и, слегка наклонила голову.

— Компания за соседним столиком желает вам приятного вечера.

— Мы не можем принять это вино… — Начала Маша.

— Можем, — перебила ее Тая, — еще как можем, очень кстати. Поблагодарите!

— Тем более полусладкое, как ты хотела. — Наташа разглядывала бутылку. — Похоже, ты ему нравишься.

— Чем ты слушала? Его подружке восемнадцать, косы до пояса и ноги от ушей. И хватит пить, наклюкались уже.

— Конечно, хватит, только попробуем еще по бокалу, и все.

Вот уже пять минут Маша перебирала свои вещи в поисках кошелька. Ее темно-синяя сумочка из мягкой кожи вмещала много разных «женских штучек», и не только, но выглядела небольшой и элегантной, и идеально подходила к лиловому шарфику. После безрезультатных поисков, отодвинув в сторону тарелочку с остатками десерта, она вывернула все содержимое сумочки на стол.

— Попробую так. — И стала складывать все обратно: косметичку, ключи, упаковку влажных салфеток, пакетик мягкого корма для кошек, купленный еще в обеденный перерыв. — Я кошелек на работе оставила, когда доставала ключи от офиса, точно, а сюда я пешком прогулялась. У кого с собой есть деньги?

— Светлов скоро за нами приедет, вот и заплатит. Мне надо отлучиться. Тайка, ты со мной?

— Нет, — пьяно икнула Тая.

На столике вибрировал оставленный Наташей телефон. Маша попыталась освободиться от цепких объятий Таи, чтобы ответить на звонок. И удалось ей это не сразу.

— Алло, Саша, мы возле фонтана, я тебя вижу. Ты смотришь в другую сторону, — Маша помахала рукой высокому, худощавому, интеллигентному Саше.

— Привет, букет, — Саша присел на свободное место и поцеловал ее в щеку, — звезда моя где?

— В дамской комнате, вон уже возвращается.

Светлов поднялся и пошел навстречу вошедшей в зал Наташе, крепко ее обнял и что-то прошептал на ушко. Таша с удовольствием прильнула к мужу, ее глаза загорелись золотыми искорками.

— Ну вот, ты у него — «букет», Таша — «звезда моя», — Тая положила голову Маше на плечо и пустила слезу. — А меня хоть кто-нибудь любит?

— Любит, любит… Я тебя люблю, успокойся, маленькая. — Маша чмокнула ее в лоб.

— Кажется, я знаю, кто меня любит. — Не унималась Тая.

— Поделись секретом.

— Андрей Викторович, Андрюша.

— Это еще кто у нас нарисовался, — Маша удивленно подняла брови и отодвинула подругу, заглядывая в ее пьяные глаза.

— Новый преподаватель информатики, появился у нас чуть больше месяца назад.

— Прямо вот так взял и появился!

— Не прямо так, а из Питера, приехал к матери в гости, она недавно переехала к нам жить, ему понравилось, и он решил остаться.

— Мутный тип!

— Почему ты так говоришь, ты же его не знаешь.

— А ты уже знаешь? Жил себе в Питере и вдруг решил остаться у нас! Чушь какая-то. Говори, что за интрижку ты завела с ним?

— Не заводила я с ним никакую интрижку. Это он заводит со мной, и вовсе не интрижку. Просто уделяет мне знаки внимания, говорит комплименты, просил показать город.

— Даже не думай поддаваться на провокацию, тебе Димка голову оторвет. Хорошо, учебный год скоро заканчивается, может, обойдется. Смотри мне! — Маша строго погрозила пальцем и встала из-за стола.

— Как мне повезло, — сказал подошедший к ним Саша, — три красивые пьяные женщины. Уверен, добрая половина мужчин в зале мне завидует.

— А недобрая? — спросила Тая.

— И недобрая тоже, добрая по белому, недобрая по черному. Мне вас по одной выносить, или вы в состоянии дойти до машины?

— Даже не мечтай, сами выйдут, а вот меня можно на руках. — Наташа игриво взглянула на Светлова. — Только расплатись, а то наша Маня, оказывается, без денег.

— Заплати, отвези, а что мне за это будет?

— Дома узнаешь…

Через десять минут Светлов завернул в тихий дворик и высадил Таю возле самого подъезда. Ожидавший ее Дима, подхватил свое пьяное сокровище, и они скрылись за дверью. Еще через пятнадцать минут он остановился на одной из центральных улиц возле красивого дома с лепниной, недавно покрашенного в бежевые и белые цвета. Маша, сидевшая сзади за Светловым, обняла его двумя руками за шею и поцеловала в макушку. Со Светловыми она дружила давно, с самого института. Когда они с Наташей сидели на вечерних парах, Саша читал сказки ее двухлетнему сыну, а когда тот засыпал у него на руках, боялся пошевелиться, чтобы не разбудить. Иногда Саша оставлял его спящего в ординаторской под присмотром медсестры, когда неожиданно поступал тяжелый больной. Пока Маша и Наташа учились, Светлов занимался воспитанием Ваньки, доставал тогда еще дефицитные продуты на две семьи. Маша одинаково любила Светловых и была им благодарна, она всегда могла рассчитывать на их помощь и поддержку. И это было взаимно.

— Саша, ты такой молодец! Спасибо, что выручил, а то пришлось бы искать банкомат. Я деньги с Наташей передам.

— Да ладно, забудь, это мой подарок к отпуску.

— Если бы знала, больше бы потратила, — пошутила Маша и потянулась обнимать подругу. — Ташка, спасибо за компанию. Я денежки тебе на счет закину, в понедельник все равно к вам в банк собиралась.

— Мы завтра работаем, а в понедельник отдыхаем.

— Завтра же воскресенье.

— Понедельник перенесли на воскресенье, чтобы три дня отдыхать. Душевно посидели. Хороший вечер! Спасибо! — Пропела Наташа.

Маша прошла под аркой во двор, всегда чистый и ухоженный. Вечер и, правда, был хороший, очень теплый, не смотря на начало мая. Небо светилось россыпью звезд. Маша рассматривала их в поисках Большой медведицы, которая практически всегда оказывалась у нее над головой, и это, почему-то, ее радовало. Вот и сейчас, увидев созвездие на месте, она глубоко вздохнула и улыбнулась. «Я счастлива! Я так счастлива, — подумала Маша. — Спасибо! У меня интересная работа, надежные друзья, уютный дом, замечательный сын, что еще надо для полного счастья»… Вдруг она вспомнила, что последний раз видела сына вчера вечером. Сегодняшний день был суматошным, и она ни разу ему не позвонила. «Мачеха», — пронеслось у нее в голове. Маша перевела взгляд на свои окна. В комнате Вани горел ночник, он часто засыпал в постели с книгой, забыв выключить свет.

Осторожно повернув ключ в замке, Маша тихонько прошла в прихожую, сняла туфли и на цыпочках направилась в спальню. Неожиданно открылась дверь из комнаты сына, и на противоположной стене четко обрисовалась ее смешная тень.

— Куда крадемся? — строго спросил Ваня, демонстративно складывая руки на груди. — Почему так поздно, мы же с тобой договаривались, что ты должна возвращаться не позже одиннадцати. И не надо делать круглые глаза, ты прекрасно знаешь, что уже намного позже.

Ваня в точности копировал ее позу и слова, которыми Маша отчитывала его за позднее возвращение домой. Забавно было смотреть, как он старался быть серьезным. Маша расплылась в улыбке и обняла сына за шею, с трудом дотянувшись. В свои шестнадцать лет он был выше ее на голову.

— Совсем от рук отбилась. Да ты пила! — Уловил он запах алкоголя.

— Только чуть-чуть, хорошего вина, — оправдывалась Маша, — с Тайкой и Ташкой, за мой отпуск.

— Быстро спать, поздно уже!

* * *

Дима Литвинов укоризненно посмотрел на распластавшуюся на постели изрядно выпившую женщину. С каких пор его красивая и умная жена стала увлекаться спиртным? Раньше этого он не замечал! А раньше этого и не было. Еще три месяца назад он считал себя успешным в карьере и счастливым в браке, и получал удовлетворение, выполняя Таискины капризы и прихоти. Эта женщина приносила массу хлопот и столько же удовольствия. Теперь все изменилось, он круглыми сутками просиживает за компьютером, выполняя заказы даже дома, пытаясь заработать серьезные деньги, которые могут понадобиться его семье. Они привыкли жить в хорошем достатке. У него не остается времени на общение с сыновьями, хотя старается он, в первую очередь, для них.

Тая лежала с закрытыми глазами и тихо несла пьяный бред. Литвинов набросил на жену плед, поднял с пола ее сумочку и положил на прикроватную тумбочку. Выключив свет и неплотно прикрыв дверь, он вышел из спальни. Направляясь в кабинет, он заглянул в комнату к пятилетнему Дане, вытащил из-под одеяла мишку и усадил на комод. Посмотрел на спящего сына, грустно улыбнулся и вернулся к своей работе.

Через час Таиса проснулась с больной головой и пересохшим горлом. Нестерпимо хотелось пить, но подняться с кровати она не смогла. «Да, мать, кажется, ты сегодня немножко перебрала», — подумала она, откинула плед и попыталась сесть. Ничего хорошего из этого не получилось. Голова закружилась и Таиса завалилась на бок.

— Дима, — жалобно позвала она. — Я пить хочу, принеси водички.

Литвинов не услышал ее пьяный стон. Тая позвала еще пару раз, но безрезультатно. Посмотрев по сторонам, она дотянулась до своей сумочки, вытрусила содержимое, наконец, нашла мобильный и набрала номер мужа.

— Возьми же трубку, жена умирает, а он там оглох.

— Чего трезвонишь, Даню разбудишь. — После непродолжительного ожидания он появился на пороге спальни с телефоном в руках. — Не хватало, что бы тебя сын увидел в таком состоянии.

— Маруськин отпуск отметили. Как мне плохо. Димочка, принеси водички. Я больше так не буду, честно-честно!

— Поверю тебе на слово, выглядишь ты отвратно.

— Чувствую я себя еще хуже, последний бокал был лишним. А так хорошо начинали!

Дима принес стакан и она выпила воду залпом, как будто не пила целый день и страдала от обезвоживания. Она подняла на мужа жалостливые глаза и глупо улыбнулась.

— Еще что-то?

— Плохо мне. Голова болит.

— Может чаю или таблетку?

— Лучше в душ, но сама я не доберусь…

* * *

Светлов включил свет в прихожей и бросил ключи от гаража на консоль. Решил не оставлять машину во дворе. Его взгляд упал на зеркало, где был приклеен стикер. «Я жду тебя», — прочел он, улыбнулся нарисованному сердечку и дал волю своей фантазии. На двери в ванную комнату висела еще записка: «Я жду тебя с нетерпением».

Первую свою записку Таше он написал на следующий день после их знакомства, потом еще и еще, и они до сих пор являются романтическим способом общения…

В тот день Светлов заканчивал дежурство в травматологии, где проходил практику. В кабинет ввалились три шумные студентки, помогая своей прыгающей на одной ноге подружке, и наперебой рассказывая, как она подвернула ногу, свалившись с бревна на уроке физкультуры. Врач выдворил девушек в коридор и поручил Саше заняться пострадавшей. Осматривая лодыжку, он отметил, что у нее, пожалуй, самые красивые ноги в его практике. Он осторожно надавливал на заметно припухшую щиколотку и стал ее поглаживать, а пришел в чувство, когда гладил ногу значительно выше колена. Он поднял взгляд на девушку, заглянул в ее смеющиеся карие глаза и скривил виноватую гримасу. Светлов наложил тугую повязку, заполнил карточку, больше для того, чтобы знать ее анкетные данные и помог Наташе выйти в коридор. Когда выяснилось, что подружки разбежались, оставив ее одну, он любезно предложил довезти ее домой на старом отцовском москвиче. И она согласилась.

Саша привез ее в светлый уютный дворик, помог выйти из машины, подхватил на руки, как пушинку, и понес в подъезд. С каждым этажом она значительно набирала в весе и, когда он добрался до пятого, удивленно думал, как такая изящная девушка может столько весить? Наташа нажала кнопку звонка, и он, попрощавшись, быстро спустился вниз, не желая встречаться с ее домочадцами. По дороге домой он ругал себя за трусость и глупое поведение, причем с другими девушками он вел себя иначе. Ночью ему снились смеющиеся глаза с веселыми чертиками.

