Наименьшее зло

— Да что тут попадать, — усмехнулся лейтенант Лисицын. — Полтора километра по прямой.

Часть 6

Катя разбиралась с Викой, точнее с ее психологическим состоянием, и очень многое товарищу капитану не нравилось. То, какой девочка шагнула через барьер и какой появилась через несколько часов, совершенно никак не связывалось. Поэтому, влив в Вику еще умиротворяющего зелья, Катя попросила рассказать о произошедшем поминутно и чем дальше слушала, тем больше ей не нравилось услышанное.

— Скажи-ка, подруга, — задумчиво проговорила товарищ капитан. — В какой момент ты себя почувствовала слабой?

— Хм… — Вика задумалась, еще раз перебирая ощущения. — Вот чтобы совсем слабой, такого не было, но вот страх возник, как только в дом вошла.

— Что в свою очередь означает артефакт, — Катя постучала пальцами по столу. — Или ты не магглорожденная, или я чего-то в этой сказке не понимаю. Это точно твои родители?

— Теперь-то уж и не знаю, — вздохнула Виктория Викторовна. — Вроде бы мои, но с какими-то чарами, что ли… А у нас в этом году еще и высасывающие душу твари… Да и я не взяла все на свете предметы, чем ломаю игру кое-кому.

— То есть и в школе прилететь может, — кивнула товарищ капитан. — Как-то очень активно пытались убить девчонку, но так, чтобы выглядело случайностью.

— И сломать еще… — Вика всхлипнула. — Вспоминается ужас и страх, но вот сейчас я не понимаю, в честь чего. Я же офицер, врач, я их всех могла скрутить в бараний рог, откуда тогда такая паника?

— А рефлексы тела? — поинтересовалась Катя. — Они не могли?

— Рефлексы тела — это моторные функции, страх, паника — это мозг, а мозг у нас уже полон нами, — обстоятельно объяснила товарищ старший лейтенант медицинской службы. — Поэтому нет. Даже с учетом гормонов, нет. Получается, только внешнее воздействие.

— Интересное кино, — товарищ капитан обстоятельно анализировала ситуацию, которая ей все больше не нравилась. — Пошли, с папой поговорим.

Ксено Лавгуд, выплывший из своей депрессии, очень серьезно воспринял все, что ему рассказали девочки. Он нахмурился, посмотрел на обеих, тяжело вздохнул, потом еще раз взглянул на них и, попросив подождать, шагнул в камин. Вернулся он через два часа, слегка навеселе, что очень точно определила Вика.

— Дом твоих родителей, Гермиона, проверит Отдел Тайн, — произнес мистер Лавгуд. — Если там действительно что-то есть, они обнаружат. Что у вас с заживлением? — поинтересовался он, увидев, что Вика все еще в бинтах.

— Бадьян взял не все, — вздохнула Катя, погладив Вику по голове. — Да и обезболивание… Как будто магические или полумагические повреждения.

— Так я и думал, — кивнул Ксено, отметив, как близки девочки, после чего протянул маленький пузырек. — Смажь ее вот этим, только осторожно, слез феникса очень мало.

— Папа! Но как? — сильно удивилась Луна, обняв отца, принесшего действительно бесценное средство.

— Есть способы, редисочка, — улыбнулся мистер Лавгуд. — Лечи сестренку.

В первый момент Катя даже не поняла, что сказал отец, но потом замерла, с неверием в глазах глядя на Ксенофилиуса Лавгуда, на что тот только улыбнулся и развернул к девочкам пергамент, который удостоверял магическую опеку над несовершеннолетней магглорожденной Гермионой Грейнджер. Вика не поняла, что это значит, зато поняла Катя, завизжав от радости, а довольный мистер Лавгуд отправился в гостиную.

Слезы феникса помогли, страшные шрамы и не желающие рубцеваться следы начали исцеляться, боль медленно сошла на нет. День проходил за днем, брала себя в руки товарищ старший лейтенант, учась доверять мистеру Лавгуду, угасла боль, и медленно, будто нехотя, пропадали шрамы на ее коже. Так прошла оговоренная неделя, и вот как-то утром в дом постучались. Открывшая дверь Катя улыбнулась мальчикам, поначалу даже не заметив сестру Вити, что пряталась за мальчиков. А вот заметив…

То, что у мальчишек все прошло тоже не совсем так, как планировалось, девчонки поняли сразу, увидев состояние Джинни, которая, впрочем, легко пошла к Кате, ведь та не была мальчиком. Состояние девочки было, конечно, очень сложным, и девочки принялись отогревать Джинни, разревевшуюся от такого внимания.

— Рассказывайте, — скомандовала Катя, когда уложила утомившуюся Джинни спать, несмотря на то, что день был в разгаре.

* * *

— То есть, Змей, — задумчиво проговорила Катя, продолжая поглаживать полулежащую молчаливую Вику, — у тебя проявилась агрессия, и у твоих родственников тоже, но ты просто лучше подготовлен и еще местный герой, поэтому тормозов у тебя нет.

— Ну я их не зачистил, значит есть тормоза, — улыбнулся Саша, с тревогой поглядывая на Вику. Ее поза ему не нравилась, в основном тем, что девочка явно берегла спину. — А у вас что?

— А у нас… — товарищ капитан промедлила. — У нас Вика забыла, что она офицер, стоило ей только войти в дом, где над ней… Избили ее сильно, половые органы трогали, довели нашу девочку до паники. Стоп! — остановила она рванувшегося Змея. — Никого убивать не надо. Девочка наша услышала, как во сне Грейнджеры пытаются сопротивляться внушению.

— Насколько сильно избили? — поинтересовался задумчивый Лис.

— Почти до болевого шока, — вздохнула Катя, прижав к себе голову всхлипнувшей Вики. — Причем раны не брались бадьяном.

— А как тогда? — удивился Саша, не замечая следов крови на одежде девочки.

— Папа слезы феникса добыл и под опеку взял, — объяснила товарищ капитан. — Так что тут много непонятного, да и с василиском тоже… Ее хотели именно убить.

— Гермиону? — переспросил Лис. — Так и убили… Подожди, дай соберу в кучку все, что у нас есть. Итак, Перси, решившийся на насилие в доме, агрессия у Змея, отсутствие моральных принципов у Лиры… А у тебя?

— А у меня отец чуть в ящик не сыграл, — ответила Луна. — Вывела сама, в жестком варианте.

— Что делают из Змея, мы вычислили, — заметил Виктор. — Но вот цель убийства, да еще и в таком варианте, Лиры — непонятна.

— Значит, чего-то мы о Лире не знаем, — задумчиво проговорил Змей. — Еще и без ствола грустно.

— Со стволом еще грустнее станет, — сообщила ему Катя. — Нам по двенадцать-тринадцать, и мы не Сталлоне со Шварценеггером. Отдачей в Запретный лес унесет.

— Это да, — кивнул Лис, почесав череп. — Надо сообразить что-то взамен. Что у нас в этом году?

— Нежить летающая, дементорами зовущаяся, — сообщила Вика, прикрыв глаза от Катиной ласки. — Вроде бы я взрослая баба, а так приятно, просто слов нет.

— Откат у тебя, мать, — Змей присел рядом с девочкой, слегка ее обняв так, чтобы не потревожить спину. — Просто эмоциональный откат, так бывает после боя, и нервничать не надо. Что там с нежитью?

— Дементоры полезут в поезд, твоего крестного искать, — криво ухмыльнулась Вика. — И вот чувствую я, они меня под шумок зачистят.

Ксено Лавгуд подслушивал. Он слушал, о чем говорят дети, в этот момент точно детьми не бывшие, и понимал, что перед ним боевые товарищи, побывавшие, скорее всего, не в одной переделке. А когда услышал, о чем говорит его новая дочь… Или она пророк, или знает что-то, чего не знает мистер Лавгуд, который, в свою очередь, о дементорах знал, но вот такие подробности для него были внове. А дети называли фамилию той, что действительно отвечала за внешнюю охрану, к которой относились и дементоры, исключительно точно охарактеризовав даму. Предчувствию Гермионы следовало бы доверять, поэтому Ксено шагнул в камин.

— Чего боятся эти дементоры? — мозговой штурм продолжался.

— Огня, по идее, — неуверенно сообщила Вика.

— Змей, огнемет кустарно сделаешь? — поинтересовалась Катя.

— Да что там делать, — отмахнулся он. — Мы завтра оставим Джинни у тебя, и мы с Лисом сходим в хозтовары. Затаримся, опять же взрывчатку можно сделать и об оружии подумать. Принимается план?

