Помоги проекту - поделись книгой:
– Козлы! – прошипел Тарас. – Вырядились, как космонавты, а с бандой щенков ничего поделать не могут!
Полицейские действительно выглядели пришельцами из иных миров и времен в своих черных рыцарских доспехах и шлемах с прозрачными забралами. То ли космонавты из будущего, то ли крестоносцы из сумрачного Средневековья. Кому что нравится, подумал Карагодин. Либо так будет выглядеть надвигающееся будущее, либо все стремительно и неумолимо возвращается в прошлое. И попробуй отыскать между ними много различий…
– Ничего, доиграетесь, свое получите! – погрозил кому-то Тарас.
Ишь, разошелся! Карагодин хотел сказать что-то язвительное, но тут ослепительный поток света ударил по глазам, так, что он инстинктивно отшатнулся от окна. Тарас тоже прикрыл глаза руками.
– Вертолет вызвали! С прожектором…
Тарас отвернулся от окна, но вертолет заложил вираж, и комната снова погрузилась в темноту. Зато площадь теперь была освещена ярко, как сцена. И было отчетливо видно, как уже на другой улице, выходящей на площадь, появился еще один скутер с двумя седоками в масках. Маневр был все тот же – скутер выскочил за спинами полицейских и на секунду остановился. Правда, теперь эти партизаны были без дробовика, но зато в руках у сидящего сзади были две бутылки. Он тут же швырнул их в полицейских. На сей раз им повезло – бутылки не долетели и разбились об автобус, который тут же вспыхнул, как спичечный коробок. Если бы зажигательная смесь попала на полицейских, никакие доспехи не помогли бы…
– Ладно, давай выпьем, что ли, – сказал Карагодин. – Еще насмотримся…
Тарас хитро глянул на него и вдруг проницательно спросил:
– Что, своих стало жалко, а?
– А твои-то тут кто? Шпана эта? – окрысился Карагодин, которого вдруг полоснула ненависть к Тарасу – в какую грязь его заманил!
Тарас, видимо, почувствовал опасность и сразу сбавил тон.
– Моих тут нет, – миролюбиво сказал он. – И наших тоже. Все они тут мне чужие. И тебе тоже. Так что расслабься… Давай накатим, старик, пока эти друг друга мордуют.
Они вернулись к столу, где стоял несколько бутылок вина, валялись куски сыра и ломти хлеба. В эту квартиру в пригороде Парижа Тарас привез Карагодина еще днем, когда на площади было тихо и пусто. Сказал, что с наступлением сумерек на площади начнутся интересные дела, за которыми им нужно проследить. И сделать свои профессиональные выводы.
В квартиру их впустила невысокая, смуглая молодая женщина, затянутая в черный комбинезон. Совсем молодая, почти подросток. Выглядела она неприветливо. В ее небольшой, ладно скроенной фигурке чувствовалась гибкая сила, как в стальном пруте. Не сказав ни слова, даже не подняв на них глаза, она провела их в комнату. Потом взяла огромный мотоциклетный шлем, лежавший на столе, и так же молча пропала.
– Вали, сука драная! – с ненавистью прошипел Тарас ей вслед.
Карагодин посмотрел на него с удивлением.
– Чего тебя так разбирает?
– Знал бы ты, что это за тварь! Держись от нее подальше, а если будешь рядом, спиной не поворачивайся – сунет перо между ребер. И даже не скажет почему…
– А кто она? – уже заинтересованно спросил Карагодин. – Ты можешь объяснить по-человечески?
– Палач! Людей она убирает… Правая рука босса – он ей одной доверяет, больше никому. Говорят, она сирота, он ее вырастил и научил всему…
– Чему всему?
– Чему? Людей убивать! Вот этому самому и научил. Тварь без жалости.
Больше Карагодину ничего выяснить не удалось. Тарас схватился за мобильник и стал изображать из себя большого начальника, раздающего указания. А Карагодин завалился в кресло и включил телевизор.
Шли новости. Красивая дикторша, пытаясь скрыть волнение, строгим голосом рассказывала о беспорядках, которые вдруг вспыхнули сразу в нескольких пригородах. Ничего нового от суровой красавицы Карагодин не услышал. Ну, большинство участников беспорядков – подростки из неблагополучных районов, в основном дети иммигрантов из Африки и арабских стран. Ну, разумеется, эту проблему нельзя назвать этнической или расовой. «Эти подростки выходят протестовать не против других национальностей, а против государства вообще! Они не признают его власть, разрушают все, что символизирует государство. Они нападают даже на пожарных!.. Но главный объект их ненависти – полиция. Власти недооценивают непонимание, существующее между национальными меньшинствами и полицией…»
Как мило! А может быть, есть такая новая национальность – полицейский. Который во всем и виноват. Так уберите полицейских, господа! Тем более был такой замечательный опыт в России – в семнадцатом году убрали городовых и великая империя слиняла в три дня…
А потом красавица-дикторша процитировала министра юстиции, заявившего, что «беспорядки носят организованный характер. В происходящем видна организованность, присутствуют стратегия и гибкая тактика». А дальше было уже совсем интересно. Появился сам министр и заявил: «Если бы я был в состоянии ответить на вопрос, кем они организуются, то эти люди уже сидели бы в тюрьме».
Милый, так если ты не в состоянии, может, пора другую работу поискать? Карагодин потянулся в кресле. «Способы действия этих организованных банд неоспоримо указывают на наличие координации между ними», – вполне жалобно доложил минстр. И добавил: «На некоторых интернет-сайтах появляются адресованные в другие города призывы присоединяться к движению в парижском регионе. Это движение направлено против республиканских институтов».
Когда же растерянный начальник объявил, что «беспорядки устраивают мобильные группы молодых людей или, возможно, не очень молодых – из-за масок разобраться трудно», Карагодин не выдержал и рассмеялся. Мсье стоило бы в следователи податься с такими аналитическими способностями. «Они приезжают на скутерах, нападают и уезжают. Задерживать их чрезвычайно трудно», – горестно вещал борец с преступностью.
Тарас, привлеченный смехом Карагодина, оторвался от мобильника и тоже уставился в телевизор.
– Чего ты развеселился?
– Да смешно все это слушать! Жалуется, что бандиты на скутерах приезжают, да еще в масках. И уезжают быстро. И потому, понимаешь, поймать их очень трудно.
Тут на экране возник человек с заклеенным белым пластырем носом, на больничной койке, и дикторша сообщила, что это доблестный комиссар местной полиции. Он попытался облагоразумить «разгневанных парней», а они сломали ему нос и несколько ребер. Эти «разгневанные парни» Карагодина совсем вывели из себя!
– Тебя бы, дамочка, к ним в лапы на часок-другой, посмотрел бы потом, что бы ты запела про этих «парней», – выругался он.
– Это что за жертва аборта? – загоготал Тарас, тыча мобильником в экран.
– Местный комиссар полиции, – нехотя объяснил Карагодин. – Он пытался вступить в переговоры, а ему переломали ребра…
– Вот идиот! Нашел с кем переговариваться!
Карагодин покосился на Тараса и хотел было напомнить ему, как он со своим начальником валялся, связанный, как баран, на загаженном полу санчасти Красноводской тюрьмы, а взбунтовавшиеся зэки, к которым они отправились на переговоры, демонстративно харкали на них, проходя мимо…
Но делать этого он не стал, потому что уже успел разобраться – Тарас обидчив, злопамятен, мстителен, а себя всегда и во всем считает правым. Даже не обиду, а усмешку над собой запоминает, чтобы потом обязательно отплатить сторицей.
Когда уселись за стол, Тарас жадно заглотнул сразу несколько бокалов вина не закусывая и заметно опьянел. Видимо, сказалось возбуждение, в которое он впал, наблюдая за битвой на площади. Можно было попробовать вызвать его на откровенность и попытаться выяснить, какие именно приказы он получил.
– Так чьи действия будем анализировать? – рассеянно поинтересовался Карагодин. – Полиции или «разгневанных парней»? На чьей мы стороне?
Тарас посмотрел на него с высокомерной усмешкой. Ясное дело – поучать да демонстрировать свое превосходство для него самое любимое занятие.
– Блин, ты что – совсем непонятливый? Я же тебе уже объяснил: мы с тобой на своей стороне! Наше дело – установить, как легко такая заварушка возникает и насколько она управляема. Понятно?
– Ну, организовать ее ничего не стоит. Эта вот из-за чего возникла? Два обкуренных молокососа угнали мотоцикл и гоняли на бешеной скорости по улицам, пока не врезались в полицейскую машину… А перед другой заварухой двое воришек спрятались от полицейских в трансформаторной будке, ну их там долбануло током…
– Ну и дальше? – начальственным тоном осведомился Тарас.
– Дальше распускается слух, что во всем виноваты полицейские – они специально загнали мальчуганов в трансформаторную будку, чтобы спалить током, они нарочно врезались в мотоцикл с детьми и уехали, не оказав им никакой помощи… И – погнали. «Разгневанные парни», которые нигде не работают, ничего не умеют, а жить хотят как кинозвезды, выходят на улицы. И все местные на их стороне. А газеты пишут о невыносимой жизни, на которую их обрекли, и о том, что власти о них мало заботятся… Так что нашел на улице двух малолетних наркоманов, которых здесь пруд пруди, натравил их на полицию – и смотри в окно, потирая руки.
Тарас согласно кивнул и выдул еще бокал вина.
– А управлять… Тоже все просто. Сунуть кому-нибудь в руки оружие… Сам говорил – а если бы у них был гранатомет…
Тарас согласно кивнул. Еще бы, это же он говорил!
– Чтобы не останавливалось раньше времени, нужны новые поводы для бешенства. Лучше всего, конечно, новые жертвы… Только ты скажи: нам-то с тобой это на кой? Что мы тут ловить можем?
Тарас с печальной улыбкой посмотрел на Карагодина – мол, несмышленыш ты…
– А ловить мы тут ничего не будем. Это не наша игра. Просто такое мероприятие может понадобиться в один конкретный прекрасный момент, и мы должны быть готовы его провернуть. В нужный момент! В самый нужный! – пьяно повторил он.
– Операция прикрытия? Чтобы отвлечь внимание?
– Ну… Это будет часть операции, после которой мы с тобой получим столько, что до конца жизни хватит. Понял? Ты мне еще спасибо скажешь!
– А что за операция?
Тарас покрутил головой.
– Извини, друг, пока сказать не могу. Но все наготове, и заваруха может начаться в любой момент. Если эти дураки, которых босс навербовал, сами все не испортят. Там же профессионалов, кроме нас с тобой, считай, нет. Им бы тоже, как вон той шпане на улице, лишь бы резать. Взяли девку, у которой нужная информация была, и давай сразу насиловать. Скоты, что ты хочешь! Теперь вот хотят ее самоубийство инсценировать.
Добро пожаловать, друг, усмехнулся про себя Карагодин, les portes d’enfer, врата ада, перед тобой. И уже распахнуты.
Глава 10
Юрий Иноземцев
Jus de chique
Ложный след
– Ну, как наши бараны?
Иноземцев обернулся. Паша Клифт приветливо улыбался ему с высоты своего огромного роста. Белые ровные зубы его так и сверкали на темном от загара лице. В руке с огромным перстнем он держал бокал шампанского, светлый костюм его, наверняка чудовищно дорогой, переливался немыслимыми цветами, как чешуя. В общем, Клифт был в своем любимом образе – настоящего мужчины, жизнь которого удалась на славу. И пусть все передохнут от зависти!
– Пасутся, – пожал плечами Иноземцев. – Как сказал один поэт, их можно резать лишь да стричь…
– Ну, не скажи, – засмеялся Клифт. – Тут такие особи есть – сами кого хочешь зарежут да обстригут…
Клифт встал рядом и тоже уставился на огни Сен-Тропе, хорошо различимые с холма, на котором располагалась огромная вилла, гудевшая от голосов множества гостей, прибывших на день рождения хозяйки не только из Франции, но и из Москвы, Лондона, Нью-Йорка.
– А ты тут как оказался? – рассеянно поинтересовался Клифт.
– Прилетел на денек-другой… Хозяйка пригласила.
– А она у нас кто? Что-то я забыл?
– Она у нас галерист. Так что мы с ней, считай, коллеги.
– И что там у нее в галерее водится? Есть что-то интересное?
– Боюсь, это не на твой вкус.
– А все-таки?
– У нее, понимаешь, альтернативное искусство, авангард, инсталляции… Новые формы. И смыслы, как она думает, тоже.
– А-а… – понимающе протянул Клифт. – Это набор унитазов, что ли?
– Ну, не только… Хотя не без этого. Без этого, без унитазов, у них, понимаешь, никак нельзя. Тут у них, в унитазе, все их смыслы и помыслы сходятся.
Клифт глотнул из бокала и недоверчиво покачал головой.
– Слушай, и что – кто-то это дерьмо покупает? На кой черт?
– Так ведь мафия. Художники, галеристы, критики, журналисты… На этих унитазах много народу кормится. Ребята свое дело знают. В Москве им на это дело миллионы выделяют, музеи на Красной площади, станции метро перекрывают, чтобы они могли свои унитазы в полной красе показать…
Клифт, прищурившись, посмотрел на рассыпавшихся по саду гостей. Публика была знатная. Все российские знаменитости, мелькающие по телевизору, а между ними стайки молоденьких девиц. Барышни все пытались привлечь внимание богатых господ. А местные светские львицы и дамы из Москвы, специально прибывшие на торжества по случаю дня рождения хозяйки, то кривили скучные физиономии, показывая, что их уже удивить ничем невозможно, в том числе и каким-то заезжим принцем, то пытались демонстрировать невыносимое веселье, как девицы-пэтэушницы.
– Н-да, – зевнул Клифт, – капелла та еще…
Судя по всему, сам он пожаловал для встречи с кем-то, а встреча не состоялась.
– Ну что, – прищурился Иноземцев, – махнем не глядя, как на фронте говорят?..
Это был пароль. Значит, никаких конкретных вопросов у них друг к другу нет и можно просто попробовать обменяться какой-то информацией. Главное – прежде надо было оценить, а есть ли интересная информация у противоположной стороны и что равноценного можно предложить взамен. Потому что не сказать после того, как пошел на обмен, ничего интересного, соответственно джентльменскому соглашению, было нельзя.
– Ну, поехали, – чуть подумав, согласился Клифт. – Банкуй…
– Человек, заваленный в туалете отеля «Георг»…
Иноземцев сделал паузу и посмотрел на Клифта. И хотя лицо у того было непроницаемым, ясно было, что речь идет о вещах, ему весьма интересных.
– …был киллером из России, – закончил Иноземцев.
– Вот суки! Оборзели, падлы!
Клифт теперь следил за порядком в Париже с усердием, которое никаким французским жандармам не снилось. И считал, что каждый, кто на этот порядок покушается без его дозволения, должен быть наказан. Погромщиков из парижских предместий он готов был душить собственными руками, ибо они должны ползать на коленях и благодарить, что им позволяют портить воздух прекрасной Франции…
– Придушил бы! – прошипел Клифт, раздражаясь все сильнее. Лицо его окаменело. И в такие мгновения вдруг становилось понятным, каким он был там, в лагере, и почему не пропал, не сгинул бесследно.
– А кто был объект? На кого он охотился?
– Да есть один… – протянул Иноземцев, вертя в руке бокал. – Знакомый твой. Который перед тобой сейчас стоит.
– Погоди, так он что… – неподдельно изумился Клифт. – Он что, сучонок, на тебя руку поднял? Он что, не знает про меня?
– Не спрашивал, – засмеялся Иноземцев. – Не до того было.
– Так ты его сам, что ли, сделал? – удивился Клифт. – Своими руками? Не побрезговал?
– Тебя же рядом не было, – улыбнулся Иноземцев. – А то бы я тебя попросил…
– И кто же тебя заказал?
– Сам ломаю голову. Если подскажешь, буду в долгу… Ладно. Что мы все обо мне? Ваш ход, маэстро!
– Ах да! – вспомнил про соглашение джентльменов Клифт. – Ну что тебе сказать… Тут у нас товарищ Гран вдруг нарисовался. Явился, сучий потрох!
Иноземцев не стал сразу разочаровывать Клифта сообщением, что об этом он и сам знает. И что Гран на него киллера как раз и навел.
– А если этот гад возник в Париже… – Клифт сделал многозначительную паузу и покачал головой. – Значит, ему есть что ловить. Какой-то большой заказ получил.
Поделиться книгой: