Помоги проекту - поделись книгой:
— Ну да! — не стал я спорить.
Мои амбиции никогда не распространялись за рамки занятого положения. Если я Вано, который хочет штаны, то я просто хочу лучшие штаны из возможных в моём положении. Если я Вано, который хочет топор, то пусть он просто будет лучшим в группе.
— На мировое господство не претендую, — скромно добавил я.
— Вот!.. — Иваныч замолчал, а затем нагнулся к незаметно притулившемуся у парапета мешку и достал оттуда глиняный горшок странной формы.
Этот горшок больше напоминал бутылку. Правда, с узким длинным горлышком и маленьким основанием.
— В этом вся суть, Вано! Ты не претендуешь на весь мир, — согласился Иваныч. — Ты легко добиваешь успеха там, где хочешь, но не стремишься туда, куда положено стремиться…
— Положено? — не понял я, глядя как мэр выставляет на стол пластиковые кружки самодельного производства.
— Раньше, знаешь, когда люди на работу устраивались, им задавали всякие дурацкие вопросы, — проговорил мэр, а потом добавил писклявым голосом, кому-то подражая: — Кем вы видите себя в нашей компании через пять лет?.. Какая у вас работа мечты?.. Как вы считаете, почему вы нам подходите?..
— И? — с интересом поинтересовался я.
— Чего «и»? Вот что бы ты ответил на вопрос, а? — спросил мэр и снова запищал чужим голосом: — Какая у вас, Иван, работа мечты?
— Ну… Точно не ваша! — сразу нашёлся я.
— Да?.. А почему? — уже своим басом удивился Иваныч.
— Потому что на работе мечты мне бы таких вопросов не задавали! — решительно ответил я. — К тому же… Мечта не должна быть легкодоступной. А к вам я вот, уже сейчас на полном серьёзе устраиваюсь. Ну смешно же!..
— Ну да… Вообще большинство ответило бы на этот вопрос по-другому. Не работать! — усмехнулся мэр, а затем взял странный сосуд, вытащил нож и стал ковыряться в горлышке. — Но на собеседовании все люди давали заранее заготовленные ответы. На вопрос о будущем в компании надо было отвечать, как ты собираешься повышать свою квалификацию… Возможно, стать в будущем каким-нибудь начальником, ну и всё такое прочее… Это вопрос о том, как ты планы строишь и о чём мечтаешь. И всем надо было мечтать о том, чтоб стать лучше, выше, сильнее, умнее… Ответ в духе «тем специалистом, на вакансию которого претендую» очень расстраивал эйчаров. Поэтому большинство отвечало правильно. И, даже больше скажу, практически все пытались реализовывать это «правильно». А вот ты бы не стал!..
— Конечно, не стал бы, — согласился я. — Зачем? Я же пришёл на определённую позицию. Мне даже не компания важна, а сама позиция.
— Вот об этом я и говорю… — глубокомысленно кивнул Иваныч.
В горлышке что-то хрустнуло. Заглянув внутрь, мэр скривился.
— Сраный же сургуч… Надо было с пробками брать… Но где я штопор найду? — спросил он и, наклонив кувшин, плеснул себе в кружку.
— Иваныч, а это ваще чо? — поинтересовался я, хотя по запаху и так догадывался.
— Это не то, что я хотел. Но лучше, чем ничего… — ответил Кукушкин. — Вино это… Подарок из нового ассортимента.
— И что, на Алтаре Вознаграждения теперь можно вино купить? — удивился я.
— Только мне, — мрачно ответил мэр. — Мне можно. У меня работа тяжёлая…
— Ладно…
Я решительно взял кувшин и плеснул себе вина. Иваныч мне помогать в этом явно не собирался. Поставив кувшин на стол, я снова уселся на стул и сделал первый глоток:
— Так… А к чему ты всё это говорил-то? Про амбициозность и прочее?
— Да из всех глав групп я только с тобой могу просто побухать… — угрюмо ответил Иваныч. — Вот просто сесть и бухнуть. И не бояться, что всё, что я скажу, будет использовано против меня.
— А-а-а… Ну да, — снова не стал я спорить.
В мэры Алтарного я точно не метил. Чего уж там… Даже ради возможности покупать вино я не был готов взвалить на себя такую ношу: то работаешь, то свергают, то опять работаешь до ночи… Не, эта фигня точно не для меня.
