Отверженный 追放者 Часть III

Отверженный 追放者 Часть III

Глава 1

Дэйчи Акитара с трудом оторвал голову от груди. Некоторое время он просто пялился на свои голые колени, не соображая где находится и что происходит. Густая красная слизь стекала с лица на грудь, видимо из разбитого носа. Все болело, каждый вдох давался с трудом. Крепко же его приложили на этот раз, крепче обычного.

Он хотел выругаться, но изо рта лишь вырвался сиплый нечленораздельный возглас, что-то несуразное, неопределенное.

«Ярэ ярэ… Что, черт возьми, происходит⁈»

Вокруг полумрак, какие-то полки, бутылки, стенды, завешанные старыми коврами. Руки связаны за спиной, ноги и торс примотаны к стулу изолентой. Дэйчи был будто муха или, что более похоже, как гусеница в паутине.

Он попытался вспомнить хоть что-нибудь о том, где был вчера и как умудрился попасть в этот гребаный кошмар.

Не сказать, что Дэйчи можно было легко напугать, — он был крепким ублюдком, уж это точно. Его как-то запихивали в багажник, пытались забить бейсбольными битами, а однажды спустили на него двух здоровенных бульдогов. Но Дэйчи «Барюкудан» был неисправим. Всему виной можно назвать его страсть к шоги, а также неуемную жажду к саке. Ах да, у него ещё был крайне скверный характер, в остальном же он был сущий ангел.

Помимо еще одного маленького факта. Дэйчи Акитара был якудза.

Так что же на этот раз? Что произошло⁈

Он мотнул головой, изо всех сил стараясь сосредоточиться. Да, да… было весело. Акитара-сан вчера круто потусил… Клуб… Туда он приперся уже часа в три ночи, еле стоял на ногах. Кто-то угощал хорошим виски, — «Кенсей», круглые такие пузырьки, ярко-желтое море крепкого удовольствия. Все было замечательно, а потом… Точно! Потом была она…

Как же её звали⁈ Эту сучку… Сора-чан, да, именно… Сора, мать её, чан. Она подцепила его в клубе, это было несложно, ведь Дэйчи-сан никогда не был недотрогой и ломаться не любил.

Странно, но он и не заподозрил подвоха. Обычная такая девчонка, веселая, падкая на яркий костюм и толстый кошелек. Они поехали к ней, она сказала, что живет неподалеку. В маленькой, залитой оранжевым светом, квартирке она дала ему выпить, а потом… он очутился здесь.

Мать его…

Это подстава, понятное дело. Его притащили сюда не просто так, но кто оказался столь наглым, чтобы напасть на члена организации⁈ Кто посмел…

Черт… Дейчи чуть было не взвыл от негодования. Это же хреновы Дайго, да? Только эти скоты были настолько борзыми, чтобы напасть на другого члена клана.

Неужели… Неужели перемирию конец⁈ Война! Это же война внутри клана!!!

Или…

Дверь в подвал приоткрылась, отвлекая Акитару от мрачных мыслей. В помещение вошел человек, пленник видел лишь тонкую фигуру во мраке.

— Ксо…Ты кто такой, тикусё⁈ — прорычал якудза через сжатые зубы. — Жить надоело, ублюдок⁈

Человек спокойно прошел по комнате, игнорируя выкрики. Не проявляя ни капли эмоций, он приблизился к связанному.

С удивлением Дэйчи отметил, что перед ним стоит мальчишка. Совсем сопляк, лет 16–17, не больше. Он был одет как рядовой член клана: белая рубашка, галстук, черный костюм. Волосы зачесаны назад, бусы на руке, значок на лацкане. Новичок? Шестерка? Что происходит?

Парень развернулся к пленному спиной и медленно снял галстук. После стянул пиджак и аккуратно повесил его на угол полки. Принялся расстегивать пуговицы на рубашке.

— Ты… — расхохотался Дэйчи через боль, — ты меня пытать будешь⁈ Да ты издеваешься! Хоть знаешь, кто я такой, а молокосос? Отвечай, засранец!!!

— Якудза не позволяет себе брань… — тихо произнес подросток.

— Что⁈ — удивился пленный.

— Это оскорбляет кодекс «нинтё дантай»… — объяснил парень насмешливо.

— Да что ты знаешь о пути якудза, ты мелкий высе…

Слова застряли у бандита в горле, когда он увидел обнаженную спину пацана перед ним. Её украшала красная ирэдзуми, огромная яркая татуировка, что покрывала место между лопаток и спускалась к пояснице. Но ведь… подобное тату позволено носить лишь членам клана! Этот малец не дорос до подобной чести, ему ещё лет пять пахать нужно, чтобы заслужить нечто подобное!

Что за херня творится⁈

Злобный демон смеялся Дейчи в лицо, татуировка пугающая, уродливая и красивая одновременно. Таких он ещё не видел, хоть пересмотрел их немало.

Мальчишка достал из кармана брюк блестящую рукоять ножа и щелкнул, выпуская лезвие. Он медленно обернулся, наблюдая за реакцией пленника.

— Кто ты такой⁈

— Остальные зовут меня Они'. — спокойно ответил юнец, приближаясь.

— Думаешь меня так легко напугать⁈ — взревел Дейчи. — Чего тебе нужно⁈

— Они попросили меня пытать тебя, — произнес парень. — Этим я и займусь.

— Пытать⁈ — хмыкнул якудза. — И что они хотят узнать?

— Об этом я спросить забыл, — усмехнулся он. — Буду пытать, пока ты сам не расскажешь.

Он развернулся, глядя на Дейчи в упор немигающим взглядом. И этот взгляд…

Почему-то он совсем якудзе не понравился.

Этот мальчик не шутил.

Ничего не было в его глазах.

Ничего, кроме искорки безумного веселья.

* * *

Глава 1.

Туман стелился по земле, оплетая толстые стволы деревьев и покрывая размокшую проселочную дорогу.

На ветках набухали почки, из-под прелой листвы виднелись шляпки грибов. Шиитаки, наверное, что еще может расти в этой стране…

Весна наступает на пятки, зимы в этом краю сдаются без боя. Лишь редкие белые пятна, разбросанные по прогалине, напоминали мне о снежных днях.

Утренний лес спал, замер в предрассветной серой неге, даже пения ранних птах не было слышно. Поеживаясь от холода, мы стояли у высоких ворот нашей будущей тюрьмы.

Габутай. Железные ворота со старой надписью напоминали заброшенное государственное учреждение, потертая краска иероглифов навевала тоску. Будто меня привезли на старую советскую военную базу или, что более схоже, на Северокорейский ядерный полигон.

Ягами протянул мне сигарету и развязно зевнул. Я прикурил и вновь подозрительно уставился на ворота.

— Что не так, аники? — поинтересовался парень, поднося огонек зажигалки.

— Колючая проволока.

— Где? — удивился он.

— Вот и я к тому, что её нет, — нахмурился я, выдыхая сигаретный дым. — Мне это не нравится.

— Таких тюрем мы ещё не встречали, — поддержала меня Муза. — Что там за хрень творится⁈

(И зачем колючая проволока, если не знаешь где находишься?)

Доставляли нас сюда целые сутки, с пересадками, на трех машинах. К чему такие сложности было непонятно. Последние часов шесть мы тряслись по кочкам в ночном лесу. Похоже, что якудза нашли самую дикую глушь в Японии и притащили нас сюда.

Раздался глухой стук, а после этого скрип металла, видимо, нас все-таки решили впустить. Ну, блин, спасибо. Где это видано, чтобы заключенные очереди ждали под тюремными стенами.

Кроссовер, который нас привез, завелся и медленно двинулся к пятачку для разворота.

Дате с досадой бросил бычок под ноги и втоптал в грязь.

— Пошли, — процедил он, — пора взрослеть.

Только вот мне уже поздновато.

Нас встречали двое мужчин. Я быстро провел сравнительный анализ. Старая привычка: искать опасность, оценивать потенциального противника, выявлять слабости.

Подобные мне смотрят на людей иначе. По крайней мере, мне так кажется. Человек инстинктивно играет в игру «свой-чужой», ищет отголоски симпатии или угрозы. На основании множества мелочей индивид создает образ в подсознании, на который и будет опираться в случае возможной коммуникации. Именно так он определяет модель поведения. Как же они похожи на собак, которые нюхают друг другу зады…

Я не смотрю в лицо, а тем более в глаза. Это слишком опасно. Зато я вижу образ сразу, — пустышку, карикатуру, шаблон, и лишь после этого начинаю разбираться в деталях, чтобы понять каким образом я могу воздействовать на персону, и получить из этого выгоду. Если человек мне не нужен, то он и не интересен вовсе, и автоматически превращается в серого безликого статиста.

Пока остальные оценивают, разбираются — относиться к кому-то хорошо или плохо, я заранее отношусь ко всем дерьмово. Зачем забивать свой разум ерундой? Если ты идешь в старый кабак в подвале, то не удивляйся, что там грязно и воняет мочой, это же было предсказуемо!

Да и мое отношение ни разу меня не подводило. Сколько бы ни ходило мифов о пресловутом «хорошем человеке», мне такие в жизни не попадались. Все они, как набухший прыщ: стоит немного поддеть, и вот гной растекается по коже.

Итак, встречающие…

Первый, — здоровый бугай в армейской куртке и с короткой бородкой. На брови у него был кривой шрам, который казался столь фактурным, будто его для боевика про коммандо гримировали. Японский рэмбо, не иначе.

Кулаки сбиты. Нет, не просто сбиты, — кожа на них до такой степени отполирована, что ладонь походила на боксерскую перчатку, костяшек вообще не было. Шея и кисти рук были покрыты выцветшими татуировками, на голову он повязал серую бандану.

Он стоял, опершись одной рукой на воротину, второй прижимая к себе дубинку на поясе и увидев нас, жестом приказал подойти.

Рядом с ним стоял второй провожатый. Он был чуть пониже, — худой и высушенный японец с хитрым взглядом. Кожа его пожелтела от времени и напоминала старый барабан или прожженное окурками седло мотоцикла. Морщины паутиной расползлись по лицу, губы плотно сжаты, с подбородка спускается седеющая козлиная бородка. На вид ему было лет 50–60, хотя я уже убедился, что по японцу реальный возраст определить трудно.

В отличие от своего товарища, старик был одет в хаори с коротким рукавом (традиционная мужская накидка), а на ногах у него были брюки свободного кроя. Он сложил руки на груди, дожидаясь нас. Его предплечья тоже украшали яркие ирэдзуми. Выглядел он сурово, хмурил кустистые брови, смотрел на нас неодобряюще, будто мы уже ему нагадили, только вступив на территорию Габутай.

Не проронив ни слова, они пошли по дорожке к серым бетонным зданиям, а нам не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ними. Три охранника в черном закрыли за нами ворота и остались нести караул. Вчетвером мы достигли широкой площадки, которая напоминала военный плац, похоже, это место было центром учреждения.

— Представьтесь, — еле слышно проворчал солдафон.

— Дате Ягами.

— Рио Икари.

— О них нам говорил Масеки-сан, не так ли? — хитро поинтересовался у товарища старик.

— Да, змей и демон. Проблемные ублюдки… — кивнул в ответ второй, после чего обратился к нам. — Меня зовут Дайсаку Шибусава, — прервал молчание вояка, — но вы будете называть меня Мастер Шибу. Я организую процесс воинского обучения. Я — тренер по боевой подготовке. Это — Хироаки Сатеши, для вас Хиро-сенсей. Сатеши-сан наставит вас на путь борёкудан.

— Мой тренинг включает в себя не только физические занятия, но и воспитание духа, обучение философии Бусидо, так как видим её мы, — скрипя произнес старик.

