Помоги проекту - поделись книгой:
Все принялись ее расспрашивать, что было ночью на хуторе. Она отвечала уклончиво, однако показала платье, которое ей подарила аульва. Родители и все домочадцы долго восхищались платьем, но больше всего им понравился драгоценный пояс. Мать с сестрой хотели отобрать у Хельги и платье, и пояс, говоря, что она недостойна такого дорогого наряда, но Хельга платья не отдала и спрятала его в свой сундук.
Время шло, и до следующего рождества ничего не случилось. Теперь уже остаться дома захотели и мать, и сестра, они надеялись тоже получить подарок от аульвы. В конце концов дома осталась сама хозяйка, а все прочие уехали в церковь. Когда хозяйка варила мясо, к ней пришел ребенок, протянул маленькую деревянную миску и попросил положить ему немножко мяса и сала. Хозяйка рассердилась.
— Ничего я тебе не дам, — сказала она. — Кто знает, может, вы побогаче нас будете.
Ребенок повторил свою просьбу, тогда хозяйка разгневалась еще пуще и так сильно толкнула ребенка, что сломала ему руку, а миска покатилась по полу. Ребенок поднял здоровой рукой миску и ушел весь в слезах. Больше о поступках хозяйки ничего не известно. Когда обитатели хутора вернулись из церкви домой, они нашли ее на полу с переломанными костями, всю в ссадинах и кровоподтеках. Она успела только рассказать про ребенка и про то, как она его встретила, и умерла. Все в доме было перевернуто вверх дном, переломано и побито, а еда выброшена. И с тех пор уже никто не осмеливался оставаться на этом хуторе в рождественскую ночь.
А про Хельгу следует сказать, что через несколько лет она уехала в Скаульхольт[2] и там вскоре вышла замуж за епископа. Однако кто именно был тогда епископом в Скаульхольте, ничего не говорится. На свою свадьбу Хельга надела платье, подаренное аульвой, все им восхищались, но больше всего понравился пояс, потому что такого драгоценного пояса никто никогда не видывал. Удача всю жизнь не покидала Хельгу, она жила долго и счастливо. А больше про нее ничего не рассказывают.
КАМЕНЬ СКЕССЫ
По соседству с Церковным хутором, что находится в Хроуартунге, громоздятся причудливые скалы. В давние времена там в пещере жила чета трётлей.[3] Мужа звали Тоурир, а имя жены неизвестно. Каждый год трётли с помощью колдовских чар заманивали к себе в пещеру из Церковного хутора пастора или пастуха. Один из них непременно исчезал. Так продолжалось, пока на этом хуторе не поселился пастор по имени Эйрик. Пастор Эйрик был человек мудрый, и своими молитвами он разрушил чары трётлей. Подошел сочельник, и, как скесса ни билась, ей не удалось заполучить ни пастора, ни пастуха. Тогда она сказала мужу:
— Ничего у меня нынче не выходит. Только я начинаю колдовать, как мне чудится, будто меня окутывает горячее облако, оно вот-вот проникнет в меня и испепелит дотла. Больше я и стараться не буду. Придется тебе пойти и раздобыть нам пищу, ведь у нас в пещере нет ни крошки съестного.
Не хотелось трётлю идти, но жена уговорила его. Вышел он из пещеры и прямо через горный хребет отправился на запад, где знал одно хорошее озеро. С тех пор и этот хребет, и озеро люди называют его именем. Пришел трётль на озеро, сделал во льду прорубь, лег и стал ловить форель. А в тот день был сильный мороз, и трётль примерз ко льду. Наловил он рыбы. вдоволь, хотел встать, да не тут-то было. Дергался он, дергался — ничего не помогает, промерз трётль до самых костей и испустил дух.
А скесса сидит голодная и злится, что муж так долго не возвращается. Ждала она, ждала, а потом побежала его искать. Тем же путем, через хребет, она пришла к озеру и застала трётля уже бездыханным. Стала она отрывать его ото льда, да увидела, что ей это не под силу, вскинула она тогда на плечо связку рыбы и громко крикнула:
— Отныне здесь рыба ловиться не будет!