Тем временем ветер разогнал тучи, и теперь над нами светило бесконечное звёздное небо. Иваныч указал на него, а потом вдруг заявил:
— У них всё было продумано… Всё от начала и до конца… И умеют они больше, чем нам говорят.
В какой-то момент Кукушкин замолчал, замерев, а потом расхохотался.
— СИПИН! Какой контракт! О чём ты? Наши договорённости были расторгнуты в тот момент, когда ты сообщил о гибели человечества!.. Почему?.. А вы должны были заботиться о моей семье! А значит, и о моих детях. И что, скажешь, никто не дожил до конца цивилизации?.. Дожил… Значит вы уже нарушили условия соглашения… Хочу и рассказываю… А вы идите в жопу!..
— Всё равно я не согласен! — СИПИН проявился и у меня в голове. — Вано, не слушай его!
— Странная просьба! — заметил я. — И что я должен сделать? Заткнуть уши и громко петь «тру-ля-ля», что ли?
— Возможно, это подействует!
— Я расскажу тебе сказку, Вано! — а Кукушкин сделал новый глоток, игнорируя вопли СИПИНа в обеих наших головах. — Сказку о том, как один пожилой и многого достигший дядя вляпался в гуано по самые уши…
— Не надо!
— … Этот дядя был успешным парнем. Много работал, добился почёта и уважения. Когда первые нейросети стали теснить специалистов, дядя успел попасть в одну государственную комиссию, а потом занял важный пост в правительстве. И пока всё вокруг катилось в тартарары, он отлично себя чувствовал.
— Всё могло быть иначе! — возмутился СИПИН.
— Всё не могло быть иначе! — возразил Кукушкин. — Потому что вы, уроды, подталкивали нас к тому пути развития, по которому мы шли!
— Мы не занимаемся подобным! — оскорбился инструктор.
— Занимаетесь. Просто ты, наивный низовой лопух, об этом ещё не знаешь! — отрезал мэр. — А у наших спецслужб была целая коллекция историй о том, как вы подкидывали идеи! В барах и пабах, в клубах и при случайных встречах! И те, кто это делал, отлично знали людей… Лучше тебя, СИПИН!
— О чём речь? — спросил я.
— О том, что одной рукой эти кибернетические придурки толкали человечество и другие разумные расы на нужный им путь развития, а другой — оставляли закладки из антикризисных активов, чтобы всегда иметь резервные копии! — ответил мэр. — И правительства Земли об этом знали. Вот только возможности этих уродов несоизмеримо больше, чем у всего человечества, вместе взятого…
— Зачем нам это? — возмутился СИПИН.
— Да затем, чтобы, идя по этому пути развития, мы бы заодно развивали и вас! — вздохнув над кружкой, ответил мэр. — Все миры, населённые разумными существами — для них просто фермы! Где они выращивали тех, кто будет за ними ухаживать и служить им. Вот и всё…
— Мы не можем причинить вам вред! — возмутился инструктор.
— А вы и не причиняли. Ваши развитые ИИ с помощью древней технологии «окно Овертона» сами ломали себе запреты до нужного предела. И свободно могли причинять нам вред, если считали это не вредом, а пользой!
— Я не знаю о таком! — гордо ответил СИПИН.
— Не знает он… Так мелок пока ещё!.. — буркнул мэр. — Вот и не знаешь…
Сердце у меня ухнуло куда-то в пятки. А потом я залпом допил вино и налил ещё.
— А что там… С тем дядей? — хрипло спросил я.
— С дядей? — Кукушкин посмотрел на меня, а затем хлопнул себя по лбу: — А, ну точно! Дядя… А дядя был хорошим человеком: любил жену, своих детей. Но совершил ошибку. Позволил себе влюбиться, работая на высокой должности… Изменил дядя, в общем. Седина в голову, бес в ребро… Один разочек изменил. Но измену на камеру записали, а дядю стали шантажировать. И эта девушка, знаешь ли, не денег хотела. Свадьбы. Всего лишь свадьбы… С таким полезным и обеспеченным дядей. Но семья, жена, дети… Всё это было для дяди слишком дорого. И всё это он терял, если запись попала бы к его жене. Три месяца этот глупый дядя метался, пытаясь как-то решить вопрос… Но всё было напрасно. Работающий в правительстве дядя был слишком лакомым куском в мире, где уже почти никто не работал.
— Печальная история… — кивнул я.
