Не рисуй меня, художник!

Таюха всё еще храпела, как ни в чем не бывало, вот ведь человек какой, чуть что сразу в невроз впадает, а как только голову до подушки доносит, моментально засыпает и дрыхнет всю ночь, как бронтозавр. И кошмары ее никогда не мучают. Прямо позавидовать можно. Бесчувственное толстокожее существо…

Накормив Лаврика, тщательно вытерла мордаху специальным полотенчиком и взялась готовить завтрак себе и бронтозавру, время от времени посматривая на часы – будить Влада совсем уж ни свет, ни заря в законный выходной не хотелось. Мне надо было позвонить и сообщить, что скоро я приеду глядеть фотографии на его компьютере, чтобы сидел дома, никуда не уходил и ждал меня с трепетом и нетерпением.

На запах яичницы с колбасой, луком и помидорами приплелась безостановочно зевающая Тайка и любезно поинтересовалась, какого лешего мне не спится в такую рань в субботний день?

– Да мне вообще всю ночь не спалось, все про вчерашний вечер думала, размышляла. Тебе кофе или чай?

– Ко-о-о-офэ! – она зевнула с угрожающим подвыванием, и поплелась умываться.

За завтраком я продолжила мучить свой мозг безответными вопросами.

– Слушай, зачем в комнате стояла куча картин и мольберты? Это же зал с камином, а не мастерская, там ни красок, ни кистей – ничего.

– Может, он туда готовые картины, приготовленные на продажу, складирует, – пожала плечам и подруга, усиленно работая челюстями, – чтоб готовы уже были к самовывозу.

– А мольберты? Один холст чистый, другой с наброском, значит, он должен дальше рисовать, но в комнате ничего художественного нет. Мне как-то доводилось заходить в мастерскую художника, это тихий ужас, поверь мне, феерический свинарник, такое даже «творческим беспорядком» не назовешь. Да и вообще, для такой большой комнаты маловато меблировки: столик, кресло и ковер, даже для дачи жидковато, не то, что для загородного дома известного художника, чьи картины уходят на аукционах за бешеные бабосы.

– Мы остального дома не видели, – широко зевнув, Тая отправила в распахнутую пасть последний кусок яичницы, – быть может, там кругом золотые унитазы и плевательницы из богемского хрусталя.

– Вряд ли, – попивая кофе, я задумчиво смотрела в окно, – странный дом, странная обстановка…

– Да и сам художник, мягко говоря, с приветом, чего ж ты ждала от его дома. Я вообще думала, там по стенам людские головы вместо оленьих рогов развешены будут, а тебя скудная меблировка насторожила. Интересно, обнаружил кто-нибудь труп или еще нет?

– Не знаю, – я посмотрела на часы – почти девять, – самой интересно. Я собираюсь сейчас к Владу съездить, хочу рассмотреть, как следует фотографии на его компьютере.

– Это еще зачем? – удивилась Тая.

– Должна же я понять, что произошло и кто в этом виноват.

– То есть, ты будешь лезть, куда тебя не просят, совать свой нос, куда не надо…

– То есть – да, я собираюсь провести собственное расследование, все-таки это был не посторонний мне человек, а кумир. Это ведь серьезно, ты же понимаешь.

– Нет, не понимаю! Я не хочу влезать в это дело, оно меня пугает! К тому же, этот жутковатый тип не был лично моим кумиром!

– Как хочешь, – с показным равнодушием пожала я плечами, – можешь не влезать, не помогать, не оказывать мне ровным счетом никакой поддержки, предательская твоя морда. Не беспокойся, я не обижусь, я ведь прекрасно понимаю, насколько трусливым, мелким и равнодушным может быть человек…

– Хватит уже! – рявкнула Тайка. – Ну почему, почему тебе обязательно надо втягивать меня во всякие дрянные истории?! Вот если бы я все-таки пошла на свидание…

– Тая, вот если бы ты куда-нибудь вляпалась, я бы безо всяких кривляний пришла бы тебе на помощь и всю бяку разгребала бы вместе с тобой, понятно тебе это, жабианская ты сущность?

– А будешь обзываться, вообще с места не сдвинусь, – проворчала она. – Только учти, посуду мыть не буду!

– И не надо, – обрадовалась я, что на этот раз обязательная программа ломаний-кривляний закончилась относительно быстро, – я сама помою. Значит, поедешь со мной к Владу фотографии смотреть?

– А коньяк, наконец-то откроем?

– В девять утра?!

– Да нет же, когда вернемся.

– Конечно, разумеется, непременно!

Владику дали поспать до половины десятого, больше терпеть не было сил. Трубку он поднял где-то после двадцатого сигнала.

– Да, – произнес его очень-очень сонный голос.

– Владусичек доброе утречко, – засюсюкала я, – это Сена.

– Привет, Сена, случилось что?

– Да не то, что бы случилось, просто мне очень нужно приехать к тебе домой.

– Зачем? – он даже проснулся от такой-то новости. – Что случилось, скажи, не темни!

– Ничего страшного, мне просто срочно нужно посмотреть кое-какие фотографии на твоем компьютере, это реально сделать? Снимки с нашего редакторского фотика туда можно запихнуть и поглядеть в увеличенном виде?

– Сена…

– Я тебе потом все объясню! Главное, сиди дома, никуда не выходи, мы с Таей скоро будем!

Не так давно наша вечно нищая редакция все же смогла обзавестись самым простеньким и дешевым цифровым фотоаппаратом взамен допотопной мыльницы. Правда, на покупку продвинутой фототехники средства вычли из зарплат всего коллектива, но, что поделать, должен ведь и наш отсталый во всех отношениях «Непознанный мир» мало-мальски осовремениваться.

Встретил нас заспанный Владик в семейных трусах и халате нараспашку.

– Чего эротику разводим, а? – Тая бросила суровый взгляд на его отнюдь не атлетическую грудь. – Приличные девушки к нему в гости пришли, а он даже одеться не потрудился!

Влад сонно хлопал ресницами, глядя то на меня, то на Тайку и, видать, никак не мог взять в толк, о каких таки приличных девушках идет речь, ведь это всего-навсего я и Тая. Расставшись после непродолжительных романтических отношений, Влад и Тая умудрились остаться друзьями, будто ничего между ними и не было, но Тайка частенько не могла удержаться, чтобы не ущипнуть, не куснуть его, Влад все эти укусы добродушно терпел и со всем соглашался.

– Ой, извиняюсь, – он поспешно запахнул халат и завязал пояс. – Проходите, компьютер я уже включил.

– Что, даже кофе нам не предложишь?!

– Ой, извиняюсь, кофе будете?

Глава шестая

Влад скачал снимки в компьютер и открыл первый попавшийся, это оказалось фото Марка с ножом в груди.

– О, боже, – остатки сна с Владика слетели моментально. – Что это? То есть, кто это? Где это? Зачем это? Ужас какой…

– Всё сказал? – ядовито поинтересовалась Тайка. – Отлезь теперь от монитора, дай нам дело делать!

– Нет, скажите, сначала, что это и кто это! Во что вы опять вляпались? Это же труп, верно?

– Верно, – тяжело вздохнула я. – Это труп Марка Лессера.

Глаза Влада увеличились до такого размера, что он стал похож на филина.

– Того самого художника, у которого ты должна была вчера брать интервью?

Я кивнула.

– Аккуратнее надо быть, Сеночка, – Влад в оторопи уставился на монитор, – что ж ты так… Он тебе что-то не то сказал, да?

– Прекрати ерундить!

– Хочешь сказать, вы приехали, а он уже такой вот, неживой совсем?

– Нет, мы приехали, он был еще вполне живой, – Тайка нетерпеливо попыталась оттеснить его от компьютера, – потом мы поехали ему за коньяком, а вернулись уже к такому натюрморту. Уйди отсюда, наконец, а?

Влад уступил ей место, но далеко не ушел, встал за нашими спинами.

– Значит, не обломилось нам интервью, – печально сказал он, – накрылись высокие рейтинги и финансирование. Шеф умрет от горя.

– Владик, мы тут не причём, это не наших рук дело, честное слово, самой хотелось рейтингов и финансирования, но сам видишь, как все обернулось.

Я начала просматривать фотографии, увеличивая их размер на весь экран. И буквально сразу в глаза бросилось неладное. На снимке крупным планом был мольберт с угольным наброском.

– Тая, смотри! – ткнула я пальцем в монитор, от возбуждения у меня волосы на затылке зашевелились. – Гляди сюда!

– Что, что такое?

– Ты не замечаешь никакой разницы?

– Между чем и чем? Сена, не томи, говори, что тут не так! Ты ж знаешь, я не разбираюсь в художествах этих всяких!

– Когда мы приехали в первый раз и Марк был еще жив, шторы на рисунке были закрыты, и не просматривалось вот этой женской фигуры! – я указала на узкий просвет в драпировках, на фоне светлого окна несколькими росчерками обозначалась фигура, судя по длинному платью – женская.

– Как такое может быть? – удивилась Тая. – Не мог же он встать с ножом в груди, дорисовать фигуру и сесть обратно?

– Рисунок кто-то поменял? – внес предположение Влад.

– Кто кроме убийцы это мог сделать? А главное – зачем?

– И, если это сделал убийца, получается, он и нарисовал? А смысл?

– А, может, ну его на фиг этот рисунок? – передернула плечами Тая. – Давайте не будем обращать на него внимание, а то мне уже как-то страшно делается.

Чтобы Тая сильно не пугалась, стали смотреть следующие снимки. Добрались опять до Марка с кинжалом, и Влад сказал:

– Надо же, какое у него бледное лицо, прямо белое.

– Сложно, наверное, иметь румяный и цветущий вид, когда в твоей груди торчит такое орудие, да?

– Вообще-то он всегда был таким бледным, – заметила я, – при жизни тоже.

– Да, но руки-ноги у него нормального, человеческого цвета.

– В смысле?

– Сейчас, – Влад дотянулся до «мышки» и прокрутил снимок вниз. Халат открывал босые ноги до колен, с подлокотника безвольно свисала кисть с длинными красивыми пальцами. – Смотрите сами, как его лицо по цвету отличается от остального тела. Не может же он быть белокожим частично? Он же не пятнистый олень, верно? Почему он такой неравномерный по цвету?

– Ты меня спрашиваешь? – покосилась я на Владика, охваченного расследовательским азартом. – И не надо называть моего кумира «пятнистым оленем», я этого не потерплю!

– Прошу пардона. Итак, на чем мы остановились?

– А ты у нас тут главный детектив, что ли? – прищурила Тая недобрые глазки. – Чего ты вообще вмешиваешься?

– Жалко тебе, что ли? – вступилась я за друга. – Две головы хорошо, а две с половиной лучше. Видишь, он заметил, что тело разноцветное, а я и не обратила бы на это внимание.

– А это сильно помогло нам продвинуться в следствии? – Тае ни в какую не хотелось подпускать к нашему маленькому доморощенному детективному агентству кого-то третьего.

– Погоди, вдруг еще поможет. Эх, сама не знаю, почему, но как бы мне хотелось вернуться в дом Марка и как следует там всё облазить! Наверняка нашлось бы кое-что любопытное.

– Да уж, – Тайка мечтательно посмотрела в потолок, – деньжищ там, наверняка, где-нибудь в тумбочке припрятано не меряно!

Нет, ну кто о чем, а жадная Тайка способна грезить исключительно о чужих деньжищах!

Посмотрев фотографии по десятому разу, засобирались домой. Предстояло еще обдумать речь к Шефу, как-то помягче сообщить, что карнавала, то есть интервью не будет. Вместо этого я собираюсь провести собственное, можно сказать, журналистское расследование и тиснуть в нашу газетку бомбу покруче какого-то там скучного интервью.

По возвращению домой сразу же включили телевизор и стали отлавливать выпуски новостей, надеясь услышать что-нибудь о Лессере. Прождали до позднего вечера, но, никто ничего так и не сказал.

– Думаешь, его все еще не обнаружили? – Тая задумчиво щелкала кнопками пульта. – Такая-то новость сразу должна была попасть хотя бы в криминальный репортаж.

– Теряюсь в догадках. У нас ведь как, не успеют прибить кого-нибудь мало-мальски известного, как по всем каналам уже трубят во все трубы, а тут не абы кого, а целого Марка Лессера зарезали еще вчера, пора бы хоть что-нибудь сказать.

– Вдруг он жил, как отшельник и его еще неделю не обнаружат?

При мысли, что он еще неделю может вот так вот сидеть в кресле с ножом в груди, бледный, одинокий, ко всему безучастный, я едва не разрыдалась.

– Идем, – я решительно встала с дивана. – Поехали к нему. Если его так и не обнаружили, позвоним в ментовку, скажем, что журналисты, приехали брать интервью, а герой говорить не способен. Я удостоверение на всякий случай возьму свое редакционное. И ничего с нами не сделают, по судам не затаскают, в казематы не посадят, в тюремном дворике не расстреляют. Идем, идем, поехали, скоро совсем стемнеет.

– Ой, что-то мне не хочется, – промямлила подруга, – не жаждется совсем…

– Не начинай, ради бога, все сначала, очень тебя прошу!

Всем своим видом выражая, как же сильно ей не жаждется, Таюс поплелась обуваться-одеваться. По журналистской привычке бросив в сумку не только фотоаппарат, но и диктофон, я занялась поисками ключей от машины.

В дачный поселок Криково прибыли затемно, но это не могло меня остановить, настолько сильно было мое желание узнать судьбу разноцветного тела Марка Лессера. И все-таки, почему же оно такое разноцветное?.. Машину снова поставили подальше от дома, теперь уже не из скромности, а из нежелания вообще привлекать к себе внимание. К калитке крались чуть ли не в присядку, замирая от каждого шороха. Калитка так и была не заперта, тишина и порядок, похоже, милиция не приезжала, Марка никто не обнаружил… Нам было очень боязно влезать под покровом ночи в дом покойного, поэтому двигались мы практически бесшумно, как бесплотные тени. Зайдя в коридор, я хотела щелкнуть зажигалкой, как вдруг меня осенила неприятная мысль – с улицы я не увидела света в окнах, а вчера, когда мы уходили, свет в комнате странной формы оставался включенным.

– Чего ты встала? – зашипела Тайка прямо в ухо. – Включи зажигалку и двигай вперед!

– Тссс! Тихо!

Мне показалось, что где-то рядом послышались голоса. Сделав пару шагов по коридору, я убедилась, что где-то в доме, скорее всего в комнате с камином и синими шторами находились люди. И эти голоса приближались, становились громче… Я хотела прислониться к стене, чтобы слиться с нею, притворившись чучелом пятнистого оленя, и едва не рухнула навзничь, не заметив, что позади нет стены, там открытый дверной проем какой-то комнаты. Втащив Тайку за собой, я шепотом велела ей замереть и не дышать, и правильно сделала – в коридор вышли люди, потянуло сигаретным дымом.

– Я не хочу в это вмешиваться, – произнес мужской голос, – не хватало мне еще убийства для красоты биографии.