Республика. Охота на бургомистра

— Я готов служить добросовестно и дальше, герр фон Дитмар. Можете не сомневаться.

— Спасибо, Иван Петрович. Я пригласил вас, ибо прочитал вашу докладную записку. По поводу партизанского отряда. Признаюсь вам, что и сам пришел к такому же выводу. Вы совершенно правы полагая, что скоро большевики пришлют сюда новых людей.

— Это понятно, герр фон Дитмар. Локотское самоуправление опасно для них. И они обязательно пришлют сюда людей, дабы вести подрывную работу.

— И наша задача их быстро обезвредить, герр Третьяк.

— Мы уже проверяем всех, кто прибыл в Локоть недавно.

— И каковы результаты этих проверок? — спросил Дитмар.

— Пока нет ничего, что могло бы вас заинтересовать, герр фон Дитмар.

— Скажите, Иван Петрович, а как вы проводите эти проверки?

— С прибывшими беседуют опытные люди.

— Опытные?

— Именно так. Я отобрал тех, кто умеет разговаривать с людьми. Они не допрашивают, они беседуют. Никакого нажима не допускается.

— А вот это верный подход, герр Третьяк. После того как мы ликвидировали местное подполье, большевики станут пытаться его восстановить. Но, я уверен, что ваши люди взяли не всех.

— Не всех? Но подполья больше нет, герр фон Дитмар. За это я могу поручиться.

— Подполья нет. Но наверняка остались люди, которые ныне сидят без связи. Они сидят и ждут. И нам бы неплохо выявить этих людей.

— Вот для этого я и написал свою докладную записку, герр фон Дитмар. Нам стоит ловить «на живца», как говорят у нас. Мы создадим некое подобие партизанского отряда. И нам нужны свои люди в качестве провокаторов. Такими могут стать агенты из концлагерей. По опыту знаю, что тамошние провокаторы — лучшие.

— Да, герр Третьяк. Для этой цели я выбрал трех агентов из концентрационного лагеря № 234. Это доносчики, которых раскрыли сами заключенные. Нам удалось их спасти. Завтра их тайно доставят в Локоть. И вы начнете с ними работать.

— Я, герр фон Дитмар?

— Именно вы. Вы создадите этот фальшивый партизанский отряд. Пока их только трое. Но они должны привлечь к себе тех, кто желает сопротивляться нам, герр Третьяк. А для этого им нужна громкая легенда. И создадите её вы.

— И знать про это должен узкий круг лиц. Я все верно понял?

— Именно так. Отобранные мною люди должны стать в глазах большевиков настоящими героями. И после этого они станут приманивать к себе всех, кто нам нужен.

Третьяк согласился…

* * *

Начальник службы СД был человеком осторожным. Даже понравившегося ему Третьяка он решил проверить. Доверять полностью не следует никому, так говорил оберфюрер Грефрат.

Дитмар просмотрел наспех созданную картотеку чиновников Локотского самоуправления и быстро нашел нужного человека. Это был Лисовин Игнат Пантелеевич.

Ныне он состоял в должности следователя при управлении уголовной полиции. И господин Воскобойник как-то сказал Дитмару, что ранее именно Лисовин претендовал на должность начальника полиции. Но Воскобойник предложил должность Третьяку. Потому с Лисовиным нужно было побеседовать.

Штурмбаннфюрер тайно вызвал его в гестапо.

— Я бы хотел с вами поговорить, господин Лисовин.

— Я вас слушаю, господин барон.

— Насколько я знаю, именно вы претендовали на должность начальника уголовной полиции Локтя.

— Я надеялся, что должность отдадут мне. Но господин Воскобойник решил по-иному.

— И вы обижены на господина Воскобойника?

— Нет. Я доволен своей нынешней работой.

— Вам понравился ваш начальник полиции?

— Третьяк весьма умен. Этого у него не отнять.

— Но он молод.

— Да, но у него есть опыт следственной работы.

— Как и у вас, господин Лисовин.

— Но я архивный работник. А он следователь. И следователь не из последних. Я о нём слышал. Хотя лично мы никогда не пресекались.

— И что вы слышали?

— Он вел ряд весьма резонансных дел.

— Тогда я задам вам главный вопрос. Он может быть агентом большевиков?

Лисовин немного подумал и ответил:

— Не думаю, но и исключить этого не могу.

— Дело в том, что господину Третьяку доверена важная работа. И мы должны быть в нем уверены.

— Я должен его проверить?

— По возможности узнайте о нем всё. Я имею в виду то, чего он не написал в своей анкете.

— Все мы чего-то не написали в анкетах, герр фон Дитмар.

Лисовин также как и Третьяк ранее работал в органах внутренних дел РСФСР. Но высокого положения не занимал и сидел на низких должностях. Большевиков не любил искренне. Не мог простить, что долгие годы жил под чужой фамилией и работал на власть, которая уничтожила его семью.

Глава 2

Возвращение в строй

Москва.

Лубянская площадь. Управление НКГБ СССР.

Капитан госбезопасности Свиридов.

Декабрь, 1941 год.

Капитан государственной безопасности Павел Свиридов в конце 1941 года был снова возвращен на службу в органы госбезопасности. Выдернули его из лагеря, в котором он находился с 1939 года, по настоянию комиссара госбезопасности Максимова.

Свиридов был осужден по статье 58-1г14 и получил приговор — высшая мера социальной защиты — расстрел с конфискацией имущества. Тогда его от смерти спас тот же Максимов. Вытащить из тюрьмы не смог, но сохранил жизнь и отложил спасение сотрудника до лучших времен.

Свиридов помнил, как ему передали в тюрьме послание от Максимова. Тот советовал держаться и обещал помощь в будущем. В лагере ему также помогло тайное заступничество Максимова.

Сам Владимир Иванович Максимов после начала войны просил освободить Свиридова и вставил его имя в список, который подали Берии. Но генеральный комиссар государственной безопасности15 фамилию Свиридов из списка вычеркнул. Лаврентий Павлович помнил дело, по которому осудили Свиридова и группу офицеров НКВД.

Максимов не сдался и после беседы с наркомом НКГБ Меркуловым в ноябре 1941-го года снова попросил за капитана.

— Вы говорите, что задание важное, Всеволод Николаевич.

— Ты сам все слышал, Владимир Иванович.

— Тогда мне нужен Свиридов.

— Снова ты за свое! Берия вычеркнул его фамилию в прошлый раз. Я просил его, но он отказал. Думаешь, что в этот раз будет по-другому?

— Но вы сами говорили о важности задания. И я прошу дать мне человека, которому под силу его выполнить.

— Неужто в твоем ведомстве нет людей, Владимир Иванович? Я понимаю твоё желание помочь Свиридову.

— Ныне я пекусь только о пользе дела, Всеволод Николаевич. Сейчас ничего личного. Но именно Свиридов подходит для этой работы.

— Хитришь, Владимир Иванович. Но я постараюсь тебе помочь. Хотя Лаврентий Павлович не будет доволен.

Благодаря Меркулову и его настойчивости Берия дал согласие и бумагу подписал. Правда задание, которое собирались возложить на капитана Свиридова, было весьма ответственным, и провалить его было нельзя.

Максимов так и сказал Свиридову, когда тот был в его кабинете на Лубянке:

— Мне только под это задание удалось тебя вытащить, Павел.

— Я уже и не надеялся, Владимир Иванович. На фронт хотел проситься на передовую рядовым. А тут вызвали и все вернули. Звание и службу в органах.

— Берия был против, но мне удалось настоять, Павел. Тех, кто пошел по делу Ежова он не прощает.

— Я понимаю.

— Дивизионного комиссара Константинова, который дал показания на тебя, расстреляли. На твоё счастье, твой приговор отсрочили на неделю. И я успел.

— Никогда не забуду, Владимир Иванович.

— Хотя, второго шанса у тебя не будет. Со щитом или на щите, Паша. Только так.

— Я готов, Владимир Иванович.

— Вот и хорошо. Да ты садись. Я сейчас чаю организую.

Максимов отдал приказ адъютанту.

— Тебе бы подкормиться и отдохнуть, Паша.

— Я здоров, Владимир Иванович. Не сомневайтесь.

— Отправишься за линию фронта, Паша.

— Правда? Я не надеялся даже! Думал, что никогда мне уже не поверят. Я ведь тогда признание подписал.

— Подписал, но никого за собой не потащил, как это сделал Константинов, что на тебя наклепал.

Свиридов ответил на это:

— Я зла на него не держу, Владимир Иванович. Ему там нелегко пришлось. Я все понимаю. Он и сам пострадал ни за что…

Максимов прервал капитана:

— Не стоит вдаваться в подробности давнего дела. Было и минуло. Нынешнее твое задание серьезное.

— Да разве сейчас бывают иные, Владимир Иванович?

— Тоже, верно. Но твое дело особенное. Отправишься в Брасовский район в поселок Локоть. Бывал там?

— Нет. Слышал только, до войны еще, что там конезавод хороший.

— Конезавод там был. Но сейчас там иное, Паша. Дело на контроле у самого Сталина.

— Я слушаю, Владимир Иванович. Вы не сомневайтесь. Я готов.

Свиридов не мог поверить своему счастью. Неужели ему снова поверили. Неужели снова доверят важное дело?

— Немцы в Брасовском районе разрешили своеобразную республику. Вроде местного самоуправления союзного Германии. Дабы показать местным жителям все преимущества нового порядка. И центр этой республики — город Локоть. Местные колхозники получили значительные свободы, и многие там готовы работать на «новый порядок».

— И наши люди пошли на сотрудничество с немцами?

— Еще как пошли, Паша. Ведь что это за земли были? Имения великого князя Михаила Романова.

— И что с того?

— А то, что они приход советской власти совсем не считали освобождением трудового крестьянства. Воевали с нашими продотрядами16 в гражданскую. Банды создавали. Антисоветскую агитацию вели. Только к началу 30-х там все успокоилось. Но после того, как наша армия оставила эти земли, в Локте собрались сельские старосты и избрали губернатора — сельского учителя Константина Воскобойника. И немцы, когда вошли в Локоть обнаружили там порядок. Ни один магазин не был разграблен. Город патрулировали силы самообороны.

— И немцы приняли это?

— Командованию 2-й танковой армии вермахта это выгодно. Порядок обеспечивают местные жители. Немцы позволили Воскобойнику увеличить отряд местной полиции до 200 человек. На территории республики готовятся отменить колхозы, и будет возвращена частная собственность на землю. Однако самое главное, что Воскобойник организовал новую политическую партию.