Второе поколение

— Присаживайся, я сейчас подброшу дров. Не хочешь ли горячего? Мне потребуется лишь пара минут, а потом...

— Нет, спасибо, не надо разжигать огонь... Я дрожу не от холода, — произнесла женщина низким голосом.

Она скорее рухнула, чем присела на скамью. Тика опустила кочергу, которой ворошила угли.

— Что случилось, миледи? Ты только что выбралась из какого-то заточения? За тобой погоня?

Женщина удивленно подняла глаза, затем чуть улыбнулась.

— Почти угадала. По мне так заметно? — Всадница прикоснулась дрожащей рукой к щеке.

— Муж! — немедленно воскликнула Тика. — Где твой меч?

— А? Что? — вздрогнул Карамон, отвлекшись от размышлений. — Какой меч?

— Надо поднимать на ноги шерифа и городское ополчение... Не волнуйся, миледи. — Тика быстро сняла рабочий передник. — Никто не тронет тебя здесь.

— Стойте! Не надо! — Женщина испугалась ее слов больше, чем любой угрозы.

— Погоди, Тика, — произнес Карамон, кладя тяжелую руку на плечо жены. А когда он начинал говорить таким тоном, лучше было ему не перечить. — Все будет нормально, — успокоил он всадницу, вскочившую на ноги, — никто не скажет никому о тебе, миледи, пока ты сама этого не захочешь.

Всадница, тяжело вздохнув, вновь села на место.

— Но, любимый... — начала Тика.

— Она пришла сюда не случайно, — прервал жену Карамон, — и у нас в гостинице ей необходима не просто комната. Ей нужен кто-то, живущий в Утехе... Кроме того, не думаю, чтобы она спаслась из плена, она просто уехала. — Он помрачнел. — И вернется обратно тоже по собственному желанию.

Женщина вздрогнула и чуть поклонилась.

— Ты прав. Я действительно ищу одного человека в Утехе. Ты владелец гостиницы и можешь мне помочь... Мне необходимо переговорить с ним этой же ночью, дольше я не рискну здесь оставаться. Времени... — Ее пальцы в синих перчатках сжались в кулаки. — Времени почти не осталось.

Карамон повернулся к своему плащу, висевшему на крюке за стойкой бара.

— Кто это? Как его зовут? Я немедленно за ним отправлюсь, уж в Утехе мне все знакомы...

— Подожди-ка, — остановила его благоразумная Тика. — А для чего нужен этот человек?

— Я могу сказать его имя, но не могу сказать, для чего он мне нужен. Важно лишь, что ему этот разговор может принести больше пользы, чем мне.

Карамон вновь нахмурился:

— Это навлечет на него опасность?

— Не могу ответить, — спрятала глаза всадница, — сожалею, но...

Силач медленно покачал головой:

— Не могу же я разбудить человека посреди ночи и отвести навстречу гибели!

— Я могу солгать тебе, — вскинулась женщина, — могу сказать, что все будет хорошо, но я сама не знаю этого. Я владею страшной тайной и могу разделить ее только с тем человеком, которому она предназначена. — Она схватила Карамона за руку. — Под угрозой не просто жизнь, нет! Душа!

— Не нам судить ее, дорогой, — сказала Тика, — пусть этот неизвестный, кто бы он ни был, решит сам.

— Хорошо, я пойду и приведу его. — Карамон уже решительно завязывал плащ у горла. — Как его зовут?

— Маджере,— произнесла всадница.— Карамон Маджере.

— Карамон?! — изумленно повторил за ней Карамон.

Женщина неправильно истолковала его удивление.

— Я знаю, что прошу слишком многого... Карамон Маджере, Герой Копья, один из самых известных воинов Ансалона... Что у него может быть общего со мной? Но, если он спросит, скажи ему... — Тут она сделала паузу, обдумывая слова.— У меня есть вести насчет его сестры.

— Сестры! — Карамон отшатнулся, ударившись о стену. Гостиница содрогнулась.

— Паладайн, защити! — Тика вздрогнула. — Нет, только не это... Китиара?!

Глава вторая

Сын Китиары

Карамон медленно стянул с себя плащ и, не глядя, повесил — мимо крюка. Тот сполз на пол, но великан не обратил на это внимания.

Женщина наблюдала за его действиями с растущей тревогой.

— Ты не собираешься привести ко мне Маджере?

— Ты его уже нашла. Карамон Маджере — это я. Всадница с недоверием воззрилась на него.

— Да спросите любого, — широко развел руки Карамон, словно обхватывая гостиницу и все земли вокруг. — Какой смысл мне лгать? — Он слегка покраснел и похлопал себя по объемному животу. — Может, я не очень похож на героя...

Внезапно всадница рассмеялась, сразу став моложе:

— Честно говоря, я ожидала увидеть великого лорда... Но так будет даже проще... легче...— Она пристально посмотрела на силача. — Да, теперь, приглядевшись, я узнаю некоторые черты... Она описала мне тебя как «большого человека, в котором мускулов больше, чем мозгов, всегда размышляющего о том, где бы основательно подкрепиться». Прости меня, но это слова Китиары, а не мои. Лицо Карамона потемнело.

— Я полагаю, миледи, ты знаешь — моя сестра мертва. Моя единоутробная сестра, которая была Повелительницей Драконов и союзницей Королевы Тьмы. И с чего бы ей рассказывать обо мне? Может, она и любила меня раньше, но однажды, как мне кажется, второпях об этом забыла.

— Мне лучше всех известно, какой была Китиара, — вздохнула женщина. — Она прожила под моей крышей несколько месяцев, лет за пять до войны. Наверное, лучше рассказать историю с самого начала. Я пролетела сотни миль, чтобы найти тебя...

— Может, подождем до утра? Всадница покачала головой:

— Нет, я не осмелюсь. Будет лучше, если я уйду с рассветом... Так вы меня выслушаете? Можете не верить мне. — Она пожала плечами. — Тогда я просто уйду и оставлю вас с миром.

— Пойду приготовлю немного крепкого чаю, — сказала Тика и двинулась в кухню, по дороге погладив массивное плечо мужа, молчаливо призывая того слушать.

Карамон грузно уселся рядом.

— Ну, хорошо. Как тебя зовут, миледи? Если ты, конечно, не собираешься скрывать свое имя.

— Сара Дунстан. Я жила и живу в Соламнии, в маленькой деревушке неподалеку от Палантаса. Именно там и началась эта история. Тогда мне было почти двадцать, я жила одна в доме, некогда принадлежавшем моим родителям, умершим от чумы за несколько лет до этого. Я тоже заразилась, но была одной из немногих, кому удалось исцелиться. На жизнь я зарабатывала ткачеством, научившись ремеслу у матери, и так и не вышла замуж. О, конечно, у меня были женихи, мне делали предложения, но я одно за другим отклонила их. Я никого не полюбила, а жить с нелюбимым человеком было выше моих сил. Перед войной жизнь была не особенно счастливой — слишком много неизвестности и плохих предзнаменований.

Сара приняла чашку с чаем, а Тика устроилась рядом с мужем, передав ему вторую. Карамон принял чай и, не глядя, отставил в сторону, сразу забыв о нем.

— Продолжай, миледи.

— Не надо звать меня миледи, я никогда не была ею. Я же говорю: работала ткачихой день и ночь, пока однажды в дверь не постучали. Выглянув, я сперва увидела сгорбившегося мужчину, но потом поняла, это девушка в массивной кожаной броне. У нее был меч и темные волосы, подрезанные, как у воина.

Тика посмотрела на Карамона, чтобы увидеть его реакцию. Описание Китиары было точным. Но лицо мужа ничего не выражало.

— Женщина открыла было рот, наверное, чтобы попросить воды, но тут силы оставили ее, и она рухнула в обморок прямо у меня на пороге. Я оттащила ее на кровать — видно было, что незнакомка тяжело больна, но я не особенно разбираюсь в подобных вещах. Тогда я кинулась к старухе-друиду, которая выполняла обязанности деревенской целительницы. Это было еще до того, как жрецы Мишакаль возвратились к нам, но друиды умели лечить собственными силами, чем спасли множество жизней. Возможно, именно потому мы не верили никому из ложных жрецов и не поддавались на их уловки. К тому времени, как пришла старуха, Китиара — она смогла сказать, как ее зовут, — пришла в сознание. Она пробовала встать с кровати, но оказалась слишком слаба. Старуха осмотрела ее и приказала лежать, но Китиара отказалась. «Это просто лихорадка, — сказала она, — дай мне средство от жара, и я продолжу путь». — «Это никакая не лихорадка, и ты прекрасно об этом знаешь, — бросила целительница, — ты беременна и, если немедленно не ляжешь в постель, потеряешь дитя».

При этих словах Карамон побледнел как полотно, а Тика поставила и свою чашку на стол, из опасения пролить чай, после чего крепко вцепилась мужу в локоть.

Сара вздрогнула и продолжала:

— «Я желаю потерять это отродье!» — закричала Китиара и начала сыпать проклятиями. Никогда еще я не слышала из уст женщины подобных изощренных и грязных ругательств. Слышать такое было просто ужасно, но на старуху все это не произвело никакого впечатления: «Ты не просто потеряешь ребенка, но и умрешь сама, если не принять необходимых мер». Потом Китиара неразборчиво бормотала о неверии в старого беззубого глупца, но могу вам сказать — она боялась, возможно, потому, что была слаба и больна. Целительница хотела, чтобы Китиару отнесли в ее дом, но я решила сама ее выходить. Думаете, это странно? Возможно, но мне было так одиноко... кроме того, у твоей сестры было несколько качеств, меня восхитивших...

