Приятное и уединенное место

— Когда это произошло, мистер Импортунато? — спросил Эллери. — Когда вы отрезали пуговицу от вашего кителя?

— Не знаю. Какой сегодня день? Да, вчера. Не было случая приказать Тебальдо пришить ее.

— Тебальдо?

— Его слуга, — объяснил Импортуна.

— И что вы сделали с пуговицей, мистер Импортунато?

— Что сделал? — обиженным тоном переспросил мужчина в трико. — Положил в карман — вот что. Скажите еще раз, кто вы.

— Моя фамилия Квин. В карман чего? Того же кителя?

— Да, сэр. Si, capitano mio.[40]

— Где сейчас китель, папа? Очевидно, его забрали эксперты?

— В лаборатории.

— Мне надо было осмотреть его, прежде чем мы отправились сюда. Мистер Импортуна, откуда я мог бы позвонить?

— В спальне брата есть телефон.

— Вы позволите, мистер Импортунато?

— Звоните хоть в Токио, — дружелюбно отмахнулся Марко.

Эллери вернулся через несколько минут. Он тянул себя за нос, словно это была ириска.

— Китель полон сюрпризов, папа. Я узнал, что в левом накладном кармане обнаружили дырку по шву — достаточно широкую, чтобы в нее провалилась пуговица.

Квины посмотрели друг на друга.

— Этот stupido Тебальдо, — покачал головой Марко. — Мне следовало уволить его в первый же день.

— Скажите мне вот что, Марко, — снова заговорил инспектор. — Помните ваш ботинок на резиновой подошве, который мы сегодня позаимствовали?

— Оставьте его себе, — великодушно разрешил Марко. — Можете взять и другой. У меня больше обуви, чем в универмагах «Мейсиз» и «Джимбелс», вместе взятых.

— Вы знаете, что там есть глубокий разрез почти на половине подошвы?

— Конечно знаю! Это произошло… когда же? Ну, не важно. Несколько дней назад.

— Вот как? — Инспектор выглядел озадаченным. — Как именно произошло?

— Я обещал прокатить подружку на одной из моих яхт в Ларчмонте. Она приезжала с севера штата, и я встречал ее на вокзале Грэнд-Сентрал. Ну и наступил там на кусок жвачки, который какой-то олух выплюнул на пол. Это чертовски меня разозлило. Я спустился в мужской туалет, стал выковыривать жвачку перочинным ножом, лезвие соскользнуло и проделало аккуратный разрез, который вы видели. Как скальпель!

— Почему вы раньше не рассказали нам о том, что отрезали пуговицу от вашего кителя и проделали разрез в подошве вашего ботинка? — сердито проворчал инспектор.

— Потому что вы меня об этом не спрашивали. — Марко снова надулся. — Никто меня не спрашивал. Нино, дай мне еще выпить. Тогда я отвечу на все дурацкие вопросы.

— Нет, — отрезал его брат.

Что-то в его голосе заставило Марко недоуменно моргнуть. Потом он решил обратить все в шутку:

— Знаете, Нино не притрагивается к крепким напиткам — только иногда позволяет себе немного вина. И это мой брат! Никто ни разу не видел его под мухой. Он слишком осторожен, а, Нино?

— Думаю, — обратился к инспектору Импортуна, — мой брат ответил на все вопросы.

— Я почти закончил, мистер Импортуна.

— Не хочу казаться не желающим сотрудничать, но, если вы намерены продолжать, я буду вынужден потребовать присутствия одного из наших адвокатов. Мне следовало настоять на этом с самого начала. Вы же видите состояние Марко, инспектор. Для всех нас это был очень тяжелый день…

— Что не так с моим состоянием? — Марко поднялся, размахивая костлявыми кулаками. — Теперь меня, чего доброго, назовут пьяницей. Я готов пройти любой тест…

Импортуна кратко кивнул, и Питер Эннис вновь подскочил, помогая утихомирить разбушевавшегося Марко. Пока они усаживали его на стул, Квины воспользовались возможностью посовещаться.

— То, что Марко сам отрезал пуговицу и случайно разрезал подошву своего ботинка, — пробормотал инспектор Квин, — сводит на нет теорию подтасовки, Эллери. Пуговица, которая просто выпала из дырки в его кармане, и отпечаток ботинка с разрезом в сигарном пепле становятся вполне законными уликами. Учитывая признания Марко, получается, что он действительно побывал в библиотеке Джулио.

— После всех нелепостей, которые уже произошли, тебя не удивит, если я в этом усомнюсь? — Эллери вместо носа стал тянуть себя за нижнюю губу. — Похоже, папа, в этом деле сплошные «если». Давай попробуем прояснить хотя бы некоторые из них. Хочешь сам заняться Марко или предоставишь это мне?

— Лучше я сам. Импортуна настроен использовать свое влияние. Давить на меня ему будет труднее… Кажется, вы слегка раздражены, мистер Импортунато? Судя по тому, как ситуация складывается для вас, вы едва ли можете это позволить.

Марко нервно дернулся. Желтоватая кожа начала понемногу приобретать зеленый оттенок.

— Спокойнее, Марко, — сказал ему брат. — Что вы имеете в виду, инспектор Квин?

— Все очень просто. Теперь мы знаем, что Марко не пытались оклеветать — он сам опроверг эту теорию своими признаниями. Но раз мы обнаружили в библиотеке его пуговицу и след ботинка, значит, он действительно побывал на месте преступления. Поэтому, если у Марко есть какие-то объяснения, я очень советую ему дать их, пока к делу не подключился окружной прокурор.

— Он не обязан ничего вам рассказывать, — резко возразил мультимиллионер. — Меня все это уже начинает утомлять…

— Нино. — Марко Импортунато оторвал голову от дрожащих рук. — Думаю, мне лучше рассказать…

— Я бы предпочел, чтобы ты помалкивал. По крайней мере, пока я не вызову сюда Эмерсона Ланди.

— Почему я должен требовать адвоката, Нино? — Казалось, Марко внезапно протрезвел. — Как будто я виновен! Моя совесть чиста! Если эти люди думают, что я мог убить Джулио… Господи, ведь он был моим родным братом! Я в самом деле побывал в библиотеке Джулио вчера вечером, инспектор Квин. И мы поссорились. Но…

— В котором часу это было, мистер Импортунато? — небрежно осведомился инспектор, словно речь шла о какой-то мелочи.

— Точно не знаю. До девяти, потому что, когда я ушел от него, девяти еще не было. — Налитые кровью глаза устремились на инспектора. — Я оставил его целым и невредимым.

— А как насчет состояния комнаты? Сломанная мебель, опрокинутые лампы…

— Я ничего об этом не знаю. Когда я выходил из библиотеки Джулио, все стояло на своих местах. Мы же не устраивали кулачный бой, инспектор, а просто поспорили, как часто бывает между братьями. Мы с Джулио часто спорили. Спросите Нино. Спросите кого угодно.

— Марко, я хочу, чтобы ты держал язык за зубами, — повторил его брат. — Я приказываю тебе, слышишь?

— Нет, — хрипло отозвался Марко. — Они думают, что я убил Джулио. Я должен убедить их, что не делал этого. Задавайте ваши вопросы, инспектор!

— Из-за чего вы поспорили вчера вечером?

— Из-за бизнеса. У нас существовало семейное правило, что все решения, касающиеся инвестиций «Импортуна индастрис», должны единогласно приниматься Нино, Джулио и мной. Если один из нас говорит «нет», сделка отменяется. Обычно у нас не возникало разногласий. Но недавно Нино предложил, чтобы мы основали новую корпорацию и купили девятнадцать миллионов акров канадской арктической территории — наш главный геолог полагает, что там могут оказаться крупные залежи нефти… нет, Нино, не затыкай мне рот!., больше, чем в Техасе и Оклахоме. Мы могли купить их по полтора доллара за акр, так что инвестиция была бы не такой уж крупной. Прочитав отчеты, я согласился с Нино, что это хороший вклад. К сожалению, Джулио заупрямился, поэтому нам пришлось отказаться от сделки. Нино был очень раздосадован, и я тоже. Но… убийство? — Его голова дергалась, как у младенца или глубокого старика. Трудно сказать, было ли это намеренным выражением отрицания или всего лишь слабостью шейных мышц в результате поглощения дешевого виски.

— Ладно, — заговорил инспектор Квин. — Итак, вчера вечером вы пришли в библиотеку Джулио и сцепились с ним из-за неудавшейся сделки?

— Не сцепились, а поспорили! Тут есть разница.

— Прошу прощения, поспорили. Продолжайте, мистер Импортунато.

— Я думал, что вечером Джулио, возможно, будет в другом настроении и изменит мнение. Но он продолжал упорствовать — вбил себе в голову, что либо кто-то подкупил нашего геолога, чтобы нагреть нас на крупную сумму, либо, даже если нефть найдут, для нас будет экономической катастрофой пытаться руководить добычей и прокладывать нефтепровод через тысячи миль промерзшей земли. Слово за слово, и мы начали осыпать друг друга итальянскими ругательствами. — Марко поднял распухшее от слез лицо. — Но Джулио не умел долго сердиться. «Слушай, fratello,[41] из-за чего мы ссоримся? — внезапно сказал он. — Даже если мы бросим на ветер двадцать восемь или двадцать девять миллионов баксов, черт с ним. Что такое деньги?» Мы оба засмеялись, пожали друг другу руку через стол, я пожелал Джулио доброй ночи и ушел. Вот и все, инспектор Квин, клянусь вам.

Лицо Марко теперь покрылось потом.

— Ты имеешь в виду, что Джулио дал согласие на сделку, Марко? — осведомился Нино Импортуна. — Мне ты этого не говорил.

— У меня не было возможности.

— Минутку, мистер Импортуна, — сказал инспектор. — Вы не выходили из себя, мистер Импортунато? Не опрокидывали мебель? Не били вазы?

— Джулио и я? Конечно нет!

— Мистер Импортунато, — заговорил Эллери. Отец посмотрел на него и сразу шагнул назад. — Вы или ваш брат, случайно, не сбрасывали с его стола пепельницу?

При неожиданной атаке с другой стороны Марко втянул голову в плечи.

— Не припоминаю ничего подобного.

— Когда вы уходили, где именно находился Джулио? Я имею в виду в библиотеке?

— Сидел за своим столом.

— А стол стоял в обычном положении? По диагонали?

— Да.

— Пока вы были в комнате, вы или ваш брат не передвигали стол?

— Зачем нам было его передвигать? Вряд ли я даже прикасался к нему. А Джулио ни разу не вставал из-за стола.

— Вы сказали, что ушли из библиотеки не позже девяти. Похоже, вы в этом уверены. Почему?

— Матерь Божья! — крикнул Марко. — Неужели вы никогда не верите человеку на слово? В четверть десятого в моей квартире меня должна была ждать одна цыпочка — мы собирались пойти потанцевать. Уходя от Джулио, я посмотрел на свои часы. Было без двух минут девять. Я едва успел переодеться. Вы удовлетворены? — Он агрессивно выпятил нижнюю губу.

— Переодеться? Что же было на вас, когда вы приходили к Джулио?

Губа втянулась, а руки так сильно вцепились в подлокотники стула, что костяшки пальцев побелели.

— Ваш китель, мистер Импортунато? — допытывался Эллери. — И ботинки на резиновой подошве?

— Больше я не отвечу ни на один вопрос, мистер кто бы вы ни были! Убирайтесь из моей квартиры!

— Вот как? Вы внезапно решили замкнуться? Почему?

— Потому! Я вижу, что вы уже решили, будто я виновен. Мне следовало послушаться Нино и не разевать пасть. Если хотите узнать еще что-нибудь, можете обратиться к моему адвокату!

Марко Импортунато поднялся и, шатаясь, направился к бару. Нино преградил ему дорогу, но он резко оттолкнул старшего брата, схватил бутылку, запрокинул голову и начал жадно пить. Импортуна и Эннис подбежали к нему.

Под прикрытием начавшейся возни инспектор осведомился вполголоса:

— Что ты об этом думаешь, Эллери? Пуговица могла выпасть из кармана незаметно для Марко. А пепельница могла случайно свалиться со стола, и он ступил ногой в пепел.

— Но стол ведь передвинули, папа. А если Марко убийца, то это не имеет смысла. Предположим, он лжет и сам передвинул стол. Зачем? В результате все стало выглядеть так, будто убийство совершил левша. Но Марко и есть левша. Выходит, он пытался обвинить себя? — Эллери покачал головой. — В данный момент я склонен ему верить. Стол передвинул кто-то другой. Если только… — Он умолк.

— Если только — что, сынок?

— Кажется, я понимаю… — сказал Эллери. — Да, это возможно…

— Что именно?

— Папа, давай вернемся в библиотеку Джулио. И вызови туда дактилоскописта.

* * *

Нино Импортуна и Питер Эннис вскоре присоединились к Квинам в библиотеке убитого. Они задержались в квартире Марко, успокаивая его. Инспектор отдыхал в кресле — он выглядел усталым. Эллери стоял у письменного стола.

— Нам наконец удалось уложить его в постель. — Взъерошенный Эннис энергично стряхивал пыль с одежды. — Искренне надеюсь, что он там останется! Когда Марко напивается, с ним приходится нелегко.

— Тебальдо о нем позаботится, — резко сказал мультимиллионер. — Мистер Квин, может быть, хватит на сегодня? Я начинаю чувствовать, будто меня преследуют. В чем дело теперь?

— В этом столе, мистер Импортуна. — Эллери уставился на упомянутый предмет — он стоял по диагонали к углу, как они его оставили. — Как я уже указывал, если стол был в таком положении, а Джулио сидел позади него на вращающемся стуле лицом к убийце, было невозможно нанести левой рукой удар по той стороне головы Джулио, где находится рана. Нет, если бы удар нанес Марко, рана находилась бы с другой стороны головы Джулио. Разве только… — Эллери резко повернулся, — разве только наше предположение неверно и Джулио не находился лицом к убийце в момент удара.

— Не понимаю… — начал Импортуна.

— Погодите! — прервал инспектор. — Как ты это себе представляешь, сынок?

— Предположим, Джулио, сидя лицом к убийце, предвидел удар и за долю секунды до того, как опустилась кочерга, попытался уклониться, но смог лишь повернуть свой стул на сто восемьдесят градусов. В таком случае в момент удара он сидел лицом к углу и затылком к опускающейся кочерге, а не наоборот, как мы думали. Тогда она должна была ударить по другой стороне головы! — Эллери нетерпеливо мерил шагами комнату. — Где, черт возьми, этот дактилоскопист?

— Будь я проклят! — воскликнул инспектор и покачал головой. — И никто из нас этого не заметил! Но, Эллери, зачем тебе понадобился дактилоскопист?

— Чтобы проверить теорию, которая вырастает из выдвинутой мной версии. Если Джулио резко повернул стул, пытаясь избежать удара кочергой, то он мог инстинктивно выбросить вперед руки, чтобы не свалиться со стула. А если это произошло, то руки Джулио никак не могли избежать контакта со стенами, которые встречаются в этом углу. — Эллери протиснулся за стол. — Примерно в этом месте… А вот и он! Сюда, пожалуйста, Мэглай, не так ли?

— Но мы уже все проверили, мистер Квин. — Эксперт был небрит и в грязной, мятой рубашке без галстука. Недовольное лицо свидетельствовало, что его оторвали от телевизора и бутылки пива. — В чем проблема, инспектор?

Старик вяло махнул рукой:

— В этом углу, Мэглай. На стенах. Эллери вам покажет.

Спустя несколько минут они уставились на два больших смазанных отпечатка ладоней на уровне плеч сидящего человека. Каждый отпечаток находился примерно в футе от того места, где встречались две стены, а кончики пальцев были слегка наклонены в сторону другого отпечатка.