Что самое досадное, дружная парочка до поры до времени пребывала в полнейшей безнаказанности. Любые причиненные им неприятности обращались сугубым неудовольствием хоть и одряхлевшего летами, но все еще грозного Аземы Тавилау, главы Гильдии Антикваров, обладателя второго или третьего по величине состояния в Шадизаре. Младшие Тавилау сидели у Рекифеса в самых печенках, но достойный человекоохранитель даже не рискнул потребовать от них прибыть на улицу Ратай, где находились казармы Сыскной Когорты, не говоря уж о том, чтобы прислать за ними отряд вооруженной гвардии.
Вместо этого, скрепя сердце и скрипя зубами («Говорила мышка кошке – заходи на огонек…»), Верховный Дознаватель пригласил свою головную боль в ближайшее же время нанести приватный визит в некий дом в конце улицы Изис на границе зажиточного квартала Ламлам. Таковой дом являлся казенным владением Немедийской короны и отводился для проживания Его светлости, но Рекифес вспоминал о его существовании не чаще чем раз в седмицу, а навещал и того реже.
– …Ваша светлость, гости прибыли, – вкрадчиво сообщил слуга-кофиец, возникнув из ниоткуда рядом со столиком. – Прикажете впустить?
– Прикажу, прикажу, – буркнул Рекифес. – Проводи их сюда. Да принеси еще вина.
Слуга удалился, кланяясь.
Немедиец мрачно покосился ему вслед. Выгнать бы мерзавца, подумал он. Наверняка ведь ворует. Вон как двигается – ни одна половичка не скрипнет. И ловок, должно быть, что твоя кошка… Все воруют. Одно жульё вокруг. Что делать честному человеку, потомственному немедийскому дворянину, в городе, где одна половина населения ворует у другой?.. Мысли Дознавателя двинулись было вновь по привычному кругу, но тут на веранде появились долгожданные визитеры, а пустой графин на столе сменился полным.
Адриеш оказался красивым юношей, как две капли воды похожим на Старшего Тавилау, каким тот был, наверное, лет с полста тому – хорошо сложенным, рослым, с густыми черными кудрями и с постоянной полуулыбкой на губах. Выражение его лица будто говорило собеседнику: «А я про тебя кое-что знаю!» Одет он был броско, богато и по последней столичной моде, так что молчаливая, худощавая и скромно одетая Юнра рядом с братом казалась совершенно невзрачной. На увещевания Рекифеса Адриеш отвечал уверенно и напористо, а затем и сам перешел в атаку – должно быть, знал, что нет обороны лучше нападения.
Чем дальше, тем больше Рекифес терял терпение. Этот тип людей был хорошо знаком и неприятен многоопытному немедийцу: самовлюбленный мальчишка, полагающий, что весь мир обязан крутиться вокруг него одного. Адриеш слишком явно гордился своим умом и проницательностью, а еще того пуще – состоянием своего отца (в котором, если разобраться, у сына не было ни малейшей заслуги). К тому же его обманчиво вежливый тон содержал столько скрытого ехидства, что в конце концов изначальное намерение Верховного Дознавателя сохранять спокойствие испарилось начисто.
Он прервал нахального юнца посередине очередной язвительной фразы самым незамысловатым образом – грохнув кулаком по разбросанным на столе экземплярам «Вестника». Оба Тавилау, подскочив от неожиданности, в испуге воззрились на немедийца.
– А теперь послушайте меня внимательно,
– Это не сплетни! – перебил разом побледневший юноша.
– Если это правда, будь любезен представить доказательства! – рявкнул немедиец, окончательно плюнув на условности. – А пока все вот это, – Рекифес сгреб пачку «Вестника» и потряс бумажным ворохом перед носом отшатнувшегося студиозуса, – ничем не отличается от похабных рисунков на заборе! «Городской Совет страдает слабоумием», каково? «Аристократка участвует в ритуалах чернокнижников», полный вздор! Или «советник Арлин тайно посещает бордель для мужеложцев» – ты его там видел, в этом борделе?! Может, свидетелей приведешь?! Я тебе говорю: если вы не угомонитесь, ты и твоя сестрица, у Дома Тавилау будут большие неприятности! Хочешь восстановить против себя всю городскую Управу и весь квартал Ламлам? Хочешь разорить свою семью бесконечными судами? Ну так разоришь! Это во-первых, а во-вторых…
– Но ведь… – заикнулся Младший Тавилау. Рекифес не дал ему и рта раскрыть.
– …а во-вторых, почтенный месьор Тавилау, вам и этого мало, как посмотрю. В последнее время взялись за немедийского наместника, за Сыскную Когорту и за некоего Рекифеса Рендера лично. Так вот, сынок, я тебе напомню «Уложение о вышестоящих», разделы пять и шесть, а еще – «Об оскорблении власть предержащих словом либо делом»… на первый раз замеченные в клевете на власть получают тюремное заключение либо платят большие деньги отступного, а на второй присуждаются к прилюдному бичеванию и седмице у позорного столба… Что, пробрало? Да-да, бичевание и позорный столб, и замена наказания денежным штрафом не допускается!
Адриеш вдруг вскочил, опрокинув кубок, всхлипнул и опрометью бросился прочь с веранды.
Давно уже месьор Верховный Дознаватель не испытывал такого мстительного удовлетворения. Проводив взглядом мелькнувшую в саду фигуру, немедиец твердой рукой наполнил свой кубок и с наслаждением выпил до дна.
– Месьор Верховный Дознаватель…
Сестра Адриеша, Юнра, не улизнула следом за нахальным братцем – по-прежнему сидела напротив Рекифеса, выпрямившись и чинно сложив руки на коленях. С самого появления в доме она впервые подала голос, и Рекифес взглянул на девушку пристальнее.
– Ну? – не очень-то вежливо буркнул он.
– Извините моего братца, – Юнра подумала и добавила почти умоляющим тоном: – Пожалуйста. Я его сколько раз предупреждала: осторожнее в высказываниях. Он слишком привык к вольности рассуждений Обители Мудрости. Вдобавок вы просто ему не нравитесь, месьор Рендер. Адриеш терпеть не может, когда ему начинают приказывать, что делать и как поступать. Он и «Вестник» придумал исключительно ради того, чтобы насолить вам и Когорте в вашем лице. Но, если хотите знать мое мнение… – она сделала паузу, вопросительно косясь на Рекифеса, отделенного от нее простором стола.
– Хочу, – сказал немедиец.
– За десять лет я успела повидать пятерых ваших предшественников, присланных сюда из Бельверуса, – осторожно начала девица Тавилау. – Двое незамысловато спились. Третий проворовался так, что это было чересчур даже для Шадизара, четвертый предпочитал ни во что не вмешиваться. Целыми днями сидел на этой самой веранде и глядел на улицу. Последний, тот, которого сменила Ваша светлость, исчез. Вышел вечером из Управы и сгинул без следа. Все они сразу же невзлюбили это место – в точности как вы. Но никто из них не пытался что-то изменить – и этим вы от них отличаетесь. Знаю, такой замысел, переделать Шадизар, кажется изначально обреченным на провал. Но ведь можно хотя бы попытаться… Мы – я, Адриеш, наши друзья – очень любим наш город, хотя он порой смахивает на садок со змеями. И если бы мы могли чем-то помочь…
– Благодарю, вряд ли, – отмахнулся месьор Рендер. Впрочем, суровый немедиец не мог не признать, что проникновенная речь девицы Тавилау весьма польстила его самолюбию. – И все-таки, госпожа Тавилау…
– Просто Юнра, – девица на миг наклонила головку с гладко причесанными светло-каштановыми прядями. Она не носила ни длинных тяжелых серег, ни золотых ожерелий и браслетов, больше смахивающих на драгоценные кандалы, ограничившись незамысловатыми янтарными бусами.
– …и все-таки, Юнра, затею с изготовлением «Вестников» придется прикрыть.
– Совсем? – жалобно пискнула Юнра.
– Совсем, – непререкаемо изрек Рекифес. Девица уныло вздохнула. – И вдобавок по истечении этой седмицы сундуки вашего папеньки оскудеют на сотню империалов – за словесное оскорбление служителей власти, «Уложение о вышестоящих», раздел пятый и шестой. Закон есть закон, понятно? Надеюсь, после такого кровопускания почтенный Азема растолкует своему сынку, что здесь ему, умнику, не Аквилония.
– Платить будет Адриеш, – отрицательно помотала головой Тавилау-младшая. – Отцу вовсе необязательно об этом знать. Я прослежу, чтобы Адриеш заплатил из своих средств, а не запускал руку в семейные накопления. Скажите, если брат не расплатится, его отправят за решетку, да?
– Учитывая происхождение и то, что прежде он ни в чем не обвинялся… Посидит седмицу в Алронге. Но я сомневаюсь, что до этого дойдет, Дом Тавилау не допустит такого скандала… А жаль, парню пошло бы на пользу. Что касательно помощи… – он призадумался.
В самом деле, чем может помочь Сыскной Когорте семейство Тавилау? Разве что золотом да еще пересказом того, о чем поговаривают в богатых домах квартала Ламлам. Или докладами о том, какие новые товары, не имеющие печати Таможенной Управы, появились на Пергаментной Аллее… но ни Юнра, ни ее братец доносить, конечно же, не станут. Рекифес был более чем уверен, что контрабанда редкостей приносила Дому Тавилау определенный доход. С другой стороны, не так уж часто представители знатных семейств столь открыто и искренне предлагают свое содействие… Престиж городской стражи в последнее время весьма невысок…
– Городская стража уже давно стала всеобщим посмешищем, – то ли девица Юнра умела читать мысли, то ли размышляла о схожих вещах. – Вот если бы вы совершили нечто такое, что встряхнуло бы весь город… Заставить их если не доверять Когорте, то хотя бы испугаться и задуматься, прежде чем совершить что-то противозаконное? Мы могли бы написать про вас в «Вестнике», подробно, от начала до конца. Восстановить ваше доброе имя… о вас заговорят с уважением…
– О нас и так говорят, – пробормотал Рекифес, – только слушать такое неохота… И что же ты собираешься описывать, чтобы «восстановить имя»?
– Ну, к примеру… Слухи о двергских сокровищах – правда? – оживилась Младшая Тавилау. – Вы поймали этих вороватых гномов? Что с ними сталось – я имею в виду и коротышек, и добро, которое они прикарманили? Можно начать хотя бы с этого…
Едва не подавившись глотком вина, Рекифес вскинул ладони в протестующем жесте. Верховному Дознавателю отнюдь не хотелось, чтобы некоторые подробности этой странной истории стали всеобщим достоянием. К тому же толком он ничего и не добился – двергов, сопровождавших памятный караван, пришлось отпустить, и они укрылись за надежными вратами квартала Чамган. Единственный уличенный виновник, дверг по имени Альбрих, в суматохе куда-то сгинул. Стража на трех городских воротах клянется всеми богами и могилами любимых бабушек, что мимо них гном с определенными приметами не проскакивал…
Должно быть, судьбе показалось, что Рекифес Рендер и госпожа Юнра Тавилау не дали себе труда как следует задуматься – и судьба в кои веки пошла им навстречу.
Судьбоносный намек первым заметил господин Дознаватель, случайно взглянувший на улицу и озадаченно нахмурившийся. У покосившейся калитки перед входом в его жилище неизвестно откуда появился паланкин – с тиснеными кожаными занавесками, запряженный двумя породистыми мулами и сопровождаемый четверкой громил чрезвычайно мрачного и целеустремленного вида. Управлял мулами некий смутно знакомый Рекифесу тип: тощий пронырливый парень, смахивающий на хорька в человеческом обличье. Впрочем, сравнение с лисицей подошло бы ему больше – у молодого человека были длинные рыжие лохмы, выгоревшие на солнце до песочного цвета и увязанные на затылке в пышный хвост.
Остановив упряжку точно напротив калитки, рыжий широким жестом откинул занавеску паланкина. На пыльные камни мостовой поспешно выпорхнула девица-служанка… а уж за ней с достоинством последовала хозяйка – некая особа, с ног до головы закутанная в покрывало бледно-кремового шелка.
– Это кто? – захлопала ресницами Юнра, приподнимаясь со своего табурета.
– Представления не имею, – рассеянно молвил месьор Рендер, думая отнюдь не о задрапированной в шелка даме, но о том, где же он мог видеть этого возницу с хитрой лисьей физиономией. Совсем недавно, дней пять тому или чуток побольше…
Гости приблизились к калитке, служанка что-то сказала сторожу, потрясенно вытаращившему глаза и попытавшемуся взять «на караул», когда дама и двое ее сопровождающих проходили мимо. Паланкин и телохранители остались дожидаться возвращения госпожи на улице, а та невозмутимо прошествовала по вымощенной красным гравием дорожке, поднялась на крыльцо и остановилась, обеими руками откидывая с лица шелковую ткань.
Девица Тавилау слабо ойкнула, а Верховный Дознаватель на пару ударов сердца потерял дар речи. Нужно и в самом деле быть полным болваном, чтобы после единственной встречи не сохранить образ этой великолепной женщины в самом потаенном уголке сердца.
Высокая и стройная, с правильными чертами лица и широко поставленными серо-голубыми глазами, хранившими рассеянно-вежливое выражение, она была безупречна и совершенна – от кончиков ухоженных розовых ногтей до тщательно уложенных крупными волнами и перевитых жемчужными нитями локонов сочного пшеничного цвета. Клелия Кассиана диа Лаурин, красавица-аристократка из блистательной Ианты Офирской, даже искушенному взгляду представала кем-то вроде спустившейся с небес на землю богини. И почти каждый житель Столицы Воров, кому довелось взглянуть на прекрасную офирку хотя бы мельком, немедленно задавался вопросом: во имя Единого, что делает это дивное создание в нашем захолустье?!
Тем не менее, офирская графиня жила в Шадизаре уже не меньше луны, преспокойно вмешиваясь в местные дела и заводя весьма странные и неподходящие для особы ее положения знакомства. Рекифес уже сталкивался с ней, на Воловьей площади у стен тюрьмы Алронг, где по милости госпожи графини сорвалось показательное наказание изловленных злоумышленников. Ей позарез требовалось вернуть свободу какому-то юнцу с Полуночи, и она своего добилась – правда, вместе с улизнувшим мальчишкой удрало еще не меньше десятка тех, кто вполне заслуживал казни через повешение.
– Госпожа Кассиана, – Рекифес вновь обрел дар речи, заодно вспомнив о правилах хорошего тона и о том, что надо бы встать. Украдкой он покосился на Юнру Тавилау – восхищенная девчонка зачарованно таращилась на офирскую гостью и уходить отнюдь не собиралась. – Вам повезло, что вы меня застали. В этом доме я бываю нечасто… наверное, кто-нибудь подсказал?
– Ах, вижу, вы меня не забыли, месьор Рекифес, – ясные очи красавицы подернулись мечтательной поволокой. Клелия невозмутимо опустилась в свободное кресло. Следовавшие за ней рыжий парень и тоненькая глазастая девушка с каштановыми косами, похожая на уроженку Полуденного Побережья, остались стоять, скромно отойдя на пару шагов. – Вы правы, нашлись добрые люди, подсказали, где вас найти. Мы сперва приехали к Дознавательной Управе, там сказали, что вы у себя дома, и мы отправились сюда… Спасибо, милейший.
Последнее относилось к прислужнику, притащившему серебряный поднос с чашами и пялившемуся на госпожу Кассиану, ровно на земное воплощение божества.
Дознаватель, рассеянно взявший бокал, с удивлением обнаружил в нем «Золотую лозу Либнума» – не менее двух ауреев за кувшин, да и то если места знать. Не иначе, слуги расщедрились за его счет. Впрочем, ради Клелии диа Лаурин самый прожженный убийца расстелился бы ковриком – а ей не пришлось бы даже мизинцем пошевелить.
– Чем обязан столь неожиданному визиту? – светски поинтересовался немедиец. – Кого спасаете на сей раз?
– На сей раз никого не спасаю, – госпожа графиня чуть пригубила из кубка, вежливо сделав вид, будто не замечает блеска латуни, нахально просвечивающей из-под фальшивой позолоты. – Скорее, месьор Рендер, наоборот. Разыскиваю преступников ради справедливого возмездия.
Упоминание о мести и госпожа Клелия Кассиана так же не вязались между собой, как наемная плакальщица и свадебная церемония. Рекифес поднял бровь, демонстрируя крайнюю степень изумления. Девица Тавилау вовсе целиком обратилась в слух, одновременно стараясь стать как можно незаметнее.
– Я разыскиваю человека или людей, седмицу назад разгромивших и сжегших постоялый двор… как его… – Клелия нетерпеливо щелкнула пальцами.
– Таверна «Уютная нора» в Третьем Обманном переулке квартала Нарикано, принадлежавшая Лоркане Бритунийке, – вполголоса подсказал рыжеволосый молодой человек.
Вот теперь Рекифес его припомнил. Хизуне или как-то в этом роде. Изготовитель фальшивых документов, входивший вместе со своей подружкой в маленькую шайку, обитавшую в этой самой таверне. Точно, седмицу назад Дознаватель самолично посетил закопченные руины постоялого двора, равнодушно поразившись ничем не оправданной жестокости налетчиков.
Безобидную (по сравнению с прочими бандами) шайку из «Уютной норы» вырезали почти полностью. Нападавшие не оставили после себя ни свидетелей, ни следов. Появились, сделали свое дело и исчезли. Что сталось с уцелевшими членами компании, Рекифес не имел представления, но рыжий Хизуне – да нет же, его кличут как-то иначе! – сумел неплохо устроиться. Да еще, как пить дать, убедил новую покровительницу обратиться к властям за помощью в разысканьях неведомых убийц.
– «Уютная нора», – в задумчивости протянул месьор Рендер. – Где, помнится мне, никто ничего не видел и никто ничего не знает. Ты, – он ткнул пальцем в молодого человека, – как там тебя?.. Хисс? Так вот, ты ведь жил в этой «Норе», и я с тобой беседовал на следующее утро. Что ты тогда сказал, напомни?
– Я тогда не ночевал в таверне, – мрачно буркнул рыжий. – Когда прибежал утром, уже все закончилось, – он повернулся к своей госпоже: – Я ведь предупреждал, не станет он помогать. Кто мы – никто и звать никак.
– Там погибли невинные души, – в устах Клелии высокопарная фраза, обращенная к немедийцу, прозвучала вполне естественно. – Например, девушка-предсказательница Феруза Кайлиени. Неужели ее безвременная и насильственная кончина не имеет в глазах закона никакого значения?
– Одной мошенницей стало меньше, – Рекифес увидел сдвинувшиеся брови госпожи графини и запоздало пожалел о своих необдуманных словах. Туранку Ферузу он знал – впрочем, ее знал или о ней слышал почти весь Шадизар. Девица могла считаться живой редкостью, ибо в отличие от прорвы шадизарских лжепророков, гадалок и прочего шарлатанского сброда на самом деле обладала даром предвидения. Туранку прикончили по совершенной случайности – она стояла на улице, оказавшись на дороге у покидавших разгромленный трактир убийц.
Немедиец поспешно сменил тон.
– Ладно, прошу прощения. Лично мне очень жаль Ферузу… и ее погибших друзей тоже… но что я могу поделать? Я ведь не колдун, чтобы прочитать имя убийцы в воздухе.
– Почему Кайлиени? – робко подала голос забытая всеми Юнра Тавилау. – Ее полное имя – Феруза иси-Мансур-ат'Джебеларик, как принято в Туране. Мой отец и его компаньоны часто приглашали ее погадать, да я и сама тоже пользовалась ее услугами…
– За день до своей гибели она вышла замуж, – пояснил Хисс. – Её безвременно овдовевшего супруга зовут Аластор Кайлиени.
– Феруза вышла замуж за Аластора?! – личико Младшей Тавилау в точности уподобилось мордочке гончей собаки, вставшей на еще теплый след добычи. – За того самого?.. – она осеклась, вовремя вспомнив, что находится в обществе Верховного Дознавателя Заморийского протектората.
– Именно что за того самого, – с мрачным удовлетворением подтвердил Рекифес. – Эта невинная душа согласилась стать женой взломщика по кличке Дурной Глаз, которого уже лет пять или шесть упорно разыскивают в Зингаре, Аргосе, Офире, Аквилонии и Немедии, не говоря уже о странах поменьше. Совершенно не удивлюсь, если его не любят также в Стигии, Дарфаре и Пиктских Пустошах – красавчик не погнушается спереть даже любимый фетиш пиктского шамана, если в том фетише будет хоть пол-унции золота… Кстати, Хисс, куда эта живая легенда подевалась после похорон своей якобы благоверной, уж не знаю, которой по счету? Заливает горе в «Коринфских садах» или приглядывается к чьей-нибудь сокровищнице?
Хисс прикинулся глухим на оба уха и немым от рождения, но Клелия Кассиана показала скрытые до поры коготки. Ее голос стал холоднее льда на вершинах Карпашских гор:
– Не «якобы благоверной», месьор Рендер, постарайтесь усвоить это получше. Мой старый друг Аластор и девушка Феруза состояли пускай в кратком, но законном браке. И, между прочим, он крайне подавлен этим печальнейшим событием!
– Если мне повезет узнать, где он скрывается, я принесу ему соболезнования по поводу утраты, – хмыкнул Верховный Дознаватель. – Госпожа Клелия, постарайтесь меня понять – такому типу, как ваш дружок Дурной Глаз, место только за решеткой, как бы симпатичен лично вам он не был. Буду только рад, ежели его подавленность обернется решением убраться из Заморы, а еще лучше – подыскать себе иное ремесло.
– Значит, вы отказываетесь исполнять свой долг и разыскивать убийц? – ровным, не предвещающим ничего хорошего тоном произнесла графиня Лаурин.
– Всему свое время, – отрубил Рекифес. – У Дознавательной Управы есть заботы поважнее, чем погром в завшивевшем кабаке. Я, конечно, могу отрядить туда двоих-троих своих людей, пусть посмотрят, расспросят соседей… Может, спустя несколько дней кто-то что-то вспомнит. Скажем, подозрительных незнакомцев, шаривших вокруг постоялого двора…
Клелия резко поднялась, зашуршав шелками, и тут на редкость вовремя встряла Юнра:
– Послушайте, ведь это и есть тот самый подходящий случай!
– Какой случай? – непонимающе переспросил месьор Рендер.
– Случай для того, чтобы поднять авторитет Сыскной Когорты! – девица Тавилау выбралась из-за стола и торопливо заговорила, помогая себе быстрыми взмахами рук: – Да, само по себе убийство Ферузы Кайлиени ничего не значит… Кроме того, что ее весьма многочисленные знакомцы очень и очень огорчатся. Но если будут найдены виновные и это сделает Когорта… Мы изложим историю поисков в «Вестнике» и…
– И твои приятели весьма позабавятся, читая ее на сон грядущий, – перебил Рекифес. – Ваш «Вестник» не выходит за пределы гостиных в Ламламе. Вот если бы… – какая-то обособленная часть его разума привычно защелкала, соединяя одно с другим и выстраивая стройной цепочкой. – Госпожа Кассиана, не спешите обливать меня презрением. Дадите денег?
– Сколько, кому и зачем? – немедленно откликнулась блистательная офирская графиня.
– Для начала – вот этой вздорной девице. Это Юнра Тавилау, дочь почтенного Аземы Тавилау, вы должны его знать, – Дознаватель запоздало представил женщин друг другу. – Юнра и ее братец творили вот эту гадость, – он хлопнул ладонью по расстеленному на столе листу «Вестника». – Больше творить не будут…
– Но… – пискнула Юнра.
– …не будут, говорю. Но напоследок два десятка писцов, которые сейчас под крышей особняка Тавилау понапрасну переводят время и пергамент, напишут по меньшей мере сотню небольших листков с одной-единственной фразой: «Щедрое вознаграждение любому, кто знает что-то о нападении на таверну „Уютная нора“. Слова „щедрое вознаграждение“ в этой дыре понимают даже неграмотные. Те, кто отправится развешивать эти листки, растолкуют зевакам, куда приходить и кого спрашивать. Громко растолкуют. Дня через три слух разойдется по всему городу, особенно если кое-кто привлечет своих знакомцев, – Рекифес многозначительно покосился на хмурого Хисса и озадаченную Юнру. – К вам потянутся люди. Большей частью всякий сброд в надежде поживиться на дармовщинку, но среди них наверняка отыщется пара-тройка тех, кто на самом деле что-то видел, слышал, знает… Полагаю, вы отыщете способ отделить пустой песок от подлинного золота?
– Отыщу, – прекрасная офирка в задумчивости повертела в пальцах кубок. – Способ я, конечно, отыщу, но… Месьор Рендер… разве это не ваше дело – искать преступников и допрашивать свидетелей? Почему «всякий сброд» повалит
– Вы уж не обессудьте, госпожа Клелия, но именно к вам, – покачал головой немедиец. – Если пустить слух, что вознаграждение дает Рекифес Рендер, а для беседы приглашает в Управу, то я успею состариться в ожидании первого свидетеля. Подозреваю, скорее в пустыне расцветут сады, чем хоть один из жителей этого проклятого богами городишки по доброй воле свяжется с моей Сыскной Когортой… Впрочем, обещаю, что и я не буду сидеть сложа руки. Просто у меня свои способы. Сперва мы сделаем вот что…
– Мельница слухов крутится медленно, но перемалывает все, – высказалась госпожа Клелия, когда дом в улице Изис скрылся за поворотом. – Странно, почему мы сразу об этом не подумали? Господин человекоохранитель прав: в большом городе нелегко сохранить что-либо в тайне, слишком много вокруг внимательных глаз и любопытных ушей. Я верно рассуждаю, Хисс?
– Совершенно верно, госпожа Клелия, – рассеянно откликнулся рыжий мошенник, думавший о чем-то своем. Он шагал слева от паланкина, придерживаясь рукой за деревянный брус. – Теперь хорошо бы еще среди всех этих глаз и ушей сыскался один болтливый язык. Да чтоб болтал по делу. Да еще неплохо бы познакомиться с этаким чудом прежде, чем этот язык отрежут.
Леди Кассиана и ее горничная Лиа Релатио устроились на своих местах внутри паланкина, слегка потеснившись, чтобы дать место Юнре Тавилау. Последней место в экипаже милостиво предложила сама госпожа Клелия – ибо невместно девице из знатного дома ходить по городу пешком и без охраны, а между тем ее бежавший братец исчез вместе с фаэтоном. К тому же дамы собирались обсудить наедине кое-какие подробности предстоящей затеи.
Занавеска пребывала откинутой, поскольку госпожа желала поговорить. От мрачного пророчества Хисса по прекрасному лицу офирки пробежала тень недовольства, Юнра улыбнулась, что же до Лиа, то смешливая горничная только фыркнула в ответ.
– Один такой язык я знаю, – сказала она. – Змеиный такой, раздвоенный. Болтает не переставая, хоть и не по делу. Может, потому до сих пор и не отрезали?
– Спасибо тебе, милая, – буркнул Хисс Змеиный Язык. – Всегда знаешь, чем порадовать.
– Кстати, Хисс! Куда подевались твои приятели? – мысли Клелии Кассианы стремительно перескочили на другой предмет. – Шелам и второй, этот забавный мальчик-варвар, вы еще прозвали его Малышом?
– По правде говоря, не знаю, – Хисс ощутил нечто вроде легкого укора совести. Ши Шелам и неразлучный с ним Малыш как в воду канули, а он был слишком занят собственными делами и горестями, чтобы интересоваться участью друзей.
– Найди их, – приказала Клелия. – Узнай, чем они заняты. Возможно, они тоже захотят участвовать в наших поисках. Можешь отправляться прямо сейчас, – она сделала быстрый и легкий жест кистью, словно отталкивая нечто невидимое. – Ступай, но постарайся вернуться к вечеру.
Маленькая процессия отбыла, держа направление к богатому постоялому двору «Рубиновая лоза», где временно поселилась графиня диа Лаурин, и Хисс махнул на прощание высунувшейся из паланкина Лиа. Юнра и госпожа Клелия уже принялись что-то горячо обсуждать. Змеиный Язык был уверен, что Младшая Тавилау быстро найдет общий язык с офирской гостьей, вот только замысел их никуда не годился – по причинам, о которых Хисс пока предпочел бы умолчать.
Молодой человек в задумчивости потоптался на краю пыльной мостовой, выложенной потрескавшимися плитами. При последней встрече Ши и Малыш располагали довольной кругленькой суммой в офирском серебре, а крышу над головой им бралась предоставить Деянира Эйтола, приятельница Малыша. Всего две седмицы назад Диери пребывала в незавидной, но относительно прибыльной должности содержанки одного из городских Советников, Намира по прозвищу Племенной Жеребец. К большому сожалению девицы, ее покровитель не отличался ни щедростью, ни мягкостью нрава, и она не слишком горевала, когда в один прекрасный день Советник приказал долго жить. Намир поселил свою пассию в зажиточном квартале Ламлам, в местечке, именовавшемся Обителью Куртизанок. Если у троицы пока еще хватает средств оплачивать жилье, отыскать их не составит труда. За пару медных кафаров любой здешний побирушка или скучающий на углу стражник с готовностью укажет дом, где проживает некая девица Эйтола, а то еще и проводит до порога, дабы ищущий не заблудился.