Слишком хорошая няня

— Почему?

— Потому что единственное слово, которое она произносит с того момента, как я ее забрал из полиции — Лала. Я так понимаю, Лала — это вы. Я навел о вас справки, вы мне подходите.

— А вы мне?

Это уже переходит все границы! Вот где-то сейчас уже пора отцепить от себя чужого ребенка, каким бы он ни был милым, развернуться и уйти домой. И мой собеседник тоже чувствует изменившееся настроение.

Он выходит из машины, безжалостно пачкая и второй сияющий ботинок. Но остается стоять рядом, глядя на меня оценивающим взглядом.

Высокий, мощный, широкие плечи слегка натягивают костюм, словно он подкачался с момента, когда купил его. Или сшил. Наверное, такие мужчины из «роллс-ройсов» костюмы шьют на заказ.

— Лариса Михайловна… — начинает он низким усталым голосом, словно ему приходится не в первый раз объяснять очевидные вещи. — Понимаете, это бессмысленный спор, который все равно завершится тем, что вы согласитесь. Давайте сократим этот этап, у меня нет времени. Готов выслушать ваши условия работы у меня.

Качаю головой улыбаясь. До чего упрямый тип!

— Мои условия, — говорю я ему в тон. — Крупная айти-компания из первой десятки рейтинга, ДМС и соцпакет, интересные мне проекты и идеи, перспективы карьерного роста. Зарплата обозначена в моем резюме. Опыт вы можете увидеть там же. Как и должность, на которую я претендую.

Александр Владимирович всерьез задумывается. Он не играет, он действительно размышляет. Я немного разбираюсь в людях, это необходимое условие моей работы.

Поэтому меня так шокирует следующее его предложение.

Потому что он серьезно.

— Оформляю вас по трудовой в компанию номер один в рейтинге. Вписываю в свою медстраховку — поверьте, это лучше ДМС. Вместо карьерного роста — зарплата в два раза выше ваших ожиданий, — Александр делает паузу в один вдох и продолжает, не меняя делового тона: — Садитесь в машину, Лариса. Дождь начинается. И вы все равно уже торгуетесь, а там это делать удобнее.

В лицо действительно летела мелкая противная морось того сорта, который я ненавижу в ноябре сильнее всего. Хороший повод пойти уже домой. И отправить девочку Дину в папину машину, потому что куртка на ней была непромокаемая, а вот шапки не было.

— Александр, — снова скопировала я его деловой тон. — Давайте остановимся на том, что я не хочу работать няней. Только деврелом.

— Я не знаю, кто это, — равнодушно отозвался он.

— Вот видите!

— Садитесь, пожалуйста, — он открыл пошире дверцу машины. — Лариса, я серьезно. Моя дочь чудом не заболела во время пропажи. Мы же не хотим, чтобы это все-таки случилось из-за вас?

И хотя я понимаю, что он попросту манипулирует ребенком — это работает.

— Хорошо! — сквозь зубы говорю я. — Но это исключительно ради Дины!

Александр серьезно кивает и придерживает дверь, пока я сажусь в машину. Дина обегает автомобиль и забирается в детское кресло на другой половине сиденья. Александр закрывает за мной машину, помогает пристегнуться дочери, а сам садится на переднее.

Мягко щелкают замки, и «роллс-ройс» плавно двигается с места.

— Эй! — возмущаюсь я. — Куда! Мы об этом не договаривались! Остановите машину!

Я стучу по спинке переднего сиденья, но седой мужчина на месте водителя как будто вообще меня не слышит.

— Перестаньте кричать, — говорит Александр невозмутимо, не поворачиваясь ко мне. — Вас никто не похищает.

— Тогда как это называется?!

— Переговоры, Лариса Михайловна. Это называется — переговоры.

6

Пока я подбираю слова, чтобы достойно ответить на наглость Александра, Дина открывает подлокотник кресла, достает из встроенного холодильника бутылочку с яблочным соком и отпивает несколько глотков, а потом, спохватившись, протягивает ее мне.

М-да. Я едва замечаю окружающую меня роскошь, потому что сижу как на иголках.

Таких напряженных переговоров о работе у меня еще не было.

— Итак, Лариса, расскажите, кто такой этот ваш деврел, — говорит Александр, поворачиваясь ко мне. — Может быть, я действительно был неправ. Может быть, и мне в компании нужен такой специалист.

Вот это прямо не в бровь, а в глаз. Это тот вопрос, на который я отвечаю даже чаще, чем на «а когда замуж» на семейном застолье.

— Если коротко, — говорю я. — То это маркетолог в айти. Тот человек, который создает имидж компании среди разработчиков. Чаще всего я говорю, что я — Мэри Поппинс для программистов. Я их развлекаю, утешаю, уговариваю попробовать что-нибудь новое. В общем, специфическая профессия для быстро развивающихся айти-компаний. У вас такая?

Александр игнорирует мой вопрос. Он поднимает брови и с легкой иронией интересуется:

— То есть, вы справляетесь с толпой айтишников и при этом утверждаете, что не справитесь с одной маленькой девочкой?

— Я просто не няня! У меня нет нужных качеств для этого! —

— Ну как же нет, Лариса? Вы только что назвали себя Мэри Поппинс. Это идеальная няня, если я правильно помню детскую классику.

Открываю рот… и закрываю обратно.

Вот это я молодец. Сама себя загнала в ловушку.

— Да… — растерянно говорю я. — Но это же не дети! Да и зачем вам именно я? На мою зарплату можно семь нянек взять!

— У семи нянек дитя без глаза, помните? — Александр даже шутит с недовольным выражением лица. — Я уже пробовал. Мы отсмотрели десяток нянь. Самых лучших. Я переманил даже няню одной наверняка известной вам звезды.

— Неужели ни одна не подошла?

Александр вздыхает и отворачивается.

Некоторое время смотрит на дорогу, которая несется нам навстречу. Теперь я знаю, чем хорош «роллс-ройс» — пока мы выбирались из моего района, я не почувствовала ни одной кочки, хотя когда таксисты везут меня вечерами домой, они вытряхивают всю душу.

— Александр? — напоминаю я о себе.

— Она вопит так, словно увидела сатану, — отзывается он. — Мне кажется, ее в этот момент слышит полгорода. Человеку невозможно это выдерживать. Одна из нянь, та самая, звездная, предложила не обращать внимания, мол, когда-нибудь ей надоест. Она сдалась через десять минут.

Все это время молчаливо сидящая рядом Дина тянется ко мне, хватая за локоть.

Задирает голову и смотрит светлыми глазами. Очень серьезно смотрит.

— Дина говорит только одно слово — «Лала». И носится с вашим зайцем, как ненормальная.

— В смысле, одно слово?! — дергаюсь я. — Ей же лет пять?

— Пять с половиной. И раньше она нормально разговаривала, но после… пропажи она говорит только ваше имя, Лариса.

— Вы показывали ее врачам и психологам?

Александр снова поворачивается ко мне, несколько секунд пристально изучает мое лицо. Глаза у него такие же светлые, как у Дины, но взгляд тяжелый, неуютный. Хочется ерзать на сиденье, а лучше — куда-нибудь сбежать.

— Лариса, — говорит он раздраженно. — Я выгляжу идиотом? Конечно, показывал.

— И что они говорят?

— Что у нее психологическая травма, но вполне обратимая. Просто надо этим заниматься. Но к психологам и врачам ее нужно водить. У меня нет на это времени. Поверьте, я очень люблю дочь, но есть действительно серьезные проекты, на которых я незаменим.

— Не можете взять отпуск даже ради любимой дочери?

Я понимаю, что лезу не в свое дело, но мое «похищение» это тоже серьезное нарушение границ, так что в ответ я могу не стесняться.

Тяжелый взгляд вновь придавливает меня к роскошному сиденью «роллс-ройса».

— Вы бы сказали так президенту, допустим? Что там страна, давай отпуск на пару месяцев возьмем, чтобы сидеть под дверями кабинетов? Я готов найти лучших специалистов в стране ради Дины и заставить их работать на себя. Это принесет гораздо больше пользы.

— Если вы ее так любите, как она оказалась на улице? — не выдерживаю я. — Вы сами создали эту травму, так вам и справляться!

Александр вновь молча отворачивается.

На этот раз пауза длится куда дольше, и я успеваю заскучать.

