Фото с бомжом

Изольда Рыбкина

Фото с бомжом

Глава 1

— Может этот? — тычу пальцем в мужскую фигуру, петляющую в нашем направлении.

— С чего ты взяла, что он — бомж? — придирчиво осматривает незнакомца Милка, стараясь при этом сдуть с лица зелёную прядь. — В лучшем случае — обычная пьянь.

— А в худшем — необычная? — прыскаю смехом.

— В худшем — вообще даже не пьянь. В новогоднюю ночь пьют даже убеждённые трезвенники, — локон всё-таки не сдулся, вероятно окоченев на морозе, и Милке пришлось вытащить из кармана замерзшую ладонь, чтобы его смахнуть. — Какого ху…

— …дожника, — быстро предотвращая маты подруги, встреваю я.

— Какого художника, я послушала тебя и не надела шапку в этот тридцатиградусный мороз!? Холод собачий! Всю жопу отморозила!

— Милдред, — произношу укорительно, снова коверкая её имя, чем вызываю новую волну недовольства.

— Что? Опять скажешь, что «жопа» — нелитературное слово?

— Скажу, что я отношения к твоей… «не имею вообще, — мне ужасно смешно смотреть на Милкино перекошенное от холода лицо. — Да и относительно шапки не просила от тебя солидарности…

— Ну конечно — не просила она! — фыркает подруга, надувая свои от природы пухлые губы, которые сейчас кажутся почему-то тоньше и их синева проступает даже сквозь ярко-красную помаду. — А кто предложил сделать прическу в форме грё… дурацкой ёлки?! Как бы я натянула шапку на это? — она поднимает дрожащий палец с неестественно длинным ногтем вверх, указывая на свой зелёный «хаир», украшенный к тому же гирляндой.

— Ты с ума сошла!? Как можно такую красоту прятать!

На моей голове шикарный ирокез из волос цвета крымской лаванды. Подозреваю, что красные уши на его фоне смотрятся не так романтично, как было задумано, но что поделать — моя принципиальная позиция требовала именно такого решения.

— Ди, мне уже поср… всё равно, и на причёску, и на ёлку и на красоту! Если мы сейчас же не найдём бомжа, я тут просто окачурюсь! Пойдём за кафешками поищем, там постоянно трутся маргиналы.

Тут надо пояснить, зачем нам понадобился бомж в новогоднюю ночь.

История эта немного длинная. Постараюсь сократить. В общем, мы поспорили. Нет, это не пари и не спор на желания. Мы поспорили с моим отцом. Ой, дальше потом расскажу, кажется Милка бомжа нашла!

— Вы уверены? — подруга задаёт вопрос официантке какой-то дешёвой кафешки, и одновременно жестикулирует мне, призывая поскорее подойти.

Девушка в белой блузке и фартуке спешно скрывается за стеклянными дверями, а я жажду подробностей.

— Ну, что там, Милагрес?

— Ди, ты достала! — отвлекается на очередную придуманную мной шутку по поводу её имени и на секунду теряет серьезное выражение лица. — Короче, слушай. Там у них в подсобке настоящий бомж!

Ёжки-матрёшки! Такой восторг, будто про снежного человека говорит!

— И что он там делает? — пропускаю подколы мимо, чтобы поскорее дойти до сути и решить свою проблему.

— Официантка сказала, что он валялся у них возле заднего выхода. Чтобы не замерз, в подсобку затащили. Иди скорей, пока его скорая не увезла, подруга уже затащила меня в тепло, но ногами по-прежнему продолжает отбивать чечетку.

— Скорая? — отряхиваясь от налипшего снега, уточняю я.

— Ну, да. Они вызвали их час назад, те до сих пор не приехали. Официантка как раз выбегала на улицу их встретить, и услышала наш разговор.

Если честно, я не до конца вникла в рассказ моей подруги, и мне хочется порасспросить её подробнее, но по блаженному виду Милки, взгромоздившейся на высокий стул у барных столиков и потирающей свои голубые ладошки, я понимаю, что отвечать она мне уже не собирается. Возникшее перед ней меню, в которое вперился взгляд серых глаз, спрятанных за желтыми треугольными линзами очков, подтверждает полную потерю интереса к моей персоне в пользу любимого ею латте и эклеров.

— Девушка, где у вас тут бомж? — задаю свой вопрос девушке у стойки приёма заказов, не обращая внимание на стоящих в очереди людей.

Глаза официантки загораются яростным огнём, и я только сейчас понимаю, что подобный вопрос наверное не совсем уместен в заведении общепита. Перевожу взгляд на людей рядом и понимаю, что создала действительно двусмысленную ситуацию. Все разговоры смолкли, а некоторые, особо ранимые даже рты забыли закрыть. ладно, пощадим их чувства…

— Шутка! — делая придурковатый вид, говорю толпе. — Братишка мой у вас тут столик заказывал, не проводите? — это говорю уже официантке, но так же громко, чтобы все точно услышали.

— Пойдёмте, — по глазам вижу, девушка поняла мой ход и немного успокоилась, хотя недовольство на лице никуда не делось.

Возле дверей подсобки в тесном коридоре, она останавливается, и, словно в чем-то сомневаясь, рассматривает меня оценивающе.

— Вы точно волонтёр?

Какой я на фиг волонтёр?! Это Милка что ли успела сочинить историю?

— Ну да! — смело вру, потому что врать надо всегда уверенно, иначе не поверят.

— Ладно. Вы его тогда покараульте до приезда скорой, а то не хватало нам еще проверки и санэпидстанции…

Девушка всё-таки распахивает передо мной дверь, но сама не спешит войти, пропуская меня вперёд.

— Вон там, за диваном лежит, — говорит она, указывая на старенькую мебель, стоящую в центре небольшой комнатушки, три стены которой заняты стеллажами с различными коробками и банками.

— А почему он тут? — непонятно чего опасаясь, медленно подхожу к дивану, — в смысле — почему ЗА диваном, а не на нём?

— Да вы что?! Это ж наш диван, где мы все сидим, а он грязный весь и вонючий! Да и если проверка какая нагрянет — так может не заметят, что у нас бомж антисанитарный в подсобке.

эти слова она уже договаривала практически в закрывающуюся дверь. Спустя полсекунды я оказалась в тесном помещении наедине с незнакомцем.

Помня слова официантки о том, что он «грязный и вонючий», заволновалась — с детства у меня слишком чувствительное обоняние, и при любом мало-мальски неприятном запахе, я могу незамедлительно совершить фееричное извержение содержимого своего нутра. В общем, первым делом я осторожно принюхалась.

Пахло дурно. Но терпимо. Показалось, что запах, который учуял мой нос, принадлежал не тому, кто находился сейчас в полуметре от меня, а скорее от вещей, хранящихся в этой комнатке. Я сделала шаг и заглянула за диван.

Первым, что я увидела, были ноги, на которых отсутствовала какая-либо обувь, только носки. Целые, кстати. Далее ноги были одеты в черные брюки, сильно помятые, однако чистые. Последнее особенно привлекло моё внимание, поскольку на человеке, лежащем передо мной на спине, была надета какая-то ужасная куртка, рваная и грязная. Это вызывало у меня диссонанс — как можно было сохранить чистыми брюки и так уделать куртку?

Увидеть лицо мне не удавалось — куртка была огромного размера, явно больше того, который годился лежащему человеку, и топорщилась так, что даже подавшись вперёд, я увидела только макушку с надвинутой на лоб шапкой, такой же старой и грязной, как и куртка.

По большому счёту, для осуществления задуманного мне совершенно неважно, как выглядит этот бомж, поэтому я решаю, что нужно поскорее сделать дело и валить отсюда, чтобы оторваться этой ночью на полную катушку.

Запускаю руку в сумочку и, так как она совсем небольшого размера, сразу нахожу плитку шоколада. Эх, мой любимый, с орехами… Прогоняю лукавые мыслишки сжульничать и оставить лакомство у себя, и достаю телефон…

Глава 2

Включив на телефоне камеру, на секунду замираю, задумавшись.

Это фото мне нужно не для семейного альбома. Не «по приколу». Даже не для того, чтобы когда-нибудь просматривая облачное хранилище, вспомнить об этом дне. Я вообще собираюсь его сразу же удалить. Ну почти сразу…

Как я уже упоминала, вся эта ситуация сложилась благодаря моему отцу. То есть не «благодаря», конечно, благодарить тут мне его не за что. Скорее «из-за». Да, из-за моего отца я стою тут перед грязным бомжом с телефоном в руках и жажду сделать селфи. Ужас, как это звучит!

Поморщившись от своих же мыслей, я всё-таки решаюсь на то, ради чего вынуждена оставить проводы уходящего года и прозябать в этой вонючей подсобке.

Аккуратно переступая через ноги лежащего человека, я стараюсь удержаться на своих, ибо места тут не то чтобы совсем мало — его просто нет.

Пробравшись к стене, а вернее — к стеллажу, который отделял меня от неё, я поняла, что оказалась в ловушке: хотя две ноги и стоят на полу, но выпрямиться в полный рост нет возможности — полки забиты настолько, что не дают даже за что-нибудь уцепиться. Я вынужденно нависаю над бомжом, опираясь руками в спинку дивана. Мысленно умоляю дверь не открываться и не пускать в подсобку никого, кто мог бы стать свидетелем моей крайне двусмысленной позы.

Вдох. Выдох. Я справлюсь — нужно только включить голову.

Надюха, соберись! Ты и не из таких ситуаций выбиралась на пять баллов.

Осматриваюсь, и — эврика! Прямо за головой лежащего человека замечаю небольшой «островок». Там можно прекрасно разместиться и фото будет шикарным!

Довольная найденным решением и уже представляя, как я отправив фото, спешу на вечеринку в центр, как я танцую там с Лёхой и Мотом, которые уже два раза мне звонили…

В общем, пора заканчивать с этой историей и серьезно заняться встречей Нового года. Нужно сделать всего два шага.

Довольно широких, надо сказать, шага… Моя мини-юбка совсем некстати здесь. Хотя почему? Она-то как раз кстати, а вот то, через что мне приходится переступать…

Иии — раааз! Одна нога на месте — прямо над головой то ли спящего, то ли отключившегося чела — кто его разберёт. Осталось подтянуть вторую. Отлично — полка напротив как раз пустая — схвачусь за неё рукой и — вуаля!

— Ёкарный хорёк!

Бас прозвучал ещё неожиданнее, от того, что доносился ровно оттуда, где мои ноги расходились в разные стороны.

Я категорически против мата. Но сейчас в голове пронеслось их столько, что хватило бы на целый небольшой рассказ…

Резко хватаюсь руками за намеченную ранее полку и в ту же секунду отрываю оставшуюся ногу от пола. Подумать я не успеваю. И очень зря. Рука соскальзывает, нога, естественно, не успевает даже дотронуться до твердой поверхности, и… я обрушиваюсь прямо на того, кто, очевидно, только что так невовремя проснулся (или очнулся).

То ли в полёте, то ли уже приземлившись, за короткое мгновенье пытаюсь поймать за хвост хоть одну мало-мальски разумную мыслишку, которые сейчас в панике проносятся в голове.

«Я лежу на бомже!» — не то.

«Мамааа дорогааая!!!» — близко, но не продуктивно.

«А голос — ничего, брутальный такой» — блин, ты откуда взялась!? Брысь отсюда!

«Нужно прикинуться мертвой», — Милкина мыслЯ что ли ко мне залетела?

— Землетрясение!!! — что есть мочи заорала я. Не знаю, почему именно это вырвалось у меня первым, видимо, генератор случайных мыслей так определил победителя.

В эту же секунду я почувствовала, как оказалась в коконе рук. Крепких, больших. И тёплых.

Сердце почему-то забилось быстрее. Некстати вспомнилась та глупая промелькнувшая мысль про голос незнакомца…

Как в замедленной реальности я поворачиваю голову, чтобы посмотреть, на обладателя этого интригующего баритона, и встречаюсь взглядом с синими, как мой любимый Байкал, двумя озёрами.

Как заворожённая смотрю в них, будто погружаясь в манящие глубины. Это настолько захватило моё сознание, что я даже не знаю, сколько я бы вот так лежала на совершенно незнакомом мне человеке, который к тому же еще и обнимает меня обеими руками, и в считанных сантиметрах от его лица, если бы с оглушительным грохотом на нас не посыпалось содержимое стеллажа.

Что ж… Это было отрезвляюще.

— Аааа! — верещала я, когда в меня втыкались какие-то предметы. — Отпусти! — заорала, как только падения прекратились, и я поняла, что руки незнакомца прижимают мою голову к его груди. — Ты охренел!?

— Если честно, то да! — весело согласился он и словно нехотя разжал руки.

Я быстро вскочила на ноги и только теперь смогла полностью рассмотреть своего бомжа.

Это был молодой мужчина, лет тридцати, его лицо было не то, чтобы очень красивым, но больше приятным — на него хотелось смотреть. Помимо голубых глаз, я отметила ровный с небольшой горбинкой нос и довольно внушительную щетину, которая, однако, не мешала рассмотреть красивые мужские губы, которые сейчас были изогнуты в луковой улыбке. Мужчина повернулся на бок, подперев голову рукой, и неотрывно смотрел на меня, как на восьмое чудо света, и я могла догадаться, что с фигурой у него тоже всё в порядке.

В общем, передо мной полулежал очень симпатичный незнакомец, которого вполне можно было разместить на обложке какого-нибудь журнала или женского романа, если бы не несколько «лишних» деталей. Ну, вряд ли модный журнал нарядил бы свою модель в потрёпанную куртку, засаленную вязаную шапку и при этом полностью пренебрёг обувью.

Ах, да, чуть не забыла — помимо «бомжатской» одежды моего незнакомца «украшала» огромная шишка на лбу! Я сразу не заметила её, потому что шапка была надвинута на лоб до самых глаз, и он поднял её лишь тогда, когда я на него свалилась.

— Откуда, ты, чудо? — прервал мои рассматривания мужчина.

«Чудо», конечно, мне польстило, но отреагировать или даже просто ответить я не смогла: в подсобку в следующую секунду ввалились целая толпа людей: официанты, охранники, позади них виднелись люди в белых халатах, какие-то посетители из кафе. Но спустя несколько мгновений, расталкивая всех на авансцену выскочила Милка и громко завопила:

— Вот скотина! Всё-таки живой оказался!

Глава 3

Милка. Она же Милдред, Миледи, Милагрес, Милинда, Милитрисса, а иногда Милдронат и даже Бикович. Последняя кличка от имени актёра Милоша Биковича. Ну вы поняли, что мне не нравится её имя по паспорту. Как можно было назвать эту оторву с зелёными волосами и пирсингом во всех немыслимых местах — Милана? У неё от Миланы столько же, сколько я оставила в её имени — только три первые буквы.

И вот моя подруга в образе новогодней ёлки-рокерши выдаёт перед толпой ничего не понимающих зрителей фразу, которую, не зная контекста, можно расценить как «почему ты живой, я хотела обратного» или ещё хуже «я всё сделала, чтобы ты не был сейчас жив, но где-то промахнулась». В общем, вариантов много, но все они так или иначе намекают на какую-то связь Милки с субъектом, который сейчас лежит на полу в куртке и одних носках, демонстрируя всем присутствующим огроменную шишку на лбу, которая начала стремительно переходить в синяк под правый глаз.

— Кому тут скорую вызывали? — первой от немой сцены отмерла грузная тётя в белом халате, поверх которого была надета коричневая дублёнка.

Она властно подвинула всех присутствующих и по-хозяйски поставила чемоданчик с красным крестом на диван, предварительно стряхнув с него какие-то вещи, свалившиеся с полок.

После этого действия «отмерли» официантки и охранники, которые засуетились и стали поднимать опрокинутые стеллажи и расставлять по местам вывалившийся скарб. Про меня и Милку все будто забыли, и я решила не теряя времени даром, поскорее воспользоваться этим. Но не успели мы сделать и двух шагов, как услышали уже знакомый мне баритон:

— Это она на меня напала, держите её!

Обернуться и возмутиться мне просто не хватило времени — Милка вцепившись в рукав моего полушубка из искусственного меха болевшей ветрянкой козы, с силой дернула меня к выходу. Выскочив в основной зал кафе, мы беспрепятственно его пересекли и оказавшись на улице тут же влились проходящую мимо толпу. Мы ликовали, видя как охранники, обводят глазами веселящуюся молодёжь, понимая, что в новогоднюю ночь им ни за что не найти в толпе маскарадных образов двух девиц одну с ёлкой на голове, а вторую в белой шубе с зелёными пятнами. Да и по их виду было понятно, что идея гоняться в одних тонких рубашках по Москве в тридцатиградусный мороз их тоже не греет.

И мы имели все шансы спастись от всей этой мутной истории, если бы не одно досадное обстоятельство.

— Милка, мне конец, — я остановилась как вкопанная, когда осознала весь масштаб трагедии. Хотя сомневаюсь, что на тот момент я его осознала… — Я телефон забыла в подсобке.

— Хрен с ним! — машет рукой подруга и тут же поправляется: — Это растение такое, если что.

— Хрен с твоим хреном! — перебиваю её. — Ты не понимаешь, что ли? Мне же папа будет звонить!!! Я ему до полуночи обещала выслать это злополучное фото.

Милка прониклась. Но молчала. Мы вместе были в ступоре и пытались решить, как поступить?

Вернуться в кафе и отхватить по полной? Можно, конечно, было бы оправдаться, в конце концов, официантка подтвердит, что мы не при чем и пришли, когда он уже лежал в подсобке. С другой стороны, а вдруг им самим не захочется потом оправдываться, как бомж оказался в их кафе? возьмут и свалят всё на нас.

Есть еще вариант поехать туда, куда мы и планировали изначально, но тогда это будет скорее всего последний мой выход из дома, возвращаться куда мне будет равносильно добровольной сдаче в тюрьму.