Мы живём на границе

…– Хорошо подрались,- сказал Сергей и, устраиваясь на сене, замурлыкал:

– Отдадут тебя замуж Да в деревню большую, Да в деревню большую, В деревню чужую… Мужики-то там бьются, Топорами секутся…

Я сперва-то, знаешь, Глебыч, не лез, там же Любка со мной была… А как услышал это – "бей русских!", так я не знаю, затмение нашло. Но и она молодец – схватила штатив… – Сергей засмеялся. – Но родители у тебя классные. Ни слова не сказали…

– А что говорить? – Глеб вытянулся на простыне. – Мы казаки. У нас тут жизнь такая всегда была. Когда лучше, когда хуже, но всегда. Конечно, можно уехать… Но ведь Родина.

– Много она вам дает, – вздохнул Сергей. Глеб покачал головой:

– А Родина дает только жизнь, и все. Остальное – это государство, правительство… Они могут быть хорошими, плохими, всякими. А Родина – это как мать. Мать плохой не бывает.

– Да, конечно, – сказал Сергей. И зашуршал сеном, отворачиваясь к стене.

3.

 Перед самым рассветом на южной окраине станицы поднялась стрельба, густая и плотная. Глеб сидел и слушал, понимая, что и Сергей не спит; потом послышался голос матери, ответ отца, и он вошел на сеновал – автомат на боку, в руках он нес два патронташа и ружья: двустволку-вертикалку 16-го калибра и трехзарядный полуавтомат 12-го.

– Подъем, казаки, – негромко сказал он, ставя ружья у стены. – Подъем, подъём… Значит, я пошел, женщины в доме, смотрите тут.

– С богом, па, – серьезно сказал Глеб, соскальзывая вниз.

Они с Сергеем поднялись на крышу и легли на остывший шифер. Стрельба продолжалась, хотя и стала реже. Вспышки выстрелов мерцали то тут, то там.

– Калашниковы… – Глеб положил рядом полуавтомат. Сергей зарядил вертикалку. – О, граната из подствольника… Погоди, я сейчас…

Он вернулся через минуту и, сев спиной к южной окраине, закурил "Винстон". Молча предложил Сергею – тот покачал головой и, нахмурившись, сказал

– Я…я вот сейчас вспомнил: туалет школьный, чистый, хороший… и мне сигареты предлагают, а я отказываюсь…

– Вспомнил?! – Глеб ставился. – А еще?!

– Все, – вздохнул Сергей. – Вроде уже не стреляют?

– Вроде, – Глеб присмотрелся. – Будем отца ждать, что я…

Они сидели на крыше. Начало светать, пополз туман. Перекличка петухов покатилась по улицам. Мальчишки ждали, то и дело прикасаясь к ружьям.

– Смотри, твой отец! – Сергей вскочил, и Глеб поднялся тоже.

Илья Григорьевич подходил к калитке с двумя другими казаками. Они распрощались, и Семага, придерживая локтем "калашников", вошел во двор, скрывшись за деревьями.

Мальчишки слетели с крыши и успели перехватить Илью Григорьевича на крыльце.

– А, не спите… – он улыбнулся, передал автомат и разгрузку сыну. – На, почисть и спрячь, куда обычно.

– Что там было? – Глеб принял оружие. Его отец хмыкнул:

– Да… Дружеский визит, постреляли и разошлись…Они сейчас уже, наверное, в милицейскую форму переоделись и сами себя ищут.

– Наши все целы? – быстро спросил Глеб. Илья Григорьевич кивнул:

– Все…У них один остался, а другого поймали. Он в болото ввалился, ну, Драгутин ему руки к затылку и заломал. Хохол, кажется… А дохлятина – негр! Потому и бросили, кому охота с наемником возиться… Стёкла в трех домах побили, гады… – он покосился на, шевельнувшуюся в окне занавеску и хлопнул мальчишек по затылкам: – Ладно, я пойду мыться и спать. А вы оружие почистите, уберите, да и поспите тоже…

…– Гле-еб! Глебка-а, Сер-ге-ей!

Занудный голос Нинки не оставлял шансов поспать еще, и Глеб со стоном сел. Сергей еще лежал, подперев щеку рукой и смеялся:

– Вот и поспи! – сказал он.

– Чего тебе?! – рявкнул Глеб. – Поешь сама!!!

– Мы давно поели! – завопила Нинка. – К тебе твои!..

…Володька, Петька и Мирослав сидели на траве возле велосипедов. У Володьки под левым глазом синел отличный фингал.

– О, этого вроде не было, – заметил, пожимая руки, Глеб. – Это кто тебя?

– Отец, – хмуро ответил осетин, забрасывая в огород Семаг камешек. – Ночью…

– Ты спроси – за что, – хмыкнул Петька. Мирослав блеснул зубами:

– Как начали стрелять, наш Джигит хватает со стены "архар"[39], открывает окно и начинает вести огонь в направлении…

– Трепло, – нехотя сказал Володька и потер синяк. Петька засмеялся, Серб невозмутимо продолжал: – …атакующих. Гильзы летят в кровать к трехлетней Зузке, она орет…

– Дождешься… – пообещал Володька.

– …вся комната в дыму, дядя Иса наощупь…

Володька прыгнул на Мирослава, и они покатились по траве. Петька сказал:

– Мы за раками собрались с ночевкой… Поедете?

– Мне не на чем, – сказал Сергей, опиравшийся на забор.

– Да что мы, велик не найдем?.. Э, хорэ! Хорэ-хорэ-хорэ!..

Володька успел разбить Мирославу губу, и тот весело сплевывал кровь, продолжал невозмутимо:

– Я не дорассказал…

– Вы слышали, один нападавший негр был? – вмешался Глеб. Серб переключился:

– Да ты чё?! – он задумался и прочел:

– Лучше в джунглях ты молился Деревянному божку - На хрена гулять явился По кавказскому песку?! И душа, как голубь белый, Из дурманящего сна В небо дымное взлетела И спросила: "НА ХРЕНА?!"

– Ай-ай-ай, убили негра, убили негра, казаки замочили, ни за что ни про что, – прибавил Сергей. – Что за расисты, что за ку-клукс-клановцы?![40] Так что, найдете велик? А кто пойдет за "клинским"?

– Уже, – Петька указал на багажник своего велика. – "Белый медведь".

– Заедем к матери, отпрошусь,- оказал Глеб. – Велик у Костьки второй есть, точно.

– Ведро возьми, то, прошлогоднее! – крикнул ему вслед Мирослав.

Мальчишки были в шортах и в кроссовках на босу ногу, но к поясам были прицеплены "байкеры", а к рамам у Глеба и Петьки – нагайки. Руля одной рукой, второй Глеб обзванивал по взятому Мирославом сотовому всех, до кого мог дозвониться, передавая коротко содержание разговора о атаманом вчера вечером. Сергей мотался на багажнике, но Костька, к которому они заехала, молча выкатил велик и так же молча удалился.

– В комп режется, – заметил Мирослав, – Его все уехали, а то ему или больше часа сидеть не дают, или вообще запрещают. Вот он наверстывает

– А куда мы едем? – уточнил Сергей, опробуя велик. Глеб ответил:

– Пока – к матери. Если отпустит – то у нас одно место есть…

– Закачаешься, – подтвердил Мирослав…

…Женщины, собравшись возле ограды фермы, молча смотрели на то, как пятеро мальчишек в ряд катят по пыльной дороге, удаляясь и удаляясь. Кто-то оказал:

– Бедные родители… Найдут их, нет?

Кто-то ответил:

– Наши все делают… А он вежливый такой, умный, веселый. Хороший мальчик, не то, что наши паразиты.

И еще кто-то возразил:

– А свой-то пропадет – тогда что? Тут рядом отпускаешь – и сердце не на месте…

А кто-то подытожил печально:

– Время…

…Когда велосипедисты подъехали к краю болот, Сергей присвистнул:

– Ну и приехали.

– Спа-акойно, – заявил. Петька. – Главное что? Главное – жми на педали сильнее, – и с этим ценным советом он въехал в болото.

Колеса погрузились на четверть и явно шли по чем-то твердому. Глеб со смехом пояснил:

– Там старая гать. Мы ее подновляем… Давно уже нашли – это и… – ну, поехали, поехали!

За гатью начинались кусты с незаметной тропинкой, на которой по голове, плечам и спине хлестали ветви. Тропинка обрывалась на небольшом песчаном пляже на берегу одной из многочисленных речушек, протекавшей в болотах, а правее поднимался каменный утес, в этом равнинном краю казавшийся скалой-великаном.

– Ого! – Сергей притормозил ногой.

– То-то, – довольно заметил Петька. – Это наше место… ну и твое теперь.

– Спасибо, – Сергей улыбнулся. – А раки тут точно есть?

Петька молча развел руки до размеров лангуста. Потом подумал и раздвинул их на глубоководного краба. Подумал еще и добавил:

– Одна клешня. Вечером увидишь.

– До вечера далеко, а пока давайте устраиваться, – приказал Глеб.

А, собственно, что было устраиваться-то? Велосипеды составили рядом, гитару повесили на куст, ведро и пакет с припасами уложили рядом, двухлитровую бутылку пива опустили в воду. Сергей начал стаскивать кроссовки, но Глеб остановил его.

– Погоди, – сказал он, покосившись на остальных. – Там ноги разобьешь босиком.

– Где? – не понял Сергей, глядя на товарищей. Те тоже запереглядывались, и Серб сказал, доставая из багажной сетки мощный фонарик:

– Да ладно, сказал "а" – говори "б"… Бокс, ты, вроде, надежный парень. Мы тебе сейчас покажем то, про что только мы четверо знаем, больше никто. Ну, может, тот, кто… но он или мертв, или далеко. В общем пошли.

Сергей выпрямился, в его глазах появился острый интерес. Четырнадцатилетнего мальчишку нельзя чем-то заинтересовать и не договорить – неузнанная тайна будет мучить его, словно кусок раскаленного железа в кармане.

– Пошли…

… Подножье утеса заплел хмель – густющей плотной сеткой, прочной, как проволочное заграждение. Но Глеб, что-то отмерив, решительно отогнул упругие стебли – и Сергей увидел черную дыру пещерного входа, примерно полтора на полтора метра. Изнутри холодно и безразлично глядела темнота, в которую врезался мощный луч фонаря Серба, вырезая из нее песчаный пол, озерцо прозрачной воды, в котором кипели песчинки, камни…

– Пошли, – сказал Глеб, первым ныряя внутрь.

Сергею показалось, что внутри очень холодно – хотя вряд ли там было намного холодней, чем на свободе. Ещё там было темно – фонарь остался снаружи, Сергей своей же спиной закрывал себе пространство – но вдруг откуда-то сверху упал живой свет, и Сергей увидел металлическую лестницу, прислоненную к камням.

– Поднимайся, – сказал Глеб сверху. Сергей увидел его в проеме другого входа, куда и вела лестница. Петька невежливо пихнул Сергея в зад, и тотокончательно вошел в пещеру.

Второе помещение было меньше, чем первое – четыре на четыре, метра два высотой – но куда больше походило на жилое. Вдоль одной стены шел деревянный настил нар, на нем лежали несколько свертков – спальные мешки, рюкзаки, еще что-то. Настил был и у второй стены – но примерно на уровне живота стоящего в рост человека. И на этом настиле в свете мощной керосиновой лампы Сергей увидел…

– Откуда это?! – выдохнул он потрясение.

– Мы это все случайно нашли, – сказал Володька. – Два года назад… Тут много всего было – рация, форма, еда, только все попортилось. А ЭТО было смазкой залито.

– Тут линия фронта проходила, – пояснил Петька. – Ну и кто-то заложил базу… Не поймешь, то ли немцы для диверсантов, то ли наши для партизан… Вот, короче.

– И самое главное, – Глеб, возившийся с лампой, повернулся к Сергею, и лицо у него было строгое. – Ты, может, думаешь, что мы это, как детишки оставили – поиграться, пострелять? Нет… Мы это НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ оставили. Если ЧТО, – у нас база есть, оружие и боеприпасы на первое время. Вот так. Чтобы не было, как в Чечне, где наших четверть миллиона жило, а их духи на одной наглости выгнали…

Сергей ходил вдоль стеллажей, касаясь рукой того, что на них лежало.

– Тут же не на четверых, тут на четыре десятка, – сказал он потрясенно.

– На восемь человек, полностью вооруженных, – уточнил Мирослав. – Мы так рассчитываем, что В СЛУЧАЕ ЧЕГО к нам кое-кто еще присоединится. Но пока помалкиваем.

– Это ж подсудное дело, – голос Сергея звучал восхищенно.

– Да, – гордо сказал Глеб. – А что нам делать и на кого надеяться, если у нас на всю страну три боеготовых дивизии и четыре боеготовых бригады?[41] Или ты думаешь, у отца автомат в милиции зарегистрирован? Нас бы еще в середине девяностых всех зарезали, если б мы что-то регистрировали.

– Ё-моё! – Сергей снова начал блуждать вдоль стеллажа. Петька давал пояснения: