Зов автострады

— Новые валуны?

— Именно.

— Ах, ну да. Продолжайте, джентльмены.

И вот мы продолжали. От второго нажатия на лом валун снова шевельнулся. За ним образовалась черная щель.

— Нужна помощь, — сказал я.

Эван выплюнул сигарету, спрыгнул в траншею и обернул вокруг валуна пару флексов. Концы их сплелись в узел. В то же время из них выскочили крошечные захваты и прицепились к каменной поверхности, как плющ. Я отпустил лом. С минуту мы просто стояли и смотрели, что будет дальше.

— Плохой захват, — сказал я. — Слишком близко к верхушке. Эван протянул по поверхности валуна еще пять флексов и подергал за цепь.

— Будет держаться, как осьминог на маске, — пообещал он.

— Ну а меня рядом с этой штукой ничего не держит, не собираюсь тут торчать, — заявил я.

Мы выбрались из траншеи, отошли подальше и, подняв вверх большие пальцы, подали сигнал Мурдо поднимать. Лебедка заскрипела. Цепь распрямилась. Потом натянулась. Флексы вместе с цепью взвились в воздух, как плеть-девятихвостка, и с лязгом ударились о кабину.

— Так, проехали, — сказал Эван. — Попробуем еще?

Я огляделся. Солнце стояло над Атлантикой. На востоке розовое небо окаймляло четкий силуэт огромной горы. Местные называют ее Нос Веллингтона.

— Не сегодня.

Мы помылись и чего-то там пожевали в столовке. Потом попросили иракского студента-беженца, который работал здесь и очень хотел завести друзей, подбросить нас до бара гостиницы. Благодарение Богу, что есть на свете мусульмане. Я имею в виду тех, что играют на нашей стороне поля, если вы понимаете, что я имею в виду. Они не сетуют, когда приходится садиться за руль, возвращаясь из паба. Сначала была моя очередь платить, я взял большой стакан апельсинового сока для юного Фархада и по полпинты виски с элем для себя и парней. На всех бутылках с виски красовались этикетки с изображением пораженной печени. Подставки для пивных стаканов демонстрировали различные увечья, полученные в автомобильных авариях. Помещение бара сильно смахивало на теплицу. Большие окна давно были залиты слоем теплоизоляционной пены. Видно, хозяева слишком скупые или слишком бедные, чтобы позволить себе вставить двойные рамы. Свет в баре был желтый. Народу человек двадцать — как обычно, местные пьяницы и пришлые (эти потрезвее). Сидела еще пара компаний с нашего объекта. Большинство наших рабочих предпочитали пить в 6араках. Там нет детекторов дыма, напрямую подключенных к местному полицейскому участку. Да и обстановка получше, чем здесь, что там говорить. В баре на нас пялились только в первый вечер, потом перестали. Возвращаясь с подносом к своему столу, я внимательно разглядывал посетителей.

— Высматриваешь кого-нибудь? — спросил Эван.

— Он все по своей бандитке сохнет, — ответил за меня Мурдо.

Это было правдой, но я не признавался. Я заметил, что последние пару дней все время думаю об Эйлисс. Я всюду высматривал ее, но она не появлялась ни в селении, ни на дороге.

— Я вот хотел спросить, — сказал Эван. — Почему ты тогда назвал ее бандиткой?

Фархад обеспокоенно взглянул на нас:

— У вас тут есть бандиты?

— Так, по мелочи, несколько повстанцев в горах, — сказал Мурдо.

— Не дразни ребенка, — одернул я его и повернулся к Фархаду. — Они не похожи на ваших курдов, или на кого там еще. Это в основном молодежь, которая живет в горах небольшими группами. Они называют себя новой волной поселенцев. Некоторые из них иногда промышляют воровством. Иногда кто-нибудь даже может остановить грузовик на безлюдной дороге. Поэтому их называют бандитами.

— Но зачем они это делают? — спросил Фархад. Я пожал плечами:

— Чтобы разжиться каким-нибудь барахлом.

— Нет, я спрашиваю, почему они живут в горах?

— Чтобы уйти от, — я широким жестом обвел вокруг, — всего этого.

Я и сам не знал, что имел в виду, на что указывал рукой. Это были этикетки с предостережениями, и детекторы дыма, и камеры наблюдения. Или это были сильнопьющие местные и самодовольные пришлые. Или, может быть, без умолку вопящий телик, и ужасный спертый воздух заведения, где стоял смешанный запах пота, табака, еды и выпивки. Желтый свет и заляпанные изоляцией окна. Я имел в виду все это, а еще все то дерьмо, что связывают с понятием «лагтер».

Фархад все еще не понимал:

— Распущенность?

— Ага, точно, она, — подтвердил Мурдо. — Распущенность и алкоголизм.

Когда бар стал закрываться, мы вышли в черную ночь, полную звезд. Они были едва ли не единственным источником света. Из-за гряды холмов на юге, за озером, появилась маленькая искорка и начала быстро возноситься в небо. Почти над самыми нашими головами она ярко вспыхнула на секунду-другую и погасла.

— Что это было? — спросил я.

— Космическая станция, — ответил Мурдо.

— Там же никого теперь нет, — сказал я.

— Да, — подтвердил Мурдо, — но сама она все еще здесь.

— Перед войной китаезы отправили человека на Марс, — сказал Эван.

— Двоих мужчин й женщину, — уточнил Фархад, открывая дверцу фургона.

— Может, они все еще там? — предположил Мурдо.

— Ага, — ехидно добавил я. — С паяльником и швейной машинкой. Собирают посылочку, чтобы отправить нам после войны.

— После войны, — насмешливо повторил Эван.

— Когда я был маленьким, — сказал Мурдо, — я слышал, люди говорили так.

Вернувшись на объект, я тормознулся у компьютера и попросил выходной. До воскресенья ничего такого не должно было произойти, так что выходной мне дали.

VII

ЧЕРНЫЕ ГОРЫ

В воскресенье на объекте было тихо, хотя я сомневаюсь, что многие отправились в церковь. Ясным морозным утром я вышел за ворота. Синее небо, синее озеро. Благостный покой. У меня в голове крутилась строчка из старой песенки, которую любил напевать мой отец: «Забери меня в черные горы, черные горы…»

В черные горы Лох-Каррона. Да.

Я вертел в пальцах арбалетную стрелу, которая до сих пор брякала в недрах кармана моей парки вместе с ножом и кое-какой мелочью. Из пустого окна старой станции на меня зашипела кошка, я подпрыгнул от неожиданности. Сквозь запахи развалин — мокрой золы, кошачьей мочи, плесени и сорняков — пробивался слабый душок дезинфекции. Остался после долгих лет обливания «Джейзом»[5] подножек вагонов. Он напомнил мне школьные коридоры и офисы автострады.

Я пересек ржавые пути и между покосившимися пролетами забора обнаружил поваленные ворота. Заросшая тропинка уводила наверх, в горы. Я направился по ней. Здорово, что у меня такие огромные ботинки. В них легко ступать по скользким камням, скрытым в траве, можно не бояться вывихнуть ногу. На нижних склонах я заметил несколько кроликов, и там и тут жались небольшие стада одичавших овец. Эти дикие овцы — с густой шерстью и длинными ногами — выглядели враждебными и настороженными. Совсем не такие, как домашние. Эволюция продолжается, ребята, что бы там ни говорили янки. Каждое маленькое стадо охранял черномордый баран с желтыми глазами, который в упор таращился на меня, когда я проходил мимо. Идешь, будто под взглядом сатаны.

Стараясь запомнить дорогу, я часто оглядывался назад. После небольшого поворота озеро скрылось за горами. Я был уже на такой высоте, где лежал снег, в царстве черного и белого цветов. Иней, залежавшийся снег и горелый вереск. Другие цвета встречались лишь изредка. Оранжевые лишайники на скалах походили на пролитую краску. Несколько зеленых побегов на прогретом клочке земли, куда днем подолгу заглядывало солнце и вода капала с сосулек на бурые заросли высохшей травы.

К десяти часам утра я миновал пару крошечных замерзших озер и шел вдоль маленькой горной долины. Горы вставали справа и слева от меня. Более высокие заслоняли горизонт впереди. Эта местность называлась лес Аттадайль. Как и в большинстве мест, которые в Хайленде называют лесами, деревья здесь не росли. Не росло ничего выше вересков. Дорожка превратилась в тропинку, которую могли протоптать овцы. Но на такой высоте овцы уже не встречались, а тропинка была протоптана недавно. Значит, это люди. Можно сказать, я был на правильном пути.

Я не боялся встретиться с волком или медведем. Там, внизу, в широкой долине Каррона, они могли доставить неприятности, но не здесь. Не на этой бесплодной земле. Хотя Аттадайль и Глен-Африк, который находился чуть южнее, относились к числу тех мест, куда их снова завезли много лет назад. Тогда этому начинанию прочили такое же большое будущее, как и энергии ветра. И оно не оправдало надежд по той же самой причине. Изменение климата. Все боятся волков, которые будто бы водятся в Хайленде, но их тут нет, а вот на юге они стали большой проблемой. В Глазго они совершали набеги на продуктовые склады.

Я шел все дальше и выше. Вскоре там и тут на моем пути стали появляться верные следы присутствия человека. Просмоленная доска поверх склона, чтобы было легче пройти. Сложенные рядами камни, образующие низкую стену, или положенные рядами длиной в пару метров в топких местах.

Впереди я заметил струйку дыма. Я принюхался и почувствовал запах горящего дерева, который отдавал чем-то химическим.

Я взобрался по склону крутого холма, с которого открывался вид на горную долину, остановился и осмотрелся.

На дне впадины лежало замерзшее озеро, всего несколько метров шириной и около сотни длиной. Вдоль него виднелся ряд низеньких домиков. Ближайший ко мне походил на старинный дом со стенами из черного камня, выложенными сухой кладкой. Его соломенную крышу покрывала ткань солнечных батарей. Полотнище держалось под тяжестью камней, привязанных веревками по углам. Из трубы шел дым. Следующее строение было длинной теплицей. Дальше — другой черный дом и другая теплица. За домами виднелось несколько сараев — с каменными стенами и дерновыми крышами, устланными той же тканью. Птичники тоже были укрыты. На склоне горы паслись на привязи две тощие козы.

Не успел я толком все это разглядеть, как услышал резкий стрекочущий звук и затем громкий щелчок. Боковым зрением я уловил какое-то движение и обернулся. Из-за огромного валуна неожиданно появился маленький мальчик. Он целился в меня из арбалета.

Я широко развел руки в стороны.

— Опусти эту штуку, — сказал я.

Он держал нацеленное на меня оружие одной рукой. Держал его малец не очень уверенно, но не до такой степени, чтобы я рискнул достать его в прыжке. Свободной рукой мальчишка полез в свою парку, сшитую из кусков меха и синтетики, и вытащил свисток. Он изо всех сил дунул в него. Свист стоял у меня в ушах даже после того, как перестал отдаваться эхом среди гор.

— Даже не пытайся что-нибудь выкинуть, — сказал он, стараясь говорить сурово. От этого его голос звучал только тоньше.

— У меня есть лишняя стрела. Могу отдать, — предложил я.

Захлопали двери, люди стали выбегать из домов. Я засек какое-то мельтешение на склоне горы, будто маленькие черные мушки появлялись и быстро исчезали.

Вверх по тропинке взбежали трое и остановились за спиной у мальчика. Двое бородатых парней и с ними Эйлисс.

— Привет, Эйлисс, — сказал я.

— Ты знаешь этого парня? — спросил бородатый номер один. Его голос звучал довольно неприветливо.

— Я встречала его, — ответила Эйлисс. Она хмуро взглянула на меня. — Джейс?

— Да, это я, — ответил я.

— Это один из лагтеров, — пояснила она.

— Что привело тебя сюда? — спросил бородатый номер два. У него был английский акцент.

Я пожал плечами:

— Просто вышел прогуляться. У меня выходной.

— Шаббат, — сказала Эйлисс таким тоном, будто вспомнила что-то смешное. — Ах да. Тут нет ничего такого.

— Не могла бы ты попросить малыша опустить эту штуковину? — попросил я.

— Могла бы, — согласилась она. — Перестань, Николь. Малыш насупился, но сделал, как ему было велено. Он опустил арбалет и ослабил тетиву.

— Это не очень умно, — сказал я. — Вы не можете все время угрожать каждому, кто проходит мимо.

— Мы не угрожаем, — возразила Эйлисс. — Обычно. Просто мы немного нервные.

— Ага, ты можешь говорить что хочешь, — ответил я. Я понятия не имел, почему они такие нервные. — Но я не люблю, когда в меня целятся.

— Я думал, а вдруг ты бы оказался бандитом, — объяснил Николь. — Или зомби, или беженцем, или солдатом.

Бородатый номер один выглядел смущенным.

— Дети все подхватывают на лету, — оправдывался он.

— Пойдем в дом, выпьем чаю, — предложила Эйлисс.

Я понял, что они пытались загладить нерадушный прием.

— Спасибо, — сказал я. — Не откажусь. Малыш шагал рядом со мной по дорожке.

— Что это за имя — Джейс? — спросил он.

— Уменьшительное от другого имени, — ответил я.

— А от какого?

— Джейсон, — сказал я.

— Неплохое имя.

— Да, если у тебя второе имя Мейсон.

— Джей-сон Мей-сон, Джей-сон Мей-сон, — начал дразниться он.

— Не так громко, — сказал я.

— Чем ты заплатишь за мое молчание? — важно потребовал он.

— Ты что, телика насмотрелся?

— Ну ты спросил! Нету у нас телика! — ответил он. — Зато я много читаю.

Я вынул из кармана стрелу и повертел у него перед носом:

— Этого тебе довольно?

— У-у, конечно.

Я вручил ему стрелу.

— Спасибо, — сказал он, схватил подарок и поскакал вперед с криком: — Смотрите, что мне дал Джейсон Мейсон!

Ребенок, что с него взять.

VIII

ЖИЛИЩЕ ОТШЕЛЬНИКОВ