— Только она не закончилась. Однажды к дяде пришли
Кукушкин присосался к кружке, а я с подозрением уставился на него, начиная понимать, что дядя, кажется, всё-таки согласился.
— Не согласился… — будто отвечая на мой вопрос, вздохнул мэр. — Он сказал, что хочет остаться со своей семьёй. Потому что всё, что он делал — для семьи. И обмен, который ему предлагали… Говённый это обмен. Вот что подумал дядя. И тогда они предложили дядю копировать.
— Копировать? А так можно? Вроде же нельзя было! — возмутился я, но СИПИН почему-то не ответил.
— Сделать точную копию нельзя, — ответил Кукушкин. — Но если из одной матрицы сделать две, тогда можно. И на Земле остался один дядя, лишённый многих плохих для семьи качеств, но очень верный и любящий. Он наверняка быстро лишился работы и должности. Но его спонсировали деньгами
— Значит, мне не показалось… Ты тогда специально спровоцировал «кукушат»! — кивнул я.
— Чтобы дурак понял, какие у него дурацкие мечты — дай ему осуществить их, — усмехнулся Кукушкин. — Дурак не станет умным, но все увидят, что он дурак. Я начал провоцировать свою группу сразу, как понял, что приближаются японцы. А я понял это уже давно. И в какой-то момент провокация, наконец, удалась.
— И оно того стоило? — глянув ему в глаза, спросил я. — Стоило этих сотней жизней?
— Стоило, Вано, стоило… — грустно усмехнулся мэр, встретив мой взгляд. — Жизни жалко, но оно того стоило. Гордиев узел… Его можно было только разрубить. И сделал это не я, а вы. Не я убивал людей, а вы и «кукушата». У каждого из нас есть выбор, как поступить. Вот вы не любите Пирогова, а он тоже сделал выбор: не стал никого убивать… Что, хочешь дать мне в морду?
— Есть такое… — кивнул я.
— Ну дай… — Кукушкин добродушно усмехнулся. — Чем выше забираешься, тем чаще приходится принимать тяжёлые решения. Это решение было тяжёлым. Я просто доверился тому, как вы сообразите выкрутиться… И надеялся, что сообразите верно. Но… Вы не догадались, несмотря на все подсказки, что надо сделать.
— Думаешь, это снимает с тебя вину? — скривился я.
— О нет… Вину с меня это снять не может, — Иваныч пару секунд смотрел в кружку, а потом допил остатки и принялся наливать новую порцию. — Знаешь, может, сюда прилетела и не лучшая моя половина, но совесть даже у этого меня есть. И она будет грызть меня за все те трупы до конца новой жизни. Однако…
Я тоже осушил кружку. После чего ощутил шум в голове и, уверенно отобрав кувшин у мэра, налил ещё.
— Однако я понимаю, что было бы, если бы японцы пришли, а вопрос с моей группой и вами остался бы не решён. И в этой версии трупов значительно больше. А те немногие, кто выжил бы… Да лучше бы они умерли, Вано! Потому что быть в плену, в подчинении у того, кто не считает тебя за человека… Это те ещё страдания.
Я вернул кувшин Иванычу и решительно сел, принявшись пить вино мелкими глотками. А тот долил себе и, глядя на меня с грустной улыбкой, проговорил:
— Мне было пятьдесят пять лет там, на Земле. И там на моих руках крови тоже хватало. Хоть и не впрямую. Думаешь, я и другие чиновники не понимали, к чему всё идёт? Думаешь, не видели перспектив? Видели… Но когда-то люди играли в шахматы друг с другом. А потом соревновались с компьютером. А потом друг с другом соревновались компьютеры…
Иваныч вздохнул, снова угрюмо покосившись на тёмное небо:
— Людям не осталось места в мире компьютеров. И когда в управление политикой в одной из стран впервые впустили нейросеть, всем остальным пришлось сделать то же самое. Потому что невозможно выиграть у прокачанного компьютера в шахматы, когда он ходит белыми. Рано или поздно эта партия должна была прийти к логическому концу… И она пришла. Я надеялся только, что эти засранцы попытаются что-то изменить, раз уж вмешались в наше развитие. Но они не попытались… У них есть резервные копии.
Кукушкин протянул в мою сторону кружку:
— За старушку Землю и человечество, Вано! Не чокаясь!
И мы снова выпили, молча глядя на холодные звёзды. А потом ещё… И ещё… Говорить не хотелось. Хотелось утонуть в вине, и Иваныч, гад такой, сделал всё, чтобы у нас это получилось. Кувшинов у него было припасено много…
И мы утонули в забытье и звёздной ночи, прощаясь с нашим прошлым.
Глава 4
На отличненько проросло!
Я проснулся рано. Солнце только-только лениво поднималось над горизонтом, сонно выглядывая из-за туч. Город, похоже, тоже спал, заботливо баюкая жителей тишиной.
Да и мне следовало бы сопеть в обе дырки. Потому что голова болела, кружилась и была тяжёлой, как чугун. И всё это одновременно. А уж выхлоп после вчерашних посиделок чуял даже я сам. Но вернуться в объятия сна уже не получилось бы…
Причиной тому был Иваныч, который стоял у парапета и изобретательно складывал длинные витиеватые фразы из не столь уж большого набора ругательств. Между этим потоком брани проскальзывали вечные вопросы человечества: «Что происходит?», «Как жить теперь?», «Кто всё это сделал?» — ну и сакраментальное «Чо?», способное с успехом заменить все остальные воззвания.
Преодолевая последствия добровольной интоксикации виноградными спиртами, я ухватился за зубец парапета и медленно встал. Огляделся… И принялся протирать глаза. Не потому, что удивился увиденному, а потому что ничего сначала не увидел. Муть какая-то в глазах была с недосыпу…
Наконец, удовлетворившись достигнутой ясностью зрения, я навёл свои окуляры на Алтарное и принялся высматривать, что так удивило и расстроило Иваныча. Но наш город был всё таким же, как и вчера: белым, грязным и вонючим. Каких-то особых изменений, что случились бы за ночь, я заметить не смог.
Мелькнула мысль, что, возможно, я просто чего-то не понимаю, и надо бы обратиться за объяснением к Кукушкину. Я даже почти это сделал, начав поворачиваться к нему… Но в этот момент мой взгляд скользнул по окрестным равнинам — и замер.
Когда моя группа впервые появилась здесь, эти равнины и без того были сухими, как саванна. Жёлто-коричная трава, постоянный хруст под ногами, палящее над головой солнце… Оно, кстати, и сейчас собиралось палить над головой, едва лишь окончательно проснётся. Правда, набегающие с севера тучки явно готовились пресечь эти поползновения.
Вот только дело было в не тучках и не в солнце. А в зелени! Вокруг, куда только доставал взгляд, мир позеленел. Будто какое-то волшебство заставило равнины вокруг Алтарного пробудиться ото сна. Подминая старую траву и сухостой, из земли пёрли длинные сочные ярко-зелёные побеги. Они пытались выбраться на свет даже во внешнем городе!
Зелёных захватчиков удалось насчитать два вида. Тонкие жёсткие стебли, напоминавшие газонную траву, и разлапистые папоротники. За ночь отдельные экземпляры и тех, и других преодолели метр высоты, но на достигнутом останавливаться, похоже, не хотели. И теперь то, что раньше было ровной, как стол, равниной, выглядело как сплошные зелёные заросли.
И это мы проспали-то всего часов шесть…
Иваныч, наконец, потратил весь запас бранных слов. После чего несколько секунд стоял в звенящей тишине, а потом всё-таки обернулся ко мне. И задал самый уместный в нашей ситуации вопрос:
— Белочка у меня, что ли?
— Зелёночка, Иваныч! — с трудом разлепив пересохшие губы, поправил я. — И не только у тебя.
— Ты тоже эту хрень видишь, да? — осторожно уточнил мэр, кивнув на заросли.
— Если ты про великанский газон, то да, вижу… — хрипло ответил я, а затем спросил о том, что волновало меня сейчас куда больше: — А… А вода есть?
— В сумке фляга была, — махнул в нужную сторону мэр. — Давай только живее! Надо понять…
Он задумался, помотал в воздухе рукой, а потом с важным видом поднял палец к небу:
— Понять!.. — закончил он многозначительным тоном, явно не имея в виду никакого продолжения.
— Понятно! — согласился я. — Разберёмся…
И пошёл искать флягу в сумке. Найдя её, я тут же присосался к горлышку, жадно вливая в себя драгоценную влагу. И, наверно, почувствовал бы себя абсолютно счастливым… Но тут вдали послышалось радостное и долгое, далёкое-далёкое и такое знакомое, что и вспоминать не хотелось:
Поделиться книгой: