Чародей безумный

— Я определю ее более конкретно, — заметил Род, — байка должна быть о Мудреце, Шуте, Дураке, Простаке и Сумасшедшем.

— Да, расскажи! — мелюзга окружила на дороге большого стального жеребца.

— Как хотите, — вздохнул Фесс. — Мудрец как-то раз сказал: «Мир завтра кончится, если вы его не спасете».

Сумасшедший радостно заулыбался.

— А если мы его не спасем? — спросил Дурак. — Разве ты не разделишь с нами опасность?

— Он и вправду дурак, — фыркнул Джеффри, — если рассуждает о справедливости в минуту опасности.

— Между прочим, ты тоже так поступаешь, — заметила Корделия.

— Да, но не во время опасности!

— Может быть, и так, когда нет непосредственной опасности, — попытался смягчить Фесс. — Ты обычно понимаешь, что угроза важнее твоей гордости, как понимал и Мудрец, сказавший Дураку: «Я пойду с вами и покажу, где копать».

Дурак устыдился и сказал:

— Ты говоришь серьезно?

— Да, — ответил Мудрец. Простак в раздумье наморщил лоб.

— Как может быть уничтожено такое огромное, как мир?

— В глубине земли раздут страшный огонь, — ответил Мудрец. — Он горит слишком быстро: если мы его не выпустим, дым задушит мир.

Простак вздрогнул:

— Но как может что-то быть внутри земли? Под ногами только почва.

— Так только кажется на первый взгляд, — ответил Мудрец, — на самом же деле земля — большой шар, такой огромный, что мы на нем — не больше чем пылинки. Шар этот полый, и в нем полыхает огонь.

Но Простак только покачал головой в замешательстве, потому что просто не мог представить себе такую картину.

— Но как же нам тогда спасти мир? — спросил Дурак.

— Надо выкопать большую яму, — ответил Мудрец, — чтобы у огня появился дымоход.

— Но ведь это такая большая работа! — сказал Дурак.

— Слишком большая, и слишком большая глупость, — воскликнул Джеффри. — Разве он не понимал, что создаст вулкан?

Понимал, и это также понимал Шут, потому что сказал:

— Нет, дядюшка, тогда мы уничтожим не мир, а нас самих. Плохо быть прокопченным, но еще хуже — поджаренным.

— В этом замечании чувствуется ум, — рассудительно заметил Грегори, — но еще больше здравого смысла.

— Нет, это трусость!

— Ну, по крайней мере, разумная осторожность, — сказал Фесс. — Однако Мудрец ответил:

— Если немногие не рискнут оказаться сожженными, как уголья, то все погибнет.

И Шут содрогнулся и сказал:

— Увы, будь проклят тот день, когда я оказался среди понявших необходимость этого! Но я пойду с вами, потому что лучше сгореть, чем просто сидеть и ждать смерти.

Гвен взглянула на Фесса, а Род прошептал:

— Действительно ужасная перспектива.

Фесс быстро продолжил:

— Они взяли лопаты и пошли вслед за Мудрецом на пустое поле. И начали копать, где он показал. Но Сумасшедший только опирался на лопату и смотрел на копающих отсутствующим взором.

— И это все? — спросил Магнус. — В его поведении нет никакого сумасшествия, только лень, слепота предвиденья и отсутствие заботы о близких!

— Точно, — согласилась Корделия. — Как же проявлялось его сумасшествие, Фесс?

— Когда остальные уходили есть, Корделия, он забрасывал землей выкопанную ими яму.

Дети пораженно смотрели на Фесса, Гвен тоже посмотрела — неуверенно, а Род скрыл улыбку.

— Значит, мир был уничтожен? — взорвался Грегори.

— Нет, конечно, нет, — ответил Джеффри, — потому что он есть вокруг и мы сейчас стоим на нем!

— Это только байка, дети, и история в ней вымышленная, — напомнил Фесс. — Но мир, про который идет речь в этой байке, был уничтожен. Именно так.

— Да он же был сумасшедший! — ахнул Магнус. И замолчал, пораженный собственными словами.

— Конечно, — медленно подхватила Корделия. — Так вот что такое сумасшествие!

— Но сумасшествие только одного определенного вида, — Грегори повернулся к Фессу. — А ты сказал, что их много и разных степеней.

— Сказал, — согласился Фесс, — но во всех видах и разновидностях вот что общее: душевнобольные совершают беспричинные поступки. По крайней мере, причина их действий и поступков непонятна здоровым людям.

Род кивнул.

— Так что не волнуйтесь, дети, за мир вокруг вас, но старайтесь помочь Простаку и Сумасшедшему, когда у вас есть такая возможность.

— А как же Дурак, папа?

Род неловко поерзал.

— Не знаю, можно ли помочь Дураку, дети. Разве что спасти его от самоуничтожения. Но помните, такому не поможешь, если будешь ходить вокруг да около с мрачным видом.

Магнус улыбнулся.

— Хорошо, папа. Будем помогать бедным дуракам, когда сможем, но если не можем, будем радоваться.

— Хорошо сказано, — улыбнулся Род. — И как раз сейчас конец прекрасного дня.

— И в самом деле, — Гвен на мгновение положила голову мужу на плечо, потом заглянула в его глаза с улыбкой. Он вернул ей улыбку и тоже заглянул ей глубоко в глаза, надеясь, что действительно прочел в них обещание.

— Вам двоим нужно внимательней смотреть под ноги, — сказал Фесс.

— Ладно, я тебя понял. Будем смотреть, куда ступаем, — Род со счастливым вздохом снова повернулся к дороге. — Не могу, однако, пожаловаться. Прекрасный зимний вечер, ясный, как колокольчик, с яркими звездами над головой.

— Да, и луна почти полная.

— Красотища, — Род взглянул на серебряный круг, видневшийся над головой между ветвями. — Интересно, как это получается, что все луны приличного размера похожи на лицо.

— Похожи на лицо? — Грегори заинтересовался.

— Но ты же не раз говорил, что там виден целый человек!

— С фонарем в руке! — Джеффри не собирался оставаться в стороне.

Неожиданно Гвен снова была окружена всем своим выводком, потому что подошел и быстрый Магнус, приглаживая пальцами пробивающиеся усишки. (Род поклялся, что научит его бриться, когда это будет необходимо).

— Человек с фонарем и собакой — это средневековая интерпретация, дети, — пояснил Фесс.

— Где-где?

— На старой Земле, дети, родине человечества, — Род улыбнулся Гвен. — Мы нашли время, чтобы посмотреть на Луну, когда были там.

— Расскажи нам еще раз, как вы побывали на этой первой луне человечества, — потребовал Джеффри.

Род покачал головой.

— Не сегодня. Но должен сказать, что сам я ничего, кроме лица, не увидел.

— Значит Человек на Луне живет только в нашем сознании, а не на серебряном шаре, папа?

Род кивнул и снова посмотрел на спутник.

— Возможно, Грегори. Конечно, картина зависит и от того, кто на нее смотрит. Что касается меня, то если постараться увидеть, что есть на самом деле, а не просто верить словам других, то луна Греймари похожа на…

— Горошину! — воскликнул Джеффри.

— На монету! — весело подхватила Корделия.

— На головку сыра!

— На зеркало!

— Я хотел сказать, на глаз, — улыбнулся Род. — Видите? Он мне подмигнул.

— Где?

— Дайте мне посмотреть!

— А мне он тоже подмигнет, папа?

— Это был бы весьма странный атмосферный эффект, — заметил Фесс, тоже уставившись на луну.

— Не вижу никаких ресниц, — сообщила Гвен.

Но форма зрачка и радужная оболочка становились отчетливо видны, и Род не мог сомневаться в этом сходстве.

— Он подмигнул. Вот опять, — и тут он понял, что рядом появился второй глаз, и застыл. — Там их два… и они приближаются!

Ветка над ним устремилась вниз, отростки на ней все более и более походили на деревянные пальцы на конце покрытой корой руки, и эта рука устремилась прямо к семье.

— Осторожней! — Род схватил Гвен правой рукой, Корделию и Грегори левой и нырнул в сторону дороги, по пути сбив Магнуса и Джеффри. Ему с трудом удалось увернуться от гигантской длани.

Дети в тревоге заголосили, а Гвен воскликнула:

— Супруг! Что с тобой?

— Боевая тревога! — закричал Род. — Он идет на нас!

— Кто идет на нас? — Магнус поднялся на ноги, дико озираясь.

— Кто? Где? — Джеффри вскочил и тут же присел с мечом в руке, поглядывая направо и налево.

Фесс выскочил на дорогу и прикрыл людей своим корпусом.

— Где враг, Род? Я ничего не вижу!

— Вот! Впереди тролль! Не луна нам подмигивала, то был его глаз, а ветка — его рука!

— Супруг, успокойся! — сказала Гвен. — Это не глаз тролля, а настоящая луна! А ветка — всего только ветка!

— Разве ты не видишь? — Род снова увернулся от гигантской руки, которая, сложившись в огромный кулак, со свистом пронеслась мимо коня.

— Нет! — завопила Корделия. — О, папа, здесь ничего нет!

— Не говорите мне, что я ничего не вижу! — Род отскочил, ударил мечом по колоссальному кулаку, обрушившемуся на сугроб, и снова замахнулся. — Быстрей, ребята, улетайте! Он гонится за нами!

— Но здесь ничего…

— Верите вы мне или нет? — взревел Род. — Бегите! Я не могу бежать, пока вы здесь!

— Папа, — сквозь слезы сказала Корделия, — никакого тролля и в помине нет! Это только сон!