Спасти Париж и умереть

– Передатчик! – словно не слышал немец.

Священник был совершенно растерян. Взгляд его остановился на викарии – помощнике.

Тот кивнул, подошел к немцу:

– Господа, если вам угодно осмотреть достопримечательности собора, я могу показать их сейчас же…

Викарий отвел гитлеровцев от алтаря. У стены помощник настоятеля остановился, развел руками:

– Это какое-то недоразумение, храм – место служения богу…

Гитлеровский офицер поморщился. Ему вдруг показалось, что викарий пьян – чем это попахивало от него? Офицер принюхался. Нет, вроде ошибся…

– Осмотреть все, – скомандовал он солдатам.

Те разбрелись по собору. Штурмбаннфюрер остался с викарием. Они прошли между колоннами к выходу из здания и остановились возле маленькой двери в стене.

– Здесь что? – спросил немец.

– Лестница на колокольню.

– Откройте.

Викарий пожал плечами, достал связку ключей и отпер дверь. Штурмбаннфюрер подозвал подчиненных. В руках викария появилась свеча, которую он взял из специальной ниши внизу лестницы. Викарий зажег свечу и ступил в темный проход. Штурмбаннфюрер последовал за ним. Следом вошли солдаты.

Древние каменные ступени вытерлись под ногами. Подниматься было трудно.

– Ради бога, не оступитесь, – несколько раз повторил викарий и обернулся, чтобы посветить.

– Иди вперед! – в конце концов скомандовал ему офицер.

Они поднимались и поднимались…

– Здесь что? – спросил офицер, увидев на площадке низкую деревянную дверь.

– Гм, здесь живет наш звонарь, – ответил викарий, – прежде он был клошаром, его зовут Жорж Лерне… Желаете осмотреть?

– Сначала саму колокольню!

Открылся люк в полу, над полом показалась голова штурмбаннфюрера. Немец увидел болтавшиеся веревки колоколов, на площадке никого не было. Люк захлопнулся.

Офицер махнул рукой:

– Хорошо! Осмотрим эту берлогу!

Солдаты распахнули деревянную дверь. Взору открылось небольшое помещение. Звонарь сидел за грубо сколоченным деревянным столом. Перед ним была раскрытая книга. Чуть дальше стояла зажженная свеча. Вошедших встретил раздраженный взгляд. Викарий сделал было шаг вперед, но офицер протянул руку:

– Оставаться на месте!

Звонарь поднялся, сделал какое-то движение, его схватили за руки. Он стал вырываться.

– Ты что? – Несколько ударов успокоили парня, который обводил всех бычьим взглядом.

Штурмбаннфюрер поднял книгу, посмотрел на обложку, с отвращением отбросил. Звонарь читал Библию.

Топчан, стол и табурет составляли все убранство комнаты. На топчане был расстелен тюфяк, набитый сеном. Солдаты быстро произвели осмотр. Ничего подозрительного не обнаружили, даже под топчаном.

Собрались уже уходить, но вдруг один из солдат опустился на корточки возле стола.

– Господин штурмбаннфюрер, смотрите! – Солдат вытянул провод в черной обмотке.

– Что это? – спросил офицер.

Звонарь молчал, лицо его хранило презрительное выражение. Штурмбаннфюрер обернулся к викарию.

– Громоотвод, – тот пожал плечами.

– Какой, к черту, громоотвод?

– Я живу здесь два года, – вдруг отчетливо произнес звонарь. – Это – громоотвод.

– Громоотвод? – расхохотался штурмбаннфюрер. – Что же вы на своего католического бога не уповаете?

Вопрос упал в пустоту. Стали осматривать стену, у которой стоял стол, теперь стало видно, что провод идет по стене от пола до самого перекрытия. Стена была облеплена обоями, они скрывали провод. Над столом висела полка, которая тоже маскировала провод.

Штурмбаннфюрер выпрямился, провел рукой вдоль провода, сильно дернул. Полка подпрыгнула, книги посыпались на стол. Свеча перевернулась, погасла.

Офицер вырвал провод из стены. Этот провод имел три миллиметра в диаметре, на высоте человеческого роста оказался разъем с двумя медными клеммами.

– Это что такое? – Офицер показывал пальцем на конец провода. На клемме была отчетливо видна надпись маленькими буквами: «Сделано в Британии».

Викарий сглотнул.

– Не могу знать, – он поднял большие глаза.

Штурмбаннфюрер долго смотрел на викария, на звонаря. Неожиданно сделал шаг вперед и наотмашь ударил звонаря по лицу.

– Сволочь! – заорал он, брызгая слюной. – Английский шпион! Взять его!

Дальнейшее было проделано быстро. Солдаты вытолкали звонаря за дверь. Раздался шум шагов по лестнице, прерываемый стонами избиваемого звонаря.

– Господин офицер! – растерянно произнес викарий, когда они остались одни. – Этому проводу, наверное, пять лет, он был проложен здесь еще до войны…

– Ведите вниз! – крикнул штурмбаннфюрер вслед солдатам. – Если мы здесь обнаружим следы передатчика, тебя ни один бог не спасет! – пообещал он викарию.

На метр ниже площадки, где располагалось жилище звонаря, обнаружили узкое окно в стене, провод уходил туда. Дальше этот провод висел с наружной стороны здания.

Солдат протянул руку, распахнул покрытую побелкой створку, подергал за провод.

Несколькими витками лестницы ниже было расположено такое же окно, провод обнаружили и там. Провод вел вниз, оставаясь снаружи.

– Проклятые французские свиньи! – ругался штурмбаннфюрер, спускаясь по ступенькам. – Совсем обнаглели! Из собора передают!

– Господин офицер, никто и не думал прятать громоотвод! – стоял на своем викарий.

Спустились на первый этаж. Теперь заметили, что лестница не оканчивается на первом этаже. Каменные ступени вели вниз.

– Что там? – спросил немец.

– Подземелье, саркофаги… – объяснил викарий. Добавил потише: – Мы называем это подземелье криптой…

Штурмбаннфюрер обратил внимание, как дрожит свеча в руках викария. Да пьян он или нет, почему все время кажется, что он пьян?

– Иди первый! – сказал немец.

– Хорошо, – согласился викарий. – В подвале не может быть ничего особенного, – бормотал церковный служитель, пока они спускались по лестнице. – Все, находящееся здесь, очень древнее, ради бога, осторожнее! – буквально выкрикнул он, когда гитлеровцы и их проводник попали в помещение с низким сводчатым потолком. – Не трогайте ничего! Здесь – священная пыль веков!

В подземелье действительно стояло несколько саркофагов. Старинные надгробия, плиты и надписи на старофранцузском языке и латыни выглядели весьма торжественно, однако они не произвели на немцев никакого впечатления. Штурмбаннфюрер прошелся по помещению, оглянулся, хмыкнул. Вдруг провел пальцем по крышке одного из саркофагов. Показал палец викарию.

– А ведь вековой пыли нет, господин викарий, – прищурился немец. – Здесь совсем недавно были люди!

– Ну, мы всегда убираемся в доме божьем… – растерянно пробормотал викарий.

Штурмбаннфюрер махнул рукой, солдаты ходили между саркофагами, осматривали стены. Было довольно светло, лучи вечернего солнца падали из небольших окон под потолком.

Один солдат попробовал приподнять крышку саркофага – не получилось, крышка оказалась тяжела.

Вдруг раздался возглас. Все повернули головы в ту сторону.

Дотошный эсэсовец склонился над полом. На это место как раз падал свет из окошка. Подошли и склонились над полом все. Даже викарий приблизился.

На полу лежал столбик пепла.

– Тщательно убираетесь в доме божьем? – поднял голову штурмбаннфюрер.

Викарий улыбнулся растерянно. Он полез под сутану, смущенно достал и продемонстрировал всем пачку сигарет и зажигалку.

– Грешен, прости господи, – сказал он. – Прошу вас не говорить об этом настоятелю… – Неловко улыбнулся и принялся засовывать сигареты снова под сутану.

Мгновение – и из-под длинного одеяния на пол упала с веселым звоном фляжка.

Немцы переглянулись… мало-помалу помещение заполнил смех. Напряжение было снято. Новый взрыв смеха последовал, когда викарий еще и предложил угоститься коньяком из его фляжки.

Штурмбаннфюрер поймал себя на мысли, что такой симпатичный викарий просто не может лгать. Провод служит громоотводом? И это вполне могло быть правдой…

Штурмбаннфюрер вытянул ладонь.

– При исполнении не пью, – сказал он. – Уходим! – скомандовал он остальным.

Немцы поднялись из подземелья.

– Оставите нам нашего звонаря? – спросил викарий. – Он делает в соборе конкретную работу…

– Вы без труда найдете нового звонаря из числа прихожан, – отрезал штурмбаннфюрер. – А этого человека мы забираем, он оказал сопротивление.

Гости вышли из собора. Викарий остался на пороге. Немцы расселись по машинам и уехали.

Этим же вечером на древней парижской брусчатке Монмартра снова работал седовласый Клод. У «дядюшки Клода» был весьма ответственный момент – перед ним сидел напыщенный немецкий полковник в форме люфтваффе.

– Не забудьте изобразить на заднем плане моего портрета горящий американский самолет! – капризно потребовал полковник. – Мне не нужна мазня в духе вашего Ван Гога…

– Ван Гог был голландцем, – пробормотал художник. – Впрочем, любой каприз за ваши деньги! – добавил он громко.

Кажется, полковник не расслышал первую фразу.

Бросив случайный взгляд вдоль улицы, художник насторожился. Высокий человек в сером костюме при галстуке стоял у соседнего мольберта. Незнакомец пристально смотрел на Клода, причем глаза его были такими, в них светилось нечто особенное, что заставило художника улыбнуться. И незнакомец ответил улыбкой.

Постояв на месте, мужчина ускоренными шагами направился к портретисту.

– Можно занять к вам очередь? – на чистом французском языке спросил мужчина.

– Не мешай творческому порыву, ты, лягушатник! – рявкнул полковник.

Человек в костюме ответил долгим и спокойным взглядом. Стоял, полный достоинства, не думая вступать в пререкания, просто стоял и смотрел на гитлеровца. Будто увидел инопланетянина.

Полковник пробормотал что-то недовольным тоном, больше спорить не пытался.

– Мне нужно еще полчаса, чтобы закончить работу, – произнес в тишине художник. – Не будете ли так любезны погулять…

– Хорошо, – наклонил голову незнакомец. – Я хочу, чтобы меня нарисовали именно вы. У вас недурной вкус, господин полковник, – обратился мужчина к немцу, – если вы выбрали этого мастера!

Произнеся эти слова, мужчина ушел.

Спустя полчаса капризный клиент забрал портрет и удалился. Незнакомый мужчина, вновь оказавшийся рядом, занял его место.

– Я могу изобразить вас с фиалкой в петлице, – предложил портретист, устанавливая на мольберте чистый лист. – Фиалки – эмблема Монмартра! – добавил он условную фразу.

– Я предпочитаю красные маки, – условной же фразой ответил посетитель. – Не нужно масла. Хватит грифельного рисунка.

Художник принялся за работу. Да, чутье не подвело его, незнакомец оказался долгожданным гостем из Берлина. Он назвал правильный отзыв. Кроме записки, которую должен был передать ему портретист, нужно было прикрыть контакт. И таким прикрытием послужит портрет.

Вокруг шла обычная жизнь. Щебетали птицы. Шелестела листва в кронах деревьев. Портретист спокойно работал, а клиент расслабленно сидел в кресле.

В конце концов художник объявил, что работа закончена, и вставил картину в рамку. Портрет был нарисован на бумаге, художник приложил к бумаге картонку. Так делают художники для того, чтобы портрет был более прочным. Между портретом и картонкой Клод вложил визитную карточку – опять же, так поступают все художники, желая, чтобы клиенты обращались к ним снова.

– Держите, мсье, – сказал портретист, протягивая картину. – И приходите ко мне, у меня невысокие цены…