План был принят «на ура», поэтому товарищи офицеры принялись обсуждать текущее положение вещей, что с ним делать и как защитить Джинни в школе. Ничего кроме травматической пенэктомии, впрочем, мыши предложить не могли, а Катя предложила найти дихлофос или его аналог, чтобы вооружить девочку.

— Сурова ты, мать, — заметил Лисицын. — Дихлофосом в глаза — это серьезно.

— А вот нечего на твою сестру нападать, — товарищ капитан совершенно по-девичьи показала язык.

Часть 7

Невилл пытался взять себя в руки, но это ему не удавалось. Не хотелось ничего, поэтому он отказался идти с бабушкой в больницу, он не хотел вспоминать. Не хотел видеть родителей и вспоминать, какой была Луна, когда… Сердце рвалось на части от понимания собственной беспомощности, почему-то бабушка этого совершенно не видела, живя в каком-то своем мире, недоступном мальчику.

— Нет, ты пойдешь, я сказала! — вышла из себя Августа Лонгботтом.

— А то что? Под Империо поведешь? — с брезгливостью глядя на женщину, спросил мальчик. — Давай, напомнить, как накладывать?

Такого Невилла Августа не знала. Она не смогла его заставить сделать то, что считала нужным, мальчик просто игнорировал ее или отбривал очень злыми фразами, из которых следовало, что никакого доверия к ней ее внук почему-то больше не испытывает. Сообщив ему, что он лишен сладкого, мадам Лонгботтом отправилась в больницу. А грустно улыбавшийся Невилл думал о том, какая бабушка все-таки… Живущая в каком-то другом мире, где Невилл — маленький мальчик, а не прошедший через смерть юноша. Испытавший на себе и Круциатус, и… бывавший не раз в бою. Только кому есть до этого дело? Перед глазами снова вставали все те, кто шел с ним рядом к победе и не дошел. Один за одним вставали лица, и казалось, что каждое из них смотрит с немым вопросом: «Почему ты жив, а мы нет? Почему?»

В небольшой комнате поместья Лонгботтом выл от страшной душевной боли двенадцатилетний пацан, не в силах справиться со своей памятью и с самим собой, он даже не плакал, а выл, громко, никого не страшась и не стесняясь, ведь до него никому не было дела. Взрослые люди вновь показали себя во всей красе, проигнорировав то, о чем им кричали во все горло. Как тогда в мае… «В школе вам ничего не угрожает», «это всего лишь грязнокровки», «не придумывай себе проблем»… И падающие на холодные камни тела… Одно за другим…

Тела тех, кто вчера еще улыбался, шутил, мечтал жить и любить. Отчаянный крик Кэти, потерявшей, казалось, саму душу. Рык идущего на смерть Драко. Визжащая Парвати и воющий Уизли… Они дрались, стараясь защитить… Что они защищали? За что они умирали? После смерти Дамблдора было понятно, за что они дерутся — быть овцами на закланье уже никто не хотел, Перкс свидетель.

Скоро в школу, скоро он увидит всех тех, которых не станет, кого через два года, кого через четыре. Как смотреть им в глаза? Как⁈

* * *

— И что предлагается лепить? — поинтересовался Лис. — Ранцевый огнемет?

— В условиях вагона это крематорий для всех, — хмыкнул Змей. — Надо что-то простое и непритязательное, типа дихлофоса и зажигалки… Тьфу, привязался же этот дихлофос…

— Это бывает, тем более, что идея хорошая, — ухмыльнулся товарищ лейтенант, исключительно положительно относившийся к любой идее уменьшения поголовья тех, кто угрожает девочкам. — Давай так, делаем и то, и другое…

— И МОНки, — кивнул старший лейтенант, искренне любивший все взрывающееся. — Затариваемся тут, а потом домой двинем.

— Домой — это правильно, — согласился Лис.

Дома оказался радостный Артур Уизли, совершивший, на взгляд старлея Сидорова, стратегическую ошибку. Просто огромную ошибку, учитывая состояние его же младшей дочери. Ну и учитывая отношение Лиса к сестре… Поэтому, когда Артур открыл рот, даже Молли поняла, что сейчас будут жертвы.

— Я выиграл в лотерее! — обрадованно выкрикнул Артур. — Поэтому мы все едем в Египет!

— В Египет, значит? — поинтересовался Лис, осторожно отставляя сумку с купленным в сторону и засучивая рукава.

— Да! В Египет! Вы рады? — по мнению Змея, отец семейства был недалеким человеком, желающим проблем. И проблемы не заставили себя ждать.

— В Египет, значит, — Лис скользнул вперед, нанося первый удар, от которого мистер Уизли, не ожидавший, что его будут бить, согнулся. — У тебя дочь едва дышит и всего боится, а тебя в Египет понесло? Н-н-на! — откуда в этом мальчишке взялась такая сила, Артур подумать не успел — ему в лицо ткнулось что-то твердое и что-то хрустнуло.

— Ронни, сынок, не убивай папу, пожалуйста, — меланхолично попросила Молли, с интересом наблюдая за тем, как мужу «прилетает» от младшего сына. Попытавшихся сунуться близнецов, двумя точными ударами отправил на пол Змей:

— Двое дерутся, третий не лезет. И четвертый не лезет, понятно? — поинтересовался Саша. — Не вижу понимания. Вам понятно или еще раз стукнуть?

— Понятно! Нам все понятно! — хором закричали стоявшие на четвереньках Фред и Джордж, которых Змей очень не любил за их «опыты» над детьми. Память сохранила многое, да и Лис рассказал… В общем, близнецам не повезло — Поттер не Дамблдор, два раза не повторяет.

Все понял и Артур Уизли, поэтому, когда притомившийся Лис поинтересовался, куда папочка хочет спустить премию, тот ответил правильно: «Куда ты скажешь». А Витя хотел отвести сестренку в Мунго, чтобы ее там хотя бы обследовали, может, и помочь чем смогут. Молли Уизли, что интересно, за Артура не вступалась и сирену не включала. Это тоже что-то значило.

Змей и Лис удалились в гараж, где среди натасканных Артуром штепселей находились и очень нужные вещи. Поэтому товарищи офицеры сели мастерить оружие, а Молли, тяжело вздохнув, отправилась помогать Артуру костеростом и бадьяном. Артур же был в шоке, он никак не мог понять, за что получил, причем в основном по верхнему отростку, поэтому миссис Уизли пришлось ему объяснить:

— Артур, у нас тяжело пострадала Джинни, это для тебя что-то значит? Почему ты вместо того, чтобы отвести доченьку в Мунго, намерился отправиться в Египет?

Ответа Артура история не сохранила, зато в Мунго он был доставлен с диагнозом: «сотрясение черепа». Когда дежурный целитель выслушал Молли, он пожал плечами и подтвердил диагноз именно в такой форме, с улыбкой поинтересовавшись, не сильно ли ушиблась об Артура сковородка.

* * *

Весть об аресте Амбридж и предотвращении побега Блэка доставила сова. Катя с большим интересом прочитала статью, в которой пелись дифирамбы ДМП и Министру, хмыкнула, передавая газету Вике, после чего вернулась к Джинни. Рыжая девочка играла с кубиками, заставляя Катю переживать из-за слишком сильного отката по возрасту.

— Джинни, а что случилось в школе, кто тебя так напугал? — осторожно поинтересовалась товарищ капитан, но рыжая девочка лишь заплакала.

— Реакции у нее специфические, — проговорила Вика, читая газету. — А меня, похоже, не убьют.

— Ну, или режиссер что-то другое придумает, — пожала плечами Катя. — Слишком упорно тебя пытаются…

— Вот и мне странно, — Виктория Викторовна сладко потянулась. — Слишком это как-то… Есть тысяча способов зачистить, почему именно так?

— Это мы так просто не выясним, — вздохнула товарищ капитан. — Как бы ребенка разговорить?

— Это был Том, — вдруг сообщила им Джинни. — Он был у меня в голове и показывал картинки… Такие… С голыми мальчиками и девочками… И показывал, что со мной сделает…

— И психика поплыла, как на насилие, — кивнула Вика. — Ребенок же, вот и не выдержала. Хотя от шестнадцатилетнего пацана я таких знаний не ожидала, учитывая эпоху, в которую он жил.

— Это мог быть и не он, — заметила Катя, обнимая Джинни. Рыженькой очень нравилось, когда ее обнимают и гладят. Да им всем нравилось, потому что они были еще детьми.

— Хорошо, что бега за Блэком не будет, — облегченно выдохнула товарищ старший лейтенант. — Как там наши мальчики, интересно…

— Или мастерят чего-нибудь, или бьют кого-нибудь, — задумчиво произнесла Екатерина Александровна, поглаживая Джинни и Вику попеременно, на что обе реагировали примерно одинаково. — Как там твоя спина?

— Уже не болит совсем, показать? — спросила Вика, после сегодняшнего утра уже совсем забывшая о боли. Правда, о том, что с ней сделали, она помнила очень хорошо.

— Как вы тут, девочки? — улыбнулся вошедший в комнату Ксено, которого никто не боялся, даже Джинни.

— Мы хорошо, — радостно улыбнулась Катя папе. — Спасибо за дементоров и Блэка.

— Догадалась, да? — хмыкнул мистер Лавгуд. — У Грейнджеров стоял чернейший артефакт, поэтому Грейнджеры отправлены на лечение, на материке им помогут.

— Я их боюсь, — призналась товарищ старший лейтенант. — Не прогоняйте меня, пожалуйста.

— Я от дочерей не отказываюсь, — Ксено обнял девочку, счастливо пискнувшую от этого.

— Кать, почему я так реагирую, как маленькая? — спросила Вика, когда папа вышел.

— Ты в той жизни этого не знала, вот поэтому, — грустно улыбнулась Катя. — Так, где эти охламоны летучемышиные?

Часть 8

Невилл старался экономить зелье как мог, но все равно оно ему было нужно почти каждый день. Головные боли, бессонница и кошмары стали его постоянными спутниками. Казалось стоит закрыть глаза и перед глазами встает квиддичное поле полное Пожирателей, дементоров, оборотней… Грустная улыбка все понявшего Поттера, надеявшегося купить жизнь хотя бы малышей своею. Поттера, которому просто незачем было жить, знать бы заранее… Но сейчас же есть время, можно объяснить этим двоим, что они друг без друга даже не живут! Можно же? Поймут ли?

А еще заносчивый Драко. Как не любил его Невилл в самом начале, и как все изменилось потом. Белобрысого изменила Астория, маленькая девочка сделала из засранца человека. Жаль, что прожила так недолго… Перкс, Турпин, Мун… Все они вставали перед глазами мальчика. Их растерзанные тела, лица, на которых навечно застыли ужас и боль. Каждую ночь, стоило только закрыть глаза. Иногда Невилл чувствовал, что сходит с ума. Газеты принесли весть о предотвращении побега Блэка и аресте Розовой Жабы, эта новость выбила Невилла из равновесия. Неужели он вернулся не один, и кто-то сумел убедить родных? Неужели кому-то поверили, и они отныне не одни?

Эта надежда помогала жить, с нею отступали картины прошлого. Невилл уцепился за надежду, как за спасательный круг, выныривая из кошмаров, выплывая из постоянной боли, находя в себе силы немного поспать. А до Августы начало медленно доходить, что с внуком что-то не то, но убедить его отправиться даже в Мунго было невозможно, разве что связать. Однако женщина понимала, что после такого внука она потеряет. Попросив двоюродного деда ребенка поговорить с ним, Августа совсем не ожидала какого-то результата, не ожидал его и «дядя Элджи», в ответ на душеспасительную сентенцию получивший очень взрослый усталый взгляд…

— Да что ты можешь знать, — сказал ему тринадцатилетний пацан, махнув рукой, а после, сгорбившись, будто старик, ушел в свою комнату, не отвечая ни на какие вопросы.

Проживший не самую простую жизнь мужчина видел, что это не игра, но вот принять то, что видели его глаза — принять это было трудно, потому что на месте внука он видел ветерана, искалеченного войной. Потерявшего самого себя ветерана, но ведь такого не может быть, откуда сопляк может знать такое?

Если бы «дядя Элджи» хотя бы поделился своими мыслями с Августой, то, возможно, все было бы иначе, но он оставил все сомнения при себе. Поэтому Августа лишь удивленно озирала полки шкафчика, в котором хранились зелья, отмечая убыль обезболивающего. К счастью, она не догадалась ограничить его потребление, но и не спросила, по какой причине внук потребляет его в таком количестве.