Весь день в институте он с нетерпением ждал окончания занятий, а потом нерешительно топтался у двери ее квартиры. Вдруг она скажет «нет». Светлов написал записку на листке блокнота, приглашая вечером на свидание, и опустил ее в почтовый ящик. Ожидая Наташу в сквере с букетиком астр, он до последнего терзался сомнениями, придет или нет…

Улыбаясь своим воспоминаниям, наскоро приняв душ, в одном полотенце вокруг бедер Светлов остановился у двери в спальню, на которой тоже висела приклеенная записочка: «Ты думаешь о том же?». Расплывшись в довольной улыбке, он вошел в комнату, освещенную дюжиной горящих свечей, отражавшихся в зеркальной поверхности шкафа. Наташа в крошечной ночной сорочке из тонкого шифона звала его томным взглядом…

3

Ваня проснулся в обычное для воскресенья время и потянулся в разные стороны. Спустил ноги с дивана, долго искал тапочки на полу, обул их наоборот правый на левую ногу, левый на правую ногу, запнулся на первом же шаге о кота, который всегда появлялся неожиданно. Небрежно натянув шорты, поменяв тапочки, он подхватил Васко на руки и побрел на кухню. Насыпал полную мисочку корма, налил молока и заглянул в кастрюльку на плите. Хотя чего заглядывать, он сам ее вечером вымыл, когда закончился плов.

Ваня тихонько постучал в дверь маминой спальни, и, не дождавшись ответа, приоткрыл ее. Маша сладко спала, сложив ладони вместе под щекой. Солнечные зайчики раскрасили ее локоны в золотистый цвет. Одеяло съехало на край постели и грозило упасть на пол. Подушка лежала в ногах.

Ваня принял душ, надел свежую футболку и, взъерошив влажные волосы, пошел проверить холодильник. Ну что ж, незатейливый завтрак он сможет приготовить. Нарезал ветчину, натер сыр, соорудил бутерброды и поставил запекаться в духовку. В миске взбил яйца с молоком, добавив зелень, омлет накрыл крышкой и томил на медленном огне.

Машу разбудил тонкий аромат свежемолотого кофе. Она набросила легкий шелковый халатик и подобрала волосы декоративной резинкой.

— Ты совсем взрослый и самостоятельный. Когда же ты вырос? — Маша стояла в дверном проеме и с любовью смотрела на сына.

— Да когда ты работала.

Иван и, правда, вырос быстро, как придорожная трава. Ему только исполнилось шестнадцать, а он уже заканчивал одиннадцатый класс. В школу он пошел с шести лет, да еще по программе «один к трем», которая предусматривала обучение четырех классов за три года, то есть из третьего класса он перешел сразу в пятый. Класс расформировали, потом опять собрали, но уже что-то типа гимназического, в который родители стремились перевести своих чад из других классов, даже старших. В результате он оказался младше всех, кого на один год, а кого и на два, но учился легко, участвовал во всевозможных олимпиадах, занимал призовые места и приносил домой грамоты пачками. Ваня активно занимался плаваньем, и, кроме уроков физкультуры, два раза в неделю посещал спортзал. Он был высоким, хорошо сложенным, темные волосы и выразительные глаза делали его несколько старше, и внешне он не отличался от своих одноклассников. Маша им гордилась, от нее у сына были только серые глаза, склонность к гуманитарным наукам и желание во всем видеть хорошее. Твердость характера, способность все схватывать на лету, аналитический склад ума и умение заговаривать зубы, скорее всего от отца…

— Какие планы? Ты, кажется в отпуске? — спросил Ваня, откусывая зажаренный до хруста бутерброд.

— Да, взяла десять дней, и еще три отгула у меня есть. М-м-м-м, какой нежный омлет, — сказала Маша. — Я, вообще-то, в мае не собиралась в отпуск, хотела в сентябре на целый месяц в Италию.

— Без меня?

— Без тебя! Но позвонил Филипп Рудницкий, попросил приготовить отчеты за этот год и привезти их лично. Можно было бы оформить командировку на несколько дней, но решила, что все равно надо съездить в Киев к бабушке, два года уже не была, ты знаешь. Придется лететь через Москву, развеюсь немного, погуляю.

— Все нормальные родители в конце учебного года глаз со своего чада не спускают, в школу через день приходят. Наверное, одна ты можешь так легко меня бросить на произвол судьбы. Странная ты у меня, мама.