И надо сказать, что ее слова оказались вещими: больше в том озере никто не поймал ни рыбешки.
Сотворила скесса заклятие и отправилась к себе в пещеру. Но только она поднялась на гребень, как на востоке забрезжил день и раздался колокольный звон. И тотчас она превратилась в громадный камень, который люди теперь так и зовут: Камень Скессы.
ГЕДЛИВЁР
Рассказывают, что в последние годы папства на востоке Исландии в Боргар-фьорде на хуторе Квол жила богатая супружеская чета. У них было много скота, и они держали несколько работников. Неподалеку от этого хутора в горах жила скесса, люди никогда не считали ее опасной.
Но вот однажды рождественской ночью хозяин Квола вышел из дому и не вернулся, долго его искали, да так и не нашли. А через год, опять на рождество, исчез и один из работников. Его тоже не нашли, и никто не знал, что с ним сталось. После этого случая вдова со всеми домочадцами уехала из Квола, однако она ежедневно посылала туда людей кормить скот. Весной вдова вернулась на хутор и прожила там все лето. На зиму она собиралась перебраться по соседству в Гилсаурведлир, чтобы ее работникам было удобно ухаживать за оставшимся в Кволе скотом и возить туда сено. У вдовы было четыре коровы, одна отелилась в конце лета. За два дня до отъезда из Квола вдове приснился сон. Ей снилось, будто к ней пришла незнакомая женщина в старинном исландском наряде, с виду небогатая, дружески поздоровалась и сказала так:
— У тебя уже отелилась одна из коров, а у меня корова отелится только к рождеству. Мои трое малышей сидят без молока, поэтому прошу тебя: каждый день, как станешь кормить своих работников, наливай и мне молока в жбанчик, который ты найдешь на полке у себя в чулане. Я знаю, через два дня ты собираешься переехать в Гилсаурведлир, потому что боишься оставаться тут на зиму. Это понятно, ведь тебе неизвестно, почему исчезли в те зимы твой муж и работник. Но я открою тебе эту тайну: великанша, что живет неподалеку на горе Стадарфьядль, родила ребенка. Он очень злой и капризный и каждое рождество требует человечьего мяса. Вот и пришлось великанше утащить сперва твоего мужа, а потом и работника. Нынешней зимой она опять кого-нибудь утащит. Но если ты останешься в Кволе и исполнишь мою просьбу, я дам тебе хороший совет и помогу прогнать эту нечисть из ваших мест.
Проговорив это, женщина исчезла, а хозяйка проснулась и задумалась о своем сне. Занимался день, она встала и в чулане на полке нашла деревянный жбанчик. Хозяйка наполнила его парным молоком и поставила обратно на полку. Жбанчик тут же исчез, а вечером снова появился на прежнем месте.
Почти до самого рождества хозяйка наполняла жбанчик молоком, а в ночь на мессу Торлаука ей снова приснился сон. К ней пришла та же женщина, дружески поздоровалась и сказала:
— Ты оказалась не любопытной и даже не пыталась узнать, кто же столько времени берет у тебя молоко. Но теперь я откроюсь: я — аульва и живу в холме по соседству с твоим домом. Ты поступила благородно, но больше я в твоем молоке не нуждаюсь, моя корова вчера отелилась. Прими же от меня в благодарность ту безделицу, которую я положила на полку, где прежде ставила свой жбанчик. А еще я научу тебя, как спастись от неминуемой гибели. На рождество, ровно в полночь, тебе вдруг захочется выйти из дому — не противься этому желанию и выходи. На дворе ты увидишь огромную безобразную скессу, она схватит тебя, перенесет через луг, перейдет вброд реку и направится к горе Стадарфьядль. Дай ей отойти от реки подальше, а там скажешь: «Что это мне слышится?» Она спросит: «А что тебе слышится?» Ты скажешь: «Мне слышится, будто кто-то зовет: «Мама Гедливёр! Мама Гедливёр!» Она удивится, потому что ни один человек не знает ее имени, и скажет: «Должно быть, это мой малыш!» Тут она бросит тебя на землю и помчится домой. Пока великанша будет занята тобой, я немного помучаю ее выродка, но к ее приходу исчезну. А ты, только она тебя отпустит, беги что есть мочи к реке и постарайся добраться до песчаной отмели. Там великанша тебя догонит и скажет: «Вот глупая овца, не могла подождать!» — и опять потащит к себе в пещеру. Пусть она отойдет подальше, а тогда скажешь, как в первый раз: «Что это мне слышится?» Она спросит: «А что тебе слышится?» Ты скажешь: «Мне слышится, будто кто-то зовет: «Мама Гедливёр! Мама Гедливёр!» «Это мой детеныш!» — скажет она, бросит тебя и побежит к своей пещере. Тут уж ты, не теряя времени, беги прямо в церковь. Тебе надо добежать до церкви, прежде чем она вернется. Она будет сильно разгневана, потому что ее ребенка я убью, и вернется она не за тем, чтобы отпустить тебя домой. А если у тебя не хватит сил, я тебе помогу.
