Помоги проекту - поделись книгой:
После небольшой передышки всё было готово к следующему прыжку в сторону Альфы Центавра.
А в этот раз корабль очень удачно вышел у Сириуса, и не нужно будет делать лишних скачков или долго маневрировать, избегая гравитационной ямы массивной звезды. Гравитация, это такая штукенция, что воздействует даже на двигающийся в гипере звездолёт, внося достаточно большие неопределённости не только в траекторию, но и в двухмерное время изнанки мирозданья, очень чувствительного к массивным объектам. И для точного прыжка надо следить, чтобы, во-первых, звезда не находилась между точкой старта и точкой прибытия, а во-вторых, надо находиться желательно на самом краю гравитационной ямы. Идеальные перемещения делаются из точки пространства, где до ближайшей звезды не менее половины светового года.
Потому большие лайнеры, танкеры и сухогрузы, имеющие огромную массу покоя, скакали, разбивая маршрут на несколько, порой даже на несколько десятков отрезков. Потом переналаживались, давали отдыхать корабельным божествам и долго заряжали сверхмощные концентраторы.
«Синяя птица» в этом плане не являлась исключением, разве что благодаря таланту Нульки в быстром таскании через изнанку лёгонькой по космическим меркам яхты, и отдых можно сделать покороче.
— Готова⁈ — спросил княжич, оглянувшись на Богиньку.
Та легонько кивнула.
— Старт на счёт «три», — продолжил Иван, но в этот момент пиликнул смарт-браслет, оповещая, что пришло сообщение. Парень дотронулся до гаджета и выругался, так как в воздухе возникло окошко с аватаркой куратора. — Озвучить, — приказал он.
— Прыгать? — спросила Нулька.
— Подожди. Послушаю, что он скажет.
В браслете был образец голоса куратора, и нейросеть озвучила текст, выдав весьма достоверные нотки лёгкого пренебрежения и некоего высокомерия.
— По реестру ты летишь через Сириус. Если ты ещё там, срочно, срочнейшим образом прыгай к звезде Ле́йтена! Вопрос жизни и смерти! Только не спрашивай, «почему я?», просто у меня ближе никого нет, согласовывать с коллегами привлечение других исполнителей слишком долго, а время играет против нас. Пока прыгаешь, я подготовлю сводку от моего осведомителя.
Голос смолк. А Иван немного растерянно оглянулся на товарищей, которые ждали решения княжича, и произнёс риторический вопрос:
— Вот блин, почему, когда надо что-то срочно делать, сразу находится левое дело? Мне кого сейчас метнуться спасать? Фёклу или этого второго? И вааще, вдруг вопрос жизни и смерти — просто фигура речи. А то он мне уже вручал пластиковую медальку.
— Служи дурачок, получишь значок, — с тихой усмешкой прокомментировал ситуацию Потёмкин.
Стоящая у стенки Нулька зло забурчала, уподобившись тёмным божествам:
— Если Фёкла сдохнет, я не расстроюсь, и никто не расстроится.
Рядом тяжело вздохнул Петрович, глянув на надувшуюся корабельную фею:
— Я не столь кровожаден, хотя и меня эта дура изрядно достала, но сигнал бедствия звучит прямо здесь и сейчас, а Фёклу и без нас ищут по всему Млечному Пути. И не только её одну. Если она в плену и жива, то ещё денёк потерпит, если же мертва, то тем более не спасём.
Почесав затылок, вставил слово и Михаил:
— Да. Фёклу ещё найти надо, а подвиг наклюнулся прямо здесь и сейчас. Надо подсекать.
Парень поджал губы, размышляя, как быть. Ведь разорваться надвое никак не получится.
— Ладно, к Ле́йтенке. Только по-быстрому. У вааще меня нет никакого желания играться в принцип вагонетки. Мне надо спасти всех и сразу.
— За двумя векторами погонишься, в астероид влупишься, — пробурчал хмурый Михаил.
Иван быстро почесал в затылке и ответил:
— Я не за двумя, а по очереди.
— Я уже посчитал параметры скачка! — бодро отрапортовал пилот.
— Я тоже, — с небольшим опозданием и немного зло пробурчал навигатор, и княжич поставил себе на извилинах заметку, что придётся разбираться не только с капитаном, но ещё и с Михаилом. Чувствовалось в неё что-то не то. Что-то напряжённое.
Корабль снова качнуло. Затем загорелся индикатор готовности фокусатора, выставленного в направлении точки прибытия, а через десять минут «Синяя птица» снова провалилась в белую изнанку бытия.
— Отклонение по углу полтора градуса. Недолёт два процента. Общая погрешность прыжка девятнадцать сотых светового года, — тут же отчитался Женёк.
Ивану было немного непривычно слушать доклады. Он хоть и недавно на «Синей птице», но автопилот не выдавал подобные отчёты.
Стоящий рядом навигатор нахмурился, сбивая цифры в голове и сверяя их со словами синтетического пилота, а Нулька захныкала:
— Опять всё не как у людей. Брошу космос, устроюсь держать силу тяжести на дальнем астероиде, — заплакала она. Слёзы и сопли побежали в три ручья, и богинька принялась растирать их руками по лицу.
Иван посмотрел на пилота, а тот, напротив, быстро развернулся в кресле, стал на сидушку коленями, схватился за спинку и подался вперёд,
— Да не, ты не понимаешь, это просто круто, — выдал он, изобразив восхищение на лице. — Я раньше на таком корыте летал, что мы бы неделю скакали в сорок итераций, а потом ползли бы в обычном пространстве ещё неделю.
— И где ж ты батрачил, калькулятор юродивый? — ехидно спросил Петрович, сложив руки на груди.
— На почте работал. Мы таскали посылки из системы в систему, — ответил Женек и повернулся к Нульке: — Прыжок — вааще крутяк. Ещё одна-две итерации, и прибудем.
— Честно-честно, крутяк? — застыла зарёванная Нулька с такими глазками, словно она бездомный щенок, который ко всем ластился и просил, чтоб погладили.
— Честно, — часто закивал пилот.
Нулька мгновенно сменила печаль на радость, улыбнулась от уха до уха и провела тыльной стороной ладони по глазам, смахивая слёзы.
— Не отвлекай! — рявкнул Петрович и стукнул по спинке пилотского кресла.
Женек быстро вернулся в исходное положение и начал ориентировать «Синюю птицу» на новый прыжок.
Через пять минут стартовали.
На этот раз воодушевлённая богинька вывела корабль из гипера буквально в паре тысяч километров от одинокой замороженной планетки, освещаемой тусклым угольком красного карлика — звезды Ле́йтена. В системе, кроме этого бедолажки, водился ещё и гигант в несколько масс Юпитера, окружённый ордой мелких лун, коих звёздные волки презрительно звали лунками. Ну и кучка планетоидов во внешнем ледяном поясе.
И как только антенна нашла несущий сигнал местной сети связи, пиликнул браслет. Иван вызвал окошко с сообщением и громко выругался:
— Мать твою! Всем на атмосферник! Миша, выдай оружие! Нулька, ты за старшую.
— Что там⁈ — переспросил капитан, попытавшись заглянуть в окошко, но то быстро закрылось.
— Я офигеваю! — продолжил княжич. — Мы бороздим вселенную, а в этой занюханной дыре какая-то община придурков собирается сжечь ведьму! Дебилы, блин! Сейчас же не лютое средневековье!
— Ёжки-матрёшки, — пробурчал пилот, — может, ну её? Жалко, конечно, старушку, но вдруг есть за что?
Но Ивана уже распирал азарт. Он представлял, как героически спасает почём зря оклеветанную бабушку — божий одуванчик от крестьян, одетых в рванину, с допотопными кислородными масками на вечно пьяных лицах, с вилами и факелами в руках. А крестьяне уже привязали ведьму к столбу, где обложили дровами и хворостом. Потому как вопрос жизни и смерти оказался не шуткой, а реальностью. Не просто же так в задании числилось: «Предотвратить самосуд».