За окном однотипные многоэтажки моего района сменяются на историческую застройку центра, автомобиль едет по людным улицам, и я всерьез рассматриваю идею выскочить на дорогу и сбежать. Когда «роллс-ройс» притормаживает на светофоре, я дергаю ручку двери — но она, конечно, заблокирована.

— Пожалуйста, не надо, — говорит Александр. — Я не буду удерживать вас насильно. Мне просто нужна была возможность спокойно пообщаться. Если не договоримся, водитель отвезет вас обратно.

— Мы, вроде, все уже обсудили? — непонимающе говорю я.

Он снова тяжело вздыхает и поворачивается:

— Это мой последний козырь, Лариса. Несколько дней никому не было дела до Дины. Вообще никому. Даже ее матери. Так уж получилось, что в этом городе только вам стало не все равно. И она это тоже понимает. Вы видите, какая она сейчас спокойная? Улыбается? Все эти дни после возвращения она либо сидела, глядя в пространство и обнимая этого проклятого зайца, либо плакала. Когда я сказал, что мы едем к ее «Лале», она оказалась в машине мгновенно, даже зайца вашего забыла. Вы понимаете?

— У нее есть мать? Где она была, когда Дина потерялась? И где были вы?

Александр морщится, словно от боли. Нет, видимо, его не зуб беспокоит.

— Давайте отложим эту тему, Лариса, — говорит он неохотно. — Когда мы договоримся, я вам все расскажу. А пока давайте обойдемся без упреков. Я не люблю искать кто виноват. Меня больше волнует вопрос, что делать.

— И что же вы делаете? Переваливаете свою проблему на меня?

Александр качает головой и разворачивается к дочери:

— Дин, будешь яблоко?

Она энергично кивает, и он бросает ей в ладони огромное зеленое яблоко, в которое та вгрызается с сочным хрустом.

— Все эти дни, Лариса, моя дочь отказывалась есть, — говорит Александр, глядя на нее. — Удавалось уговорить только на фруктовое пюре и то после пары часов истерик. Я не переваливаю проблему, я решаю ее. Если она ест, улыбается, радуется только в вашем присутствии — значит мне нужны вы.

— Но это не мое дело, Александр! — в отчаянии всплескиваю я руками.

Этот мужчина вообще способен принимать отказы?

— Ваше, — спокойно роняет он. — С того момента, как вы к ней подошли.

— Доброта не остается безнаказанной?

— Совершенно верно, — кивает он. — Вы не прошли мимо Дины и тем самым взяли за нее ответственность. Вы же не бросите ребенка?

— Александр! Это совсем уж грубая манипуляция!

— Зато рабочая, — говорит он, и я понимаю, что дальнейший разговор бесполезен.

— Я отказываюсь! — говорю я и скрещиваю руки на груди.

Александр молчит.

Дина грызет яблоко.

«Роллс-ройс» едет по Невскому, то и дело застревая на светофорах.

Я строю планы, как сейчас попрошу высадить меня у «Зингера» и пойду куплю себе в утешение пару книжечек, чтобы успокоить нервы после самого стрессового собеседования в своей жизни.

— Лариса Михайловна, — снова начинает Александр, и я внутренне вою. — Давайте так. Вы проработаете у меня до тех пор, пока мы не найдем другую няню, которую Дина примет. С вами это будет проще. Мне нужно, чтобы дочь была спокойна и ходила к врачам. Давайте ограничим срок предложения. Вы работаете три месяца, получаете в три раза больше вашей зарплаты, а когда мы расстаемся, я даю вам рекомендацию в любую компанию на ваш выбор. Поверьте, моя рекомендация — это золотой билет.

Не могу поверить, но я…

Всерьез рассматриваю его предложение.

Три месяца. Деньги, которых хватит на хороший ремонт, а я давно собиралась привести свою квартиру в нормальный вид. Рекомендация.

Дина стучит меня по плечу, я поворачиваюсь, она протягивает мне огрызок яблока и говорит:

— Лала…

— Лара, малышка, я Лара… — говорю я, забирая у нее огрызок. Вздыхаю: — Господи, я ненормальная.

— Значит, договорились! — Александр протягивает мне ладонь для рукопожатия, и я вкладываю в нее огрызок.

— Договорились… — упавшим голосом говорю я, пытаясь понять, как ему это удалось. — А теперь везите меня домой.

— Я и везу, — говорит Александр, брезгливо рассматривая огрызок.