— Он сделает из вас якудза, даже если вы этого не хотите, — хмыкнул Шибусава. — Для вас мы учителя и отцы, неповиновение нашим приказам повлечет наказание, а если расстроите одного из нас, пожалеете. Выполняйте все предписанное, не спорьте, и тогда, возможно, вы здесь освоитесь. А теперь внимание, дважды я ничего не повторяю, успевайте запоминать: площадка по которой мы идем, — базовый тренировочный лагерь, или как я её называю, — полигон. Место для физических нагрузок. Вон там учебный корпус, — хрипло бросил через плечо вояка, показывая на двухэтажное строение. — Здесь вы будете проходить теорию. Там же находятся кабинеты учителей и комната для собраний. На первом этаже столовая, порядок приема пищи узнаете в буклете.

Мы молчали, по тону провожатых становилось понятно, что вопросов они не ждали.

— Здесь душевая и туалеты, — продолжал Мастер Шибу, показывать нам достопримечательности. — Уборка каждый день, дежурных назначает старшина. Проштрафился, моешь сортир, надеюсь, это понятно?

— Хай, — ответили мы хором.

— Хорошо. Эти хоть понимают основы дисциплины, а Хиро-сан?

Старик лишь неопределенно хмыкнул.

— Здание вдалеке: склад и оружейная, — указал Шибу на небольшую постройку у ворот. — Вход охраняется кадетами, на двери цифровой замок, даже не думайте туда соваться, а то знаю я вас, шпану. За забором вы можете увидеть угол ещё одной постройки, это женское отделение, вам туда ходить строго запрещено.

Я мельком взглянул на удивленного и воодушевленного Ягами. Да, тут есть девчонки, братишка. Но лучше тебе о них не думать, ведь все здесь — одна большая уловка. Мне хватило лишь взглянуть на это место, чтобы понять, насколько все плохо. Это не просто военный лагерь, нет, ни хрена. Это тюрьма и психушка в одном флаконе.

То, что они здесь проворачивают больше похоже на логово культа, и, думается мне, именно грязными психологическими приемами они и перевоспитывают местный сброд.

— Казармы учеников, — обьявил Шибу-сан. — Здесь вам предписано находиться до начала обучения. Изучите устав, отдохните. Ваши вещи сложите в тележку у двери, в тумбе у кровати найдете костюмы, которые предписано носить заключенным. Выходить разрешено дважды в сутки для посещения уборной. Завтра ровно в семь утра жду вас на полигоне, кто опоздает, будет наказан.

У входа дежурили двое охранников в балаклавах. При себе они держали электрошоковые дубинки.

— Еда на день, — сказал старик, вытаскивая из рукавов два бумажных свертка и протягивая нам. — Бараки разделены по курсам, сейчас заключение проходит две группы, общаться с параллелью вам запрещено. Выходить без причины тоже. Сначала прочтите устав, на оставшиеся вопросы ответ получите завтра утром.

— За драку в спальном отделении последует наказание, — пригрозил вояка. — Свободны.

Они проследили, чтобы мы покорно вошли через дверь в казарму, после чего за спиной лязгнул засов. Мы оказались в длинном помещении с кроватями по бокам. Двухъярусных коек здесь не было, площадь позволяла разместиться каждому. Я был приятно удивлен: уже думал, что заставят спать на бетонном полу.

На кроватях расположились подростки, не больше дюжины. С интересом все они уставились на нас. Черт, ощущение такое, будто в новую школу перевели.

Ненавижу школы.

Мы молча прошли по комнате и бросили сумки на свободные места. Я выбрал кровать у стенки, соседней с койкой Ягами. Пока он разбирал вещи, я завалился на подушку и уставился в потолок. Нет смысла сейчас наводить порядок и обживаться.

Я лежал и ждал. Сейчас должен кто-то подойти, просто обязан. Так всегда бывает, когда тебя переселяют в новую камеру. Обязанность вожака заявить о себе, а если такового нет, то есть тот, кто хочет им стать. И нет легче добычи, чем новичок.

Итак, кто это будет? Тот качок, что сидел у входа? Или суровый пацан у окна? Кто из них….