Стрекот

— Мы принесли их в жертву, — оскалился Петр, будто слова Перовой о мести оскорбили его. — Разбили рацию. И стрекот ушел.

— Но он появился снова! — Ульяна вскочила со скамьи, с вызовом глядя на брата. — Твоего обряда надолго не хватает!

Петр с ухмылкой выдержал взгляд Ульяны, и та, виновато опустив голову, села на место. Зоя, испуганно хлопая глазами, прижалась к ней. Похоже, девочке не впервые приходилось видеть ссору отца и матери.

— Обряд помогал раньше — поможет и сейчас. — Петр, уставившись на Ульяну, хищно облизнулся: алый язык скользнул по узким губам. — Когда я убил охотников, стрекот оставил нас в покое. Но из-за тебя он снова чуть нас не нашел! Зачем ты написала слово на берегу?!

— Я хотела спасти Зою! — с отчаяньем выкрикнула Ульяна, прижав к себе дочь. — Стрекот все равно до нас доберется, матушка сказала об этом во сне! И твои обряды больше не помогут.

Пока Петр и Ульяна выясняли отношения, Перова судорожно соображала, как выбраться из плена сумасшедших фанатиков. Ее руки и ноги связаны, рана на плече кровоточит — далеко ей не убежать, не говоря уже о том, что она просто не сможет бросить Комарина. Оставалось надеяться, что Буров успел вызвать спасателей из Вышегорска, и сейчас их вертолеты и дроны прочесывают лес. Каждая минута имела значение, поэтому Перова решила как можно дольше тянуть время, заваливая Сивцовых вопросами.

— Кем были другие люди, которых вы принесли в жертву матушке? — спросила она, когда Петр с едва скрываемым раздражением отвернулся от Ульяны.

— Еще двое охотников. — Он посмотрел на Перову, и та содрогнулась от холодной решимости в его глазах: ради своих убеждений он был готов убивать. — И двое зэков. Сбежали из колонии, бродили по тайге и нашли наш дом. У них не было рации, но они хотели нас убить. Но матушка родимая нас уберегла. В благодарность мы снова провели обряд.

Перова прикрыла глаза. Она хотела указать Петру на примитивность и нелогичность убеждений Сивцовых, но побоялась спровоцировать его гнев. У нее сложилось представление о безумии, охватившем семейство отшельников. Без матери и отца, оторванные от мира, Петр и Ульяна остались с маленьким Мишей на руках в заброшенной деревне. Они научились охотиться и защищать свой дом от диких зверей и непрошенных гостей. Повзрослев, Петр и Ульяна оказались не в силах противиться зову природы, и на свет появилась Зоя. Одинокие, испуганные и растерянные, Сивцовы придумали собственную веру, чтобы хоть как-то объяснить — и оправдать — сумасшествие матери, из-за которого они оказались изолированными от мира. Ее мумия стала их божеством, и как любое божество, она требовала жертвоприношений.

— Почему вы не похоронили матушку? — собравшись с мыслями, спросила Перова.

— Мы были потрясены ее смертью. — Петр окинул взглядом родственников: Ульяна и Зоя, притихнув, сидели на лавке, Миша замер возле лежавшего у колоды Комарина. — Оставили ее тело в доме, а когда заглянули в него спустя несколько недель, то обнаружили матушку целой. Она словно говорила нам, что всегда будет с нами. И защитит нас от стрекота.

— Даже если стрекот существует… — начала Перова, но Петр ее резко оборвал:

— Стрекот существует! — гневно выпалил он. — Не смей сомневаться!

— Хорошо. — Перова покорно закивала, лишь бы не выводить Петра из себя. — Но почему он вас преследует? Почему убил вашу маму?

Петр скривился, словно вопрос Перовой показался ему настолько нелепым, что даже не требовал ответа.

— Потому что матушка раскрыла его секрет, — процедил он.

— Какой секрет?

Петр опасливо глянул на мумию матери, словно прося у нее разрешения открыться Перовой. Наконец он пришел к какому-то заключению и ответил:

— Стрекот — это враждебная форма жизни. Он обитает там. — Петр осторожно указал пальцем на темнеющее небо. — Передвигается среди звезд. Ищет пристанище. И если находит его, то рано или поздно уничтожает все живое.

— Об этом вам рассказала мама?

Петр кивнул:

— Она общалась со стрекотом. Он жил у нас дома — в радио и телефоне. И когда матушка поняла его намерения, то решила о них рассказать. Стрекот рассердился. Он хотел уничтожить всех людей, но матушка могла ему помешать. Поэтому стрекот сначала убил отца и сестру, а потом добрался до матушки.

Перова выдохнула, собираясь с духом: она больше не могла держать в себе то, что давно хотела сказать.

— Петр, — мягко начала она, — с того момента, как вы сбежали в тайгу, прошло уже двадцать восемь лет. Но мир по-прежнему живет своей жизнью — там, за лесом и за горами. Никакой стрекот его не уничтожил. Человечество не исчезло, и если ему что-то и угрожает, то явно не сигнал из космоса.

Гневная судорога исказила лицо Петра.

— Мы живы благодаря матушке родимой! — выкрикнул он. — Она нас защищает!

Петр схватил Комарина за волосы, рывком кинул его на колоду и, замахнувшись топором, мощным ударом отрубил голову. Все произошло так быстро, что Перова не успела осознать увиденное: мгновение назад перед ней стоял Петр, бубнивший свой бред, — и вот уже возле колоды лежит голова Комарина, а из его шеи хлещет кровь, заливая смятую траву. На лице Комарина застыло удивленно-испуганное выражение, будто он до самого конца не понимал, что случится дальше.

Миша расплылся в довольной улыбке и что-то тихо забормотал. Ульяна замерла на лавке с обреченным видом, словно происходящее подтверждало все ее опасения. Зоя спрятала лицо у груди матери; тело девочки сотрясала мелкая дрожь. Петр с окровавленным топором в руке приблизился к Перовой.

— Ублюдки! — закричала она и повалилась на землю. — Нет никакого стрекота! Вы просто больные ублюдки! Твари!

Перова трепыхалась, дергая руками и ногами в тщетных попытках освободиться от веревок. Из-за резких движений стрела с хрустом переломилась, и плечо взорвалось жгучей болью. Перова крутилась на земле, обезумев от страха, бессилия и ярости, раздиравших ее на части.

— Угомонись, — неожиданно мягко сказал Петр, подойдя к ней ближе. — Твоя смерть защитит нас от стрекота.

— Стрекота нет! — проорала Перова, захлебываясь в слюнях и слезах. — Очнитесь! Больные психи!

Петр, не обращая внимания на истерику Перовой, склонился над ней, намереваясь вцепиться за волосы или плечо, как вдруг замер и удивленно посмотрел на небо. Миша, Ульяна и Зоя последовали его примеру, и Перова, перестав вертеться на земле, подняла взгляд.

Над поляной, тихо жужжа, завис квадрокоптер — он был гораздо больше размером, чем дрон геодезистов, и под его брюхом чернел глазок видеокамеры. Беспилотник, словно заметив прикованное к нему внимание, опустился чуть ниже, и Перова с облегчением поняла, что где-то неподалеку им управляет оператор, который в режиме реального времени видит все то, что происходит на поляне. Значит, помощь совсем близко.

Миша взревел так громко и истошно, что Перова дернулась от неожиданности. Схватившись руками за голову, он повалился на землю и, хрипя, забился в конвульсиях.

— Стрекот! — в ужасе выкрикнул Петр. — Стрекот нас нашел!

Замахнувшись, он швырнул топор в квадрокоптер — и промазал. Дрон на мгновение взмыл выше, но потом снова опустился, облетая сборище у костра. Похоже, человек, им управлявший, не мог поверить собственным глазам: происходившее на поляне напоминало безумную пляску смерти.

Ульяна, упав на четвереньки, с животными хрипами ползала по земле, сотрясаемая чудовищными конвульсиями. Из ее ушей, носа и рта струйками стекала кровь, а выпученные глаза превратились в два пунцовых шара. Такое же лицо было у Миши: дергаясь в спазмах, он распластался на земле, разбрызгивая во все стороны кровь и слюни. Петр повалился на живот рядом с ним. Его била крупная дрожь, голова моталась в разные стороны, из горла вырывался сдавленный стон. Лишь только Зоя, замерев на лавке, в оцепенении наблюдала за тем, как один за другим умирают ее родственники. На лице девочки читался запредельный ужас, и на мгновение Перова почувствовала к ней жалость.

Ульяна, неловко загребая слабеющими руками, подползла к дочери. Казалось, что глаза отшельницы лопнули: покрасневшие, они сочились кровью, которая стекала по худым щекам; рот пузырился розовой пеной.

— Стрекот… — с трудом, словно горло раздирали осколки стекла, просипела Ульяна, слепо глядя на дочь. — Теперь он знает тебя. — Повернув голову к Перовой, она шепотом прохрипела, разбрызгивая кровь изо рта: — И тебя.

Всхлипнув в последний раз, Ульяна обмякла рядом с застывшими телами братьев. Дрон опустился ниже, облетая трупы Сивцовых и мумию их матери, безразличную к смерти детей. Потом он на несколько секунд завис над Перовой. Слезы вперемешку с грязью жгли глаза, мешали сфокусировать взгляд, но она знала, что спасатели ее видят. Скоро они будут здесь, и этот чудовищный кошмар закончится. Горько зарыдав, Перова нашла силы, чтобы кивнуть квадрокоптеру головой: я здесь, я жива.

* * *

Спустя три дня, находясь в палате Вышегорской районной больницы, Перова с трудом могла объяснить, что произошло в тот вечер на поляне позади избы Сивцовых: отшельники — все, кроме маленькой Зои — умерли в необъяснимых муках, когда из-за леса появился квадрокоптер спасателей МЧС. Возможно, Сивцовы стали жертвой массового психоза или какого-то заболевания.

Именно так Перова сказала следователю, когда тот пришел побеседовать с ней, как только врачи разрешили посещения. Медики извлекли стрелу из плеча, обработали рану и наложили швы — к счастью, крупные сосуды и нервы не пострадали. Перову обещали выписать через несколько дней, и она не могла дождаться момента, когда улетит в родной Питер — подальше от забытой Богом котловины, в которой она потеряла Бурова и Комарина. При воспоминании о мертвых друзьях у нее сжалось сердце, а на глаза навернулись слезы, но Перова сдержалась и, стараясь быть последовательной, рассказала следователю обо всем, что произошло. Тот внимательно ее слушал, изредка делая пометки в блокноте.

Когда Перова закончила, то на мгновение задумалась — мог ли вымышленный стрекот стать причиной внезапной смерти отшельников? Если верить записям в дневнике Анны Сивцовой и словам Ульяны, мифический сигнал из космоса, будучи пойманным на Земле, обитал в приборах с электромагнитным излучением. Квадрокоптер, подлетевший к поляне за избой Сивцовых, в режиме реального времени передавал видеосигнал по спутниковой связи, а это значит, что стрекот — если предположить, что он существует — мог таким образом подобраться к отшельникам.

Перова содрогнулась от мысли о том, что сумасшедшие бредни Сивцовых могли оказаться правдой. Она вспомнила скептичную ухмылку следователя, когда передавала ему слова Ульяны и Петра о стрекоте, и устыдилась своих опасений. Сивцовы, Буров и Комарин были мертвы — и ничто теперь не имело значения, кроме одного:

— Как Зоя? — спросила Перова, когда следователь закончил писать в блокнот.

Она знала, что девочку определили в детдом, и собиралась ее повидать перед отъездом в Питер. Перова чувствовала себя навеки связанной с Зоей общей трагедией: девочка потеряла всех родственников, Перова — близких друзей. Они бы не умерли, если бы не отчаянная попытка Ульяны спасти дочь от несуществующей угрозы.

При упоминании Зои следователь вдруг помрачнел. Захлопнув блокнот, он сухо сказал:

— Она умерла. — Следователь поднялся со стула и, направившись к выходу, уже в дверях пояснил обомлевшей от шока Перовой: — Все эти дни она ни с кем не общалась, не подпускала к себе психологов. Сегодня утром ее нашли в комнате под кроватью. Похоже, она забилась туда от страха. Причина смерти выясняется.

Следователь кивнул на прощание и вышел, оставив Перову в ледяном потрясении от услышанного.

* * *

Уснуть она не могла, поэтому попросила у медсестры снотворное. За окном палаты горели звезды — далекие и равнодушные, они излучали смертельный свет в бескрайнюю черноту.

Мысли о случившемся не выходили у Перовой из головы. Она перевернулась на бок, зацепившись взглядом за старый радиоприемник, висевший на стене. Интересно, работал ли он?

Снотворное, растворяясь в крови, замедляло ход мыслей, превращая их в вязкую патоку. Засыпая, на краю сознания Перова уловила тихий шум — словно то был голос чего-то древнего, чужеродного и враждебного, доносившийся из темных глубин космоса.

Она услышала стрекот.