Конечно, спасти настоящую принцессу было бы прикольнее, но сейчас лучше напоить чаем и доставить в безопасное место безобидную бабушку, потому что Нулька опять может приревновать и броситься.
Княжич, не дожидаясь, пока навигатор выдаст оружие, пробежал с горящими глазами в кают-компанию, рывком распахнул дверцу сейфа и взял револьвер. Подумав, подхватил ещё и несколько гранат. Затем помчался в предбанник, по пути выхватил из шкафчика тёплые вещи и резво нырнул в атмосферник.
— Быстрее, человек в опасности! — закричал он, нервно теребя молнию на комбезе и разглядывая ледяной мирок.
Мирок был типичным «зрачком». Гравитационный резонанс заставлял планетку смотреть на родную звёздочку только одним боком. В итоге ночная сторона, на которую свет падал последний раз несколько миллиардов лет назад, был закована в огромнейший ледник, над серединой дневной бушевало вечное око бури — эпицентр непрекращающегося циклона. Между светом и тьмой ледник таял, образуя множество мелких речушек или вытянутых вдоль ледника озёр. На этой полосе и жили люди. Всего там было около сорока поселений, но нужно было одно, сильно обособленное.
Безымянный информатор куратора скинул координаты.
Удивительно, но у этого задрипанного поселения был свой космопорт с одинокой взлётно-посадочной полосой. Низкая сила тяжести и достаточно густая атмосфера, не сдуваемая прочь слабым солнечным ветром красного карлика, позволяла шаттлам садиться и взлетать даже без помощи опорно-силового поля.
— Ну что вы так долго⁈ — заорал Иван, ткнув в кнопку громкой связи с кораблём.
— Я здесь! — отозвался Женёк, быстро нырнул в полагающееся ему пилотское место и тут же начал щёлкать тумблерами и стукать по сенсорной панели.
— Без паники, — с кряхтением протянул Петрович, неспешно зашедший в кабину. Увидев Женька́, возмутился: — Чё ты тыкаешь? Куда пальцы тянешь? Ты же робот, подключись по вайфаю!
— Я киборг! — завопил пилот, отцепив ремень безопасности и завертевшись в кресле, как неугомонный бурундук. — Я киборг, а не робот.
— Цыц, калькулятор! — рявкнул капитан.
В это время в кабину вошли вооружённые Михаил и Потёмкин.
— Не знаю, но, по-моему, лучше подключиться, — пробасил боец.
— Я киборг, — повторил пилот, — и я буду делать всё пальцами, а не через провода!
— Хватит. Угомонись, батарейка, — скривился Петрович.
А Иван уже пристегнулся и начла командовать:
— Отстыковка!
— Есть, отстыковка!
Женек клацнул переключателем. От стенок атмосферника послушался звук механизмов, то сработала автоматика шлюза, герметизируя люк, а приводы крепежа отпустили челнок в свободное странствие.
— Так, княже, я со старушками не хочу связываться. Сам её будешь спасать, мы так, потом в сторонке, если вдруг что-то пойдёт не по плану, — протянул Петрович и опустился в кресло. Сразу за этим пропала сила тяжести, и атмосферник оказался предоставлен сам себе.
— Форсаж⁈ — громко спросил пилот, глядя на Ивана немного детскими глазами.
— Форсаж! — поддакнул княжич, и всех вдавило в кресла. Лишь немного позже, когда шаттл начал спуск с орбиты, ускорение сменилось свободным падением и невесомостью. Спуск был похож на суперэконом на Грин-Аквике.
Казалось, атмосферник двигался медленно и неуклюже, но иллюзию создавали масштабы окружения. Когда летишь на большой высоте на обычном самолёте, тоже кажется, что он еле-еле ползёт.
