Тагильские гномы

Все гномы выстроились за спиной королевы в ряд и молча уставились в тёмный тоннель.

— Что они там высматривают? — шёпотом поинтересовался Демидов, присев на корточки возле королевы.

— Они ждут прибытия поезда, на котором мы поедем в нижнюю Тулу.

— О! «Поезд», это, наверное, разновидность очень быстроходной кареты, способной трансформироваться в королевский трон? — начал вслух рассуждать Демидов, пытаясь представить очередное творение инженерной мысли подземных гениев, но нарастающий гул и появившийся в конце тоннеля свет заставили его замолчать.

По мере приближения поезда к станции глаза у Демидова становились всё больше, а дыхание глубже. Помня о своём обещании: спокойно реагировать на происходящее вокруг него, Демидов крепко зажмурил глаза и, чтобы его не услышала королева, стал молить небо о помощи, торопливо бубня себе под нос: «мамочки мои», «святая богородица», «спаси и сохрани».

Королева, глядя на съёжившегося от страха Демидова, изо всех сил пытающегося скрыть нарастающий в нём ужас, давилась от смеха и, толкая в плечо рядом стоявшего Тильда, указывала пальцем на дрожащего пожилого «йога», умудрившегося свернуться в такой маленький «клубок».

Когда электропоезд подъехал к перрону и, скрипя тормозами, остановился напротив ожидающих его пассажиров, Демидов был практически без сознания. Ощущая возле себя «дыхание» этого огромного железного «зверя» и слыша его механическое «рычание», Акинфий, чувствуя себя беспомощной «принцессой», которую вот-вот должен похитить страшный дракон и утащить в тёмный тоннель, категорически отказывался открывать глаза.

Промокший насквозь парик паклей свисал из-под «съехавшей» набок треуголки, а проступившее сквозь кафтан тёмное пятно на спине красноречиво говорило о его серьёзном потрясении.

— Акинфий Никитич, не бойся. Поезд тебя не укусит. Он не собака, болеющая «бешенством», а, всего лишь, безопасное средство передвижения, мчащееся с бешеной скоростью, — перестав смеяться, кинулась успокаивать напуганного гостя, королева, нежно поглаживая его по мокрой спине. — Мне, дуре, следовало бы, перед тем, как подвергать тебя такому испытанию, «накачать» тебя успокоительным наркотиком, чтобы ты не воспринимал всё так близко к сердцу, а смотрел на подземный мир сквозь «розовые очки». Ну, ничего. Мы эту ошибку сейчас исправим, — решительно заявила королева и, достав из своей висящей через плечо сумочки маленький пузырёк, поднесла его к сухим губам Демидова. — Сделай один маленький глоточек, и ты почувствуешь себя самым храбрым великаном, которому любое море будет по колено.

Акинфий, не открывая глаз, послушно отклонил голову назад и отпил из пузырька.

Приняв три капли горькой и прозрачной панацеи,

Демидов вмиг перевернул внутри себя унылый, мутный и привычный мир,

Ведь этот славный, чудный, крепкий эликсир,

(Напоминающий, по свойствам, «сыворотку правды»),

Бесследно растворив в его крови

Густые «тромбы», с детства пестуемых фобий,

(«Закупоривших» путь к нирване, счастью и любви),

«Прочистил» глупостью забитые мозги,

И, «отбелив» запятнанную ложью душу,

Впустил его в не страшный и правдивый, совершенный мир…

Сделав глубокий вдох и выдох, Акинфий наконец-то осмелился раскрыть «залитые» волшебной микстурой прозревшие и осмелевшие глаза, чтобы продолжить самую экстремальную в его жизни «экскурсию».

Будто пробудившись от увиденного во сне кошмара, Демидов увидел перед собой доброе и ещё более прекрасное, чем прежде, лицо своей спутницы, а вместо жуткого чудища — великолепной красоты вагон бирюзового цвета, с мягкими комфортабельными креслами и большими стеклянными окнами.

Войдя внутрь вагона, Акинфий предусмотрительно занял место напротив дверей, чтобы через окно можно было наблюдать за проплывающими мимо сказочными подземными «пейзажами». Однако монотонное мелькание тёмного тоннеля за окном слегка подпортило яркое впечатление об этом виде транспорта и, потеряв интерес к заоконной тьме, Демидов решил коротать время в пути непринуждённой беседой с сидящей рядом королевой.

— Мы доберёмся на этом поезде до Тулы так же быстро, как и Тильд? — спросил Акинфий, слегка склонив голову к Эе.

— Нет, немножечко дольше, — усмехнулась королева. — Тильд воспользовался сверхскоростным средством передвижения, а мы, чтобы не показывать тебе плоды нашей современной науки, решили доставить тебя в нижнюю Тулу на МЕТРО, на этом забытом и устаревшем виде подземного транспорта.

— Устаревшем? — воскликнул Демидов, и его веко задёргалось. — Да если бы вы, Ваше Величество, разрешили нам пользоваться этим устаревшим для вас и ненужным транспортом, то люди вам при жизни поставили бы памятник! Я в родных краях бываю один раз за несколько лет, а на МЕТРО мог бы навещать тульских родственников хоть каждый день! Вы не поверите, но у меня есть работник, по имени Митрофан, так он своих родителей в последний раз видел, будучи, ещё подростком, а сейчас ему сорок семь лет. Представляете, как могли бы обрадоваться старики, если бы имели возможность ещё хоть разок увидать своё родное чадо перед смертью?

— Ладно, так и быть, — расчувствовалась королева, поставив себя на место несчастного Митрофана. — Поспособствуем, чтобы и у вас тоже со временем появилось своё метро, но не сразу, — предупредила Эя, выставив перед Демидовым торчащий вверх указательный палец. — Сначала, лет через сто, мы подбросим каким-нибудь толковым местным умельцам идейку создания ПАРОВОЗА, а дальше вы уж своим умом дойдёте, или «доедете», до нашего сегодняшнего железнодорожного уровня. А разрешить пользоваться нашим МЕТРО я не могу. Сам понимаешь, как далеко вы можете на нём заехать и пересечь черту наших подземных интересов.

— Как это «подбросите» идейку создания ПАРОВОЗА местным толковым умельцам? — процитировал королеву, Демидов, энергично хлопая глазами от удивления.

— Как обычно, — улыбаясь, ответила королева гномов, пожимая плечами. — Мы всю жизнь «подталкиваем» человечество в нужном направлении и периодически «подкидываем» людям разные идейки, которые лежат на поверхности до тех пор, пока какой-нибудь смышлёный представитель человечества на них не «наткнётся» и не воплотит их в наземную жизнь. Ты думаешь, яблоко случайно упало на голову Ньютона, а в доме Архимеда была установлена ванна? Как ты считаешь? Стоял бы сейчас в этих местах хоть один твой завод, если бы мы не подбросили Мишке Бибикову под ноги руду, о которую он споткнулся? Единственный наш просчёт оказался в том, что не нужно было подкидывать руду вблизи от нашего подземного города. Вот и приходится теперь исправлять эту оплошность. Кстати, твоя реакция на прибывший на станцию поезд меня поразила не меньше, чем твои жалостливые «песни» о Митрофане. Я чуть не обоссалась от смеха! Надо будет обязательно надоумить кого-нибудь организовать нечто подобное для людей на земле. Вот будет умора, если к сидящим в тёмном кинозале людям, вдруг, неожиданно, через экран, прибудет поезд…

— Сжальтесь, Ваше Величество, — заныл Демидов, сложив ладошки обеих рук «домиком». — Через сто лет не будет ни меня, ни моих детей. А МЕТРО хочется уже сейчас.

— Не капризничай, Акинфий Никитич. Сказала: через сто лет, значит, через СТО, — твёрдо заявила королева и грозно стукнула кулачком по мягкому креслу.

— Ну, и ладно, — фыркнул Демидов, обиженно отвернувшись от королевы к окну. — Я и без вас попробую совершить техническую революцию на земле и обеспечить людям свободу передвижения. А вы продолжайте ронять яблоки на головы аглицким учёным. Они, ведь, в отличие от русских умельцев, ждать СТО лет не могут, — язвительно «бросил камень в огород» предвзятых гномов, Акинфий, нервно постукивая ногой об пол.

— А ты не боишься, что я передумаю, и мы, согласившись тебе помочь прямо сейчас, не станем «бросать» в тебя яблоком, как в Ньютона, а дадим тебе его «надкусить»? После чего ты, как Белоснежка, уснёшь беспробудным сном и будешь вечно спать в хрустальном гробу на площади нашей подземной столицы, став отравленным символом «несостоявшейся наземной технической революции»? — достойно парировала Эя на «бросок» Демидова, намекая на то, что гномов лучше не злить и не шантажировать. — Ты, пойми. Техническое развитие и транспортная эволюция должны быть постепенными и последовательными. Сначала ПАРОВОЗ, потом ЭЛЕКТРОВОЗ, а уж затем и МЕТРО. А если у людей сразу появится МЕТРО, то они сойдут с ума или умрут от разрыва сердца. Ты хочешь, чтобы железные дороги сделали твоих соотечественников ДУРАКАМИ или бессердечными ЗОМБИ?

— Разумеется, не хочу, — раздражённо отреагировал на глупый вопрос королевы, Демидов, понимая, к чему она клонит.

— Тогда расслабься и, пользуясь случаем, получай удовольствие от поездки, которое не светит испытать твоим землякам, ещё, как минимум, сто лет, — посоветовала королева, сопевшему от обиды Демидову. — Ты ведёшь себя, как маленький ребёнок. Сперва, телефончик у меня выпрашивал, потом «железную дорогу», а когда приедем на оружейный завод, начнёшь клянчить пушечку? Давай, по-хорошему договоримся о том, что отныне ты будешь вести себя, как в музее: глазками — смотреть, ручками — не трогать. И ни о каких памятных «сувенирах» больше не «заикайся». Последний раз тебя прошу.

— Тогда дайте мне какую-нибудь пилюлю от зависти, — официально потребовал Демидов от организаторов «экскурсии» допинговую «страховку», позволяющую сдерживать его внутренние порывы посягать на «плоды» чужой интеллектуальной собственности. — Ну, или какой-нибудь волшебный эликсир, наподобие того, которым вы меня, недавно, потчевали. Но, только такой, чтобы моя алчная душа стала щедрой, и мне захотелось бы «снять с себя последнюю рубашку», а не с вас.

— Я думаю, что у меня есть такой «эликсир», — заинтригованно произнесла королева и, подозвав к себе Тильда, что-то шепнула ему на ухо.

Седой гном лениво вздохнул и, кряхтя, поковылял в другой конец вагона к королевскому сундучку, висевшему на крепких руках двух нехилых гномов, охраняющих и таскающих его повсюду за королевой. Подойдя к сундучку, Тильд вынул из него бутыль с прозрачной жидкостью, наполнил ею серебряный стаканчик, убрал бутыль на прежнее место и, прихватив пучок каких-то кореньев, поднёс это всё к Демидову.

— Пей. Это то, о чём ты просил, — пояснила королева и, показывая пример, опрокинула в свой рот воображаемую рюмку.

Акинфий понюхал содержимое и, сморщив нос, маленькими глотками опустошил стакан.

Горькая, противная жидкость обожгла питоку полость рта, перехватила его дыхание и, проскочив внутрь, стала расправлять скрученную «трубочкой» широкую душу Демидова. Выпучив глаза, Акинфий побагровел, как свёкла, и, пытаясь «хватать» ртом воздух, закашлялся.

— Корешками скорее занюхивай, а потом зажуй один, — вовремя подсказала королева, похлопывая Демидова по спине.

Акинфий тут же прислонил пучок с кореньями к носу и, втянув душистый запах неизвестного растения полной грудью, откусил от пучка «хвостик» жирненького корешка и принялся энергично его разжёвывать.

— О! Да этот «эликсир» гораздо забористее предыдущего! Вона как душу выворачивает наизнанку, аж искры из глаз «посыпались»! — смачно чавкая сочным корешком, поделился новыми впечатлениями Демидов, вальяжно разваливаясь в кресле. — А у этого чудесного напитка есть название? Я не удивлюсь, если вы называете его «огненная вода» или «жидкий дракон», — сымпровизировал проснувшийся в нём копирайтер, блеснув своими незаурядными творческими способностями.

— Ты мыслишь слишком поэтично, — развеяла королева, витающие в воздухе над Демидовым креативные парЫ, смешавшиеся со спиртным перегаром. — Для нас это просто ВОДКА. На протяжении многих лет она является самым популярным и любимым напитком уральских гномов. Она делает пьющих — честными, красивыми, весёлыми и откровенными, а сложный мир — прозрачным, простым и понятным.

— Поделитесь рецептом? — игриво толкнув плечом обалдевшую от такого панибратства королеву, нахально спросил осмелевший Демидов и, громко икнув, добавил: — Или предпочтёте плеснуть водку на голову очередного Ньютона?

— Мы давно научили бы россиян смешивать спирт с водой, но это сильно затормозило бы ваше развитие. Сначала России нужно стать Великой, а уж потом немного расслабиться. Русские не умеют пить. У вас генетически отсутствует чувство меры. А с такими наследственными изъянами вы рискуете превратиться обратно в обезьян. Поэтому, вам необходимо подальше отойти от приматов в своём развитии на безопасное расстояние, а уж потом и знакомиться с ВОДКОЙ, — брезгливо отряхивая плечо в месте соприкосновения, назвала объективную причину отказа королева, не понимая, как взрослого человека могло развести от одного стаканчика водки.

— Интересно, а после того, как Россия станет Великой, каким образом вы подбросите людям эту идею? Незаметно подольёте водку в чарку Мишки Бибикова? — схохмил Демидов, обнаружив в себе ещё и безграничные запасы чувства юмора.

— Я думаю, мы внушим рецепт водки какому-нибудь учёному русскому алхимику, — на секунду задумавшись, смоделировала королева будущую передачу химических знаний человечеству, — Но прежде, этому алхимику должна будет, якобы, присниться «периодическая таблица элементов», которую ему, на самом деле, продемонстрирует наша очаровательная гномиха, точно так же как и я тебе, в своё время, показала ТЕЛЕФОН.

— УмнО, — уважительно изогнул губы Акинфий и, помахав в воздухе пучком кореньев, спросил: — А эту хрень вы тоже по рецепту выращиваете?

— Вообще-то, это не хрень, а корни растения под названием «свекровь». Наши селекционеры, чтобы получить этот гибрид, скрестили белую свеклу и морковь, — гордо похвасталась королева достижениями своего подземного сельского хозяйства.

— О вкусах, конечно, не спорят, но я в этих «крысиных хвостиках» ничего особенного не распробовал. Вот водка у вас замечательная! А закуска — хреновая. Вы, уж, простите меня за грубость, — с трудом выразил своё субъективное мнение Демидов заплетающимся языком и издал ртом неприличный звук сожаления.

— А вот и не прощу, — обиженно заявила Эя и, задрав кверху нос, громко озвучила королевский Указ: велю подземным селекционерам сделать так, чтобы корни этой «хреновины» повсюду прорастали из земли наружу и торчали посреди людских огородов!

— Ну, вы, и стерва, Ваше Величество, — разочарованно покивал головой Демидов. — Из-за высказанного пьяным мужиком мнения вы готовы срывать злость на невиновных людях? А, может, у вас пресловутое ПМС? Тогда, тем более, не стоит горячиться и отложить свою «кровную месть» на несколько дней.

— Твой заплетающийся язык тебя точно до добра не доведёт, а толкнёт тебя под колёса этого поезда, — предсказала королева гостю такую же скорую, как и метрополитен, смерть, гневно сверкая глазами.

— Поддерживаю вас, Ваше Величество, — подключился к диалогу сидевший напротив седой гном, терпеливо ожидающий, когда гость вернёт ему серебряный стаканчик. — Только я бы не стал пачкать евонной кровью колёса нашего, благоухающего чистотой, поезда, а зарядил бы его в вулканическую пушку, чтобы он побывал в самом сердце интересующего его объекта и посмотрел на разрушающую мощь нашего оружия изнутри, так сказать, из самого эпицентра взрыва.

— Хочу вам напомнить, что я спустился под землю, чтобы найти пути, ведущие к вечному перемирию, а не найти здесь вечный покой, — моментально протрезвев, кинулся «склеивать» только что разбитую чашу своей жизни, Демидов, пытаясь спасти свою «шкуру». — А ваши угрозы мне говорят о том, что вы специально опоили меня дурманящим зельем, чтобы вынудить меня случайно обронить оскорбительное слово и, посчитав моё поведение недостойным звания «переговорщик», коварно убить меня по надуманному поводу. И где же, милостивая государыня, ваша хвалёная дипломатия, которой вы, недавно, кичились перед Верном в тот момент, когда он предлагал бабахнуть из пушек по моему дому? Куда подевалась ваша, доставшаяся вам от природы, девичья доброта? А я вам скажу, куда. Она испарилась, как только на вашу очаровательную, легкомысленную головку водрузили этот тяжёлый груз ответственности в виде золотой короны. Власть испортила Вас, и ваше доброе детское сердце стало позолоченным, чёрствым, взрослым и холодным. Вот король Таг, имея такую же власть, говорил со мной, как с равным. Он был сдержанней и никогда не позволил бы себе такого обращения с переговорщиком.

— С чего ты взял, что он был сдержанным? — вспылил седой гном, и его белая борода резко «нахохлилась». — С того, что однажды поговорил с ним пять минут? А ты в курсе того, что он мог за такие слова, запросто, прикончить на месте даже родную мать, не то, что какого-то облезлого переговорщика? Будучи ещё подростком, он хладнокровно вырвал язык у гадюки за то, что она на него шипела. А в зрелом возрасте приказал придворному лекарю зашить жене гениталии и выдворить её из дворца лишь только за то, что она имела неосторожность назвать его «рогатым козлом», во время их бытовой ссоры. Не знаю какое решение примет королева, но король Таг, за «стерву» и «пмс», порвал бы тебя на части, а из полученных частей сложил бы слово «ХАМ».

— Не нервничай, Тильд. Королева примет взвешенное решение. В обидных словах нашего гостя, как ни странно, но есть и доля правды. Раз уж это мы его пригласили к себе в дом, значит, нам нужно быть действительно немного снисходительнее к его громким заявлениям, — остудила королева пыл брызгающего слюнями Тильда и, повернувшись вполоборота к Демидову, нравоучительно произнесла: — Но и ты, чувствуя себя «как дома», не забывай, что ты в гостях. Правила хорошего тона распространяются на всех, а не только на хозяев. И пока мы не подрались, предлагаю выпить «мировую» на брудершафт. Тильд, принеси-ка и нам с тобой по чарке.

Седой гном, шлёпнув с досады по коленям, спрыгнул со своего места и, мысленно жалуясь на свою плебейскую судьбу, совершил очередной «рейс» к сундучку.

Вернувшись, Тильд разлил водку по серебряным стаканчикам и, поставив бутыль на пол под сидение, стал ждать от своей королевы тост.

— Ну, давайте выпьем за мир на земле и под землёй! — торжественно пожелала всем «слоям населения», Эя, и, переплетясь руками с «собутыльниками», пригубила из своего стакана.

Седой гном ловким и натренированным движением опрокинул в себя предназначенную ему порцию горячительного напитка и, не морщась, занюхал выпитое корешком «свекрови».

Акинфию понравился «залповый» способ приёма водки вовнутрь, которым в совершенстве владел Тильд, и, чтобы избежать медленного обжигающего проглатывания, в точности повторил за седым гномом питейную «процедуру».

— А куда делся ваш прежний король Таг? Неужто вы его свергли? — задержав дыхание, сдавленным голосом спросил Демидов, шевеля поднесённым к носу пучком корней, словно усами.

— Не-е-е-т, что ты! — отмахнулась стаканом от нового «брата» королева. — Он был достойнейшим лидером нашего народа. Мы его любили и почитали до последнего дня его правления. А когда он, одновременно, покинул от старости этот мир и свой трон, его место удостоилась чести занять я.

— Ты была его официальной женой, на момент смерти? — на миг, позабыв, после выпитого «брудершафта», о королевском титуле собеседницы, по-дружески спросил Эю, Акинфий, непроизвольно перейдя на «ты».

— Нет, — коротко ответила королева, не обращая никакого внимания на нарушение гостем разговорного этикета.

— Дочерью? — предпринял ещё одну попытку угадать причину столь высокого назначения Демидов, делая упор на её родственную связь с королём.

Эя вновь отрицательно помотала головой.

— А почему тогда трон достался именно тебе? — опасаясь дойти в своих гаданиях до статуса «любовница», напрямую задал вопрос Акинфий, краем глаза наблюдая за реакцией Тильда.

— В подземном мире королевский титул не передаётся по наследству родственникам и, тем более, любовницам, — прояснила ситуацию королева, прочитав, «написанные на лбу» Демидова, пошлые мысли. — У нас королём может стать любой гном, которого избирают не путём голосования за его предвыборные обещания, а за его реальные дела. Чем больше, тот или иной, гном совершил добрых и полезных для общества дел, тот больше всех и достоин быть королём. Как видишь, всё намного проще и справедливее, чем у вас на земле.

— Значит, у тебя было больше заслуг перед твоим народом, чем у других? — немного сомневаясь, поинтересовался Акинфий, образно кладя на чаши политических весов молодую девушку и седого, мудрого Тильда со всеми его научными открытиями.

— Да, — нескромно, но, видимо, объективно призналась Эя, кокетливо вздохнув. — Особенно король Таг и мой великий народ ценили мои дипломатические качества. Они-то и стали моим решающим преимуществом над агрессивной и воинственной манерой правления, которую предлагал второй кандидат на королевский титул.

— Это, случайно, не Верн был вторым кандидатом? — осторожно произнёс Демидов, с опаской заглядывая Эе в глаза.

— Да, это он. Как ты догадался?

— Не знаю, он мне, почему-то, сразу показался обделённым властью, чересчур злобным гномом, — обосновал свою прозорливость, Демидов, подражая голосом и грубой мимикой Верну.

— Зря ты так про него думаешь, — заступилась за Верна, королева, несогласно мотая головой. — Он такой же достойный, как и я, житель нашей столицы и вполне заслуживал этого титула. Но гномов напрягала его воинственная риторика и неудержимая тяга везде искать врагов. А король, кроме того, что он должен быть смелым и сильным, он должен быть обязательно хитрым и умным, — подчеркнула королева и, видя в себе эти необходимые для короля качества, гордо приподняла подбородок. — К тому же, властью он вовсе не обделён. Он, главнокомандующий нашими доблестными войсками и отвечает за безопасность наших границ.

— А-а-а, ну, тогда, понятно, почему он такой суровый и серьёзный, — нашёл, наконец, Демидов для себя объективную причину крутого нрава Верна, говоря об этом, ехидным тоном. — А Тильд разве не мог претендовать на трон?

— Конечно, мог! Но, к сожалению, он староват для правителя, — причмокнув, жалобно произнесла Эя и с грустью посмотрела на седого гнома. — По нашим законам гномы в почтенном возрасте не могут править страной. Пожилые люди с каждым годом всё чаще болеют, а чем больше времени они недомогают, тем меньше помогают своему народу процветать. Не знаю, как у вас на земле, но у нас под землёй говорят так: «У чахлого короля чахнет и народ, а у сильного, здорового и цветущего — процветает».

— Нам тоже грех жаловаться. У нас, на русской земле, царь Пётр, будь здоров, как был силён, умён и крепок, — проинформировал королеву, Акинфий и почтил память Государя — вставанием.

— Отчего же тогда вы, до сих пор, на корабликах плаваете, а не на подводных лодках? — съязвила Эя, указывая Демидову на дисбаланс между физическими данными бывшего Государя и его фактическими заслугами.

— Вы хотели сказать ПОДЗЕМНЫХ лодках? — тактично поправил королеву, Демидов, будучи уверенным в том, что она оговорилась.

— Именно ПОДВОДНЫХ! — настаивая на своём, твёрдо повторила Эя, чётко проговаривая каждую букву этого слова.

— Что за бред? Как это лодки могут плавать под водой? — засмеялся Акинфий, ища поддержки в равнодушных лицах суровых охранников и слегка подобревшего от водки и комплиментов по поводу его возможности претендовать на трон, Тильда.

— Как рыба, — остроумно ответила королева и даже продемонстрировала, плавно виляя расправленной ладошкой перед лицом Демидова.

— А-а-а-а, вы издеваетесь надо мной, — догадался Акинфий, в душе ругая себя за излишнюю доверчивость.

— Отнюдь. Какой смысл мне издеваться над тобой и «кормить» тебя баснями? Я не мазохистка и не получаю от этого удовольствие. Да и не гуманно так поступать с недоразвитыми гостями, — хмыкнула королева, приведя ещё один, более существенный, с этической точки зрения, аргумент. — Я, конечно, продемонстрировать их тебе не смогу, так как уральские «лужи» слишком мелки для этих глобальных конструкций, а вот у приморских гномов такие лодки имеются. Они используют их для сбора жемчуга и кораллов с морского дна. В этом плане они нас превосходят. Но зато у них нет вулканических пушек в виду отсутствия в их краях подводных вулканов.

— Ну-ну, — недоверчиво закивал головой Демидов, услышав приведённые доказательства, «писанные вилами на воде». — Вы мне ещё скажите, что русалки — это разновидность приморских гномов женского пола. Так сказать: «жёны подводников»…

— Про русалок ничего сказать не могу. Ни разу о них от приморских гномов не слышала. А подводные лодки я видела своими собственными глазами, так же близко, как и тебя. Клянусь Духами Уральских гор, — с придыханием произнесла королева и, поцеловав висевший на шее изумрудный амулет, прошептала: — Кстати, жёны приморских гномов ничем не отличаются от наших баб. Разве что: кожа у них посмуглее.

— А ты не спутала подводную лодку с китом? — теоретически допустил такую возможность Демидов, учитывая то, что большинство уральских гномов моря и в глаза не видели, а соответственно, могли принять большое морское млекопитающее за подводный «корабль».

— Я поняла, на что ты намекаешь, — догадалась Эя, взглянув на Демидова исподлобья. — Ты прав. Если смотреть издалека, то внешнее сходство, бесспорно, имеется. Но изнутри, я тебе доложу, различия существенные. И надо иметь вместо головы пустую тыкву, чтобы спутать механическое оборудование подводного транспортного средства с внутренностями кита. Ну, возьми, к примеру, наш электропоезд… Какой-нибудь орёл, с высоты «птичьего полёта», мог запросто принять его за ползущую под землёй гигантскую змею. Но ты-то, находясь внутри «змеи», понимаешь, что это поезд?

— Так-то оно, так, — нехотя согласился с доводами королевы, Акинфий, задумчиво почёсывая подбородок. — Но я всё равно не могу себе представить, как лодка может плавать под водой? Хоть убей!

— А мчащийся под землёй поезд ты мог себе представить ещё, каких-нибудь, пару часов назад? — привела «железный» аргумент Эя, постучав по металлической обшивке вагона.

— Тоже верно, — в очередной раз признал правоту слов королевы, Демидов и, устав «бороться» с неопровержимыми фактами существования подводно-подземных видов всевозможного транспорта у гномов, поверил Эе «на слово».

Глава пятая «НИЖНЕТУЛЬСКАЯ «КОНТУЗИЯ» ДЕМИДОВА»

— «ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО»! НАШ ПОЕЗД ПРИБЫВАЕТ НА СПЕЦИАЛЬНУЮ СТАНЦИЮ НИЖНЕГО ГОРОДА ТУЛЫ С ВЫХОДОМ НА ПРОХОДНУЮ ОРУЖЕЙНОГО ЗАВОДА. НАДЕЮСЬ, ПОЕЗДКА В РЕТРОВАГОНЕ НЕ УТОМИЛА ВАС В ПУТИ И НЕ ИСПОРТИЛА ВАШЕГО, ВЕЧНО ЦВЕТУЩЕГО, НАСТРОЕНИЯ, — раздался механический голос машиниста из встроенных динамиков вагона, и поезд стал резко замедлять ход.

— Уже прибывает? — вздрогнув от неожиданности, спросил у «гнома-невидимки» встревоженный Акинфий, рыская повсюду глазами в поисках говорящего.