Спасти красноармейца Райнова

- Товарищ майор, разрешите обратится? - отбив положенные три шага и козырнув, обратился я к комполка.

- Говорите.

- Товарищ майор, я тут в самоволку прошлой ночью бегал. К дивчине одной, сговорил ещё в первую ночь как в часть прибыл, и каждую ночь навещаю. Хотя заездил, вторую ищу. В общем, у неё брат есть, а у того много знакомых. Та этой ночью мне сказала, от брата узнала, пока я её на сеновале знакомил с классиками советской поэзии, что у нас финансист полка сегодня едет за деньгами. На обратном пути его банда ждёт. Трое в форме НКВД, под патруль работать будут. Откуда форма не знаю. А у нас что, финансист из отпуска вернулся? Я не знал.

- Чёрт, они уже уехали, - сказал особист полка, тот был в форме политрука, и развернувшись, убежал в здание. За ним начштаба и кажется зам по разведке.

- Молодец, информация важная, - кивнул Петухов, наш комполка. - Только зачем про самоволки сообщил, мне вот интересно знать? Думаешь простят за принесённые сведенья?

- Да нет, смысла скрыть не вижу. Меня спалили, всё равно узнали бы. Да и как меня накажут? Ну наряд дадут и всё. Так я всё равно к девке своей бегать буду и подол ей задирать. То есть, учить поэзии.

- Наглец, - протянул майор. - Завтрак не пропусти, сержант.

Я было дёрнулся уйти, как выскочил особист, и взяв меня за шкирку, увёл в здание штаба. Чуть ворот не порвал. Пришлось рапорт писать, но сообщать от кого я получил сведенья, категорически отказался. Тот уже связался по телефону с Брестом, сообщил о том, что от меня узнал, машина их финансиста как раз на пути к Бресту, там встретят, и уже серьёзные чины будут решать, как банду возьмут. Это не наше дело, специальные подразделения охраны тыла есть. Так что рапорт на имя особиста написал и был отпущен. Взвод уже позавтракал, там по распорядку всё, у нас этой ночью дежурство, раньше спать ляжем, а пока сам поел, с другими подразделениями. Нормально. Вроде получилось, надеюсь тут финансист и шофёр выживут. Да, шофёр в прошлой моей жизни в медсанбате от ран умер. Сегодня тринадцатое, всё пока идёт неплохо. Сегодня ночью перед рассветом, посетил дом контрабандиста, получил свой заказ. Всё достал, молодец, и расплатился с ним. Выносил наружу, сразу в хранилище, так и перетаскал, как будто у меня транспорт снаружи. На тот момент у меня хранилище накачалось уже до ста тридцати килограмм, было куда убирать. Хотя свободного места и не свободного осталось. И с утра качаю место для Райнова. К двадцать второму, я подсчитал, будет двести сорок килограмм, из них свободно сто десять с мелочью. Надо Райнова взвесить, узнать сколько весит. Если останется место, сбегаю к молочной ферме, свежего сливочного масла добуду. А то булки есть, а как без масла? Это очень хорошая вещь, хотя бы килограмм десять в запасе иметь хочется. Всё для себя теперь, личные запасы.

А следующим утром, наш батальон вчера вернулся с прочёсывания, бандитов в лесу искали, отдыхал, но подняли вовремя на завтрак, я окликнул бойца:

- Райнов! А ну подойди. Встань на весы, проверю. На глаз у тебя кило восемьдесят. Убедиться хочу.

Тот вышел из колонны, их взводный разрешил, эти весы мои бойцы из медсанчасти принесли, выделили мне под честное слово. Я для вида уже два десятка бойцов взвесил и даже нашего особиста. Раз попался, то почему и нет? Вот так тот встал на весы, и я туда-сюда погонял грузики, и хмыкнул.

- Восемьдесят три килограмма. Без формы меньше будет. Не сильно ошибся. Всё, свободен.

А тот был в форме, в сапогах, если их убрать, семьдесят три, в этом районе весить будет. Я его без одежды, в исподнем уберу в хранилище. Подсчитал, к ночи двадцать второго получается у меня для него места будет и тридцать восемь килограмм сверху накачается. Хотя свободно будет восемнадцать к ножному утру. А я палатку достал и жаровню из хранилища, прежде чем к контрабандисту идти, освобождал место, спрятал их в лесу, так что им место нужно, вот остальное свободно, те самые восемнадцать килограмм. Отлично, сбегаю на ферму, сливочного масла добуду, вернусь и Райнова приберу. Хороший план. Хотя, чего ждать, я масло и через пять дней добыть смогу, пусть мне комполка три наряда на кухне дал, за самоволки, с моих же слов, не страшно, сбегаю. Вот так весело насвистывая, кликнул своих бойцов, мы отнесли тяжеленые весы обратно, и дальше по распорядку. А я на кухню, наряды отбывать. Сержанту и дали наряды. Эх. Сегодня уже четырнадцатое, время идёт, и надо сказать новостей хватало. Про полученный заказ от контрабандиста уже сказал, сейчас о другом. Второй флажок на сетчатке правого глаза вчера появился, так что начал голема гонять, тренируя плетения, развивая их. Опыт с ними у меня итак был, на момент гибели уже месяц как пятью управлял. Отличная новость. Потом, ещё двенадцатого июня я получил бойца в свой расчёт, из новобранцев, второй подносчик боеприпасов. Во взводе семь таких новичков. Обучаем их. Это пока все новости. Насчёт дивчины, которую навещал, я кстати не лгал, была такая, вполне справная бабёнка лет двадцати пяти, вдова. Ночами навещал и навещаю, меня нарядами не испугать, хотя и отслеживают дежурные командиры, сплю я или нет? Если койка пуста, на тебе ещё наряд. Да пофигу, главное финансист живой. Банду взяли, почти вся целая, сами сдались, когда их окружили, пусть до перестрелки и дошло.

Всё-таки я сбегал тёмной ночкой дней через пять, и взял ровно восемнадцать килограмм масла. Один кусок, там же на весах взвесил, и убрал в хранилище. Ну вот и всё. Оружия, кроме ножей, у меня в хранилище не было, ни одного патрона, ни одной гранаты, заполнять буду, когда Райнова уберу и война начнётся. До этого у меня каждый грамм лимитирован. Дальше тянулась служба. Нарядов я правда накопил до начала войны, там-то они слетят как шелуха, какие наряды во время войны, но до неё ещё дожить надо, я из-за этих нарядов какой день и ночь не сплю. Ничего, пока терпимо, я днём нахожу время, в нарядах поспать. На стрельбище нас водили, двадцать первого июня, у стрелков раньше стрельбы проходили. Мы свои пулемёты, на себе несли, в разобранном виде. Боезапас тоже. Что-что, но «ДС» всё же куда легче «Максима», но это единственный плюс. Отстрелялись на отлично, это да, я пулемётчик хороший, с таким-то боевым опытом не удивительно. Мне даже благодарность объявили. Лучше бы наряды отменили. Так вернулись, оружие почистили и обслужили, и дальше служба потянулась, пока не наступила ночь, с двадцать первого на двадцать второе. Часы у меня были, новенькие наручные, в Минске купил, их иметь стоит, с секундной стрелкой, предмет некоторой завести других младших командиров. Тут часы - это признак благосостояния. Однако, когда спать ложился, велел дневальному, строго настрого, поднять меня в три часа. У меня наручные часы, а не будильник, трезвоном в нужное время не поднимет. Впрочем, я плохо спал, пока наконец в два час ночи не сел на койке в разбитом состоянии, нервы, что тут ещё скажешь? Рапорт через особиста подал, что война сегодня начнётся, также как информацию от брата моей девушки. Кстати, у вдовы брата не было, придумал я его.

Вот так посидев, я оделся, забрал все вещи, пока в хранилище, винтовку, с подсумками. Да всё, даже каску, и прогулялся до душевых. У нас отличные душеные, от поляков остались. Вода чуть тёплая, но хорошо намылся, шампунь использовал французский. Потом минут двадцать снаружи на скамейке сидел, просыхал. Вот так собравшись, полная форма, подсумки, скатка шинели через плечо, каска, винтовка, гранатная сумка на боку, фляжка, сидор сзади, да всё что выдали, только пулемёт в ружпарке, и направился к казармам. Дальше прошёл в зал где койки роты Райнова, их дневальный ничего не сказал, где он спит я ранее вызнал, и подойдя, убедился, что это он, на миг зажигалкой подсветил, мне ещё ошибки не хватало, и касанием за ногу убрал в хранилище. Потом форму его, рядом аккуратно сложенную на тумбочке. Ушла гимнастёрка и шаровары, а вот ремешок нет, полное хранилище. Впрочем, я его прихватил, свернул и убрал в карман своих шаровар. Бойцы крепко спали, молодые парни, поди разбуди их, ничего не видели. Быстро спустился на этаж ниже, второй, тут моя рота и другие подразделения батальона, миномётчики, связисты, ну и громко заорал подъём. Дальше своих бойцов быстро за пулемётом. На вопли дежурного по полку, что прибежал на шум, не обращал внимания. Вот с «ДС» в разобранном виде, с двумя цинками патронов, бегом за территорию. Едва успели покинуть, вся наша рота была и другие подразделения, как загрохотали немецкие орудия. Началось.

Почему меня бойцы слушаются, понятно, я помимо того, что командир пулемётного расчёта, ещё и помкомвзвода. Пусть временно назначил Харламов, пока из медсанбата не вернётся сержант Романов, но нужную власть я имел, так что нагруженные пулемётами и боеприпасами, мы успели покинуть территорию, нас особо и не накрыло. Там отведя в сторону бойцов, выстроив, велел подготовить оружие, так что снаряжали личное, пулемёты. К нам начали стекаться командиры, взводные, у нашего взвода командира не было, Романов замещал, временно взводным был, но прибыл командир третьего, ему доложился. И когда Харламов прибежал, тот доложился уже ему, ну что я самовольно вывел роту. Впрочем, тот отмахнулся, правильно сделал, как было видно. Так что Харламов проверил, но бойцы роты все были, полный список, даже взводные. Рота не полностью укомплектована, напомню, хорошо вооружение по штату. Харламов убежал в штаб полка, где уже командование было, получать приказы, а мы ждали. А уже через полчаса в составе полка и с приданным истребительно-противотанковым дивизионом, мы двинули к границе. Свои пулемёты несли на себе. Автотранспортный батальон понёс потери, дать машины не мог, хотя часть боеприпасов подкинули, со складов. А вот встречной атаки немцев, у границы, куда мы шли, не было, я сообщил Харламову, мол, от моей дивчины информация поступила. Немцы прорвались и идут на встречу, а то топаем даже без дозоров. Тот передал комполка. Была выслана конная разведка и та подтвердила, так что полк успел окопаться, ячейки для стрельбы лёжа, да ещё на пересечении двух дорог, и встретил немцев как надо, подпустив поближе. Я бил из пулемёта, работая по крупным и массовым целям. Даже два грузовика поджёг. Уже четырежды менял позицию, и надо сказать, немцы старались погасить наши пулемёты, своими или миномётами, и работали толково. Я ведь и взводом командовал, так что мои расчёты часто меняли позиции, но рота несла потери, и у меня один расчёт выбило, накрыло миномётными разрывами. Мы часто меняли позиции, выпустил ленту смени, но видимо не помогло.

К полудню мы отбили четыре атаки, да только я больше роты немцев положил, те тут серьёзные потери несли. Но сбили нас, да ещё обошли по правому флангу и полк стал отступать. Тем более посыльный нас нашёл, приказ комдива на соединение полка с дивизией. Мы немного в отрыве были. Окружить себя не дали, вырвались из ловушки. Во взводе осталось два пулемёта, третий вышел из строя из-за интенсивной стрельбы, тут только ремонтные мастерские помогут. Харламов начал оформлять его для ремонта. Ещё при отступлении нас чудом нашёл Романов, и принял у меня взвод. Повязка на груди страхующая, стрелять не мог, а командовать вполне. Из медсанбата сбежал. Так что я даже с некоторой радостью передал ему, взвод, оставшись командиром расчёта. У меня вот бойцы все целые. Хотя устали смертельно, так что обойдя город Высоко-Литовск, двинули дальше, вскоре соединившись с дивизией, и вели дальше бои уже совместно. Я пока планы особо менять не желаю, помню о знамени танковой дивизии, и прибрать хочу. В прошлой жизни спасённое знамя здорово мне помогло и продвинуло по карьерной лестнице. Может и тут что получу? Понятно рассказывать, что ждёт дивизию я и не думал, и так с подозрением поглядывали, так что к чему. К вечеру накачалось в хранилище места достаточно, убрал ремень Райнова, свою шинель и гранатную сумку, всё ходить легче стало, не такой загруженный. Даже один пистолет «ТТ», с кобурой и ремнем с портупеей добыл. Снял с убитого политрука, нашёл тело у расстрелянной с воздуха колонны. Я ещё две пачки патронов к нему нашёл и прибрал. Это пока всё к вечеру двадцать второго июня.

Следующие два дня шли активные бои, пулемёт не остывал, к счастью патронов хватало, доставляли со складов машинами и повозками, но когда решили прорваться в Беловежскую пущу, с ними наступили проблемы. К вечеру двадцать пятого июня у меня ещё двадцать пять килограмм накопилось, но особо оружия не добывал. Убрал две противотанковые гранаты, шесть ручных «Ф-1», цинк патронов к винтовке «Мосина», но только патроны, сам цинк выкинул, и «СВТ». Я нашёл такую же как у меня с подсумками, свою почистил и убрал, а найденную теперь использую. Дальше так и воевали, дивизия оказалась в окружении и пыталась с танкистами Тринадцатого механизированного корпуса пробиться к своим. Я уже бинокль заимел, шестикратник, с немецкого офицера снял, как и кобуру с «Вальтером» и пистолет-пулемётом «МП-40», но скрывал. Поддерживая из пулемётов атаку наших, мы участвовали, но на вторых ролях, я через бинокль смотря, отметил, что в этот раз танк Никифорова, командира танковой дивизии, прорвался на улочки деревни, с несколькими другими танками, и похоже ушёл дальше. Но нас, стрелков, бросили, немцы отсекли, не дали уйти. Блин, со знаменем я в пролёте. Ладно, не получилось так не получилось. Главное наши вырвались. А мы отступили обратно в лес. Вечер двадцать девятого июня был. На этот момент у меня свободно двадцать кило в хранилище, коплю чтобы пулемёт убрать, с начала войны тот работал без нареканий, честно выполняя свою работу. Приберу, а то поступил приказ закапать или уничтожить тяжёлое вооружение и прорываться мелкими группами. Да у нас пулемётов осталось два на всю роту, остальные или выбиты, или ремонта требуют. Я даже те патроны из цинка использовал, когда крайняя нужда наступила, две с половиной ленты снарядили, ох они тогда здорово пригодились, целый взвод немчуры наглухо положили.

А теперь я свободен, сказали малыми группами входить, значит малыми. Мой расчёт это и есть малая группа, пусть двое легкоранены, включая меня, у четвёртого средней тяжести, но все живы. Сам я крючкотвор, потребовал у Харламова приказ, письменный, насчёт выхода малыми группами. Тот выжил, принял батальон вместо погибшего комбата, написал на листе от блокнота и выдал, на этом и попрощались. Была ночь двадцать девятого июня на тридцатое. Ели мы в последний раз утром двадцать девятого, все запасы подошли к концу. Да и выдали по три сухаря и ржавой селёдке. Кстати, вкусная, мне понравилась. Ранен я был легко, в шею, по касательной, бинт наложили, обработав рану спиртовым раствором, и всё. Вот так собравшись, мои бойцы, подняли детали пулемёта, а он со станиной весил тридцать три килограмма. Щитка не было, пулями побило и кусок откололо, это было ещё двадцать пятого, там и бросили. Вот так малой группой мы и двинули прочь. Причём, уходили не в сторону Минска, как многие, а двигались по лесной дороге обратно, в сторону Высоко-Литовска. Для начала у меня там дела, ну и потом с этой стороны блокированы мы были слабее. Отошли километров на пять, выйдя к опушке, тут я бойцам дал отдых, нарезал хлеба с салом, до этого свои запасы не использовал, разлил какао из термоса, и мы жадно поели, голодные были все. Мои бойцы, это красноармейцы Тополев, Лазарев и Иванович. Тополев второй номер, второго года службы, как и Лазарев. Лазарев и Иванович подносчики боеприпасов. Иванович еврей. Именно он ранен средне, и его освободили от переноски грузов. Пуля попала в плечо, на вылет, медик обработал, перевязал, в принципе состояние неплохое, сам шёл.

И да, всё же мой расчёт со мной был не один. Что уж говорить. С нами был военфельдшер Минаева. С начала войны наш медсанбат был сильно побит, и комдив распределил медиков по подразделениям в качестве медицинской поддержки, вместо выбывших санинструкторов. Спорное решение, хотя хирурги в санроте продолжали операции. Но оно было. Блондинистая и стройная Минаева в наш батальон попала, такая красотка, напоминает строгую училку из старого порно. А я соблазнил её, ещё двадцать шестого, мы были любовниками. Поэтому понятно, что та, когда в группы разбивались, ушла с нами и покормил я её, как и всех. Сверху выдал два бутерброда с маслом. Термос полон был, но опустел. Да, Минаева замужняя женщина. Её муж служил в нашей дивизии, не погиб, убыл в длительную командировку, он интендант в лёгком пушечном полку, и к началу войны вернуться не успел, а сейчас поди знай где его носит, поэтому наши отношения мы не афишировали, всё тайком. И вот так поев, двинули дальше, ползком друг за другом, тут где-то немецкие посты. До рассвета нужно покинуть колечко окружения. Ракеты не взлетали, и это радует, значит перед нами минное поле с сигнальными ракетами, я полз впереди и прощупывал перед собой тропу. Когда рука наткнулась на натянутую проволоку, замер. Есть первая.

Какие у меня планы были? Пока я снимал на ощупь сигнальную мину, приберу в хранилище, пригодиться, как и следующие противопехотные, то размышлял. Многие из бойцов, как я слышал, выходили к нашим через месяц, два, кто-то и в сентябре, нагоняя откатывающийся фронт. Почему бы также не поступить? Неделю поживём в окрестностях Высоко-Литовска. Хочу там склады вскрыть, да склад сыроварни, если немцы его не опустошили, сыров запас сделать, будет куда убрать. На складах патронов и припасов набрать, мне вот пять человек нужно кормить. Плюс хочу польское противотанковое ружье увести, с запасом патронов, пусть в запасе будет. Мне такие в прошлой жизни не раз жизнь спасали. Места для пулемёта уже не остаётся, так что бойцам придётся и дальше его носить, но это даже хорошо. А до своих доберёмся на угнанной машине, использую тот же трюк, присоединяясь ночью к какой колонне, и к нашим. Это пока все планы. А вообще я для комфорта жизни и для войны пятьсот кило в хранилище пущу, для хранения нужного. Как пятьсот кило накопиться, всё что дальше буду копить для размещения самолёта. Вещь очень нужная в острых ситуациях. Вот такие дела. Об этом и размышлял, пока снял три сигнальные мины и пять противопехотных, убирая в хранилище. Так что мы переползли полосу минирования и дальше также двигались. Чуть позже оставив посты позади, мы даже слышали перекличку, встали, выйдя на пустую дорогу, и двинули по ней скорым маршем. Нужно уйти как можно дальше, рассвет через час.

Судя по силуэтам то с одной стороны, то с другой, тут явно стояли немцы. Да и костры кое-где горели, там часовые прогуливались. К счастью, наша группа внимания не привлекла, так что уйдя километра на три мы сошли с дороги, да я знаю, что на дорогах опасно, но по ним и движение в разы по скорости выше, вот и рисковал, внимательно вслушиваясь в ночную тишину. А тут светать начало, на виду быть опасно, поэтому и ушли. Тут поле, и одинокое деревце в центре, берёза, метрах в трёхстах от дороги, ростки пшеницы не топтали, шли по ряду между колосьев, сажали явно техникой, и вот так дойдя до дерева, устроились под ним. Когда все сложили поклажу и сели, я сам присел на корточки и сообщил:

- Значит так, ставлю задачу. Нам нужно тут передневать, но так чтобы немцы нас не обнаружили. Запрещается вставать в полный рост, только лежать и сидеть, если надо в туалет, ползком в пшеницу, там делать свои дела, желательно закопав. Лопатки есть. Всё это до темноты. А теперь поедим и спать. Большую часть времени проведём во сне, поэтому готовьте ложа. Всё ползком, рассвело, если нас обнаружат, то хана. Всем всё ясно? Работаем.

Свою шинель я давно вернул на место, на сидоре плащ-палатка закреплена. Поэтому шинель я отдал Минаевой, у неё не было, а сам использовал плащ-палатку. Дальше я отошёл и вернулся с тремя консервными банками, консервированная колбаса и три пачки галет. Трофеи с немцев. По сути всё из трофеев, я их нашёл в ранце офицера. Пирогами я светить не хотел, а хлеба и сала ещё на два перекуса и всё. Вот и разнообразил трофеями. По банке и галетам на двоих. Пол банки и полпачки останется, я их отдал Минаевой, пусть запас будет. Вот так и поели, после этого отбыли ко сну. Я даже часовых не поставил. Разве что Минаева осмотрела Ивановича, но пока проблем не выявила. Вот после этого и уснули. Воды мало, водоём не встретили, что было во фляжках, что итак не полные, то и имели, так что под вечер думаю до острой жажды дойдёт. Ничего, дальше по дороге помниться речка с мостом были, проходили по ним, там и наберём воды. Включая термос. Запас воды я не делал, что в термосе и во фляжке, то и было. А воду экономить приказал, до ночи пополнить негде будет.

До окраин Высоко-Литовска мы добрались не за следующую ночь, а на вторую. Дорога сложная, много раз с дороги сходили. Да и честно говоря мало по ней шли, а идти ночью по бездорожью, ещё тот трешь. Хорошо не поломались. Вот так на утро второго июня мы и вышли к окраинам. Укрылись в кустарнике восточной балки, места глухие, рядом военный городок, поди ещё найди. Из плюсов, свободного места в хранилище сорок пять килограмм. Уже кое-что.

Как только устроились, пулемёт на станине поставили, хотя смысла не вижу, патронов к нему нет, мизер к личному оружию, по пять-десять патронов, и всё. В принципе, за этим сюда и прибыли. Пока обустраивали лагерь, Лазарев отошёл и копал яму для туалета, я сообщил:

- Ждём до темноты, там я прогуляюсь до знакомого контрабандиста. Я ему жизнь спас, он мне должен, поможет с припасами, а то они к концу подходят… А это ещё кто?

Мои слова были вызваны возвращающимся Лазаревым, что вёл двух пограничников, один ранен был в грудь, криво перевязан, и второй ему помогал. Плюс была женщина, лет тридцати, с двумя детьми, мальчиком лет восьми и девочкой четырёх. И Минаева их знала, это жена и дети комиссара полка, где её муж интендантом был. Мне же мысленно матерится оставалось, когда я опросил всех и разобрался в ситуации. Я тут дней на десять задержатся хотел, но теперь такая задержка в тылу противника мне не играла на руку, нужно всех отправить к нашим, как можно быстрее. Даже уже жалею, что столько народу веду, обуза для меня. Их же ещё и кормить надо, все голодные. Выдал якобы последние припасы чтобы их накормить, как и детей, пока Минаева осматривала раненого пограничника. Да и чем она поможет, медикаменты давно закончились. Перевязочных тоже нет. Я пообещал добыть, но нужно жать вечера. В моей форме на улицах города появляться… опасно. Вот так стали обустраиваться, те лагерем ранее стояли метрах в пятидесяти от нас, чудом на Лазарева наткнулись, переговорили и вот, сели мне на шею. Так что днёвка у нас, спали, пока жена комиссара и пограничник нас охраняли. А они по ночам привыкли спать, а у нас смена времени произошла. Оба пограничника первого года службы, осенью призваны, с одной заставы. Раненый Токмаков, киргиз вроде. Второй Веселов. Жена комиссара, Марья Васильевна. Теперь с Минаевой не уединишься, та сразу всё поймёт, так что мы старались не афишировать связь.

Как стемнело, я покинул лагерь, отбежав, переоделся в гражданский костюм, обувь, теперь на вид гражданский, и добежал до складов. Их уже немцы охраняли, что вполне ожидаемо. Через город бежал, так что на сыроварню заглянул. Не всё немцы забрали, на леднике были круги сыров. Взял три, два тёмных и один светлее. Другой сорт, хотя мне тот что темнее мне больше нравился. Хранилище на пятьдесят три кило свободно, тут и на припасы освободил, кормил ими людей, и накачалось пока дневали. Часового не трогал, часть стенки убрал в хранилище и сразу достал, нырнув через отверстие внутрь склада. Он продовольственный. Достав фонарик, трофей с того же офицера, правда светил еле-еле, заряд к концу подходил, но тут ещё помог, освещая. Приметив нужные бочки, я подскочил и убрал в хранилище крышку ближайшего, достав рядом. Там в рассоле селёдка была, жирная, малосолёная, вкуснейшая. Закатав рукава, отобрал пятьдесят штук, убирая по одной в хранилище, потом из фляжки полил на руки, и стал дальше искать интересное. Немцы видно сами включили содержимое в рацион, много пустых мест, но нашёл ящики с тушёнкой, распотрошил и по одной также прибрал. Потом пачки с ржаными сухарями, десять пачек. Сорок кило набрал. Хватит. Дальше посетил второй склад, с польским вооружением, добыл два польских противотанковых ружья. Один в хранилище, десять кило снаряженный весит, плюс пять патронов к нему. Каждый патрон чуть не килограмм. Второе ружьё на ремне за спину и плюс ящик с патронами к ним. Да ещё цинк с патронами для пулемёта, гильзы стальные, как и должно быть. Выбрался через отверстие и семеня от груза двинул было прочь, но тут повезло, у склада машина стаяла, типичный «Опель-Блиц» с крытым кузовом, шофёр рядом курил, загрузка шла с продовольственного склада, не того что я посетил. Видимо куда-то срочно надо, вон как офицер-интендант торопил солдат-грузчиков. Немцы по ночам особо не любят работать. А заинтересовала меня машина, мне она нужна. Очень.

Когда я говорил, что ночью перестал видеть из-за отсутствия амулета ночного и дальнего виденья, я чуть-чуть лукавил. Такого амулета у меня действительно нет, но напомню о големах. Удивительно, но факт, я применял их всего дважды. В бою. Тренировал так каждый день, развивая плетения на ауре. Говорю же с нуля их приходиться тренировать, хотя боевой опыт у меня сохранился с прошлой жизни. Поэтому, когда загрузка закончилась, одни немцы не успели закрыть склад, а другие уехать, два голема их мигом и беззвучно уничтожили. Ну кроме интенданта, того оглушил, и закинул в кузов, дальше големы сняли двух часовых, и я подогнал грузовик к складу с польским вооружением и боеприпасами. Там прихватил ящик с ружьями, внутри три шутки, пять ящиков с патронами к ним, один в кабину, потом уберу в хранилище и три цинка с патронами к винтовке «Мосина», плюс один в кабину. Тоже мне в запас. Кстати, на этом складе были казацкие шашки Златоустовского завода. Прихватил три, всё же мои големы ещё и мечники. Также в кабину убрал. Сажать в неё я никого не собирался, в кузове повезу. Потом привёл в сознание интенданта и допросил, полчаса заняло, много интересного узнал. Всех немцев раздел, и тела закинул на склад, который запер, из снятой формы подобрал свой размер. Это не так и просто, между прочим. Вот так выехав с территории, и покатил в сторону стоянки наших. Там встал на краю балки, и забрался в кузов. На том складе я не нашёл, а тут вроде приметные пачки видел. Отлично, чёрный чай, хорошего качества, пять пачек по пять килограмм, две пачки убрал в кабину. В мои запасы пойдут. Забавно, но чайной заварки у меня не было совсем, только банки с какао. Также в кабину ушли пять пачек с макаронами, десятилитровая канистра с подсолнечным маслом, бидон на пять литров с керосином. А немцы на складе работали под освещением трёх керосиновых ламп, вот одну и прихватил, как и коробку свечей. После этого бегом за нашими. Да, гражданская одежда также в кабине, как место накачается, уберу.

Тут всё как-то удачно сложилось, вот и решил рискнуть, и грузовик добыл и глядишь за остаток ночи отъедем подальше. Опознавшись, велел собираться, мол, знакомый контрабандист помог захватить машину с запасами, едем за нашими на машине. Проследив, чтобы забрали всё, ничего не забыли, то что я в форме вражеского солдата и карабин за спиной, у бойцов вызывало неоднозначную реакцию, пока же отвёл к машине. Тут пришлось частично разгрузить и переложить груз к бортам, чтобы людям было место. Своему второму номеру велел вскрыть один цинк и набить ленты для пулемёта. А Лазареву взять противотанковое ружьё, почистить от смазки осваивать, он теперь противотанкист. К нему вторым номером пограничник, тот что не ранен. И то что мы едем, и в кузове темнота, помешать им не должно, наощупь справятся. Так что завёл машину, аккуратно выехал на дорогу, всё же двух раненых везу, и дальше покатил по дороге на Брест. Тут километров сорок, потом до Кобрина пятьдесят где-то. Хотя бы до Кобрина доехать за эту ночь, уже неплохо. Там повернём на Пинск, ещё километров сто пятьдесят, и будут наши. Вот только торопиться я не желал. Мне дней восемь надо чтобы то что в кабину набрал, прибрать в хранилище, вот и буду тянуть. Поэтому отъехав километров на двадцать, съехали с дороги на берег речушки и открывая задний борт, я объявил часовой привал. Велел женщинам приготовить суп, котелок выдал, тот туристический, а припасы в кузове. Вот те этим и занялись, Иванович собирал хворост, он же костёр разжёг. Остальные оружие готовили, снаряжали, всё же в темноте в машине при движении сделать это те не смогли. Я же вскипятил в своём красноармейском котелке воды, чая заварил, отмыл термос и залил чай в него, два раза кипятил воду, термос на два литра, а котелок на один, да подсластил, в кузове было несколько сахарных головок. Одну целую отнёс в кабину. Это мне. Вот так время и шло.

Потом снова выехали на дорогу, но уже сытые. Проехав Брест стороной, повернули на Кобрин, но проехали километров пятнадцать, скорость не высокая, там я свернул к лесному массиву, где мы и замаскировали грузовик ветвями, срубленными топориком, нашел под сиденьем машины, и стали готовиться к днёвке, пока женщины приготавливали ужин. Часовой-наблюдатель выставлен, пулемёт поставлен на позиции, если что, добежать и открыть огонь не сложно. Сон не шёл, ужин сытный был, вот и размышлял. Доехать до наших мы сможем. В смысле топлива хватит, мало того, что полный бак был при угоне, так у кабины в держателе на борту кузова полная канистра. Точно хватит. Главное, чтобы ничто не помешало. Это ладно, с големами под рукой, двух свободно сорок минут держал, проложить дорогу мне будет не сложно. Я о другом размышлял. Как мне выйти? Как сейчас, просто вывезти людей на машине и со своим пулемётом, или всё же громко заявить о себе? Вообще я хотел тихо и незаметно себя вести, но тут тоже палка о двух концах. Я нацелился на Золотую медаль Героя. Да, владение вводит тебя в некоторые рамки, и от тебя ждут некоторых действий и геройство тут на первом месте. Впрочем, такую награду в прошлой жизни имел и знаю все плюсы и минусы. С другой стороны блага, что идут с этим званием и наградой, это очень неплохо, а комфорт я люблю. Поэтому после короткого колебания, решил громко заявить о себе. Посещу Брест, узнаю не захватывали ли они советских стягов? Если нет, украду немецкий. За это тоже наградят. Может генерала выкраду? Тут точно героя получу.

Ладно, решение приятно, буду действовать. Это также позволит мне и моему отряду задержаться в немецком тылу и прокачать хранилище, чтобы убрать нужное, как я и хотел. А если в ближайшие дни выйду, так отберут же всё. Да, по польским противотанковым ружьям, почему я держусь так за них. В прошлой жизни, когда вышел к нашим и в одной из стрелковых дивизий закрепился, войдя в её личный состав, то я передал пятьдесят ружей, остальные пять оставил в резерве. Так комдив сформировал четыре бронебойные роты, по роте в каждый полк и одна усиленная резерв комдива, по двенадцать ружей на роту, и четырнадцать в усиленной. Плюс те усилены ручными и станковыми пулемётами. И ведь неплохие подразделения получались. Я патроны тоже почти все отдал интендантам, небольшой запас оставил. И эти роты довольно высоко проявили себя, генерал оценил. Да и я тоже, сам раз десять применял их в критических ситуациях, и удачно. Поэтому иметь хотя бы одно в запасе, дорогого стоит, на мой взгляд. На этих мыслях я и уснул.

Время было день третьего июня, когда стоявший на часах боец, была смена Ивановича, поднял нас. Молодец, сказал поднять в три часа дня, он и поднял. Зато выспались отлично.

Метрах в тридцати от опушки, в глубине леса, у нас лагерь развёрнут, тут же грузовик стоял, Марья Васильевна приготовила завтрак, Минаева помогала, хороший завтрак, я приказал не экономить продукты, те и не экономили. Хорошо позавтракали. Так вот, я всех выстроил, кроме раненого пограничника и гражданских, и прогуливаясь вдоль строя, дети сидели рядом и с интересом слушали:

- Товарищи бойцы и командиры, мне вчера поступали сведенья, что немцами захвачено несколько советских военных стягов, боевые знамёна. По непроверенной информации, одно из знамён находиться в Бресте. Я поставил сам себе задачу освободить знамя и вернуть его нашей армии. Если получиться, отбить и захватить немецкое в ответ. Это задание я буду выполнять сам. Вы останетесь здесь, возможно я буду отсутствовать несколько дней, за старшего оставляю красноармейца Тополева. Себя не обнаруживать, костёр разводить бездомный, ожидать моего возвращения. Ставлю срок на выполнение боевого задания пять дней, крайний срок, шесть. Если через шесть дней я не вернусь, то значит уже не вернусь, задание провалено. Тополев, отойдём.

Распустив строй, я подробно описал что тому делать, как развернуть охрану лагеря и не обнаруживать себя. На этом убедившись, что те осознали, придерживая «Маузер», ремень карабина на плече, вышел из леса, добежал до дороги и уверенным шагом двинул в сторону Бреста. На мне полная полевая форма рядового Вермахта, документы в кармане. А дорога оживлённая, колонны так и шли в разные стороны, отдавая меня пылью. Нечего время терять. Да, перед уходом я заглянул в кабину, уже накачалось шесть килограмм, убрал не вскрытую упаковку с чаем, и пачку макарон. Пока всё, ждём и качаем, и пока есть время, действительно проведу разведку в городе на предмет знамён и вражеских генералов.

В город я всё же не пошёл, не рискнул, снова ушёл с дороги, там свернул, где меня не увидят с опушки у нашего лагеря, и вернулся к нему, но встал своим лагерем метрах в трёхстах, ожидая. Да пока время пройдёт, хранилище качается. Скажу, что в Бресте пусто, вылазка впустую прошла, едем к Кобрину и там всё повторю. Неплохая идея. Три дня жил и поглядывал за нашими, пока порядок. Не обнаружили, бойцы меня терпеливо ожидали. Я ещё с помощью голема добыл зайца, отбежал на полкилометра, на другую сторону леса, достал буржуйку-жаровню и казан, и отлично мясо в казане приготовил. С крупно порезанной картошкой, чесноком, луком, пожарил и потушил. В запас мне. Да и так готовил. Время неплохо провёл, всё имущество в хранилище перебрал, оружие почтил и снарядил. Вот на третий день, был вечер шестого июня, я вернулся в свой лагерь, свистнул наблюдателю, опознавшись, так что меня встречали. Ну а что, накачалось тридцать кило, можно дальше ехать, к Кобрину. Вот и сообщил что с Брестом глухо, перебираемся к Кобрину, так что стали собираться, а как стемнело выехали на трассу и покатили к Кобрину. В этот раз встретились фельджандармы, да ещё остановили нас. Не повезло, причём им. Голем быстро уничтожил, даже одного выстрела не успели сделать. Да, голем с шашкой это страшно, нашинковал их. Пассажиры в кузове ничего и не поняли. Притормозили и дальше поехали. Я отъехал, оставил машину, дал пассажирам до ветру сходить, вернувшись к посту, и прибрал два пистолета, «Парабеллумы», пулемёт «МГ-34», патронов к нему, а также к своему «МП-40», всё в кабину сложил, и мы покатили дальше. Объехали Кобрин, успели до рассвета, встав на дороге на Пинск.

Кстати, те тридцать килограмм я заполнил ещё до отъезда. Убрал вторую пачку чая, канистру с маслом, бидон керосина и керосиновую лампу. Даже на две пачки макарон сверху место осталось, вот и прибрал их. Пусть дальше качается, мне много что убрать надо. Вон даже пулемёт добыл. В этот раз я также поступил, но отсутствовал четыре суток, только десятого под вечер вышел к своим. Дождались, не обнаружили их. Причём не один был, рядом шёл немецкий генерал, от Люфтваффе тот, командир авиационного корпуса. Хранилище на сорок кило накачалось, но свободно двадцать три всего. Там было два знамени, наше, полковое, и германский дивизионный стяг. А материя тяжёлая. Остальное место заняты двумя упаковками шоколада. В общем, задачу основную выполнил, пора валить, генерала часа два как похитил, как и знамёна, я их заранее подглядел. С големами это провернуть не сложно. Скоро шум поднимется, искать начнут и лучше бы нам уехать подальше. Так что показав обрадованным бойцам генерала, мы быстро собрались и выехали. Кстати, кузов совсем полон. На лагерь моего отряда вышли трое раненых стрелков, отчего и задержались тут, а не ушли, нагоняя своих как другие. Их прятали местные жители, но вот обыски пошли и те вынуждены были уйти. Минаева ими занималась, откормили, три бойца, так что места свободного не осталось. Генерала тоже в кузов. Тополеву поручил его охрану.

Раз двадцать три кило есть, перед отъездом я убрал сахарную головку, потом вскрыл ящик с патронами для противотанкового ружья, и тоже прибрал. Да и всё. Места не осталось. Даже три патрона не вошло. Хоть немного кабину освободил, так что покатили мы в сторону наших. Ещё засветло, присоединившись к одной из транспортных колонн обеспечения. Там и ночь опустилась, как раз к Пинску подъезжали, что немцы уже больше недели как взяли, когда стемнело. Объехали его и дальше снова выехали на дорогу. По пути два поста голем уничтожил, и охрану понтонного моста, затем его разрушили. А не пропускали, остановив, но к рассвету к нашим не выехали, я не торопился. Так что свернул к роще и встали с обратной стороны от дороги, замаскировав машину ветвями. Пока ужин готовили, генерала обихаживали, а то чуть не обмочился, очень возмущался этому, и просил руки развязать. Покормили всех, я прибрал те три патрона к ружью и патроны к «Парабеллумам». Все что добыл. Снова хранилище полное. А пока встали на днёвку.

День прошёл неплохо, разве что наблюдатель сообщил, что самолёты разлетались, явно разведчики, так и кружатся. Нас по счастью не обнаружили, маскировка именно от поиска с воздуха была, так что выспались отлично.

Костёр я запретил разжигать, вдали точку самолёта видно, да и пыли на дороге хватало, техника так и шла, видимо мост починили, поэтому позавтракали всухомятку. Я обслужил машину, слил остатки бензина из канистры в бак. Канистру незаметно убрал в хранилище, пусть пуста, но дефицит, а найду чем заполнить. Ну и снова хранилище полное. Остались «МГ» с боезапасом, цинк патронов к винтовке «Мосина», мелочь. Общий вес где-то в районе тридцати килограмм. Как стемнело, выехали на дорогу и покатили по ней. Трижды задействовал големов, по пять минут, больше и не нужно было, создавал из почвы, что под колёсами грузовика мелькала, своего запаса глины не имел и не буду иметь, лишний вес. Зачистил тех, кто нам мешал, два усиленных поста на дороге и в третий раз, это уже на передовой, два голема за полчаса очистили целый участок, хотя до стрельбы и дошло. Мы же на грузовике переехали передовую, и попали прямо в объятия наших. Чуть не расстреляли, хорошо я пограничника вперёд послал, тот опознался, так что нас встретили нормально. Тут же суета поднялась, я достал знамёна, положив на сиденье рядом, убрал цинк и мелочёвку на освободившееся место, остались пулемёт и патроны к нему в лентах.

В общем, ажиотаж с нашим появлением, местное командование Красной Армии, уровня командарма, и Политуправления, подняло знатный. Нас сразу на самолёт, транспортный вызвали, и в Москву. Даже я не ожидал такой реакции. Причём, всех отправили, кого я в кузове вывез, раненых уже осмотрели врачи, и рапорт мой по моим действиям, также приняли. Трофеи понятно отобрали, грузовик со всем содержимым, и пулемёт, что в кабине был, даже мой пулемёт «ДС» по описи приняли, только с личным оружием и снаряжением нас отправили в Москву. Там встретили и в автобус, вообще быстро всё как-то закрутилось. Правда, почитав рапорты и опросив всех, нас в казармах столичного гарнизона заселили, три дня опросы шли, сотрудники были в недоумении, ладно меня в Москву, я один всё сделал, остальных зачем? Да на радостях, как я понял, всем дали ордена «Красной Звезды», двоим, Тополеву и Лазареву младших сержантов, по моему представлению. Даже Марье Васильевне дали орден, только дети избежали этого. То есть, все на шару получили награды, включая стрелков, что вообще случайно на лагерь наткнулись. Награждение в Кремле проходило, вечером шестнадцатого июня. Мне дали лейтенанта, без приставки младший, и Золотую Звезду Героя, с орденом «Ленина», что в комплекте шёл. Вот так нас отблагодарили за немецкий стяг, генерала и возвращённое полковое знамя. Даже меня впечатлили, неплохо так. И газеты про нас писали, ещё фото было, где мы растянутый германский стяг держим, а вот полковое знамя не светили. Генерала также снимали. Для нашей армии всё это довольно значимое событие. Мы в одночасье стали знаменитыми.

После награждения уже разъехались, Марья Васильевна на ночной поезд и в Горький, к родным, раненых в местный госпиталь, пограничника забрали в их структуру НКВД, остались только мы с Тополевым и Лазаревым, вернувшись в казарму столичного гарнизона. С утра, я хотел заняться получением формы, документы сразу выдали, ещё в Кремле, сдать винтовку, получить «ТТ» и снаряжение, но не успел, с завтрака сорвали два командира в форме НКВД, сержанты, отвезли в здание на Лубянке. Странно, их люди нас тоже допрашивали, рапорты составляли. Что, снова сначала? Оказалось, нет, капитан госбезопасности, в кабинет которого меня привели, предложил мне перейти в их структуру, я так понял, в диверсионное подразделение. Да, засветился я, генерала взял, стяг, отлично на германском говорю. Удивлён, что раньше не дёрнули. В ту же армейскую разведку.

- Нет, - недолго подумав, коротко сообщил я.

- Почему? - капитан явно удивился и заинтересовался. - Получишь звание сержанта госбезопасности, лейтенант армейский, как у тебя сейчас. Работа сложная, но интересная.

- Расходный материал ваши люди. Погибли и забыли. Ещё доверия у вас к ним нет, после возвращения из вражеского тыла постоянные проверки наверняка идут, а не продался ли? Дезу не принёс ли? Ну и остальное. Да и ленивый я, лучше в обычной пехоте. Нет, не пойду.

- Родине своей не хочешь помочь?

Капитан мне сразу разонравился, неприятный человек.

- Родиной педалировать не надо. Повторите пленение генерала и захват знамени, потом говорите такие слова.

- Что ж, не хочешь сам, будет приказом. Вот приказ о переводе лейтенанта Никитина в особую группу НКВД, с заменой звания на сержанта госбезопасности.

Мельком посмотрев на лист, что мне протягивали, даже не делая попытки его взять, также спокойно сказал:

- В зад себе его засунь.

Говорил я спокойно, даже с некоторой ленцой, отчего капитан покраснел лицом, вскочив и заорав, мол, он старше по званию и остальное. Я же продолжал стоять, а присесть мне никто не предложил и слушал с отстранённым видом. Я успел подумать. Знаете, поначалу предложение мне показалось интересным. С моими возможностям и големами действительно стал бы известным в узких кругах, хорошим диверсантом. Вот только становиться им, это на всю жизнь под присмотром быть, диверсантов вот так никто с поля зрения не выпустит до самой смерти, особенно известных. Да и выход из этой организации только один, вперёд ногами, а я служить всю жизнь не собирался, мне хватило первой жизни. Вон как Хрущёв от Судоплатова избавился. Боялись его, ещё как боялись. Нет, громкое дело я сделал, награду честную получил. Дальше служба мне нужна тихая и спокойная. Наверное, в пулемётную роту направят, командиром взвода, я пулемётчик, лучше там, чем бегать по непонятным заданиям. Я понимаю, что буду иметь возможность работать во вражеском тылу, и добывать там всё что мне нужно, но это один плюс, который я вижу. Остальные минусы, и они перевешивали. Так что однозначно нет. Поэтому слушая ор капитана, я сунул руку в карман красноармейских шаровар, на мне новенькая форма сержанта была, выдали для награждения, но вместо треугольников я уже кубари привинтил, и достал гранату «Ф-1». Показав её капитану, отчего тот резко замолк, я вытащил кольцо, удерживая пальцами предохранительный рычаг, и тем же спокойным голосом сообщил:

- Знаете, я не хочу умирать, но эту гранату приготовил, если другого выхода не будет. Подорвать себя с врагами. Попасть в плен не страшно, я в этом ничего плохого не вижу. Если окружили, боеприпасы закончились и никакой возможности вырваться нет, я подниму руки. Только лишь для того чтобы боевые части ушли дальше, а я оказался под охраной тыловых. Конвойного, ну двух, убить легче, чем против целой роты драться, забрать оружие и уйти, чем вырываться из плотного окружения. А сбежать из плена мне, что вам сплюнуть. Не сложно. Однако гранату я эту держу для другого. Немцы не берут в плен раненых, особенно тяжелых. Война страшная идёт, и я не исключаю что могу быть ранен, даже тяжело, и попаду к немцам в руки. Те предпочитают потратить пулю, чем средства и силы на лечение. Я это понимаю, и в таком случае желаю забрать с собой одного-двух. Вы, наверное, думаете, если я сейчас отпущу рычаг, у вас будет три-четыре секунды. При некоторой ловкости вы даже успеете в дверь выскочить, это вполне возможно. И немец подумал бы, что у него есть три-четыре секунды. Только вот ни у вас, ни у немца, такого шанса нет. Я поработал со взрывателем и убрал замедлитель, гранат рванёт сразу как я отпущу предохранительной рычаг. Если вам повезёт, то вы отделаетесь контузией. Да, сам видел пару раз, гранаты падают в ногах и взрываются, и тому, с кем это происходит, ничего, форма в лоскуты, оглушён, но сам цел. А теперь подумайте и скажите, вы настолько везучий, что обойдётесь легкими травмами, или нет?

- М-м-м, пожалуй, моё везение не настолько сильное, - ответил тот, настороженно глядя на меня.

- Хороший ответ, искренний. Насчёт работы на вас, я желанием не горю. Вы сделали главную ошибку, забыли поманить морковкой. К тому же, честно признаюсь, я довольно мстительный человек. Представим ситуацию, что-то пошло не так, со мной ваши люди работать начинают, как они любят, выбивать признание, почесть кулаки и остальное. Наверняка ваши люди через такое проходили, и потом говорили, мол, это их работа, они понимают её важность. А мне нас*ать, я тех, кто кулаками об меня почесал, найду, и будут следователи искать тех, кто им животы вспорол и на собственных кишках повесил. И я найду того, кто отдал им приказы, даже если это сам нарком, кровь у всех красная. И поверьте, у меня будет железное алиби. Я всегда мщу. Вот и подумайте, вам нужен такой как я? Лично мне в стрелках проще, вот он враг, и воюешь против него.

- Нет, не нужен.

Капитан взял со столешницы лист приказа, и порвал его на несколько кусков.

- Вас проводят.

Тот написал пропуск, подписав, я уже вернул кольцо в гранату и убрал её в карман. В хранилище не стал, всё равно обыщут при выходе, уверен в этом. Меня действительно сопроводили вниз, и обыскали, забрав гранату, невелика потеря за свободу, ну и вернули штык-нож. Ножны пустые висели на ремне. На нём кроме фляжки и ножа ничего не было. И к счастью, я свободно покинул здание Госужаса. Отойдя от дверей, истово перекрестился, под увеличивающиеся глаза двух майоров, что курили рядом со входом и общались.

- По краю прошёл, - сказал я, и спросил у одного мойра. - Где тут церковь ближайшая? Надо срочно своему ангелу-хранителю свечку поставить.

- В той улице, третий перекрёсток направо, там увидишь, - хмыкнув, указал один, и спросил. - Что, доказательство не нашли? Никитин кажется? Из газет узнал.

- А вы что, и с доказательствами работаете? Я думал избиваете, пока не признается. Нет, меня в какую-то спецгруппу хотели перевести. Еле отбился. В армейцах проще. Ладно, спасибо.

Оставив задумчивых майоров стоять на месте, те долго провожали меня глазами, чую на спине два неприятных взгляда, но дошёл до храма. Работающий к счастью, так что и тут воинское благословение получил, кашу маслом не испортишь, и свечку ангелу-хранителю поставил. Я чтобы выжить, даже от этого отказываться не собираюсь. Не дурак чай. От храма, поймав пролётку, поехал на склады, где получил командирскую форму. А та, в которой я ходил, немного незаконная. Командирская форма, это тёмно-синие галифе, зелёный френч, а я в красноармейской, но со знаками различия лейтенанта. Это не по уставу. Такую форму введут, это да, но позже, вроде к августу. Слишком большие потери среди командиров, которые выделялись такой формой, однако сейчас это не введено в обновлённый устав. Я получил всё что нужно, пришил нашивки, петлицы, всё как положено, но форму свою красноармейскую убрал в аурное хранилище, ещё пригодиться. Награды тоже закрепил на положенных местах, пистолет почистил и зарядил. А винтовку не сдавал, я о ней не сообщил. Со складов, а у меня было направление на склады на получение формы и снаряжения, я направился в Главное Управление Красной Армии, и там к кадровикам. Подождать пришлось, много мобилизованных командиров, с гражданки, тоже назначения получали, в основном от майора и выше. Хотя капитаны тоже были. Меня узнали из газет, расспрашивали что и как было, вот и описывал разные байки.

Там и до меня дошло, кадровик конечно удивился, я так понял, им сообщили что меня в НКВД переводят, но быстро нашли мне должность. Аж командиром пулемётной роты в стрелковый полк Московского ополчения. Я сообщил о своих бойцах, дав их данные, мне написали приказ, обоих сержантов в моё распоряжение, командирами пулемётных расчётов. Вот так покинув это здание, уже к казармам. Повезло снова пролётку поймать, второй раз за день, бойцы ждали, винтовку свою забрал из стойки. Вещи, всё в аурное хранилище. У меня там шестьдесят кило накачалось, с момента прорыва, теперь пятьдесят свободно. Надо заполнить. Хранилище накачалось на четыреста пятьдесят кило, до пятьсот напомню, можно наполнять, а дальше только коплю место для самолёта и топлива для него. Я уже подумал, что брать. Куплю велосипед, транспорт бесшумный нужен, а остальное место для какой германской дивчины, которую в наложницы выберу. И хранилище будет заполно на все пятьсот килограмм, как я и хотел. Дальше только накопление свободного места. Это четыре месяца. А так сообщив Тополеву и Лазареву что их со мной направляют к ополченцам, в пулемётную роту, мы собрались, и двинули на выход. Где полк формируется я знал, окраина Москвы, доберёмся часа за два. Или на трамвае, так оно быстрее.

От казармы успели отойти от силы метров на двести, когда рядом резко затормозила чёрная «эмка», её покинул майор-армеец, и которого я уже держал на прицел пистолета. Машинально достал.

- Чёрт, я же был в храме? Почему не пронесло? - пробормотал я, нутром чуя неприятности.

- Лейтенант Никитин? - спросил майор, наблюдая как я убираю пистолет обратно в кобуру. У меня руки свободны, вещмешок только за спиной и всё. Фуражка чуть набекрень сбита.

- Так и есть.

- По лицу узнал, в газетах видел. Майор Никитин, однофамильцы мы. Главное разведывательное управление.

Мы отошли в тень зданий, жарило серьёзно, под тридцать пять в тени, вон уже мокрые с парнями, а тут ещё ничего, лёгкий ветерок остужал. Чуть дальше бочка с квасом, я бойцов отпустил, очередь небольшая, а сам пообщался с майором:

- Сманить к себе хотите? Не выйдет. НКВД отказал, и от вас сбегу.

- Заинтересовал. То, что старшие братья отказались от тебя, слышал. Слух быстро разнёсся. Почему?

- Из этой конторы уходят только вперёд ногами, а я мне свобода дороже. И к вам не пойду, много работы на ногах, а я ленивый, тем более я профессиональный пулемётчик. Капитан из НКВД не стал сладкой морковкой манить, просто поставил перед фактом. Удалось вывернуться и соскочить. Уже получил направление в стрелковый полк на должность командира пулемётной роты, в первый батальон. Мне нравиться, капитанская должность. И не стоит меня манить званиями и наградами, я их и так заработаю. И я не карьерист, потому как в армии себя не вижу, срочную служить начал, пройдя училище. В армии, как срок вышел, не остался бы, и сейчас такого в планах нет и не будет. Поэтому звания и чины мне безразличны. А теперь готов выслушать вас. Где моя сладкая морковка?

- Да я уже как-то в сомнении… Спасибо.

Это бойцы подошли, принесли нам квас в кружках, свои использовали. Их без очереди пропустили. Мы напились, поблагодарив, и продолжили общение. Квас здорово помог, освежил, действительно пить хотелось.

- Значит и к нам не хочешь?

- Не хочу. У вас же служба постоянная. Мол, какая отставка? Ты столько секретов знаешь, никто тебя не отпустит. Оно мне надо?

- Наградами и званиями тебя не заманить… А если приказ отдадут?

- Служить можно двумя способами, тратя все силы и время. Или забить на неё, делать вид. Первого не будет. Сделаю всё чтобы меня обратно отослали.

- Да, и устав для тебя ничего не значит.

Это было очевидно, так что я промолчал. Майор махнул рукой, не прощаясь сел в машину и уехал, так что мы с бойцами двинули дальше. Уф-ф, и тут соскочил. Все трамваи переполнены, даже снаружи висели, поэтому шли пешком, стараясь идти в тени деревьев, тут часто молодые аллеи были, так и добрались до окраин. По пути нас комендантский патруль остановил, но документы в порядке, тем более те нас узнали, отпустили. К казармам я не пошёл, а свернул к речке, где слышались задорные крики детворы. И деревья на берегу густо росли, хорошо. Бойцы чуть не со стонами радости скинули с себя всё, и ухнули в воду. Решили так, сначала они искупаются, я на страже, потом поменяемся. Да, детей много, а тут чего только нет интересного для них, включая оружия, так что, лучше не рисковать, чем потом искать куда карабин делся или кобура с пистолетом. К слову, оба бойца карабинами «Мосина» вооружены. Вообще я планы составил, осталось добыть велосипед и дивчину ладную для утех, вот и буду им следовать. Из оружия, вот у меня не полный комплект. А было, один «ТТ», один «Вальтер», два «Парабеллума», один «МП-40», две «СВТ», и одно противотанковое ружьё. Гранаты и патроны не считаю, это расходники. Неплохой набор, одного не хватает, ручного или станкового пулемёта.

Ну насчёт станкового я подумаю, а вот ручной пулемёт нужен. Жаль «МГ» уплыл из рук. Хороший пулемёт, точный. Я серьёзно раздумывал заиметь зенитный «ДШК», но он весит за сто кило, без учёта боезапаса, так что это на далёкое будущее. Сорок второй, а то и сорок третий. Имея крупнокалиберный пулемёт, мне в принципе и противотанковое ружье уже не потребуется. Там видно будет. Ничего, добуду ещё. Насчёт миномётов думал, ротный и батальный, но это к лету следующего года, когда три с половиной тонны хранилище накачается. Сейчас смысла даже прикидывать нет. Ладно, завтра с удар или у начштаба полка отпрошусь, или в самоволку, переоденусь в гражданскую, тот мой гражданский костюм я забрал, что в кабине грузовика лежал, и на рынок. Куплю велосипед. Может ещё что по мелочи. А дальше качаться, и когда на фронт перекинут, буду добывать себе дивчину. А что, парень я молодой, хочется постоянно, итак терплю, тут всё никак не попадутся моего вкуса. Было несколько, но не сговорил. С немками проще договариваться. Для наших материальная заинтересованность, как-то не свойственна, есть профессиональные содержанки, но мне такие не встречались.

Взять тут первую, которую я прихватил при прорыве из Беловежской пущи, связистка. Я предложил стать ей моей любовницей, после войны купив дом и обеспечив её материально. Так та в отказ. А я силой брать не хочу, не в моём характере. Сдал как пленную нашим, в лагерь её отправили, теперь ноги раздвигать за пайку будет. К концу войны все зубы от цинги выпадут. Других немок добывал, с тремя договорился, из семи. Вот и тут также – буду договариваться, тем более сейчас я неплохо на немецком говорю, не как в прошлой жизни, говорил через пень колоду. И ещё, думаете мне самолёт нужен для срочной эвакуации, сбежать откуда или нечто подобного? Ну вы меня плохо знаете, это в конце списка. Самолёт для грабежей нужен. К немцам летать, вечером улететь и под утро вернутся, чтобы не хватились в части, и грабить. Как накопиться в хранилище кило пятьсот, можно слетать и пополнить. Сменить одну немку на другую, или ещё парочку добыть для разнообразия. Одну я обычно быстро утомлял. Только такие налёты к немцам раньше лета сорок второго проводить смысла нет. Перед этим нужно подготовку провести, и самолёт добыть, вот и готовлюсь к этому. Я подсчитал, четыре месяца, в конец ноября или в начале декабря можно за «мессером» отправляться. Как это сделать, где его искать, ещё подумаю.

Тут Тополев выбрался, стряхивая с себя капли воды, блаженная улыбка на лице, как мало надо человеку для счастья. Так что сдав пост, с разбега нырнул в реку. Тут глубина у берега большая, как я понял, так и оказалось. Вынырнув в середине реки, я стал плавать туда-сюда. Дети сильно шумели, их тут хватало, под три сотни, с редкими взрослыми, в основном из бабушек и дедушек, но особо не мешали. Я час выделил на купания, они как-то быстро пролетели, так что собрались и двинули к казармам. До них тут метров триста всего. Там часовой проверил направление и указал на штаб. Сам полк по сути полностью сформирован, готовился отбыть на фронт, ждали приказа, спешно закрывая дыры в личном составе. И если с парнями всё нормально, в роту направили, командирами расчётов, свободные должности были, тем более парни орденоносцы, то со мной заминка возникала. В общем, начштаба полка сообщил, что свободных ротных должностей нет, но есть командира взвода. Чую чужие уши, кто-то мне отмстил. Или из НКВД, или тот майор-армеец. Время на это у них было. Я прямо спросил:

- Вы под кого прогнулись, под армейскую разведку или НКВД? Кто вам на взвод велел меня поставить?

Начштаба имел звание капитана, фамилия его Тарасов, думал орать начнёт, но тот с невозмутимым видом сказал:

- Не говорите чепухи, лейтенант, я оформляю вас на взвод.

- Раз приказали, оформляйте.

Оформили быстро, в документы новые данные внесли, так что пошёл принимать взвод. Меня кстати у здания штаба ротный командир встретил, младший лейтенант. Бойцы мои вышли следом. Пока шли, пообщались. Тому тридцать лет, из сверхсрочников, закончил училище, и вот младшего почил месяц назад. Считает себя кадровым. У него и узнал, что только сегодня, час назад, его на роту поставили, я как раз его взвод и принимал. Ну всё понятно, я был прав. Мелкая месть. Ничуть не расстроен. Взводом командовать проще. Мне бы до декабря продержатся, а там жизнь интереснее пойдёт. Ну и знакомство с бойцами взвода состоялось. Только Лазарев в мой взвод попал, Тополев в другой. Я первый взвод принял в роте, а тот в третьем стал командиром расчёта. А так рота «Максимами» вооружена, полный штат, двенадцать единиц, на взводе числиться две повозки и пулемётная двуколка, так что закончив знакомство, устроился в казарме, тут комнаты на четырёх для командиров, я и начал гонять свой взвод. Завтра с утра на рынок, пока написал распорядок дня на завтра. Не знаю, когда полк дёрнут на фронт, но ждём. Да, снаряжение дополучил до штата, чего не хватало, ротный старшина озаботился, когда я список составил чего не хватает. Например, шинели нет, пусть изыскивает средства.

Утром следующего дня, после завтрака, я оставил взвод на своём заме, это был старший сержант Никулин, сказал, что буду в штабе, и покинул расположение части. Удалось сделать это незаметно. А ночью голема погонял, вот и нашёл ходы. В кустах у берега речки переоделся, форму убрал в хранилище и дальше на трамвае, с одной пересадкой доехал до рынка. Проблем с покупкой велосипеда не было, быстро привели новенький, московского завода, тёмно-синий «МД-1», весны сорок первого года выпуска. Один из последних, завод теперь мотоциклы для армии выпускал. И ход лёгкий, не скрипит. Приобрёл весь комплект для ремонта, насос, и отъехав, убрал в велик в хранилище и вернулся на рынок. Велосипед весил восемнадцать килограмм, и ремкомплект ещё два, так что можно что докупить, лимит выделил в двадцать кило. Приобрёл я три колоды игральных карт, шахматную доску, скрупулёзно пересчитав все фигурки, потом набор шашек, и домино. Не думал, что оно уже есть. На фронте, на передовой, скука одна из бед, бойцов разными работами занимают, а вот командиры как угодно тратят, такие игры вполне неплохое средство для отдыха. Подумывал купить патефон, но решил, что лучше трофейный добуду, поэтому только купил пять пластинок, новых, не заезженных, с разными песнями. Потом купил десять килограмм копчёного сала, очень уж пах вкусно, прямо с ног сбивал. Продавец, видя, что я особо не торгуюсь, и покупатель состоятельный, мне предложил свежей полукопчёной колбасы. Пять кругов взял, у него больше не было.

На этом всё, на велосипеде доехал до казарм, там в кустах снова переоделся, да и велик убрал, и также незаметно вернулся в расположение. Меня политрук нашей роты поймал, только сегодня утром познакомились:

- Никитин. Где был? Час тебя уже ищу.

- Да в душе, жарко, пот смывал.

Я на самом деле окунулся в речке, волосы ещё мокрые, там нагишом, нательное бельё не мочил, детей мало, те после обеда обычно, так что никого не впечатлил.