Сара улыбнулась, а Карамон лишь покачал головой.

— Она была сильна и независима, такая, думалось мне, какой я смогу стать сама, если наберусь мужества. Потому она осталась со мной. Китиара действительно подхватила болотную лихорадку и ненавидела плод, зреющий внутри нее, страстно желая от него избавиться. Я ухаживала за ней больше месяца, потихоньку изгоняя лихорадку... Наконец Китиара пошла на поправку и даже умудрилась не потерять ребенка, но после выздоровления очень ослабела. Едва могла поднять голову от подушки, — знаете, наверное, как это бывает. Первое, о чем она попросила, придя в себя, это помочь ей избавиться от ребенка. Старуха-друид сказала: мол, уже поздно, все сроки прошли. Если бы не слабость, Китиара убила бы себя, но она едва могла говорить. С того дня она лишь считала дни до того момента, когда «сможет избавиться от маленького ублюдка и отправиться дальше».

Карамон неожиданно закашлялся и зажал рукой рот, Тика сжала его плечо.

— Когда пришло время рожать, — продолжила Сара,— Китиара уже восстановила силы, это было очень хорошо, потому что роды оказались крайне долгими и трудными. Два дня она терпела муки, прежде чем на свет появился здоровый и сильный малыш. К сожалению, такого нельзя было сказать о матери. Целительница, сразу невзлюбившая ее, прямо сказала — Китиара скоро умрет и перед смертью обязана назвать имя отца ребенка, чтобы тот взял на себя заботы о малыше. В ту ночь, будучи при смерти, Китиара назвала мне имя отца и обстоятельства зачатия. Но именно из-за того, кем он был, женщина взяла с меня страшную клятву никогда не говорить об этом никому. Я поклялась памятью матери. «Отнеси мальчишку моим братьям, Карамону и Рейстлину Маджере, они смогут вырастить его воином, — сказала Китиара, — особенно Карамон, он хороший боец, я ведь сама учила его». Конечно, я обещала все исполнить, ведь я думала, что она умирает. «Могу ли я в качестве доказательства что-нибудь передать твоим братьям? Иначе как они поверят мне? — спросила я ее. — К примеру, украшение или драгоценность?» — «У меня нет никаких драгоценностей... кроме меча... Отнеси мой меч Карамону, он узнает его... И скажи ему... скажи ему... — Тут Китиара посмотрела на ребенка, который кричал в колыбели у огня. — Мой младший брат так же вопил... Рейстлин всегда был очень болезненным... и когда он орал, Карамон развлекал его, устраивая театр теней...» Тут силы оставили ее, но потом Китиара зашептала вновь: «Надо сложить пальцы вот так, видишь, похоже на голову кролика... А Карамон говорил: мол, смотри, Рейст, зайчики...»

Великан застонал и уронил голову на руки, Тика немедленно обняла его и что-то мягко зашептала на ухо.

— Я сожалею... — произнесла Сара,— я забыла, насколько ужасно, должно быть, услышать такое. Мне не хотелось причинять тебе страдания, лишь только доказать...

— Все в порядке, миледи. — Карамон медленно поднял голову. На его лице отразилась мука, но он попытался сосредоточиться. — Иногда трудно справиться с воспоминаниями... особенно с такими. Но теперь я верю тебе, Сара Дунстан, и сожалею о своей подозрительности, только Кит или... или Рейст знали ту историю...

— Не стоит извиняться. — Сара погрела руки о кружку с чаем. — Ведь Китиара не умерла. Старуха-друид не могла поверить в это, она решила, что Китиара заключила договор с Такхизис. Я часто думала об этом, когда слышала потом об ее ужасных деяниях. Наверное, она пообещала Темной Королеве души других взамен собственной, иначе почему бы Такхизис позволила ей выздороветь.

— Страшные вещи ты говоришь! — Тика задрожала.

— Это не выдумки, — отрезала Сара, — я видела ее работу.

Она замолчала, мрачно изучая носки сапог, а Карамон с Тикой не отрывали от нее взглядов, словно заново увидев ее наряд и вспомнив, кто она такая.

— Ты сказала, ребенок выжил, — начал Карамон. — Думаю, Китиара бросила его?

Сара продолжила рассказ:

— Скоро Китиара уже была готова к путешествию, но за это время немного привязалась к ребенку. Он был чудным малышом, поверьте. «Я не смогу взять его с собой, — сказала она. — На севере собираются большие армии. Грядут великие дела. Мне нужно отправиться туда, зарабатывать славу и богатство мечом. Найди ему хороший дом. Я буду посылать деньги на его воспитание, а когда он подрастет для сражений, вернусь за ним». Я предложила отвести ребенка к братьям, но она обожгла меня гневным взглядом: «Забудь рассказы о моей семье! Забудь все, что я говорила! А особенно — забудь про его отца!» Тогда я робко попросила разрешения оставить ребенка у себя...— Сара залилась краской. — Я же была так одинока, поймите. И мне всегда хотелось иметь собственного ребенка, а тут словно Боги услышали мои молитвы и ответили. Китиаре идея понравилась, она доверяла мне, наверное, даже любила, насколько вообще можно любить другую женщину. Она пообещала мне присылать деньги всякий раз, как только получится, но мне было все равно. Я и сама могла прокормить нас с малышом. Перед отъездом Китиара поцеловала ребенка на прощание и передала его мне на руки... «Как ты назовешь его?» — спросила я. Китиара рассмеялась и ответила: «Пусть носит имя Стил». Потом она объяснила, что это имя — своего рода шутка, связанная с фамилией ребенка.

— Это, наверное, должно значить «Полуэльф»,— прошептал Карамон Тике. — Не вижу тут ничего смешного, особенно для Таниса. И все эти годы... — Он покачал головой. — Бедняга ничего не знал...

— Тише! — зашипела Тика. — Откуда ты можешь знать наверняка?

— Что, — насторожилась Сара, — о чем вы говорите?

— Жаль, я не оценил шутки, — сказал Карамон, — ну, с именем ребенка... Полуэльф.

— Полуэльф? — удивленно переспросила Сара. Быстро краснея, Карамон закашлялся и пробормотал:

— Ну, мы все знали о Танисе и Китиаре, можно сейчас уже не скрывать.

— Ах, вы думаете, отец ребенка Танис Полуэльф, — внезапно догадалась всадница. — Но тут вы не правы.

— Ты уверена? — теперь озадачился Карамон.— Хотя, конечно, мог быть кто-то еще...

— Любой человек в штанах...— одними губами проговорила Тика.

— Но ты сказала, ребенок был рожден за четыре года до войны, а тогда Китиара и Танис были любовниками. И это могло быть только после того, как она покинула Утеху вместе с... — Карамон захрипел от удивления и уставился на Сару. — Но это невозможно! Кит врет, я не верю ей!

— Ты про что? — потребовала разъяснений Тика. — Я не понимаю, о ком ты говоришь?

— Да как ты не помнишь...

— Карамон, — раздельно сказала Тика, — когда ты с Рейстлином и другими уехал из Утехи, я была маленькой девочкой. И ни один из вас никогда не рассказывал, что случилось за пять лет до войны.

— И верно, мы о них никогда не говорили. — Карамон медленно сосредоточивался. — Мы отправились тогда на поиски истинных Богов, но вспоминая сейчас, я понимаю — искали мы, прежде всего, самих себя. Как может мужчина или женщина рассказать об этом? Мы оставались немы, сохраняя истину в сердце и предпочитая слушать сказителей, которые за одну стальную монету сочинят все, что только душе угодно.

Он пристально посмотрел на Сару, которая смутилась и склонилась над кружкой с остывшим чаем.

— Я признаю, у меня нет никаких доказательств, — сказала она вызывающе,— точнее, есть, но я не могу их сейчас представить. Но вы мне верили до сих пор.

— Уже и не знаю, чему верить. — Карамон поднялся и медленно подошел к очагу. — Кто бы объяснил, что происходит?

— Говори, как зовут ребенка полностью, — рассердилась Тика.

— Стил, — произнесла Сара Дунстан, — Стил Светлый Меч.

Глава третья

Белая роза, Черная лилия

— Боги сохрани! — воскликнула Тика. — Ведь это значит... линия его рода... Благослови, Паладайн!

Она испуганно вскочила, широко раскрытыми глазами глядя на Карамона.

— Китиара убила его! Убила отца собственного ребенка!

- Не могу в это поверить, — сказал Карамон глухо. Он сунул руки в карманы и раздраженно пнул головешку, собравшуюся выкатиться из очага на пол. Улетевшее полено осыпало дымоход искрами. — Он никогда бы... — Карамон сделал паузу, краснея. — В общем, конечно, мог...

— Он тоже был человеком, юношей, — мягко сказал Сара.

— Ты не знала его! — сердито крикнул Карамон.

— Но узнала чуть позднее. Ты выслушаешь заключительную часть истории?

Тика осторожно погладила мужа по спине.