Гамбит невидимки / Abdication

Рэнд указал на одну из длинных карт, на которой была изображена часть третьего континента планеты Занд-2. Его палец коснулся похожего на извивающийся язык выступа суши, который врезался в море Исс. Я кивнул, показывая, что жду объяснений, и Рэнд начал свой рассказ:

— Когда я в последний раз был на Занде, на этом месте строился город. Он состоял в основном из палаток и в нем жило около ста тысяч человек. Там происходило около трехсот убийств в неделю, и как раз возникали атомотехнические предприятия. Это было шесть лет назад.

— Я был там в прошлом году, — ответил я. — Тогда там был миллион жителей, двадцать семь небоскребов высотой от пятидесяти до ста этажей, и все здания из сверхпрочных пластмасс. Город называется Гренвилл по имени…

— Я знаю этого человека, — мрачно прервал меня Рэнд. — Он одно время работал на меня, а когда я был на Занде, у нас с ним была драка. Тогда мне пришлось срочно уехать оттуда, потому что у меня были дела в другом месте, а у него власть в этом.

Между бровями Рэнда пролегла складка.

— Я всегда собирался вернуться туда, — задумчиво сказал он.

— Понимаю: незаконченное дело, — кивнул я.

Он начал было ответный кивок, но вдруг выпрямился в кресле, пристально взглянул на меня и произнес:

— Если бы я взялся объехать все здешние места, где начинал дела, и расплатиться со всеми неблагодарными типами, которых там знаю, то не уехал бы отсюда и через тысячу лет!

Я был поражен силой гнева, прозвучавшего в его голосе.

Но ярость его тут же погасла. Рэнд застенчиво взглянул на меня и пробормотал:

— Прошу прощения.

Какое-то время мы оба молчали. Наконец Рэнд задумчиво и тихо сказал:

— Значит, теперь там миллион человек. Откуда, черт возьми, их столько набралось?

— Не с этих лайнеров, — ответил я. — Они слишком дорогие. Эти люди прилетели на маленьких битком набитых грузовых кораблях, мужчины и женщины в общих помещениях.

Рэнд кивнул.

— Я почти забыл про это. Я сам прилетел сюда именно так. Если послушать, как о таком говорят некоторые люди, подумаешь, что это романтично. Так вот, никакой романтики тут нет. Я досыта хлебнул жизни на границе. А теперь хватит! Переезжаю на Землю, в город, где много зелени, буду жить во дворце, который стоит пятнадцать миллионов стеллоров, с женой, которая будет…

Рэнд вдруг замолчал, и его глаза загорелись.

— Как раз это я и собирался показать вам: мой будущий дом и мою будущую жену.

Рэнд провел меня во вторую гостиную — дамскую гостиную, как она называется в рекламных проспектах — и я с удивлением увидел, что к стене прикреплен экран, а на столе стоит небольшой проектор.

Рэнд выключил свет, включил аппарат, и на экране вспыхнуло изображение — дом, похожий на дворец.

Увидев его, я присвистнул от восхищения. говорят, что мужчины не рисуют себе в мечтах дом, который хотели бы иметь, но если когда-нибудь на свете было что-то, выглядевшее как ожившая мечта, то я видел перед собой это «что-то». В очертаниях этого дома были плавность и ощущение простора я не могу точно описать, что это чудо. Усадьба казалась меньше, чем была на самом деле: посреди своего сада она была как драгоценный камень в оправе белый драгоценный камень, сверкающий на солнце.

Послышался щелчок, изображение погасло, и Рэнд медленно сказал:

— Этот дом построен, оплачен и полностью обставлен. Как, по-вашему, накладывает это на меня обязательства?

— Поддержание этого в порядке будет стоить максимум миллион стеллоров в год. Добавим ещё один миллион на космическую яхту и охрану вашего владения. Одна ваша доля в шахтах Гуурду больше в десять с лишним раз, ответил я в наступившем полумраке.

Вспыхнул свет, и я увидел направленный на меня сердитый взгляд Рэнда.

— Вас трудно переубедить, — сказал он.

— Я знаю, с какой силой звезды Хребта притягивают к себе людей, ответил я.

Рэнд, расслабившись, откинулся назад.

— Хорошо, я согласен со всем, что вы говорите. Но сейчас я покажу вам нечто такое, что вы не сможете оценить в деньгах.

Он дотянулся до стола, на котором лежало несколько рентгеновских снимков, взял верхний и подал его мне. Это был снимок женского позвоночника, и на нем чем-то вроде белых чернил была сделана надпись:

"Дорогой Джим!

Это лучший позвоночник, который я когда-либо видел в женском теле. Если учесть, что её КИ равен 140, то ответ ясен: не упускайте её. При хорошем отце все её дети будут великолепными.

Доктор Карн Грейсон."

Эта та, на ком вы женитесь? — спросил я.

— Да, она, — я заметил, что Рэнд внимательно вглядывается в мое лицо. — У меня здесь есть ещё снимки, но я не стану показывать их вам: они лишь доказывают, что физически она совершенство. Конечно, я никогда не встречался с ней сам. Мои агенты без широкой огласки распространили мое брачное объявление, и среди множества низкопробных женщин, ответивших на него, было это чудо.

В разговорах с сильными мужчинами я всегда был искренним.

— Мне интересно, какая женщина способна описать себя как племенное животное и послать эти данные мужчине, — ровным голосом сказал я.

— Мне это тоже было интересно, — ответил Рэнд. — Сейчас я покажу её вам.

И он показал.

Я думаю, такие женщины, как Гэди Меллертон6 будут существовать всегда, но в малом количестве. Они разбросаны далеко одна от другой во времени и пространстве. Должно быть, форма, в которой природа их отливает, каждый раз уничтожается и потом с трудом восстанавливается. Все эти женщины знают себе цену и не намерены растрачивать себя на обыкновенных мужчин.

Она была среднего роста — около пяти футов шести дюймов. У неё были темные волосы и безупречная внешность. Безупречность — вот что было главным в её облике. Она выглядела так, как должна бы, но никогда не выглядит королева.

Когда Гэди заговорила, её голос прозвучал, как пение золотой струны.

— Джим Рэнд, я знаю вас только по фотографии, которую мне дал ваш агент. Мне нравится ваше лицо: оно выражает силу и решительность, это лицо настоящего мужчины. Вы не выглядите любителем разгульной жизни — это мне тоже нравится.

Мне не нравится работать здесь, где я выставляю себя напоказ, как цирковая лошадь. Мне не нравятся рентгеновские лучи, которым я должна подставлять свой организм, но я понимаю, что вы оцениваете женщин согласно каким-то своим представлениям. Я обязана описать свою жизнь, и это мне нравится меньше всего.

Щелк! — Рэнд выключил звук, но оставил изображение на экране.

— Остальное я расскажу вам сам.

Пока он рассказывал мне о Гэдни, я был не в силах отвести взгляд от экрана.

— Она мультиоператор. Это одна из тех проклятых работ, на которых человек не может отложить для себя ни гроша. Я не хочу сказать, что там маленькая зарплата. Но из неё делают вычеты в пенсионный фонд, на лечение, на оплату обязательных отпусков и ещё сколько-то в год на одежду, и ещё сколько-то за квартиру, и ещё на развлечения. В итоге человек тратит все, что зарабатывает.

Для большинства людей этот рай, сбывшаяся мечта, но женщина может вырваться оттуда только одним способом — выйти замуж. На практике, если первоклассная женщина попадает на такую работу, то остается в этой ловушке навсегда. Это ад с большой буквы. Вы можете хотя бы представить себе это?

Я ничего не ответил. Я по-прежнему сидел неподвижно и рассматривал женщину на экране. Ей было около двадцати пяти лет. Я представлял себе, как она идет на работу и с работы, как отдыхает в отпуске, как плавает. Я представлял себе прекрасных детей, которых она могла бы иметь.

Тут я заметил, что Рэнд не смог усидеть на месте и теперь ходит взад и вперед по комнате. Счастливый жених, кажется, понял, что я безоговорочно одобрил его выбор, потому что сиял от радости, как мальчик, который удачно похвалился новой редкостной игрушкой. Он широко улыбнулся мне и, потирая руки, спросил:

— Ну разве она не чудо? Чудо или нет?

Я наконец заговорил и медленно ответил:

— Она такое чудо, что вы не имеете права рисковать её будущим даже в самой малой степени. Она такое чудо, что я одолжу вам на время костюм-невидимку, и сегодня ночью вы будете спать на полу.

Рэнд перестал мерить шагами комнату и повернулся ко мне лицом.

— Вы снова за свое! Кто я, по-вашему, — маменькин сынок? — с издевкой спросил он. — Я не прячусь ни от кого!

Его заносчивость заставила меня замолчать. Если бы в этот момент меня спросили, направляется ли Джим Рэнд прямо на Землю, я безусловно ответил бы «Да».

Мы расстались через час, а ещё через два зазвенел звонок на мое двери. Я тут же открыл. На пороге стоял Джим Рэнд.

Рэнд был очень удивлен, когда увидел меня совершенно одетым.

— Я думал, вы в постели, — сказал он, когда я закрыл за ним дверь.

— В чем дело? Что-нибудь случилось? — спросил я.

— Не то, чтобы случилось, — медленно заговорил он, глядя в сторону. Когда я лег спать, я понял, что сделал большую глупость.

Я мгновенно подумал о Гэди Меллертон.

— Вы хотите сказать, что не летите на Землю? — резко спросил я.

— Не будьте дураком! — раздраженно ответил он и уселся в кресло. Черт вас побери, Дельтон, вы плохо повлияли на меня. Ваша полнейшая уверенность, что я пропаду, если хоть чуть-чуть отклонюсь от своей цели, заставила меня все время одергивать себя, подавлять мои естественные порывы и мое природное любопытство, даже не давая моему уму осмысливать эту ситуацию так, как ему свойственно. Но теперь с этим покончено. С такими людьми, как они, можно поступать только одним способом.

Я предложил ему сигарету.

— Что же вы собираетесь делать?

— Я хотел бы на время попросить у вас костюм-невидимку, о котором вы говорили.

Я молча принес оба свои костюма-невидимки и предложил Рэнду больший из них.

— Мы почти одного роста, но вы шире в плечах и груди7 Я всегда пользовался большим костюмом, когда надевал на себя аппаратуру.

Надевая второй костюм, я заметил, что Рэнд пристально смотрит на меня.

— Куда это вы собрались? — сухо спросил он.

— Вы направляетесь в каюты 300–308, верно?

— Да, но… — начал он.

— Я чувствую себя в какой-то мере ответственным за вас. Я не собираюсь дать этой девушке увязнуть в её работе или поневоле выйти за никудышнего мужчину из-за того, что вас убьют перед самой свадьбой.

Рэнд улыбнулся во весь рот как мальчишка.

— Похоже, она вам понравилась, а? Ладно, можете идти со мной. Перед тем, как Рэнд надел капюшон, я принес очки и сказал:

— Мы вполне можем оставаться видимыми друг для друга.

В первый раз с момента нашей встречи Рэнд изменился в лице. На мгновение он словно окаменел, потом осторожно протянул руку, взял очки и замер, сжимая их в пальцах и глядя на них как на самый дорогой в мире драгоценный камень.

— Слушай, друг, где ты их достал? Я пятнадцать лет пытаюсь раздобыть себе такие, — прошептал он наконец.

— Пять дюжин этих очков везли на Чайкоп для полицейских патрулей. На место прибыли четыре дюжины очков и двенадцать тысяч стеллоров. Я решил, что очки стоят тысячу стеллоров штука.

— Даю вам десять миллионов за эти двое очков! — с дрожью в голосе сказал от.

Никакими силами я не смог бы подавить смех, который вырвался у меня в ответ на его слова. Рэнд гневно взглянул на меня, потом проворчал:

— Ладно, ладно. Я вижу, что вы не согласны продать. И кроме того, вы правы: все равно семейному человеку на Земле нечего с ними делать.

Он оборвал это рассуждение и переключился на другое:

— Насколько хорошо вы видите через них?

— Достаточно хорошо. Помогите мне включить свет: тогда вы получите полное представление об этом.

Просто поразительно, как мало известно о костюмах-невидимках. Они были изобретены примерно в 2180 году и почти сразу поставлены под контроль правительства.

Почти сразу: вскоре стало ясно, что кто-то, помимо официальных производителей, тайком изготавливает их и продает за огромную цену. В конце концов этот незаконный промысел был уничтожен на всех главных планетах, но на космической границе, постоянно отодвигающейся все дальше в межзвездное пространство, он продолжался. Производство незаконных костюмов-невидимок в конце концов ограничил простой факт: лишь один человек из ста тысяч был готов заплатить полмиллиона стеллоров, которые продавцы запрашивали за "левый костюм".

Себестоимость одного костюма, как мне говорили — триста стеллоров.

Попробуйте покончить с таким способом получения прибыли! Опыт пятидесяти лет показывает, что это невозможно.

Самое странное в костюмах-невидимках то, что они лучше всего действуют при ярком солнечном свете. Стоит наступить сумеркам или хотя бы темной туче закрыть солнце, и человек в этом костюме становится видимой призрачной фигурой. В более густом сумраке этот костюм практически бесполезен.

При выключенном токе костюм-невидимка похож на обычный рабочий комбинезон, какие применяются на тяжелых физических работах. Нужно иметь очень острый глаз, чтобы увидеть мельчайшие черные точки, покрывающие всю поверхность этого костюма.

Каждая из этих точек — крошечная клетка, которая, когда её активизируют, начинает поглощать свет. С первого же момента процесс поглощения развивается с бешеной скоростью. Насытить клетку невозможно: чем больше света подает на нее, тем более жадно она его поглощает. Единственное, что можно ограничить её аппетит, — количество поступающего света.

Я специально включил освещение в своей каюте: я хотел, чтобы Джим Рэнд увидел меня в таких условиях, в которых я был бы полностью невидим для него, если бы не очки.

В широком коридоре тоже было светло, как днем. На этих огромных кораблях всегда стараются создать впечатление яркого солнечного света даже в самом далеком космосе: считается, что это полезно психологически. Человек в костюме-невидимке не мог бы пожелать лучшего освещения.

Закрывая дверь своей каюты, я видел прямо перед собой мерцающий силуэт Рэнда. Когда он шагал о коридору, его костюм вспыхивал при движениях, и тогда на месте Рэнда возникала фигура странной формы, словно созданная из сияющего света. Яркие цветные точки вспыхивали по всей поверхности костюма и меняли места, словно сверкающее солнце играло в десяти тысячах бриллиантов.

Было время сна, и длинные коридоры были пусты. Один раз мимо нас прошел корабельный офицер, но и Рэнд, и я привыкли к тому странному ощущению, которое возникает, когда проходящий мимо человек смотрит на тебя, но тебя не видит.

Мы дошли до каюты 300 и вошли в неё с помощью моего ключа, который подходит к любому замку. В номере были включены все лампы. На полу неподвижно лежал человек — один из тех, кто наблюдал за Рэндом в гостиной корабля, но не предводитель Тэнси.