Всего лишь миг

– А мне показалось, долго.

Эди повернулась к нему – лицом к лицу, руки в боки.

– Вы слишком молоды, чтобы быть мне отцом, и слишком не похожи на меня, чтобы быть моим старшим братом и так рьяно следить за моей нравственностью. В чем дело?

Клиф процедил сквозь зубы:

– Ни в чем. Я просто хотел удостовериться, что все в порядке.

– Все в полном порядке, – заверила его Эди и, скинув туфли на высоких каблуках, хлопнулась на диван. – Балет был изумительный, я еще не видела столько талантов на одной сцене. – Она задрала ноги на кофейный столик и принялась шевелить большими пальцами, радуясь, что освободилась от каблуков.

– Он, верно, блестящий нейрохирург или психиатр или еще что-нибудь в таком роде?

– Кто? – Эди спросила себя, уж не прослушала ли она часть его слов.

– Доктор Пауэрс. – Клиф по-прежнему смотрел в окно, прямая спина выражала непреклонность. – Я случайно увидел эту его спортивную машину. Классная штучка. Он, верно, один из самых модных врачей?

– Угу, он очень модный, – не без иронии подтвердила Эди. – Он – ортопед.

– Кто? – Клиф обернулся, посмотрел на Эди.

– Ну, знаете… ортопед. Лечит ступни. Несколько минут Клиф недоумевающе смотрел на нее, затем откинул голову и расхохотался.

– Лечит ступни? – Улыбка медленно угасла. – У вас серьезные отношения с этим типом? Я хочу сказать, вас что-нибудь связывает с ним?

– Допрашивать меня тоже входит в ваши обязанности? Вы думаете, раз вы находитесь в моей квартире, это дает вам право вмешиваться в мои личные дела?

– Забудьте про это. Минутное любопытство. – Клиф снова уставился в окно, злясь на себя за то, что завел этот разговор. Но он не мог удержаться. Он ведь видел, как маленькая спортивная машина остановилась напротив дома, как Эди и доктор перебежали мостовую и вошли в подъезд. Слышал сквозь двери их негромкие голоса, негромкий смех Эди. Интересно, подумал он тогда, она поцелует своего доктора на прощанье? Клиф нахмурился. Не все ли ему равно, как Эди относится к этому мозольному оператору?

– Чтобы удовлетворить ваше минутное любопытство, отвечу: нет. Меня ничто не связывает с Маркусом. Мы друзья, хорошие друзья, и время от времени проводим вместе вечер.

Клиф облегченно вздохнул. Сам не зная почему, он не мог спокойно вынести мысль о том, что Эди как-то связана с этим лощеным доктором.

– Кстати, как ваша нога? – обернулся он к ней.

– В порядке. Почти не болит. Вы, верно, вынули все до последнего осколочка.

– Вот и хорошо, – сказал Клиф, стараясь не думать о том, какая нежная у нее кожа, как приятно ему было касаться ее. – Между прочим, я столкнулся сегодня утром с вашей соседкой. Боюсь, я произвел на нее ложное впечатление.

– Да, Роза думает, что у нас с вами роман, – сказала Эди и бесцеремонно фыркнула. – Как будто мне может понравиться человек, который закупоривает в себе все свои чувства и тратит все деньги на полуфабрикаты и содовые таблетки.

– А мне вовсе не по вкусу женщины, у которых хоть раз в месяц не выпросишь кусок жареного мяса или бутерброд с котлетой.

– И не дай мне Бог связать свою судьбу с человеком, у которого нет бритвы, да и пользоваться ею он не умеет.

– Черт меня подери, если я когда-нибудь вздумаю подцепить женщину, которая от злости взрывается, как динамит.

– Ничего подобного, – возмутилась Эди.

– Ничего подобного? – Клиф снова отвернулся к окну, по лицу расползлась широкая улыбка. – Вы мечете громы и молнии, кричите истошным голосом, хлопаете дверьми и сообщаете всем соседям в пределах десяти миль, что Эдит Тернер вышла из себя.

– Чистые выдумки! – негодующе воскликнула Эди.

– Эй! – вскричал Клиф: брошенная через комнату диванная подушка ударила его по затылку. Он обернулся, потирая голову и с улыбкой глядя на Эди. – У вас, Тернеров, мерзкая привычка нападать на человека сзади.

Эди встала с дивана и подошла к нему.

– И если вы не поостережетесь, вы заставите меня забыть, почему я так стремилась поскорее вернуться домой из театра.

С этими словами она гордо прошествовала через комнату к себе в спальню и с грохотом захлопнула за собой дверь.

Клиф медленно покачал головой: снова он довел ее до белого каления. Но, хоть убей, не мог стереть с лица глупую улыбку – в его ушах вновь и вновь звучали ее последние слова.

Несколько часов спустя, когда утреннее солнце уже прочертило лучами небо, Клиф встал со стула и с наслаждением потянулся. Всю ночь его преследовала мучительная картина: Эди на постели в соседней комнате. Ее тоже что-то тревожило, он слышал, как она вставала несколько минут назад.

Клиф уложил аппаратуру, помедлил, надеясь до ухода увидеть Эди. Но она не вышла, и он решил постучать в спальню и сказать, что уходит.

– Войдите, – крикнула Эди, словно ждала его.

Клиф распахнул дверь и замер, у него перехватило дыхание. Эди стояла у окна в персиковой ночной рубашке, которая терзала его с того утра, когда он впервые увидел ее.

Ранние солнечные лучи заглядывали в окно, льнули к коже, окрашивая ее в сочный золотой цвет, играли на каштановых волосах, высекая бронзовые искры.

– Я… я… – Клиф забыл все, что хотел сказать, жар охватившего его желания был так силен, что у него подогнулись колени.

Стук в дверь не удивил Эди. Она восприняла его как продолжение собственных мыслей, как исполнение своей мечты. Она двинулась к нему навстречу, не думая о последствиях, не размышляя о том, к чему это может привести, зная одно – он тут, с ней, так и должно быть.

Эди видела муку на лице Клифа, видела, что он борется с собой. Она положила ладони ему на плечи и притянула его к себе.

– Да, – выдохнула она, и это единственное слово решило исход его борьбы. Со стоном Клиф схватил ее, прижал к себе, и губы его приникли к ее губам с такой силой, что ей было трудно вздохнуть.

Эди прильнула к нему всем телом и почувствовала его вожделение. Это еще больше ее разожгло. Его руки гладили ее волосы, плечи, спину, спустившись, стали ласкать ягодицы.

Губы Клифа оторвались от ее губ, и она закинула голову, подставляя ему шею. Пальцы ее проворно расстегивали его рубаху, ей так не терпелось дотронуться до его горячей голой груди. Почувствовав на своей коже ее руки, Клиф застонал и стал целовать ее лицо, шею, губы, еще больше распаляя ее щекочущим прикосновением небритой щетины.

Клиф сдернул с плеч Эди узкие бретельки воздушной ночной рубашки, и она лужицей легла у их ног. Одним быстрым движением Клиф подхватил Эди на руки и отнес на кровать. Осторожно положил, затем отступил на шаг; глаза его горели, точно его сжигала лихорадка.

– Эди… если мы будем продолжать в том же духе, я за себя не ручаюсь, я не смогу остановиться. – Дыхание его было жестким, прерывистым. – Ты должна понять. Никаких условий, никаких обещаний. Этот миг – и все.

Эди приподнялась и, взяв руку Клифа, положила себе на грудь.

– Ты слишком много разговариваешь, – шепнула она, дотрагиваясь до жесткой ткани его джинсов.

Ее прикосновение лишило Клифа последней крупицы самообладания. Одним движением он стянул джинсы, отшвырнул в сторону трусы – и вот он уже на кровати вместе с Эди, обуреваемый одним желанием – обладать ею, сделать ее до конца своей.

Кожа Эди пылала, и чем ниже опускалась рука Клифа – гладила грудь, плоский живот, все ближе подбираясь к лону, – тем жарче становилось пламя; оно пронизывало Клифа, сжигало его. Рот его нашел грудь Эди, губы льнули к соскам, захватывали их и вновь отпускали. Она была мила ему и на вкус, и на ощупь. Клифом владело одно всепоглощающее чувство, время исчезло, осталось лишь это мгновение. Когда наконец он погрузился в ее шелковистое лоно, он понял, что мгновение это было неизбежно, что они шли к нему с того самого дня, когда он впервые увидел Эди.

Эди тесней прижала Клифа к себе, все ее существо нуждалось в нем, она упивалась силой его объятий, пульсирующим пламенем у себя внутри. Они двигались в одном ритме, словно им было не впервой заниматься любовью и их тела научились одновременно давать то, к чему оба стремились.

Эди вновь и вновь шептала его имя, чувствуя, как она приближается… вот-вот достигнет… жгучей вспышки наслаждения, ждавшего ее. Когда наконец Эди поднялась на пик блаженства, затопившего ее потоками огня, Клиф выкрикнул ее имя и расслабился, окутывая ее своим теплом.

Они лежали молча, тела их были по-прежнему вместе, но Эди чувствовала, что Клиф отдаляется, ускользает от нее.

– Клиф, – позвала она еле слышно. Клиф скатился с кровати, протянул руку за трусами, надел их и, не глядя на Эди, быстро натянул джинсы. Только надев рубашку, он наконец посмотрел на нее своими черными бездонными глазами.

– Это была ошибка, Эди. – Поднял руку, чтобы пресечь ее возражения. – Это была серьезная ошибка, и больше она не повторится. Лучшее, что мы можем сделать, – считать, будто ничего не произошло. – Он не стал дожидаться ее ответа, повернулся и вышел из комнаты. Прежде чем Эди успела встать с постели, она услышала стук захлопнувшейся входной двери и поняла, что Клиф ушел.

Глава шестая

– Вы не хотите остаться к завтраку?

Клиф удивленно взглянул на Эди. Она удивила его еще несколькими минутами раньше, когда вышла из спальни одетая, сна ни в одном глазу. Прошло два дня после ее свидания с Маркусом… две ночи после… после… Клиф почти не видел ее с тех пор, ни разу не заговорил. Эди ускользала к себе в спальню, когда он заступал на свою вахту, а по утрам он убегал до того, как она успевала встать.

Клиф колебался, раздираемый желанием остаться и подспудным страхом, что его связь с семейством Тернер становится чересчур тесной.

– Оладьи на пахте и настоящий кленовый сироп, – соблазняла его Эди с улыбкой.

Клиф и сам не знал, что подействовало: оладьи или ее улыбка, но его страхи вдруг показались ему пустыми. Судя по всему, Эди сумела выкинуть из головы то, что между ними произошло. Что ж, он тоже сумеет.

– Спасибо. Звучит заманчиво. – Клиф взял свой стул от окна и, поставив его у стола, стал смотреть, как она готовит. Эди двигалась с такой грацией, так проворно выставляла на кухонный стол все нужные продукты, что напоминала молодую ведьму, готовящую чудотворное зелье. Клиф улыбнулся, глядя, как, смешав составные части, она принялась взбивать веничком тесто. В такт движению руки на спине заплясала коса и соблазнительно запрыгали туда-сюда ягодицы. Внезапно Клиф почувствовал, что оладьями его аппетит не утолить.

Он вскочил со стула.

– Я не могу чем-нибудь помочь?

– Можете накрыть на стол, – Эди указала на шкафчик, где стояла посуда. Наливая тесто на сковороду, она украдкой наблюдала за Клифом.

Он двигался с неустанной энергией зверя в клетке, полностью уйдя в свою задачу – как положено накрыть на стол. Эди улыбнулась, увидев, как, закусив нижнюю губу, он тщательно складывает бумажные салфетки и кладет их под вилки. Он казался трогательным, как маленький мальчик, устремивший все внимание на то, чтобы правильно собрать модель самолета.

Внезапно Эди переполнила радость: Клиф с ней. С ней, но не маленький мальчик, а желанный мужчина. Фланелевая рубашка туго обтягивает его, подчеркивая широкие плечи и тонкую талию, узкие джинсы облегают длинные ноги. Когда он повернулся к ней спиной, Эди вспомнила прикосновение его кожи, вспомнила, как идеально сочетались их тела. Эди перевернула оладьи и дала волю воображению. Зажмурилась, наслаждаясь картинами, которые мысленно рисовала себе. Вот Клиф подходит к ней сзади, покрывает поцелуями шею, и она тщетно пытается закончить завтрак. Вот просит забыть про оладьи и, подхватив на руки, несет в спальню, и она тонет в темном пламени его глаз. Эди кинуло в жар от воспоминаний и предвкушения того, что ее ждет.

– Вы всегда доводите оладьи до такого оригинального цвета?

– Ой! – Голос Клифа вернул Эди к действительности. Когда его слова дошли до ее сознания, она взглянула на сковородку и увидела, что от оладий идет дым, а края их почернели. – Черт! – пробурчала Эди и быстро выкинула оладьи в помойное ведро. Ее фантазии чуть не оставили их без завтрака. – Я… я, видимо, отключилась на минуту, – сказала Эди, вспыхнув, и быстро налила новое тесто на раскаленную сковороду.

– Сказать по правде, я удивился, увидев вас в такую рань одетой и бодрой, – сказал Клиф, располагаясь на стуле перед идеально сервированным столом. – Обычно вы выходите из спальни, как робот, у которого разомкнулась цепь.

Эди решила не обращать внимания на последние слова и просто объяснила:

– По субботам я всегда встаю рано. Роза заходит посидеть с бабушкой, а я иду на городской рынок за покупками. Пойдете со мной? – предложила Эди, поддавшись внезапному порыву. – Впрочем, наверно, это глупости, ведь вы устали. – Она виновато улыбнулась. – Я забыла, что, пока я сплю, вы сидите здесь, не смыкая глаз. – Эди хотелось захватить его врасплох, вынудить говорить о той ночи, которую они провели вместе, но она знала: ничто не заставит Клифа продвигаться вперед быстрей, поэтому решила принять его правила игры и делать вид, будто между ними ничего не было.

– Я бы не прочь с вами пойти, если вы не раздумали. – Ответ Клифа был такой же непроизвольный, как предложение Эди. – Я ни разу не был на городском рынке, – добавил он, словно его желание пойти туда объяснялось лишь этой причиной и дело было вовсе не в том, что ему хочется побыть с ней вдвоем, провести в ее обществе еще несколько часов.

– О, это замечательное место. Нигде не достанешь таких свежих овощей и фруктов. Но там продают не только это. Одежда, животные, домашние растения… настоящий супермаркет на открытом воздухе.

– Звучит соблазнительно.

Но думал Клиф совсем о другом, о том, как соблазнительно выглядит сама Эди: глаза сверкают, как топазы, а на щеке – родинка из теста. Поношенные и вылинявшие джинсы сидят как влитые. Можно завидовать джинсам? – спросил себя Клиф. Красновато-коричневый свитер оттеняет бронзовый отлив волос. Клиф оторвал от нее глаза и стал методично складывать заново одну из салфеток, лежащих на столе. Он не хотел думать о том, как привлекательна Эди. Он не хотел задерживаться на мысли о ее разгоряченном теле, о нежной женской плоти, поглотившей его.

– Ну ладно, сейчас я приведу бабушку и мы поедим, – сказала Эди, скидывая со сковороды на большое деревянное блюдо последние оладьи.

Через несколько минут все трое уже сидели за столом, залитым яркими лучами раннего осеннего солнца. Эди не умолкала ни на минуту, хотя болтовня ее была ни о чем. Ела она, как делала все в жизни, со смаком. Бабушка отказалась от еды, утверждая, будто уже завтракала рано утром, однако милостиво им улыбалась и время от времени похлопывала то Эди, то Клифа по руке.

Чарующая сценка, прямо с картины Нормана Рокуэлла, подумал Клиф. Муж, жена, бабушка… не хватает только пухлого малыша в высоком креслице, который размазывал бы сироп по лицу. Да, сцена эта всколыхнула то, что было погребено в самой глубине его души, – тоску по близким, горячее желание делить с кем-нибудь жизнь. Она говорила о любви, о заботах, обещала постоянство. Но его не обманешь. Он знает, что постоянства нет, что это мираж, как привидевшийся в пустыне колодец, и, если он попробует напиться оттуда, колодец тут же исчезнет.

Только они кончили завтракать, как раздался стук в дверь. Эди вскочила с места.

– Это Роза. Пойду открою.

– Доброе утро, детка. – Глаза Розы весело сверкнули при виде Клифа. – А… мистер Марчелли. Еще один ранний визит.

– Клиф идет со мной на городской рынок, – объяснила Эди, не обращая внимания на восторженную улыбку Розы. – Мы уходим через две минуты. – Она принялась убирать со стола.

– Оставьте все как есть, – приказала Роза, забирая тарелки из рук Эди. – Мы с бабушкой помоем посуду, а вы отправляйтесь. Желаю хорошо провести время. – Она посмотрела на них выжидательно. – Ну, выметайтесь. Чтобы я больше вас здесь не видела.

Эди и Клиф тут же направились к дверям.

– Вам что-нибудь нужно на рынке? – спросила Эди, выходя.

– Купите мне парочку хороших кабачков. Эди кивнула и закрыла за собой дверь.

– С ней не соскучишься, – сказал со смехом Клиф, спускаясь по лестнице.

Когда они вышли на бодрящий утренний воздух, Клиф потянулся и глубоко вдохнул целительную прохладу.

– Вы уверены, что не слишком устали? – Эди с беспокойством взглянула на него.

– Да. – Клиф снова потянулся, подняв руки над головой, рубашка на груди задралась, обнажив гладкую загорелую кожу, покрытую крутыми черными завитками. Эди отвела глаза и пошла быстрей. – Обычно мне надо часа два, чтобы расслабиться, – добавил он.

Эди кивнула, все еще возбужденная видом его тела.

– Хотите, поедем на моей машине? – предложил Клиф. – Она припаркована на той стороне улицы. Я поведу. – Он ускорил шаг, чтобы догнать Эди, которая чуть не бежала.

– Ой, нет. Когда живешь так близко к городскому рынку, половина удовольствия в том, что идешь туда пешком, а на обратном пути ломаешь голову над тем, как донести до дома все сокровища, которые там купил.

– Понятно. И вы пригласили меня составить вам компанию, чтобы использовать в качестве вьючного мула, – поддразнил ее Клиф.

Эди кивнула.

– Именно. Вы вывели меня на чистую воду. Я потому так и обрадовалась, когда в полиции решили прислать ко мне в дом полицейского для наблюдения, что знала: придет день, мне понадобится пойти на рынок, и этот полицейский будет очень кстати, чтобы донести мои покупки. Должна признаться, мне до вас далеко, вы сразу догадались о моих намерениях.

Клиф откинул голову и рассмеялся, радуясь, что согласился с ней пойти. Он решил, что постарается насладиться этой прогулкой. Не будет думать ни о прошлом, ни о будущем. Будет смаковать настоящее в компании с этой милой ему женщиной.

Эди не могла бы сказать, что заставило его измениться, но внезапно Клиф стал выглядеть моложе, держаться свободней, чем раньше. Из его глаз исчезла уже привычная ей печаль. Они искрились предвкушением радости, и она была готова на все, лишь бы они оставались такими подольше.

– Скорей. – Эди схватила Клифа за руку и потащила его вперед, туда, где уже показались прилавки рынка.