Иван от нетерпения барабанил ногой по полу и глядел на крохотные язычки плазмы, возникшие на носу аэрокосмического аппарата.
«Они скоро начнут», — известил аноним, подогревая обстановку.
— Да что так долго⁈ — громко спросил княжич, глянув на пилота.
— А если преступники вооружены? — озвучил свои опасения навигатор, но ответил ему не капитан, а Потёмкин:
— Куратор не дал знать, значит, нет опасности. К тому же мы можем сесть только в космопорте, и выбора попросту нет.
— Ну а если? — не унимался Михаил.
— Там видно будет, — произнёс боевой киборг.
Женёк же вцепился руками в штурвал и смотрел перед собой, поджав губы. Если не знать, что он на самом деле просто очень сложный механизм под управлением осознавшей себя как личность нейросети, можно было поверить, что живой. И Ваня в очередной раз задумался над тем, а где проходит грань между человеком и нелюдем?
Вскоре шаттл вошёл в атмосферу и его затрясло. Облака под брюхом летучего аппарата зашевелились быстрее, в разрывах небесной пелены замелькали речки, озерца, серые каменистые пустоши и белые льды.
Ещё через десять минут атмосферник нырнул в кучерявую завесу, пронзив её насквозь. Турбулентность принялась играть шаттлом, как первоклашка бумажным самолётиком.
Вж-ж-ж вверх. У-ух вниз. И по новой.
От воздушных горок к горлу подкатила тошнота.
— Вон, — ткнул вскоре пальцем в лобовое стекло Михаил, и княжич вытянул шею.
Действительно, впереди виднелся ровный круг зелёной земли, защищённой богом-покровителем этого поселения. Значит, можно обойтись без масок.
Но помимо растений под куполом стоял лёгкий туман, когда тёплый и влажный воздух поднимался к верхней части барьера, на стыке атмосфер остывал и опускался по краям, словно морозный сквозняк, проникающий через щель в приоткрытой двери в растопленную баню. И туман скрывал мелкие детали происходящего.
— В посадке отказано! — быстро доложил Женёк, защёлкав тумблерами. А впереди уже виднелась узкая и какая-то серо-грязная взлётно-посадочная полоса.
Иван выругался, глядя, что на земле погасили огни. Гостям были совершенно не рады. По инструкции полагалось выйти на орбиту и ждать разрешения, но если исполнять все предписания, бабушку сожгут к чертям собачьим.
«Говорит диспетчер. Запрещаю приземление», — послышался голос из динамиков.
Иван дёрнулся, словно током ударило.
— Ну так чё⁈ — заволновался пилот. — У нас пятнадцать секунд на принятие решения!
— Взлетать надо, — резко и зло проронил навигатор, сжав пальцами подлокотники. — Не прилучается с бабушкой.
Одновременно с этим браслет княжича возмутился и выдал десять сообщений, верещащих истерикой.
— Хана ведьме. Её уже тащут к костру, — покачал головой Петрович, подглядывая в написанный в панике текст, отчего чуть не повис не ремне безопасности. А паника читалась во множестве опечаток, словно осведомитель писал второпях, на нервах и с оглядкой на то, чтоб никто не увидел.
— Блин! — выругался Иван и ударил кулаком по подлокотнику, поменяв в последний момент решение. — Инквизиция мы или нет? Сажай атмосферник.
— Так нельзя же! — заголосил пилот.
— Включи сигнал бедствия, — выдал идею Потёмкин, и Женёк, увидев перекошенное лицо княжича и короткий кивок в знак согласия, сразу же нажал на красную кнопку.
На потолке загорелись красные огни, медленно гаснущие и так же медленно разгорающиеся в ритме человеческого дыхания. Но так и положено. Резкое мерцание станет отвлекать пилотов и мешать их работе.
А полоса приблизилась настолько, что уже можно было различить людей, которые скопились у одинокого шаттла, стоящего на площадке.
Поделиться книгой: