Дрессированный паровозик

Никотин, естественно, яд!

Но Прошка всю свою жизнь провел на цирковой конюшне и таких тонкостей не знал. Более того, видимо, от нехватки витаминов, он любил иногда пожевать приличную сигаретку.

Прошка без долгих раздумий подошел к колоколу, поставил передние ноги на специальную подставочку — так ему удобнее дергать бечевку — и схватил сигарету.

Колокол гулко звякнул.

Марат Ильич отобрал у козла сигарету и вновь прицепил ее к бечевке.

Прошка повторил свой маневр. Сигарета снова оказалась в руках дрессировщика.

— Давай просто так! — сказал Марат Ильич козлу.

Прошка понял, что выхода нет. Он подошел к колоколу, схватил бечевку и стал ее остервенело дергать.

По цирку летел колокольный звон.

— Ай, браво, мальчик! Брауши! — потрепал Марат Ильич Прошку.

И выдал ему сигарету. Потому что животных обманывать нельзя.

УМНАЯ ПТИЦА ПОПУГАЙ

О том, что Дурова восстанавливает аттракцион «Железная дорога» и даже начала репетировать, узнало телевидение. И решило снять документальный фильм о дрессированном паровозике.

И вот на одну из репетиций притащили фонари, кинокамеры и микрофоны.

По такому случаю рельсы в манеже были уложены полностью, а Марат Ильич раскочегарил паровозик.

— Ну, что будем делать? — спросила Тереза Васильевна у режиссера.

— Все как обычно, — скромно ответил тот.

— Давайте посадку! — скомандовала дрессировщица своим помощникам.

Здесь все пошло как по маслу. Вы все уже знаете. Не будем повторяться.

Разве что петух больше обычного важничал перед кинокамерой, а глупые куры поглядывали на него с нескрываемым интересом.

Прошка оказался на высоте, отзвонил как надо и произвел на кинооператора приятное впечатление.

Но режиссер остался недоволен:

— А где у него фуражечка?

Форменную железнодорожную фуражку искали долго. Потом так же долго пытались напялить ее козлу на голову. Но безуспешно. Мешали рога. Дырявить фуражку было жалко. Оставлять козла без рогов просто невозможно.

Прошка с омерзением поглядывал на колокол.

Марат Ильич пожалел козла:

— Не будет больше! Устал! — сказал он оператору.

— Еще раз! — попросил тот.

— Ты что, Алексеева второй раз будешь просить мировой рекорд устанавливать? — Марат Ильич свирепо посмотрел на оператора.

Тот с уважением — на козла.

— Все. — сказала Тереза Васильевна. — Пока все. Остальные животные еще не готовы.

— Тереза Васильевна, — спросил режиссер, — а справочное бюро у вас будет?

— У нас все будет, — сказала Дурова. — Со временем.

— Может быть, мы его сейчас организуем? И подснимем. — режиссер с надеждой смотрел на Дурову.

— Но у нас же ничего не готово!

— Все готово, — сказал режиссер. — У вас пеликаны на высоких подставках сидят. Вот и посадите одного туда. А мы надпись прикрепим: «Справочное бюро».

Непостижимым образом надпись тоже была уже готова.

Розового пеликана водворили на подставку.

Когда все было готово и оператор, усевшись на ковер, навел камеру на пеликана, он вспорхнул и улетел. Рабочие стали за ним бестолково гоняться.

— Возьмите другого, — сказала Тереза Васильна.

Но и с ним повторилась та же самая история.

Принесли третьего.

Четвертого.

По цирковому фойе, растопырив крылья, важно гуляли пеликаны. Они были далеки от творческих задумок оператора.

— Может, попугая принести?

— О! — сказал режиссер. — Отлично! Справочное бюро — попугай!

Сине-зеленый попугай был доставлен немедленно.

Его усадили на пеликанью подставку, но та ему была явно велика.

Тереза Васильевна сняла попугая с подставки и посадила себе на руку. Другой она поманила к себе звукорежиссера, взяла у него микрофон, сунула под клюв попугаю и приказала оператору:

— Снимай!

Попугай пощелкал клювом по микрофону, как бы желая убедиться в его исправности, потом картаво произнес:

— Дуг-г-каки!

Телевизионщики отнеслись к этому заявлению очень самокритично.

И настал черед паровозика.

На всех парах вылетел он на манеж и помчался по кругу.

Кинооператор крутился, как белка в колесе. Бегал за паровозиком по манежу, залезал под купол, ложился на ковер. Один раз паровозик его чуть не переехал. Оператор устало опустил кинокамеру и сказал режиссеру:

— Хорошо бы все это на фоне вокзала…

Режиссер испуганно взглянул на Дурову и воскликнул:

— А где же вокзал?

А ГДЕ ЖЕ ВОКЗАЛ?

Он был совершенно прав, этот телевизионный режиссер. Ну, что это за железная дорога без вокзала!

Цирковые артисты уселись на барьер и стали вспоминать, какие вокзалы были у Дуровых.

— Не в этом дело. — сказала Тереза Васильевна. — Смотрите, как здорово нам помогли в Сибири. И выпускать «дорогу» мы здесь будем. И вокзал новосибирский мне очень нравится…

— Его силуэт напоминает паровоз, — сказал оператор.

— Не в этом дело, — повторила Дурова. — Там есть откуда выезжать паровозу. Очень удобно. Но вот как его сделать?..

— Очень просто. — сказал режиссер. — У нас есть художник. Он нарисует вокзал на фанере. Плотники выпилят. А художник все как надо раскрасит.

На планшете все получалось очень здорово.

— Вот сюда — флагштоки! Карнизы вырежем из пенопласта. Будет красиво, — закончил художник.

— Перевозить будет плохо, — заметил кто-то из артистов.

— Хорошо, — тут же согласился художник. — Тогда фанеру отдадим театральным декораторам. Они обтянут ее холстом, проклеют, а потом разрисуют. Будет как настоящий! Ведь наш вокзал — декорация!

Трудное это дело — строить вокзал. Но его выстроили. И он очень напоминает новосибирский. Такой же бело-зеленый. Во всяком случае, тот, кто хоть раз бывал в Новосибирске, вокзал узнает. И, согласитесь, это приятно. Будет народная артистка республики Тереза Дурова разъезжать по разным городам нашей страны, и всюду зрители будут хлопать ее удивительным зверюшкам и дрессированному паровозику. А потом, немного придя в себя от ошеломляюще-яркого зрелища, приглядевшись к дуровскому вокзалу, скажут:

— Ого! Совсем как в Новосибирске! Удивительно похож!

И нам с вами будет приятно.

В ТО ВРЕМЯ НА КОНЮШНЕ…

Каждому обитателю цирковой конюшни хотелось сыграть, ну пусть хоть самую маленькую, роль. Но для этого они были слишком велики. Верблюду залезть в вагончик так же трудно, так же невозможно, как пролезть в игольное ушко. Поэтому Хан, Эмир, Султан, Батыр и Миша меланхолично жевали жвачку и шумно вздыхали.

А ослик Чача и пони Маргарита очень обиделись. Они сердито поглядывали на соседний загончик. В нем жил козел Прошка. Главный железнодорожный звонарь. И Чача, и Маргарита без всяких капризов смогли бы звонить в колокол. И делали бы это не хуже козла. И красивую красную фуражку на них надеть легче! Они же безрогие!

Зебренок Резвый страдал молча. Он прекрасно понимал, что ему-то и обижаться нельзя. Еще месяц назад он и не помышлял быть артистом, а вместе с мамой-зеброй жил в новосибирском зоопарке. Там-то его и обнаружила Тереза Васильевна. Зебренок ей очень понравился, и дрессировщица решила сделать из него настоящего циркового артиста. Но когда это будет!

А лосенок Находка вообще ни о чем не думал. Он просто ждал, когда ему принесут в бутылочке теплого молочка. Молоко лосенок сосал из соски. Он был очень мал. Его нашел в лесу, недалеко от города, Марат Ильич. Всю ночь искал он в лесу лосенкину маму, но не нашел. Не бросать же малыша одного. Лосенка привезли в цирк и назвали Находкой. Разумеется, когда он станет большим, Тереза Васильевна и из него сделает артиста. И, может быть, придумает для него какую-нибудь роль в железнодорожном спектакле.

Дикобраз Чука тоже еще не получил роль. Но он не особенно волновался. Он-то прекрасно понимал, что без такого артиста, как он — Чука, в цирке не обойтись.

В углу кто-то тяжело вздохнул. Чука и ухом не повел. Обращать внимание на эту бездарь!

В клетке, стоящей в углу, сидел бурый медвежонок. Отставной артист. Уж ему-то, казалось, нечего было бояться. В сценарии аттракциона «Дуровская железная дорога» так и было написано: стрелочник — медведь. Для него и реквизит сделали — семафор. Перебирай себе лапами — и вся работа. Для него достали железнодорожную форменную фуражку. Правда, не красную! Но все равно фуражка! А он, вместо благодарности, то и дело норовил укусить Терезу Васильевну, оцарапать. Косит глазом, лапами машет, орет. Ну, что это такое! А с ним еще возятся. Другую роль предложили. Путевого обходчика. Тут уж совсем делать нечего! Ходи в шикарном оранжевом жилете по рельсам да подбирай между шпал сахар. Делай вид, что работаешь!

Так ведь и с этим не справился! Нет, сахар-то он, разумеется, весь подбирал. И отправлял в рот. А потом застрянет между шпал — тут его ни один слон с места не сдвинет.

— Не артист! — решила Тереза Васильевна. — Придется отдать в зоопарк.

И медвежонка отправили в зоопарк.

Один мой приятель рассказывал, что недавно на рекламном стенде «Бюро по трудоустройству» видел такое объявление:

!!! МЕДВЕДИ!!!

БУРЫЕ И ГИМАЛАЙСКИЕ

объявляется

творческий конкурс

на замещение вакантных должностей

стрелочника и путевого обходчика

в аттракционе

народной артистки республики

ТЕРЕЗЫ ДУРОВОЙ

«ДУРОВСКАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА»

Но, мне думается, приятель ошибается. Вряд ли в городе можно встретить такое объявление. Скорее всего, листочки с объявлением висят на пихтах и соснах в Кашламском бору и Баргузинской тайге. И других лесах Урала, Сибири и Дальнего Востока. Где недавно гастролировала Тереза Дурова.

НИЧЕГО ПЛОХОГО, КРОМЕ ХОРОШЕГО

В каждом творческом коллективе есть ведущие артисты. Премьершами дуровской труппы, естественно, были слонихи Монри и Лайма.

Когда Тереза Васильевна начала репетиции с пассажирами железной дороги и большую часть времени на манеже стал занимать паровозик с вагонами, а слонихам, понятно, уделялось меньше внимания, они были несколько уязвлены.

— Они думают, в цирк пойдут смотреть эту железяку! — горячо и возмущенно трубила Монри. — Как бы не так! В цирк ходят смотреть слонов!

— И чего эта мелюзга задается? — вторила Лайма. — Подумаешь, в вагоны научилась садиться! В конце концов, мы тоже разъезжаем в вагонах. Настоящих! У кого есть собственный вагон?! Все-таки хорошо быть большой!

— Не всегда, — задумчиво вздохнула Монри.

Но волновались слонихи напрасно. Конечно, и для них нашлась роль. Правда, одна. Но слонихи будут ее играть по очереди. Одно представление Монри, а другое — Лайма. Ведь слоны тоже устают.

На железной дороге всегда есть контролер. И должен он быть большим и солидным. Чтобы его все слушались и предъявляли билеты для проверки. И Тереза Васильевна решила: лучше слоних роль контролера не сыграет никто.

Для солидности, ну и, конечно, чтобы лучше обнаружить среди пассажиров безбилетников, слонихам на каждое представление будут выдаваться огромные бутафорские очки.