Все дороги ведут в загс

Впрочем, через пару минут Лена сообразила, как избежать опасности, и радостно захлопала в ладоши. Затем отыскала телефонную книжку и набрала номер.

— Майя? Это Лена Бальбух из «Авроры». Слушай, ты собираешься первого к Юрским?

— Привет. Да, собираюсь. А что?

— Да просто… а в чем ты будешь?

— Я еще не решила.

— Да? Слушай, обещай мне, что не придешь в том черном платье.

— В каком? — явно удивилась Майя.

— В котором была в прошлом году. Обещаешь?

После секундной паузы послышался искренний смех, затем собеседница ласково объяснила:

— Леночка, милая, да мне и в голову бы не пришло надеть то же самое, что в прошлый раз. Можешь не беспокоиться. А на кого ты положила глаз?

— Нет, я просто так, — поспешила заверить Лена.

— А, ясно. Славик Петухов? Не думаю, что это хороший вариант.

— Почему еще?

— Он, наверное, с прошлого раза регулярно тебе звонит? Целый год время от времени звонит и жалуется на одиночество?

— Ну… да. Он одинокий и несчастный, потому что ему пока не удалось встретить родственную душу.

— Хочется верить, что и не удастся. Двух подобных душ наш город не выдержит. Но учти! Он звонит не только тебе. Марину он уже допек до последней степени, и меня бы тоже, если б у меня не было определителя номера. Я просто не поднимаю трубку.

Немного расстроенная, но не потерявшая оптимизма, Лена предположила:

— Вам он звонит в надежде на дружеское участие, а мне… мне совсем по-другому. Он рассказывает мне о себе такие вещи, что… ну, их не расскажут, кому попало.

— Неужели он и тебя удостоил истории о том, как недавно пережил период импотенции, а теперь излечился?

— Откуда ты знаешь? — опешила Лена.

— От Марины, разумеется. Правда, она теперь стала сразу отвечать, что ей некогда, и класть трубку. И учти, кроме нас троих, у Славика могут иметься и другие конфидентки. У него явно нелады не только с потенцией, но и с психикой. Кстати, а ты не предлагала ему встретиться?

— Между прочим, предлагал он, а не я.

— Хорошо, он предложил, а ты радостно ответила: «Да». И что? Какова его реакция? Неужто и вправду встретился?

Лена замялась. Дело в том, что в данном аспекте им почему-то не везло. Разумеется, Славик был бы рад увидеться, но у него вечно много дел, и трудно выкроить время (как же он находил время на долгие телефонные беседы, она, разумеется, не задумывалась). А иногда они совсем уже обо всем договаривались, и Лена делала прическу в парикмахерской, и покупала дорогие колготки, но в последний момент у Славика неожиданно что-то приключалось, поэтому свидание приходилось переносить на неопределенный срок. И вот две недели назад наконец свершилось! Нет, к сожалению, свершилось не все, на что можно было рассчитывать. Они несколько часов просидели в кафе «Идеальная чашка» и разошлись каждый в свою сторону. Наверное, Лена сама была виновата? Славик ждал, что она позовет его домой, но там находилась Ксюшка, а комната-то всего одна. В следующий раз надо не церемониться, а просто взять и отвезти дочку к Нельке, которая торгует за соседним прилавком. Ее муж будет ругаться, но ничего страшного, лишь бы не выгнал. Личное счастье, оно в жизни главное. Мало ли, какие у Славика причины, чтобы не приглашать к себе? Хотя живет он в однокомнатной квартире, а родители давно уехали за границу. Потому Лена и не сообразила освободить собственное жилье. Ладно, пускай получился прокол, все равно ясно, что Славик влюблен и первого числа признается, если ему не помешает Майя.

— Лен, ты куда пропала? Не хочешь отвечать? Дело твое. Только не говори потом, что тебя не предупреждали. Бери своего Славика, я его не трону. И Марина, могу поручиться, тоже.

— А Марины я и не боюсь, она против меня не потянет, — честно сообщила Лена. — Я боюсь только тебя. Спасибо, Майка. До встречи.

Глава 2. Долгожданная встреча

Оля и Игорь Карповы ехали к Юрским на собственной машине, и иногда Оле казалось, что на метро было бы быстрее, да и безопаснее. Разумеется, десять лет назад, при покупке, «Жигуль» вызывал куда более приятные эмоции, однако годы никого не красят. Игорь, похоже, с подобным утверждением не согласен. Наоборот — он привязывался к автомобилю все больше и больше, холил его и лелеял, словно это была не куча металла, а постаревшее домашнее животное, выгнать которое — преступление. Например, кот Гришка. Оля не в силах была относиться к «Жугулю» и Гришке одинаково, но мужа не осуждала. Он доволен, и слава богу. В других руках машина давно развалилась бы, а у Игоря еще бегает. Золотые у Игоря руки! Работал бы не инженером, а механиком, обогатился бы в момент. Хотя инженер он не менее хороший, чем механик, и его в институте ценят необыкновенно. Просто оклады бюджетников придуманы государством специально с целью выявить наиболее бескорыстную часть населения. Игорь к ней и принадлежит, хотя, чувствуя ответственность за семью — как-никак, двое детей, — в свободное время халтурит в автосервисе. У Оли иногда просто сердце разрывалось, когда она вспоминала, какой воз он тянет на своем горбу. Ее учительской зарплаты хватало на пару походов в магазин, вот и приходилось вкалывать бедному Игорю. Он не жаловался, не имел такой привычки, но иногда возвращался страшно бледный, а недавно даже потерял сознание. Вот тогда Оля и запретила ему выходить в ночную смену. Ей это удалось с большим трудом, в основном с помощью нехарактерных для нее слез и настойчивого повторения фразы: «Если ты попадешь в больницу с переутомлением, как же мы будем жить?»

Деньги, деньги, чертовы деньги… Почему никогда не удается откладывать — ведь иногда Игорь приносит солидные суммы? Она, Оля, плохая хозяйка. Безалаберная. Сколько раз давала себе слово записывать расходы? Но при одной мысли становится тошно. Постоянно держать в голове дебит-кредит вместо того, чтобы радоваться жизни — ну, не получается! А расплачивается за ее легкомыслие муж. И вот теперь, когда ему представился, наконец, шанс обогатиться, не изнуряя себя, мешает дурацкое и чисто формальное препятствие. Но его можно преодолеть, обстоятельства сложились на редкость удачно!

— Игорь, — настойчиво произнесла Оля, — если ты сам не хочешь поговорить с Юрским, это могу сделать я.

— Не вздумай. Я говорю серьезно! Я уже в том возрасте, когда человек способен позаботиться о себе сам.

— Я тоже так полагала, но теперь сомневаюсь. Смотри, как здорово! Юрский никогда не появлялся на наших встречах, Светочка всегда приходила одна. А сегодня мы, как нарочно, собираемся у них и, конечно, его увидим. Удивительно подходящий случай обратиться к нему с просьбой.

— «Никогда не прости, в особенности у тех, кто сильнее тебя», — процитировал муж.

— Да, но там дальше — «сами предложат и дадут». А этот тип не предложит, можешь не сомневаться!

— Вот именно. Не хочу унижаться перед человеком, которого не уважаю.

— Ты ведь с ним не знаком. Может, очень достойный человек.

— Не верю, чтобы в наши времена достойный человек мог сделать политическую карьеру. Юрский, как, впрочем, и его партия, сутяга и краснобай. Вечно они судятся по мелочам, чтобы вызвать к себе интерес. А на страну им плевать.

— Да какое тебе дело до его отношения к стране? — возмутилась Оля. — Важно то, что он может тебе помочь. Партия, видите ли, не устраивает! Так тебе же в нее вступать не предлагают.

— Давай прекратим этот бесполезный разговор. Все равно никто никого не убедит. Я решил твердо. А деньги… заработаю столько, сколько нужно.

— Перестань! Ты и так на пределе. Ладно, обойдемся. Да и хватает нам, честное слово! Не знаю, с чего это меня вдруг повело. Просто обидно, что такой шанс будет упущен…

Оля глянула в напряженное лицо Игоря и срочно сменила тему.

— Посмотрим, наконец, на Светочку в домашней обстановке. Вот тебе классический пример чеховской Душечки! Она прямо-таки растворилась в муже. Никаких собственных интересов у нее, похоже, не осталось.

— Здоровье, — улыбнулся Игорь. — У нее две темы для бесед — Юрский и здоровье.

— Это да. Хотя, если б она нас совсем выбросила из головы, то не приходила бы на встречи и тем более не позвала сегодня к себе.

— Она-то ладно, а вот чего ради на это согласился Юрский?

«Чтобы дать нам шанс», — подумала Оля, однако смолчала.

Светочка озабоченно изучала сервированный к приходу гостей стол.

— Вовочка, ты запомнил? — уточнила она. — Вот это, в голубой вазочке, тебе лучше не есть. И, конечно, маринованные огурчики. Ни в коем случае!

— Самое лучшее, что ты могла придумать — это наготовить блюд, которые мне нельзя. Спасибо! Мне крупно повезло с женой.

— Но, Вовочка… Ведь явится куча народа, человек десять! Как же без селедки под шубой и огурчиков? Их все любят. И еще эти бутерброды, пожалуйста, не ешь, а остальное все можно. Все остальное специально для тебя!

— Что за бутерброды?

— Наши фирменные, авроровские. Мы их сами придумали и всегда готовим. На булке майонез, тертый сыр, грибы, чеснок и кусочек ветчины. Поставлю их в аэрогриль и подам горячими.

— Все это сразу? У вас крыша поехала в вашей «Авроре». Я бы в рот этого не взял.

— И хорошо, Вовочка, тебе нельзя.

— Надеюсь, у тебя хватит ума при посторонних не звать меня Вовочкой? Особенно учитывая, что это герой анекдотов.

— Я постараюсь, Вовочка. Извини. Ты прав, конечно.

— Конечно, я прав, — не стал спорить с очевидным Юрский. — Подмазываться-то собираешься? А то без косметики совсем старуха.

— Ой, я и забыла! — ужаснулась Света. — И платье еще не погладила. С этой готовкой обо всем забудешь! Спасибо, что напомнил.

И она опрометью бросилась в ванную.

В «Авроре» была традиция — одну из песен обязательно исполнять при свечах. «Мы вновь садимся за рояль, снимаем с клавишей вуаль и зажигаем свечи», — выводил хор так слажено, словно, как в былые времена, собирался на репетиции еженедельно. Размягченные и радостные, гости вернулись за стол.

— Выпьем за то, чтобы мы встречались еще много-много лет! — предложил кто-то.

Хотя вечер не во всем проходил удачно, тост понравился. Вскоре возобновился оживленный разговор, звенели веселые, не вполне трезвые голоса. И вдруг Оля Карпова, громко охнув, попросила: — Свет, включите свет! Кажется, Игорю плохо…

Свет, разумеется, включили. Оля держала на коленях голову мужа, в ужасе повторяя:

— Игорь, очнись, очнись!

Славик Петухов, схватив бутылку минералки, вылил ее пострадавшему прямо в лицо. Не помогло.

— Все спиртное доброкачественное, — робко оправдывалась Светочка.

— Это от переутомления, — объяснила Оля, и лицо ее выражало неприкрытое отчаянье. — С ним уже было так однажды.

— Нет, это не обморок, — уверено констатировала Евгения Петровна Вольская, единственная женщина, участвовавшая во встрече не в память о прошлом, а по праву супружества. — Наверное, отравление. Я вызываю скорую.

— Скорую? — сосредоточенно уточнил Юрский. — Пока она дотащится, всякое может случиться. Сейчас!

Он набрал номер и деловито произнес:

— Михаил? Юрский беспокоит. Прости, что поздно, но дело срочное. У меня один из гостей потерял сознание. Скорее всего, отравление. Возможно, счет идет на минуты. Да, жду. Разумеется, это должен быть самый лучший специалист. Лучший!

После недолгой паузы он сообщил притихшим гостям: «Уже едет», и продолжил беседу по телефону.

— Чем отравился? Наверное, водкой, больше нечем. Света, где ты покупала спиртное?

— В торговом центре. Дорогом! — всхлипнула Света. — Честное слово!

— Симптомы? — переспросил собеседника Юрский. — Да, лицо красное. Бреда нет, он же без сознания. Температура? Ольга Андреевна, как температура?

— Холодный, — прошептала Оля.

— А пульс?

Оля растерянно оглянулась. Евгения Петровна, не потерявшая самообладания, пожала плечами и взяла пострадавшего за запястье.

— Учащенный, — констатировала она. — Учащенный пульс.

— С сердцем проблем нет, Ольга Андреевна?

— Нет, у Игоря хорошее сердце, — вскинулась Оля.

— Так, Михаил советует попытаться привести его в чувство и дать что-нибудь, возбуждающее сердечную деятельность. Света?

Его жена, обожавшая лечиться и лечить, кивнула и бросилась в ванную, где находилась аптечка. Однако задержалась настолько, что прежде, чем она вернулась, раздался звонок в дверь.

Появившийся врач был раздражен и не скрывал этого.

— Ну, где ваш алкоголик? — мрачно осведомился он, демонстративно пройдясь в грязных ботинках по роскошному ковру. — Я, по-вашему, кто — мальчик на побегушках?

— Человек, имеющий причины не пренебрегать просьбой начальства, — холодно информировал Юрский. — К тому же, полагаю, принесший клятву Гиппократа.

Впрочем, врач, похоже, не обратил на отповедь внимания. Лицо его выразило неподдельный интерес. В мановение ока оказавшись рядом с Игорем, он сделал тому укол, позвал из коридора двух санитаров, ловко уложивших на носилки бесчувственное тело, и гордо известил:

— Алкалоид. Хорошо бы знать, что именно.

— Алкоголь, — поправил Славик.

Врач презрительно фыркнул. Светочка медленно, словно через силу спросила:

— Алкалоид — яд растительного происхождения, да? В небольших дозах используется в качестве лекарства.

— Светка, — быстро перебила ее Марина, — а твой этот, который цикута… болиголов… он где?

Света, у которой глаза и без того были на мокром месте, кивнула и расплакалась.

— Болиголов? — изумился врач. — Это же сильнейший яд.

Света рыдала все исступленней, поэтому инициативу взяла на себя Марина.

— Света им лечится. Первый день — одна капля, второй — две, и так до сорока. Потом обратно. Он стоит в аптечке в такой фигурной склянке. Света мне его показывала, когда я пришла. Света, он на месте?

В ответ — ничего, кроме рыданий. Неизвестно, сколько продолжалась бы эта сцена, если б Надежда Юрьевна, размахнувшись, не ударила хозяйку по лицу. Света, опешив, затихла, а Надежда Юрьевна процедила сквозь зубы:

— Дура! Из-за твоих истерик человек помрет. На месте твой яд? И не вздумай мямлить!