Сколько стоит любовь?

От ее тонкой, затянутой в черное строгое платье фигурки веяло такой внутренней силой, что никто не решился ей перечить.

– Я настоятельно прошу вас покинуть территорию. Или в Америке уже не осталось никакого уважения к частной собственности?

– Мы должны оценить дом! – последовала еще одна робкая попытка.

Кристин пожала плечами.

– У всех свои проблемы. Прощайте, господа, искренне надеюсь, что нам больше не придется встречаться.

Она развернулась и закрыла за собой дверь. Мужчины переглядывались, но никто не решался еще раз позвонить в дубовую дверь.

– В конце концов мы можем оценить дом и так, по документам!

Остальные согласно закивали головами и бросились к машинам. Вскоре перед особняком Бирнов не осталось ни души.

Кристин прислонилась спиной к двери и только сейчас почувствовала, что вспотела от нервного напряжения. У нее уже не оставалось сил даже на то, чтобы дойти до гостиной. Она отдала все этой маленькой стычке, которая, как сама Кристин прекрасно понимала, ничего не решает.

Я выиграла этот раунд, но все остальное безнадежно проигрываю. У меня нет денег, я не могу понять, как же образовалась задолженность в «Бирн корпорейтед», я не знаю, к кому мне бежать и у кого просить помощи. Ох, папа, как мне тебя не хватает!

Кристин почувствовала, что по ее щеке катится слеза, и сердито вытерла непрошеную влагу кулаком. Теперь она не может позволить себе плакать. Может быть, потом, когда все уладится…

А уладится ли? – подумала Кристин.

– Мам, что случилось? – тихо спросил Робби.

– Ничего страшного, сынок, – устало сказала она и прижала мальчика к себе. – Ничего страшного.

– Ты плачешь из-за того, что нам придется продать этот дом?

– Откуда ты знаешь? – удивилась Кристин.

Она до сих пор ничего не рассказывала сыну, полагая, что мальчику, только что отметившему шестилетие, совсем необязательно знать о проблемах, которые не дают покоя его матери ни днем, ни ночью.

– Только взрослые думают, что дети ничего не слышат и не видят. – Робби пожал плечами. – Мам, не плачь! Подумаешь, дом! Главное, что мы с тобой вместе. Правда?

– Ты где-то слышал это? – Кристин с трудом улыбнулась. Сын очень любил повторять фразы, услышанные в фильмах или прочитанные в книгах. И почти всегда делал это удачно.

– Нет, это я сам придумал! – гордо сообщил Робби. – Но ведь я прав? Да, мам?

– Да, сынок, ты прав, – с трудом ответила Кристин, слезы душили ее.

– Тогда почему же ты плачешь?

– Мне так сложно отдать все это в чужие руки… Много лет твой дедушка мечтал о том, как ты станешь хозяином в этом доме. Как будешь управлять его компанией. Я плачу из-за того, что не знаю, как осуществить его мечту. Но ты не обращай на меня внимания, малыш.

– Как же я могу не обращать на тебя внимания, когда ты плачешь? Дедушка всегда говорил м

– Не говори так! – сердито осадила его Кристин.

– Но так говорил дедушка! – упрямо сказал Робби. – Я просто повторил его слова.

Кристин лишь покачала головой. Иногда ей казалось, что дух ее отца каким-то странным образом переселился в сына. Уж слишком много похожих черт было в их характерах. Например, упрямство.

– Ладно, сынок, иди поиграй в сад.

– А ты не будешь плакать?

Кристин ласково улыбнулась ему.

– Не буду.

Робби сразу же повеселел и побежал на улицу. Кристин смотрела ему вслед, и только обещание, данное сыну, удерживало ее от рыданий.

Я подвела отца, подвела сына, как же мне восстановить все, что я разрушила? Ах, если бы я слушала отца и хоть немного внимания уделяла «Бирн корпорейтед»! Если бы я не вышла за Адама… Что теперь думать. Сделанного не воротишь. Сейчас у меня есть дела важнее посыпания головы пеплом.

Кристин вернулась в кабинет и вновь погрузилась в отчеты. Но она мучительно чувствовала, что ей не хватает знаний и навыков, чтобы разобраться в этом калейдоскопе цифр. И все же упрямо, шаг за шагом, она расшифровывала документацию «Бирн корпорейтед», пытаясь понять, где же ее отец совершил ошибку и как ее можно исправить.

Наконец Кристин разогнулась и потерла затекшую поясницу. Она с тоской посмотрела на горы бумаг, которые, казалось, не уменьшились, а, наоборот, выросли. Голова сама упала на руки, по щекам потекли слезы.

У меня всего-то две недели до аукциона! Я не успею просто прочитать все это, а уж придумать, как выбраться из западни, и подавно!

Черное отчаяние затапливало ее, и света не было нигде.

– Мисс… – тихо поскреблась в дверь старая экономка и няня, которую нанимала еще мать Кристин. Несмотря на семь лет замужества Кристин, она упрямо называла свою подопечную «мисс».

– Что случилось, миссис Эствей? – устало спросила Кристин.

– Пришел мистер Маккилдон и настоятельно просит о встрече с вами. Я сказала ему, что вы не принимаете посетителей, но он настаивает.

– Мистер Маккилдон? – Кристин мучительно пыталась вспомнить, где и когда слышала эту фамилию.

– Он говорит, что хочет поговорить с вами о делах вашего отца.

– Тогда пусть войдет!

Кристин надеялась, что этот нежданный гость поможет ей разобраться в делах. Она чувствовала, что готова принять помощь от первого встречного, лишь бы спасти бизнес отца.

Она достала пудреницу и попыталась припудрить покрасневшие веки, но Кристин слишком часто плакала в последнее время. Она махнула рукой, решив, что ее внешность сейчас не главное.

Эрик Маккилдон стоял в огромном холле дома Бирнов и вспоминал, как много лет назад приходил сюда в первый и последний раз. Он усмехнулся, понимая, что на этот раз все будет по-другому.

– Вы кто? – услышал он звонкий детский голосок.

– Я Эрик Маккилдон.

– Роберт Локнер, – представился мальчик и протянул руку.

– Очень приятно, – стараясь сохранить серьезное лицо, ответил Эрик.

– Вы пришли к маме?

– Да. У меня к ней важное дело.

– Это касается моего дедушки?

– Можно сказать и так.

– Тогда не расстраивайте ее, пожалуйста! – попросил Робби. – Она часто плачет в последние дни и все время пытается скрыть это от всех. А ведь когда поплачешь, сразу же становится легче!

– Она очень любила твоего дедушку, но твоя мама сильная женщина, и ей неприятно, что кто-то может догадаться о ее слабостях.

– Да, но мама плачет не потому, что дедушка ушел. Точнее, не только поэтому. – Робби замолчал и задумался. Было так сложно объяснить словами все, что он чувствовал и понимал сердцем!

– К сожалению, я не понимаю, что ты хочешь мне сказать. – Эрик развел руками.

– Мама плачет из-за того, что подвела дедушку, – наконец сообразил Робби. – Она должна была спасти его фирму от разорения, но не смогла этого сделать. Хотя как бы она это сделала, ведь мама – женщина, а заниматься бизнесом должны мужчины. Дедушка так всегда говорил! Так что мама переживает совершенно напрасно!

Голубые глаза Робби светились гордостью: он почти дословно повторил то, что перед смертью часто говорил ему дед. И теперь понял, как он сможет успокоить маму.

У него глаза совсем как у матери, вдруг подумал Эрик. Кажется, из этого парнишки выйдет толк. Несмотря на то что его мать вздорная и себялюбивая особа! Наверное, воспитанием мальчика занимался мистер Бирн.

– Мистер Маккилдон, вы можете пройти к миссис Локнер. Я провожу вас, – степенно обратилась к нему экономка. – Роберт, ваша мать велела вам идти заниматься. Что вы делаете в холле?

Робби опустил глаза и поспешил скрыться в своей комнате. Мальчик прекрасно умел находить язык с любым человеком, но старую грозную экономку он все еще побаивался.

– Вероятно, ему было просто интересно, кто пришел, – заступился за мальчика Эрик, но миссис Эствей не снизошла до ответа человеку, который вмешивается в дела семьи.

Она провела Эрика в кабинет и вышла.

– Добрый день, мистер Маккилдон, – сказала Кристин, поднимаясь из-за стола. – Что вас привело… – Она осеклась и с удивлением посмотрела на Эрика.

– Рад, что вы меня узнали, – спокойно сказал он, садясь в кресло. – Вы почти не изменились, Кристин. Годы и материнство пошли вам на пользу. Должен признаться, зрелой женщиной вы мне нравитесь гораздо больше.

– Вы мне не нравитесь ни юнцом, ни мужчиной, если так можно назвать человека, севшего, когда дама стоит! – парировала Кристин. – Что вам от меня нужно?

– Я пришел к вам с деловым предложением.

– До свидания, мистер Маккилдон. Я не желаю иметь с вами какие-либо дела. Вы прекрасно знаете, где в моем доме дверь.

– Боюсь, через две недели этот дом будет принадлежать кому-то другому.

– Пока что он мой и я прошу вас покинуть его! – Кристин чувствовала, что начинает сердиться.

– Я не уйду, пока вы не выслушаете меня, – оборвал ее Эрик.

– Один раз я вас уже слушала. Если помните, все закончилось весьма печально для вас.

– Но и для вас! Вы приняли предложение мистера Локнера, а теперь ваш муж, узнав, что вы беднее церковной мыши, выгнал вас из дому.

– Я сама ушла от мужа! – гордо вскинув подбородок, сказала Кристин.

Эрик расхохотался.

– Что смешного в моих словах? – сердито спросила она.

– Только то, что вы как всегда пытаетесь сделать хорошую мину при плохой игре. Я следил за вашей судьбой, Кристин, все эти годы. Я знаю, что вы были несчастны в браке, знаю почти дословно и ваш последний разговор с мужем. Так что не вам меня обманывать.

– Откуда?! – изумленно воскликнула она.

– Вы даже представить себе не можете, какими жадными бывают иногда люди. И на что только не пойдешь ради денег!

– Есть многие вещи, которые не сделаешь, даже ради самой огромной суммы.

– А на что вы готовы пойти ради спасения доброго имени отца и состояния вашего сына?

– Что вы имеете в виду? – насторожилась Кристин. Ей совсем не нравился оборот, который принимал разговор.

– Я пришел предложить вам сделку. Очень простую. Вы выходите за меня замуж, а я решаю все ваши проблемы.

От гнева у Кристин перехватило дыхание. Она ожидала чего угодно, но только не этого!

– Это же просто неприлично! – наконец смогла сказать она.

– По-моему, вполне приличная сделка. Ваше тело против вашего же честного имени.

– Прочь из этого дома! – сердито зашипела Кристин, поднимаясь из-за стола.

Она чувствовала, что сейчас набросится на Эрика с кулаками. Ей хотелось сделать ему больно, разорвать ногтями его лицо, заставить страдать и корчиться от боли…

– Спокойнее, миссис Локнер! – потребовал Эрик.

Кристин, сама не зная почему, послушалась его тихого и холодного, словно ночь в январе, голоса. Она села обратно в кресло и пристально посмотрела на Эрика.

– У меня на руках все векселя вашего отца, – спокойно продолжал Эрик, как будто и не было гневной вспышки Кристин. – Я скупил их по сходной цене. Знаете ли, мне их продали без всяких проблем: сейчас все понимают, что с наследников много не получишь. Меня же вовсе не интересует получение прибыли. Того, что я имею, мне вполне достаточно. Хотя если вы бы мне позволили, я вложил бы свои средства в «Бирн корпорейтед»: мне нравится эта компания, ностальгия, знаете ли. Ну этот вопрос мы еще обсудим. Итак, миссис Локнер… или лучше мисс Бирн?

– Пока еще миссис Локнер, – невозмутимо ответила Кристин, но в ее душе бушевало пламя.

– Отлично, миссис Локнер! Если вы принимаете мое предложение, ваш дом не идет с торгов, а ваш сын получит к совершеннолетию отлично налаженный бизнес. За это я ручаюсь. Вы же получаете верного и порядочного – в отличие от первого – мужа, который будет вас обеспечивать всем необходимым. От вас же требуется просто стать моей женой.

– Никогда! – выдохнула Кристин.

– Зря вы так.

– Никогда я не продамся!

– Один раз вы уже продались Локнеру. Должен честно вам сказать, не самая удачная сделка. Впрочем, ваш отец был прав: женщина не может заниматься коммерцией. Для этого есть мужчины. Соглашайтесь, миссис Локнер, чего тянуть?