Помоги проекту - поделись книгой:
– Ты будешь репетировать весь уик-энд тут. У тебя нет времени ездить в Бостон.
– Дон, уже все подписано.
– И что?
Эдди судорожно шарил левой рукой по пуговицам рубашки, как по клапанам кларнета. В глазах его читалось отчаяние.
– Не надо, Дон, – взмолился он. – Бога ради, не надо.
– Ты сам виноват.
– Ах ты, дрянь, это ты во всем виноват! Все потому, что не можешь добиться хорошей записи смеха...
– Прекрати.
Дентон поднялся и глядел на него, пока Эдди не заморгал и не отвел взгляд.
– Эдди, не забывай о контракте. Он подписан на четыре с половиной года. Я всегда могу убрать тебя из шоу, снизить зарплату или вообще расторгнуть договор. А без меня ты не заработаешь ни гроша, и не забывай об этом. Не то пойдешь в судомойки.
Эдди покорно шагнул к двери, сдаваясь.
– Не надо так, Дон, – пробормотал он. – Не заходи так далеко.
«X плюс У, – заявил с телеэкрана голос с сильным акцентом, – это что-то непроизносимое!»
Дентон попытался сосредоточиться и уставился на кривляющегося Профессора. Эдди Блейк? Мог ли это быть Эдди Блейк?
Не исключено. Смерть Дентона избавляла его от необходимости соблюдать условия контракта. И кто, вероятнее всего, заменил бы Дентона в шоу? Ну конечно же Эдди Блейк, который все и всех знал и был в глазах зрителей своего рода символом передачи. Так что смерть Дентона открывала Эдди возможности.
Да, но мог ли Эдди Блейк это совершить? Слабый, ничтожный человек?
В телевизоре послышались новые голоса. Дон изо всех сил старался разобрать картинку и наконец понял, что это реклама. Муж с женой, счастливая пара, и секрет их семейного счастья в.., растворимом кофе.
Счастливый брак. Он подумал о Нэнси. И о сценаристе Хербе Мартине.
– Дон, мне нужен развод. Он поднял глаза от тарелки:
– Нет.
Они сидели втроем в “Афинском зале” за столиком – Дентон, Нэнси и Херб. Нэнси заявила ему сегодня, что ей надо поговорить с ним о чем-то важном, а он ответил – подождем до вечера. Он не желал домашних сцен перед самым эфиром.
Теперь начал Херб:
– Дон, не понимаю, какой вам в этом толк. Совершенно очевидно, что вы не любите Нэнси, а она не любит вас. Вместе вы не живете.
Дентон поглядел на него угрюмо и ткнул вилкой в сторону Нэнси.
– Она моя, – заявил он. – Независимо ни от чего, она моя. И я предпочту отдать ее кому-нибудь получше вас, приятель.
– Я могу получить развод и без твоего согласия, – вмешалась Нэнси. Она была хороша, овал лица обрамляли длинные светлые волосы. – Я могу поехать в Неваду и...
– Будет развод – не будет, – прервал ее Дентон, – и где бы он ни был, но истцом выступлю я. И мне даже не понадобится выезжать за пределы штата. Вполне подойдет измена. А любовник чисто случайно окажется коммунистом.
– Бросьте, Дон, – вступил Херб. – И долго вы намереваетесь мне этим грозить?
– Пока существуют черные списки, дружок.
– Ну, теперь другие времена. Черные списки не работают.
– Вы так думаете? Хотите, проверим вашу теорию?
– С 1938 года...
– Дружок, вы же знаете, не важно, когда вы были коммунистом. Да нет, Херб, на самом деле вы мне нравитесь, вы пишете вполне прилично. Я вовсе не хочу лишать вас профессии потому только...
– Почему ты не оставишь нас в покое? – воскликнула Нэнси так громко, что люди за соседними столиками оглянулись на них с любопытством.
Дентон обтер губы салфеткой и поднялся.
– Вы спросили, я ответил, – сказал он.
– Сделайте одолжение, – проговорил Херб, – попадите на обратном пути под машину.
– Не шути с ним, Херб. – Нэнси умоляюще тронула его за руку.
– А кто шутит-то? – спросил Херб угрюмо.
"Шутки в сторону, друзья, – раздался его собственный голос. – Дэн и Энн – лучшая танцевальная пара в стране”.
Дентон беспомощно смотрел на экран – там его маленький двойник мог говорить, двигаться, смеяться и хлопать в ладоши. Там он был здоров, жизнерадостен и доволен.
Кто? Кто? Кто? Херб? Нэнси? Они оба?
Он попытался вернуться мыслями в то мгновение, воспроизвести тот силуэт, понять – мужчина это или женщина. Но не смог: перед глазами возникала просто грузная темная фигура в пальто, едва видневшаяся в слабом свете холла. А под пальто мог быть и тощий Эдди, и грациозная Нэнси, и мускулистый Херб, и толстяк Морри Стонмэн. Морри Стонмэн?
Дэн и Энн, жалкие танцоры, толклись перед камерой, а толстяк Морри Стонмэн вытирал лоб носовым платком, приговаривая:
– Ей-богу, Дон, они хорошо смотрятся. О них самые лучшие отзывы на всем...
– Долбаки они – вот что, – холодно ответил Дентон. – Именно так.
– Но ты же их принял. Сказал “о'кей”.
– Под твое честное слово, Морри. Разве нет? Морри смутился, вытерся платком, стараясь не встречаться взглядом с Дентоном.
– Да, Дон, – выговорил он наконец. – Ты здесь ни при чем.
– Сколько, Морри?
Морри скорчил мину оскорбленной невинности:
– Дон, ты же не думаешь, что...
– Морри, сколько они тебе дали?
Оскорбленная невинность исчезла, и Морри пробормотал:
– Пять.
– Ладно. Вычтем из твоей зарплаты.
– Дон, клянусь Богом, у них были хорошие отзывы. Могу тебе показать клипы.
– Еще пять сотен к твоему долгу.
– Я об этом и думал. – Морри утирал левой рукой лоб, а правой вцепился в рукав Дентона. – Я только пытался поднабрать денег, – заговорил он торопливо, – чтобы начать расплачиваться. Ты ведь хочешь получить назад деньги, так?
– Ты рассчитываешь откупиться от меня? Подожди, Морри, еще не время. Ты мне нужен рядом.
– Слушай, с чего ты взял, что я хочу свалить? Дон, я...
– И ты, – сказал Дентон, – конечно, даже в мыслях не имел пристроиться к этой девке Лайл. Опять оскорбленная невинность.
– Кто тебе говорит такие глупости, Дон? Я не...
– Хватит, – прервал его Дентон, – как только ты от меня уходишь, долговая расписка вступает в силу. Так что Лизу Лайл можешь просто забыть.
Аплодисменты. Надо было возвращаться на сцену и поздравить Дэна и Энн перед камерой. Дентон ткнул пальцем в сторону раскланивающейся танцевальной пары.
– Уберите их отсюда, – распорядился он. – На финальном поклоне они не нужны.
Он направился к сцене, даже не оглянувшись на Морри, и, остановившись перед нужной камерой, начал:
– А напоследок...
«А напоследок, – произнес его экранный двойник, – у нас в гостях замечательная новая певица – как вы знаете, ее сольная программа будет представлена в марте – Лиза Лайл!»
Дентон смотрел на свое изображение, хлопающее и радостное, и шептал:
– Она хочет Морри. А Морри хочет ее.
Морри? Так это Морри стрелял в него?
Кто же это был?
Пространство между ним и телевизором стало заволакивать туманом. Он заморгал изо всех сил, боясь, что это уже смерть.
В этом тумане ему чудились они все, все четверо, кто мог это сделать. Прямо перед ним стояли рука об руку Нэнси и Херб и смотрели на него торжественно-мрачно. Правее Эдди Блейк, теребя рубашку левой рукой, взирал на него с вызовом. А позади них толокся Морри, расстроенный и с исполненным ненависти взглядом.
– Кто же из вас? – прошептал Дентон. Борясь с болью, он наклонился вперед, словно требовал от них ответа. И они заговорили.
– Когда ты умрешь, – сказала Нэнси, – я смогу выйти за Херба.
– Когда ты умрешь, – сказал Эдди, – программа будет называться “Варьете-шоу Эдди Блейка”.
– Когда ты умрешь, – сказал Херб, – с тобой уйдет и черный список.
– Когда ты умрешь, – сказал Морри, – с тобой умрут и долговые расписки. И я смогу заработать кучу денег с Лизой Лайл.
Кто из вас? Кто из вас?
Фигуры растворились в тумане. Усилием воли он заставил себя вернуться к тому темному силуэту в дверях, освещенному лишь сзади. Ему позарез требовалось узнать, кто же это был.
Припоминая каждую линию, он пытался отыскать какие-нибудь характерные признаки, по которым он мог бы опознать убийцу, – очертания головы, шеи, ушей, воротник пальто...
Уши.
Он прищурился в попытке увидеть, вспомнить – да, уши были видны. Из четверых остались трое: у Нэнси были длинные светлые волосы, закрывавшие уши. Это не могла быть Нэнси.
Поделиться книгой: