Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием

— «Остановить Антихриста» невозможно — как невозможно предотвратить землетрясение, например. Это не один какой-то человек — это целое исторически-социальное явление, имя которому — ФАШИЗМ!!! Ещё не слышали?

Священник старательно наморщил лоб:

— Да, вроде не припомню я такой напасти… «Фашизм», говорите?

— Да, фашизм! Думаю, скоро про эту «напасть» услышите — в провинцию, все новости приходят с изрядным опозданием. Как «исторически-социальное явление», фашизм одному человеку остановить не в силах — только всем миром, как предыдущего Антихриста — Наполеона. А я послан Господом минимизировать потери: ведь если перед тем же землетрясением — убедить людей покинуть их жилища, заготовить заранее продовольствие, медикаменты, чистую питьевую воду… Отойти подальше от берега — если события предполагаются на море…

Что ещё?

— … Жертв будет значительно меньше. Увы, это всё — чем Господь наш, способен помочь смертным на «этом свете»!

Конечно, вижу немалое разочарование на лице собеседника, поэтому разведя руки в сторону, со вздохом говорю:

— Ну, а Вы что хотели? Будь это всё как-то иначе и, называлось бы — как-то по-другому, а не просто — «бренным земным существованием»!

Тут, Отец Фёдор, совершенно неожиданно:

— Вы хотите предупредить о грядущем власти?

Настало время мычать и блеять мне!

— Ээээ…

Интересный вопрос!

— … Хотел бы — если бы пред мною была поставлена задача повторить путь Христа к Голгофе. Но, пока такой команды не было, — я кивнул на компьютер, — как только, поступит приказ, так я сразу — крест на спину, терновый венец на чело и вперёд!

— Так, это…? — отец Фёдор опасливо и торопливо крестится на монитор, что-то про себя бормоча.

— Да! — утвердительно киваю и, показываю пальцем в направлении неба, — это «портал»: аппарат для связи ангелов, так сказать — с «вышестоящим руководством».

Его Преподобие, восторженно-понимающе приподнял брови «домиком».

Посидели, помолчали…

Наконец, отец Фёдор, как бы подводя черту под своими вопросами резюмировал:

— Да, Вы абсолютно правы: мы пришли в этот мир — чтоб претерпев всяческие ниспосланные на нас невзгоды и, закалив дух, покинуть его для иной жизни…

Эх! Сам неоднократно на эту тему «там» думал — с приближением… Хм, кгхм… Сами знаете чего. Эх, хорошо бы, если б это было так!

— Я рад, Ваше преподобие отец Фёдор, что мы с Вами пришли к полному взаимопониманию. Ну, а теперь — удовлетворив по мере возможностей ваше любопытство, я бы хотел в свою очередь удовлетворить своё и, задать Вам несколько своих вопросов… Не возражаете?

— Отнюдь, нет — спрашивайте! Простите, Ангел… А, каково ваше святое имя?

— «Святое имя?»

Про что это он?

…Ах, да: священник, просто спрашивает — как меня звать! Чтоб, такое ответить? Кабы знать, как всё повернётся… Поэтому ловким финтов ухожу от прямого ответа:

— Ну, его нам с Вами ещё предстоит придумать. С «ангельским» именем боюсь, жить мне у вас в Советской России — будет как-то «несколько» дискомфортно. Давайте отложим решение этого вопроса на потом, а пока — я бы хотел узнать, вот что…

* * *

«Допрос» Отца Фёдора длился достаточно долго. Мой собеседник полностью пришёл в себя, становился всё более и более словоохотливым и приблизительно через час-полтора — время летело как никогда быстро, я узнал вкратце, вот что…

Месторасположение.

Непосредственно сейчас, я находился в так называемом «диаконнике» — помещении в южной части алтаря каждого православного Храма, где хранятся состоящие в ведении диакона священные предметы: ризы, священные сосуды, напрестольные Евангелия, кресты, дарохранительницы и так далее.

Когда я выразил сожаление, что некоторые из этих предметов — по закону «о возмещении материальных масс», оказались вместо меня в «параллельной Вселенной», священник меня успокоил, типа: «всё уже украдено до нас!».

В смысле: последнее более-менее ценное, было конфисковано властями в 1921 году — для оказания помощи голодающим Поволжья. Пропавшее же в момент «переноса», по словам протоиерея — по ценности, не идёт ни в какое сравнение с полученным по «взаимному обмену» Ангелом Божьим — да ещё и вместе с «порталом»!

Если говорить в более широком смысле, волей неведомых сил меня «занесло» в Нижегородскую губернию (областью она станет, видно позже: запамятовал — когда в СССР произойдёт административно-территориальная реформа[1]), в Ардатовский уезд, в волостной городок Ульяновка.

Так, так, так… Такое название и не использовать⁈

Позже, надо обязательно подумать над этой темой.

Что удивительно, хоть я в здешних краях ни разу не бывал (по месту жительства «там», я — коренной сибиряк), но местную историю я знаю достаточно хорошо, даже для нижегородца-сторожила! Интересовался, знаете ли — по роду последнего моего «занятия»… Ну, или увлечения — кому как угодно.

Сей городок, по словам моего собеседника с численностью населения — уже очень длительное время никак не могущего добраться до трёх с половиной тысяч, находится примерно в ста пятидесяти верстах юго-западнее губернского Нижнего Новгорода, на реке с прикольным названием «Тёща». Ну, это недалече от другой речки — Пьяны, которая протекает неподалёку от речки Серёжи.

Рисунок 1 . Ю. В. Гальянов : Портрет братьев Андрея и Ивана Баташёвых.

Это северо-восточная окраина, так называемой — бывшей «империи» братьев Баташёвых[2]. Когда-то, Баташёвым принадлежало восемнадцать металлургических заводов в среднем Приокье: чугуноплавильных, железоделательных, «молотобойных» — выпускающих практически всю номенклатуру тогдашних металлических изделий. От якорей и пушечных ядер — до крестьянских серпов, кос да гвоздей. Из всех них, к началу двадцатого века осталось всего два достойных упоминания — Кулебакский и Выксунский металлургические заводы, работающих в основном на привозном металле, остальные же потихоньку закрывались или перепрофилировались.

Посёлки же, при заводах ждала разная, зачастую незавидная судьба: про этот например, Ульяновку — я даже упоминания в Интернете не помню! Наверное, он попросту был брошен несколько позже, а его жители — разбежались да разъехались кто куда.

«Градообразующим» предприятием здесь был металлургический завод, работающий по «демидовским» ещё технологиям — на местной «болотной» руде и древесном угле, с механизмами — приводящимися в действие от водяного колеса. Когда-то сей завод производил чугунное литьё, но был остановлен из-за нерентабельности, ещё очень задолго до Русско-японской войны. С тех пор посёлок всё хиреет и хиреет — хотя положение несколько спасает расположенная неподалёку полустанок железнодорожного направления «Нижний Новгород — Пенза» и проходящее через него улучшенное шоссе-грунтовка «Нижний Новгород — Саранск»…

* * *

Экономика.

Край конечно промышленный, но голодный — в прямом смысле этого слова…

Очень голодный!

Недаром именно в этих краях, а не в голове у Ленина — в чём многие уверены, родилось народное движение — известное в истории как «продотряды». Конкретно оголодав, рабочие Выксунских заводов организовались, вооружились и отправились на Юг добывать хлеб для своих семей. Ильичу оставалось только приветствовать «инициативу» масс, всемерно поддержать её и, взять на «всеобщее» вооружение…

Рисунок 2. Верхне-Выксунский завод братьев Баташевых.

Местное сельское хозяйство из-за скудных песчаных почв испокон веков находится в глубокой заднице и местные, чтоб окончательно не вымереть с голоду после отмены продразвёрстки, занимаются тем же — чем и, до эпохи «исторического материализма»: всевозможными «отхожими» и надомно-кустарными промыслами. По сути, это уже готовый пролетариат — только завод-фабрику какую-нибудь построй и, недостатка в более-менее квалифицированной рабочей силе, не будет!

Особенно широко, по словам отца Фёдора, распространено изготовление из той же болотной руды минеральных красок трёх видов: жёлтого (охра), красного (железный сурик) и коричневого (умбра) цвета.

Сейчас, в связи с политикой «НЭПа» и, не прошедшей ещё памятью народной о Голоде в Поволжье, добравшего до этих мест и взявшего здесь свою «львиную долю» человеческими смертями — мужики воспрянули духом и, всё копают и копают… Все окрестности уже, по новой изрыли своими «дудками»! Примитивными шахтами, то есть.

Отец Фёдор, к моему удивлению, показал недюжинные знания местной экономики.

По его словам, мужикам-кустарям ничего не светит: в 1920-ом был образован Приокский горный округ с окружным центром в городе Выкса, в состав которого вошли Верхне-Выксунский, Нижне-Выксунский, Вильский, Досчатинский, Бушуевский, Кулебакский заводы и Мордовщиковская судоверфь. Все более-менее крупные места добычи железной руды, объединились в самостоятельный трест «Райруда». Кроме этого, на Везломском заводе «Железный сурик» в деревне Летнёво Борекской волости, было возобновлено производство той же самой краски.

— А против завода, наш кустарь ценой не потянет… «Сожрёт» он их!

— Согласен, Ваше Преподобие: всенепременнейшим образом «сожрёт» — не впишется кустарь в законы рынка.

Сам Отец Фёдор тоже, исстрадавшись за годы «эпохи военного коммунизма» — подобно своему тёзке из «Двенадцати стульев», пытается заниматься «бизнесом». В частности, он тоже разводит ушастых кроликов.

— Совсем оскудела паства православная, — жаловался он мне, — не проживёшь с прихода, то!

Действительно, не знаю — какими окажутся другие священники, но этот всем своим видом, напрочь опровергал расхожее представление о попе — как о чём-то пузатом, сытом и гладком.

Мнится мне, что и «тот» отец Фёдор — «ильфо-петровский», не от хорошей жизни мутил свои «бизнес-проекты»! За исключением похода за стульями покойной воробьянинской тёщи, конечно… И я впервые нехорошо подумал про этих — любимых мною с детства писателей, «ради красного словца» всё переиначивших.

* * *

Власть.

В отличии, наверное, от большинства городов и сёл России, Советская власть в посёлке установилась сразу — всерьёз и надолго… В декабре семнадцатого года, сверхсрочно дембельнувшийся с приватизированной заряженной винтовкой и несколькими вооружёнными друзьями, местный житель из пролетариев — Анисимов Фрол Изотович объявил, что власть меняется. Образовав в Ульяновке волостную ячейку РКП(б), он был выбран председателем её Исполнительного комитета (Волисполкома). Затем Анисимов разогнал волостной комитет «временных» и волостной комитет Учредительного собрания и, повесил над управой красный флаг — наскоро сделанный из конфискованного в лавке купца Добронравова, кумача. Вскоре, он же собрал из местных нищебродов и возглавил волостной Совет.

Рисунок 3. Типичная волостная управа при Империи, с бюстом царю-освободителю Александру III.

Вместо отменённого ещё «февралём» волостного урядника с шестью городовыми (на каждые пятьсот жителей, в Российской Империи полагался один полицейский), «силовые структуры» городка — «Рабочую милицию», образовали три еврея — выселенных в эти края из-за «черты оседлости» в 1915 году и человек пятнадцать-двадцать местных люмпенов-бездельников.

— Ох и, лютовали поначалу… — аж, прикрыл глаза, вспоминая батюшка, — всех купцов и имущих граждан, до последней нитки обчистили, а меня уж было к стенке ставили — застрелить «за контрреволюцию» хотели, да Фрол Изотович заступился… Я ж его — пострелёнка крестил и, вот таким ещё помню — как он у меня яблоки из сада воровал!

Отец Фёдор, аж прослезился от умиления — показывая рукой от пола, рост будущей «волостной власти»:

— Ох и, шкодливый же был дитёнок! Отец его — Изот Максимович, всё на отхожих промыслах хлеб свой насущный добывал — пороть его было, видно, некогда…

От новых порядков летом восемнадцатого года, даже произошло некое подобие вооружённого восстания: собралась толпа возмущённого народа у бывшей Управы, пошумели, постреляли по окнам из охотничьих берданок да вдоволь притащенного с фронта оружия. Даже, кого-то из «силовых структур», насмерть убили лютой смертью. Большинство пришедших с Анисимовым «друзей», куда-то срочно слиняло — кого не поймали и не судили «судом Линча» на месте, а он и один из евреев-милиционеров… Ещё кто-то, заперлись в здании Управы и отстреливались — до прибытия подкрепления из уезда, подавившего «восстание». Жертв и «репрессированных» было относительно немного: с пяток убитых, с десятка два раненых и, столько же арестованных и увезённых «в город». Большинство из последних, кстати, вскоре оттуда вернулись живо-здорово.

Сей бунт, явно пошёл всем сторонам на пользу: Анисимов и единственный сохранившийся еврей Кац Абрам Израилевич — возглавивший со временем волостную НКВД[3], избавившись от наиболее одиозных «соратников» — убитых или сбежавших из городка, привлекли за продуктовую пайку «старые» кадры, сами набрались кой-какого управленческого опыта и далее правили более-менее сносно. Особенно, запомнилось моему собеседнику первая «великая» стройка социализма: возведение «всем миром» общественной бани.

— Не «забронзовели» ещё? — спрашиваю.

Переспросив и поняв смысл вопроса, отец Фёдор ответил, отрицательно — немало удивляясь при этом:

— Да, нет пока: к любому из них можно подойти в любое время — хоть на улице, хоть где и спросить, попросить о чём-нибудь… Отлаять хорошенько, наконец!

Помолчав, отец Фёдор воскликнул вне всякой логики:

— Невероятно, но при всём при этом — большинство прихожан считает эту власть своей!

Конечно, «невероятно» и удивительно: попробуй «хорошенько отлай» какого-нибудь мэра «той» — демократической России, проносящегося мимо тебя на служебном или личном «Мерседесе»!

Кстати…

— А на чём ездит местное начальство?

Местная правящая «элита», оказывается, ездит на пролётке — раньше принадлежащей купцу… Не важно, какому купцу.

Правда, имеется и автомобиль, неизвестной «его преподобию» марки — появившейся в здешних краях, известными лишь ЕМУ(!!!) путями. Но, ныне он простаивает в сарае: ибо единственный человек, который мог его починить — пленный белогвардейский офицер, вытащенный Анисимовым прямо с «того свету» (из уездной ВЧК, то есть), по окончанию эпохи военного коммунизма сбежал от него куда-то очень далеко… Возможно даже за границу! Нового же шофёра, никак найти не могут — хотя вроде и, условия найма на службу приличные — продуктовая пайка и оклад совслужащего.