Когда хозяйка проснулась, было уже светло, она пошла в чулан и нашла на полке узел, в нем лежало красивое, искусно сшитое платье. Она взяла платье и спрятала его в ларь. Настал сочельник, все было тихо и спокойно. В рождественскую полночь обитатели Квола уже крепко спали, не спалось только хозяйке. Вдруг ей очень захотелось выйти из дому. Она не стала противиться этому желанию и вышла, и в ту же минуту огромная скесса схватила ее, перемахнула с ней через луг и зашагала вброд через реку. А дальше было все точь-в-точь, как предсказала аульва. Вот скесса бросила хозяйку Квола во второй раз, и та побежала к церкви. И тут ее будто кто под руки подхватил, так ей стало легко бежать. Только вдруг по каменистому склону Стадарфьядля с грохотом посыпались камни, и в ярком свете месяца хозяйка Квола увидела, как через ложбину к ней мчится великанша. Женщину охватил такой ужас, что она непременно упала бы, но кто-то поднял ее и донес до самой церкви. Там ее втолкнули внутрь и заперли за ней дверь. В церкви было много народу, звонарь ударил в колокол что было мочи. Паперть задрожала от чьей-то тяжелой поступи, и люди увидели в окне безобразную скессу, которая крикнула, услыхав колокольный звон:
— Вот дерьмо! — и повернула прочь, выбив ногой большой кусок церковной стены. — Чтоб тебе провалиться! — злобно добавила она.
Хозяйка Квола пробыла в церкви всю заутреню и обедню, а после поехала домой, и больше о ней ничего не известно.
СКАЗКА О ГРИМЕ ИЗ ЗАПАДНЫХ ФЬОРДОВ
В Скриде, там, где потом построили монастырь, жил человек по имени Сигурд, жену его звали Хельга. У них был сын Грим, он воспитывался в Западных Фьордах у дяди по матери. Тогда же на хуторе Эйди жил человек по имени Индриди с женой Тоурой.
Как-то раз у Индриди потерялась корова, и пропадала она целых шесть лет. Однажды, собирая в горах своих овец, Сигурд нашел эту корову в одной укромной долине. С ней было шесть быков, которых она принесла за это время. Сигурд их всех пригнал к себе. Через некоторое время Индриди из Эйди пришел к Сигурду и стал торговать этих быков, не всех, а двух или трех, но Сигурд отказался их продавать. Тогда Индриди заявил, что раз быки без разрешения пасутся на его земле, значит, они принадлежат ему. На весеннем тинге среди прочих разбиралась и эта тяжба. Сигурд открыто высказал Индриди, что тяжба поднята несправедливо. Индриди рассердился и там же, на тинге, убил Сигурда. Его схватили, но он предложил за убийство выкуп, и его быстро отпустили. С тех пор Индриди стал опасаться за свою жизнь и завел у себя в доме такой порядок: спать он ложился у стенки, на месте жены, и надевал ее головной убор, а ее заставлял ложиться простоволосой и с краю.
Так и шло, пока Гриму не исполнилось шестнадцать лет. Однажды на хутор, где жил дядя Грима, пришла бедная женщина, и Грим дал ей кое-что из вещей. Хозяйка хутора, жена его дяди, рассердилась и попрекнула Грима тем, что отец его до сих пор не отомщен. Этого попрека Грим не мог снести и тут же собрался в путь. Дядя тепло с ним простился и сказал, что отныне он должен зваться Гримом из Западных Фьордов.
Кратчайшей дорогой Грим приехал на Восток в родные места и поселился у матери. Однажды он встретил работника Индриди из Эйди, тот гнал корову, из-за которой тогда вышла ссора, и другой скот, украденный у матери Грима. Грим убил работника и объявил об убийстве. После этого Индриди стал пуще прежнего опасаться за свою жизнь.
Как-то раз Грим решил побывать в Эйди. В доме Индриди мужчины сидели у очага и обсуждали женщин их округи. Один из них назвал Хельгу, мать Грима, самой вздорной женщиной и еще кое-что добавил. Услыхав это, Грим ворвался в дом, схватил человека, который поносил его мать, и прикончил его, сунув головой в котел, что висел над очагом, а сам убежал. Но на этом он не успокоился и начал рыть тайный ход к дому в Эйди от протекавшего невдалеке ручья.
Наступило рождество. Индриди пригласил на пир друзей и своего брата Хельги тоже позвал. Вечером все стали ложиться спать. Хельги положили в постельной нише, на месте хозяев, а Индриди с женой легли на кровать, стоявшую рядом. В этой же комнате спало еще много гостей. Грим накануне обо всем разведал и ночью явился в дом Индриди. Он осторожно вошел в комнату, где спали хозяева и гости, и стал всех ощупывать, чтобы не убить кого не нужно. Когда его холодная рука коснулась жены Индриди, она сказала об этом мужу, и тот, заподозрив неладное, хотел вскочить, но Грим тут же проткнул его мечом. Индриди успел только крикнуть, что ему нанесли смертельную рану. Люди вскочили и стали ловить убийцу, один из гостей даже схватил Грима.
— Пусти, я тоже ищу убийцу! — сказал ему Грим и, едва тот разжал руку, нырнул в свой тайный ход и был таков.
Идти к матери, где его стали бы искать, было неблагоразумно, и он решил поставить себе палатку на плоскогорье.
Меж тем Хельги припомнил, что в ту ночь убийца как сквозь землю провалился, и решил посмотреть, нет ли где ямы. Так он обнаружил подземный ход, но самого Грима, как уже говорилось, и след простыл.
Вскоре одному человеку из Эйди случилось проезжать по плоскогорью, где стояла палатка Грима. Грим, испугавшись, что теперь недругам станет известно, где он скрывается, погнался за этим человеком и убил его. Но оставаться после этого на плоскогорье стало опасно, и он перебрался за горы к одной вдове. Хельги, который жил теперь в Эйди, пускался на всякие хитрости, чтобы разыскать Грима, и в конце концов пронюхал, что тот живет у вдовы. Вдова эта была ясновидица. Она умела предсказывать будущее и предупредила Грима, что сюда вот-вот заявится Хельги. Она посоветовала Гриму покинуть страну на одном из кораблей, что приходят к мысу Ингольва, а пока пожить на озере, где можно прокормиться рыбой.
Все вышло так, как предсказала вдова. Хельги приехал к ней и спросил, где Грим. Вдова ответила, что Грим и в самом деле жил у нее, но теперь уехал, и Хельги вернулся домой ни с чем.
А Грим, как ему было сказано, поехал к озеру, построил себе хижину и стал ловить рыбу. Вскоре он обнаружил, что каждую ночь часть его улова пропадает, тогда он решил покараулить и разузнать, в чем дело. Ночью к хижине Грима пришел великан, связал рыбу, взвалил связку на плечо и ушел. Грим догнал его и всадил ему в спину копье, но великан только ускорил шаг и поспешил к себе в пещеру. Там его ждала дочь. Он показал ей рану, нанесенную ему Гримом из Западных Фьордов, попросил дочь похоронить его в пещере и умер. Дочь великана хотела похоронить отца, как он просил, но могила оказалась мала. Грим, который шел за великаном по пятам, все видел и слышал. Вошел он в пещеру, и дочь великана стала его корить за то, что он убил ее отца. Грим, как мог, утешил ее и предложил помочь похоронить великана. Она согласилась, и он, собрав все свои силы, затолкал великана в могилу, засыпал ее и ушел домой.
Ночью великан встал из могилы, явился к хижине и напал на Грима. Грим оборонялся, и привидение не одолело его. А когда рассвело, он пришел в пещеру, выкопал великана из могилы и сжег его на костре. Поговорив с дочерью великана, Грим быстро поладил с ней, они забрали все имущество, какое было в пещере, перенесли его в хижину Грима и мирно прожили там до весны. Весной пришел корабль и бросил якорь у мыса Ингольва. Грим, узнав об этом, собрался в далекий путь и простился со своей Возлюбленной. Но прежде чем они расстались, она подарила ему волшебный пояс — тот, кто носил его, не мог полюбить другую женщину.
Грим покинул Исландию и прибыл в Норвегию. Там в те времена правил конунг Харальд, сын Сигурда, он взял Грима к себе в дружину. На рождество конунг устроил богатый пир. Грим надел пояс, подаренный ему дочерью великана, и сразу же затосковал по ней. Конунг заметил, что Грим невесел, и спросил его, в чем дело. И Грим рассказал ему о дочери великана. А весной конунг дал Гриму корабль, чтобы он поехал в Исландию и привез оттуда свою невесту. Грим приплыл к мысу Ингольва, сошел на берег и отправился прямо к озеру Грима, которое так называли с тех пор, как он там жил. У озера он нашел дочь великана, с ней был маленький мальчик, родившийся, пока он был за морем. Она очень обрадовалась, когда увидела Грима, и он предложил ей уехать вместе с ним в Норвегию. Они забрали ребенка, погрузили на корабль все свое добро и благополучно достигли берегов Норвегии, а там дочь великана и ее сын крестились и приняли христианскую веру.
Долго ли они прожили в Норвегии, нет ли, а только захотелось Гриму навсегда вернуться домой. Вместе с женой, дочерью великана, он покинул Норвегию и вернулся в Исландию. На одном из островов, где жили великаны, Грим сошел на берег и разгрузил свой корабль. Великанов он с острова прогнал, а тех, кто не хотел уходить, убил и, очистив весь остров, обосновался там со своей семьей. Потомство у него было большое.
С тех пор этот остров называется Гримсей, или остров Грима, и находится он в Эйя-фьорде. Потомки Грима живут там и поныне. На этом сказке конец.
ГИЛИТРУТТ
Жил в давние времена один молодой работящий крестьянин. Был у него свой хутор с обширными пастбищами и много-много овец. И вот он женился. Жена ему, на беду, попалась бездельница и лентяйка. Целыми днями она била баклуши, даже обед мужу и то ленилась приготовить. И муж ничего не мог с ней поделать.
Однажды осенью приносит он жене большой мешок шерсти и велит за зиму спрясть всю шерсть и выткать из нее сермягу. Жена даже не взглянула на шерсть. Время идет, а она и не думает приниматься за работу. Хозяин нет-нет да и напомнит ей про шерсть, только она и ухом не ведет.
Как-то раз пришла к хозяйке огромная безобразная старуха и попросила помочь ей.
— Я тебе помогу, но и ты должна оказать мне одну услугу, — отвечает хозяйка.
— Это справедливо, — говорит старуха. — А что я должна для тебя сделать?
— Спрясть шерсть и выткать из нее сермягу, — отвечает хозяйка.
— Давай сюда свою шерсть! — говорит старуха.
Хозяйка притащила весь мешок. Старуха вскинула его на плечо, как пушинку, и говорит:
— В первый день лета[4] я принесу тебе сермягу!
— А как я с тобой расплачусь? — спрашивает хозяйка.
— Ну, это пустяки! — отвечает старуха. — Ты должна будешь с трех раз угадать мое имя. Угадаешь, и ладно, больше мне ничего не нужно.
Хозяйка согласилась на это условие, и старуха ушла.
В конце зимы хозяин снова спросил у жены про шерсть.
— Не тревожься, — отвечает жена. — В первый день лета сермяга будет готова.
Хозяин промолчал, но заподозрил неладное.
Меж тем зима шла на убыль, и вот замечает хозяин, что его жена с каждым днем становится все мрачнее и мрачнее. Видно, что она чего-то боится. Стал он у нее выпытывать, чего она боится, и в конце концов она рассказала ему всю правду — и про огромную старуху, и про шерсть. Хозяин так и обомлел.
— Вот, глупая, что наделала! — сказал он. — Ведь то была не простая старуха, а скесса, что живет здесь в горах. Теперь ты в ее власти, добром она тебя не отпустит.
Как-то раз пошел хозяин в горы и набрел там на груду камней. Сперва он ее даже не заметил. И вдруг слышит: стучит что-то в каменной груде. Подкрался он поближе, нашел щель между камнями и заглянул внутрь. Смотрит: сидит за ткацким станком огромная безобразная старуха, гоняет челнок и поет себе под нос:
И ткет себе да ткет.
Смекнул хозяин, что это та самая скесса, которая приходила к его жене. Побежал он домой и записал ее имя, только жене об этом ничего не сказал.
А тем временем жена его от тоски да от страха уже и с постели подниматься перестала. Пожалел ее хозяин и отдал ей бумажку, на которой было записано имя великанши. Обрадовалась жена, а все равно тревога ее не отпускает — боязно, что имя окажется не то.
И вот наступил первый день лета. Хозяйка попросила мужа не уходить из дома, но он ей сказал:
— Ну, нет. Ты без меня со скессой столковалась, без меня и расплачивайся. — И ушел.
Осталась хозяйка дома одна. Вдруг земля затряслась от чьих-то тяжелых шагов. Это явилась скесса. Хозяйке она показалась еще больше и безобразнее, чем прежде. Швырнула скесса на пол кусок сермяги и закричала громовым голосом:
— Ну, хозяйка, говори, как меня зовут!
— Сигни, — отвечает хозяйка, а у самой голос так и дрожит.
— Может, Сигни, а может, и нет, попробуй-ка угадать еще разок!
— Оса, — говорит хозяйка.
— Может, Оса, а может, и нет, попробуй-ка угадать в третий раз!
— Тогда не иначе как Гилитрутт! — сказала хозяйка.
Услыхала скесса свое имя и от удивления рухнула на пол, так что весь дом затрясся. Правда, она тут же вскочила и убралась восвояси. И с той поры в тех краях никто ее не видал.
А уж жена крестьянина была рада-радешенька, что избавилась от скессы. И с того дня ее будто подменили, такая она стала добрая и работящая. И всегда сама ткала сермягу из шерсти, которую осенью приносил муж.
СКЕССА КРАУКА
В давние времена на горе Блауфьядль жила скесса по имени Краука. Следы ее пещеры видны и поныне, но расположена эта пещера так высоко, что люди туда никогда не поднимаются. Краука причиняла много вреда жителям Миватнсвейта, она нападала на скот, крала овец и даже убивала людей.
Про нее говорили, что она неравнодушна к мужчинам и очень тяготится своей одинокой жизнью. Случалось, Краука похищала из поселка мужчин и держала их у себя, однако никому из них она не пришлась по сердцу, и они норовили сбежать от нее и скорей готовы были погибнуть, чем ответить на ее домогательства.
Как-то раз Краука похитила пастуха с хутора Бальдурсхейм, звали его Йоун. Притащила Краука Йоуна к себе в пещеру и давай его потчевать всякой снедью, а он — только нос воротит. Уж она и так и сяк старалась угодить ему, да все понапрасну. Наконец пастух сказал, что не прочь полакомиться двенадцатилетней акулой.[5] Поворожила Краука, узнала, что такая акула есть только в Сиглунесе, и решила во что бы то ни стало раздобыть для пастуха это лакомство. Оставила она его в пещере одного, а сама пустилась в путь. Прошла она немного, и вдруг ей захотелось проверить, не сбежал ли пастух. Вернулась Краука домой и нашла пастуха там, где оставила. Она снова отправилась в путь. Шла, шла и снова засомневалась: а что, если пастух убежал. Вернулась она в пещеру, видит: сидит пастух, где сидел. В третий раз Краука пустилась в путь и больше уже ни в чем не сомневалась. О ее походе ничего не говорится, кроме того, что она раздобыла акульего мяса и тем же путем побежала домой.
А пастух выждал, чтобы Краука ушла подальше, вскочил и бросился наутек. Увидела Краука, что его и след простыл, и пустилась в погоню. Бежит пастух, а у него за спиной камни грохочут — вот-вот догонит его Краука.
— Постой, Йоун! — кричит она. — Вот тебе акулье мясо! Оно пролежало в земле двенадцать лет и еще одну зиму!
Не отзывается пастух, бежит что есть мочи. Прибежал он на хутор, а хозяин его в это время работал в кузнице. Вбежал Йоун в кузницу и спрятался за хозяина, а Краука уже тут как тут. Выхватил хозяин из горна раскаленное железо и велел Крауке убираться прочь да впредь никогда больше не трогать его людей. Нечего делать, пришлось Крауке убраться восвояси. А вот нападала ли она после этого на хозяина Бальдурсхейма, нам ничего не известно.
В другой раз Краука похитила пастуха с хутора Грайнаватн. Притащила она его к себе в пещеру и давай потчевать всякой снедью. Она-то потчует, а он привередничает, не ест да и только. Наконец пастух говорит, что не прочь отведать свежей козлятинки. Краука знала, что козы есть только в Ахсар-фьорде, и, хоть это было неблизко, решила раздобыть для пастуха козлятины. Однако на этот раз, чтобы пастух не сбежал, она завалила вход в пещеру большим камнем.
Бежит Краука, торопится, добежала она до Ледниковой реки и одним махом, со скалы на скалу, перепрыгнула через реку. С тех пор люди называют это место Прыжком Скессы. Отыскала она в Ахсар-фьорде хутор, где были козы, поймала там двух козлов, связала рогами, перекинула через плечо и тем же путем отправилась домой. Перепрыгнула Краука через реку и решила отдохнуть. Козлов она развязала и пустила в ущелье пастись — теперь это ущелье называется Козлиным. Отдохнув, Краука взяла своих козлов и пошла дальше.
А про пастуха говорят, что, как только Краука ушла, он решил выбраться из пещеры, но не нашел никакой даже самой крохотной лазейки. Зато ему на глаза попался большой и острый нож великанши. Схватил пастух этот нож и давай долбить им камень, которым был завален вход в пещеру. Продолбил он дыру и вылез наружу, а уж там со всех ног припустил домой. Так и добрался до хутора цел и невредим.
Каждый год на рождество Краука устраивала большой пир. Взяла ее как-то досада, что нет у нее на закуску человечьего мяса, и вот вечером в канун сочельника она отправилась в селение. Однако все верхние хутора Миватнсвейта оказались пустыми, их обитатели уехали в церковь в Скутустадир, потому что в тех местах был обычай служить службу в ночь на сочельник. Рассердилась Краука, что зря проходила, и тоже отправилась в Скутустадир. В церкви собралось много народу. Подошла Краука поближе и видит, сидит у самой двери мужик. Она протянула руку и хотела вытащить его из церкви, но он уперся и стал звать на помощь. Мужики, что были в церкви, поспешили ему на выручку и всем скопом навалились на Крауку. Однако она крепко держала мужика и ни за что бы его не отпустила, если бы не вывалился кусок церковной стены. Говорят, будто после этого она пронеслась по воздуху, крикнув, что дыра в церковной стене останется навсегда. И слова ее оказались вещими: южная стена в Скутустадирской церкви стоит с дырой и поныне.
Краука так сильно разозлилась на жителей Миватнсвейта, что поклялась отомстить им страшной местью. На пастбищах Миватнсвейта было большое озеро. Краука пришла туда, наломала деревьев, перемешала с камнями и дерном, и у нее получился большой тяжелый плуг. Этот плуг она протащила через весь Миватнсвейт и пропахала глубокую длинную борозду.
— Отныне здесь будет река! — сказала Краука и пустила туда воду. — И доколе в Миватнсвейте живут люди, моя река будет ежегодно затоплять их луга и пашни. Она так засорит корягами и камнями эти земли, что людям придется их бросить.
Эта река и поныне течет по руслу, пропаханному великаншей. Люди называют ее рекой Крауки. Нрав у реки коварный и злой. Она ежегодно подмывает берега и заносит покосы песком и глиной. Многие земли там уже брошены, они так и лежат загроможденные камнями, хворостом и корягами — всем, из чего Краука когда-то смастерила свой плуг. Заросли у озера Миватн поредели, теперь там едва хватает леса для сооружения плотин на реке Крауки, и старые сведущие люди говорят, что проклятие Крауки еще долго будет тяготеть над жителями Миватнсвейта.
ЙОУН И СКЕССА
Жил на Севере один крестьянин, который имел обыкновение каждую осень и зиму уезжать на острова Вестманнаэйяр ловить рыбу. У крестьянина был сын по имени Йоун. В то время он был уже взрослый. Йоун был парень умный и расторопный. Как-то раз отец взял его с собой на острова ловить рыбу. Все прошло благополучно, и больше про их поездку ничего не говорится.
А на другую осень отец отправил Йоуна на острова одного, потому что сам был уже немолод и такая работа была ему не под силу. Но прежде чем Йоун уехал, отец строго-настрого наказал ему ни в коем случае не делать привала под скалой, возвышающейся на склоне холма, по которому проходит дорога. Йоун дал отцу слово, что ни беда, ни ненастье не заставят его остановиться в этом месте, и уехал. У него было с собой три лошади — две вьючные и одна верховая. На зиму он собирался оставить их в Ландэйясанде, как обычно делал отец.
Поездка Йоуна протекала благополучно, и вот наконец он подъехал к холму, о котором говорил отец. Был полдень, и Йоун надеялся, что до вечера успеет миновать скалу. Но только он с ней поравнялся, как налетел ветер и начался дождь. Огляделся Йоун и увидел, что удобнее места для привала не найти — и травы для лошадей много, и есть где укрыться от ливня. Не мог он взять в толк, почему бы ему тут не заночевать. Думал он, думал и наконец решил остаться. Расседлал лошадей, стреножил их и вдруг увидел вход в пещеру. Обрадовался Йоун, перетащил туда свои пожитки и расположился поужинать. В пещере было темно. Не успел Йоун приняться за еду, как в глубине пещеры раздался вой. Йоуну сделалось жутко, и он призвал на помощь все свое мужество. Достал он из мешка с провизией вяленую треску, содрал с нее кожу до самого хвоста, обмазал рыбину маслом, снова натянул кожу, швырнул треску в глубь пещеры и крикнул при этом:
— Эй, кто там, берегись, чтоб не зашибло! А коли хочешь, бери и ешь эту рыбу!
Вскоре плач прекратился и кто-то начал рвать рыбу зубами.
Йоун поужинал и лег спать. Вдруг зашуршала галька у входа в пещеру. Он пригляделся и увидел страшную скессу, от нее исходило какое-то странное сияние. Йоуну стало не по себе. Скесса вошла в пещеру.
— Чую человечий дух в моем доме! — сказала она, прошла в глубь пещеры и сбросила на землю свою ношу. Своды пещеры дрогнули. Потом Йоун услышал приглушенные голоса.
— Лучше сделать, чем не сделать, и горе тому, кто за добро не заплатит добром, — произнесла скесса и со светильником в руке направилась к Йоуну.
Она поздоровалась с ним, назвала по имени, поблагодарила, что он накормил ее детей, и пригласила его к себе в гости. Йоун принял ее приглашение, и скесса, подцепив мизинцем ремень, которым были перетянуты его пожитки, перенесла их в глубь пещеры. Там Йоун увидел две постели, на одной лежали двое детей. Их-то плач он и слышал. В углу валялась огромная связка кумжи, которую скесса наловила в тот вечер, от этой-то кумжи и шло призрачное сияние, напугавшее Йоуна.
— На чью постель ты ляжешь, на мою или на детскую? — спросила скесса у Йоуна.
Йоун сказал, что на детскую. Тогда она уложила детей на полу, а Йоуну постелила чистое белье. Он лег и мигом уснул. Проснулся он, когда великанша принесла ему вареной кумжи. Он ел, а она занимала его беседой и оказалась обходительной и веселой.
Поделиться книгой: