Добро пожаловать в ад

Она прервала мои размышления приглашением выпить кофе и покурить, каковое я не без удовольствия приняла. Дверь в сокровищницу заперлась на ключ, который был упрятан в коробочку с нитками на полке.

Я убедительно попросила Соню никого ни за что домой не водить и с любовником не встречаться, на что она возмущенно возопила:

– Что?! Да что я, не в своем уме, что ли? Да ноги ничьей здесь не будет! Теперь главное – выяснить, кто сделал это... С Вовой... Если это не связано с этими бабкиными штуками – то еще полбеды, как-нибудь придумаю, как от них получше избавиться. А если... но не может быть. Лично за себя я ручаюсь – от меня никто узнать не мог. Да, был у меня любовник. Но, клянусь тебе всем на свете, он ни разу здесь не был и понятия не имел об этих вещах!

– Как давно у вас с ним начались отношения?

– Да с полгода назад... – задумчиво сказала она.

Да, и «бабкины штуки» здесь как раз полгода. Если она не говорила Абзацу, то как он мог узнать про эти цацки? Да и знает ли?

Вот что предстоит мне срочно узнать. Абзац – подозреваемый номер один. Но надо вспомнить и о других.

За чашечкой кофе и сигареткой я выслушивала Сонины рассказы о Володиных должниках. Дело выглядело примерно таким образом: заработав на торговле аппаратурой некоторые деньги, Владимир отдал их двум приятелям-коммерсантам под хорошие проценты. Проценты и тот и другой вовремя вернули, а вот основные суммы – пять и семь тысяч долларов – пока не вернули и, по словам Сони, «компостировали мозги».

После свалившегося как снег на голову наследства Володя даже махнул рукой на эти долги, но, конечно, получить их обратно не отказался бы. При этом Соня никак не могла себе представить, чтобы один из должников мог совершить убийство.

Один – Тимошин Александр – приличный семейный человек, не очень удачливый бизнесмен, всеми и всегда напаренный и облапошенный. С него были взятки гладки.

Второй – Бурдовский Сергей – был темной и мрачной фигурой, непонятно чем занимался и ранее очень с Володей Целиковым дружил, а потом, как это нередко бывает, «деньги раздружили».

От Сони я получила точные адреса обоих товарищей, а также адрес бывшей Володиной жены. Узнала я, что она заведует большой джинсовой секцией в известном магазине.

На этом наша беседа и исчерпалась, так как позвонила Сонина мама и безутешной вдове срочно потребовалось идти к горюющему скопищу родственников и взваливать на свои хрупкие плечики весь груз организации похорон и прочего.

Мне оставалось только упросить ее напоследок быть предельно осторожной, никуда носа не совать, одной не ходить, сына держать у бабушки. Она клятвенно пообещала мне с соседом не общаться, а для обеспечения охраны ходить пока по улице в сопровождении двоюродного брата.

И я покинула ее квартиру, размышляя обо всем подозрительном Володином окружении, из которого почему-то вдруг стала настойчиво выдвигаться вперед Света. Та самая, от которой он вышел и нашел свою смерть.

Чуяло мое сердце, что именно эта темная лошадка занимала в данном забеге лидирующие позиции... Абзац и Света сразу же начали терзать мою душу смутными сомнениями. И если насчет Абзаца мое мнение и может быть сильно предвзятым, то эта Света, лично мне ничего плохого не сделавшая, все же наполняет сердце недоверием.

А в своем недоверии я редко ошибаюсь...

Глава 6 СЛАДКАЯ ПАРОЧКА

Я вышла из подъезда Целиковой и увидела, что зеленый «Крайслер» плавно разворачивается, направляясь к выезду на улицу. Решимость овладела всем моим существом – во что бы то ни стало в кратчайшие сроки надо вывести Абзаца на чистую воду.

Мою «девятку» он прекрасно знал, поэтому пришлось воспользоваться такси, дав «Крайслеру» возможность повернуть за угол.

Мне досталось прекрасное государственное такси, где видавший виды служитель таксопарка совершенно индифферентно отреагировал на просьбу следовать за указанной машиной, а также на мои маскировочные перевоплощения, которые состояли в том, что я извлекла из сумки растрепистый белокурый паричок и с помощью его, а также щедрого количества косметики быстро мутировала в этакую легкомысленную девчонку из Заводского района.

Мои обтягивающие черные брючки, ботинки на тонких каблуках и короткая кожаная куртка были самым универсальным нарядом тарасовских девиц. Если Абзац и обратит на меня внимание, то именно как на одну из них, и не более. Самое то.

– За мужем, что ли, следишь? – весело спросил меня таксист.

– Угу, – промычала я, обрисовывая губки.

За одним мужем я уже следила... до самого конца. Ох, не доводит до добра слежка за чужими мужьями – еще вчера была я птица вольная, пусть безденежная, а теперича вот ношусь, как конь Савраска, по городу по следам криминальных элементов.

Не успела я поразмыслить о печальной безвременной кончине чужого мужа, а также о бренности всего земного и суетности мирской жизни, как «Крайслер» впереди припарковался у обочины и оттуда выпрыгнул Абзац, щелкая сигнализацией.

Мы тоже остановились поодаль, я расплатилась с многомудрым и многоопытным водилой и пошла по следу. Абзац чесал через весь проспект. Его путь завершился в обычном бистро, где приличные представители среднего класса с аппетитом поедали в обеденный перерыв свои мини-салатики, тарталетки, равиоли с грибочками и прочие прибамбасы привозной европейской кухни.

Кафешка, на мое счастье, была основательно заполнена, так что я могла бы без проблем занять неприметное местечко в уголке. Не успела я этого сделать, как меня потрясло до основ подсознания одно явление...

Я смотрела через стекло кафе, как навстречу Абзацу с тарелочками в обеих руках шла та самая Света – брюнетка из «Опеля»!

Да, сегодня день полон сюрпризов – получить обоих своих подозреваемых сразу в одном месте и в такой непосредственной близости.

Под прикрытием широкой кожаной спины какой-то тетки бухгалтерского вида я вошла в бистро и встала в очередь за мороженым.

Разумеется, у них была запланированная встреча и, судя по всему, не в первый и не в пятый раз. Они разместились за угловым столиком и соединили над ним свои головы – рыжую и черную.

Выражение лица женщины и ее раздраженные махания обеими руками и даже некоторые притопывания ножкой наводили на мысль о происходящей между ними перебранке.

Я изнывала от жгучего интереса, мечтая подтолкнуть стоящую впереди тетку коленкой под зад, чтобы побыстрее продвинуться к кассе. Наконец мне это удалось без применения физической силы, я взяла себе мороженое и пристроилась с ним за соседним столиком рядом с двумя жующими подростками.

Абзац и загадочная брюнетка находились в полуметре, и до меня доносился их истеричный шепот, срывающийся периодически на полный голос – как правило, в отдельные моменты, связанные с употреблением ненормативной лексики.

На фоне оглушительного хруста чипсов, производимого моими соседями по столику – тинейджерами, я слышала следующие фразы Светы:

– Как ты теперь предстанешь перед ним? Я, конечно, знала всегда, что ты полный недолеченный имбецил, но есть же все-таки какие-то инстинкты, рефлексы самосохранения, к примеру! Ты, гнида, подставил себя и меня! Но меня Дато пальцем не тронет, а вот что будет с тобой – мама дорогая! Я с себя слагаю полную ответственность – ты сам себе подписал приговор. А главное, ты запорол такое дело, такое дело! Говорила я Дато: Абзац – идиот, Абзацу ничего доверить нельзя, но ты, сука, влез сам, сам напросился!

Абзац понурил голову, чуть не уткнув нос в одноразовую тарелку с равиолями, и делал страдальческие гримасы, что-то невнятно мыча. Света перестала шептать и перешла на полный голос, который оказался неожиданно низким и хриплым по сравнению с тем жеманным щебетом, который предназначался Целикову.

Теперь она грубо басила, напоминая интонациями, повадками и общим обликом атаманшу разбойников из мультфильма «Бременские музыканты», которая пела песню «Эх, не желаем жить по-другому!». Ее черная кожаная одежда и большое количество массивного золотища в виде цепей-веревок и огромных серег-колец общему впечатлению не противоречили.

Хотя в талии Света была покамест весьма тонка, в ней уже угадывалась будущая внушительных габаритов бабища. Бюст у нее возмущенно трясся, заставляя подпрыгивать на нем золотые веревки с крестами и кулонами.

– Ну, сегодня будет сходняк, и тебе, Абзац, придет конец! Сам Дато лично будет разбираться – почему ты проморгал врача!

Я для отвода глаз ковыряла мороженое, и в этот момент оно чуть не вывалилось с ложки на пол. У Светы, Абзаца и меня есть только один общий знакомый врач, и о нем как раз шла речь. Абзац подал слабый голос с видом пятиклассника, застуканного с бычком в сортире директором школы лично!..

– Я... ты же знаешь, я – ничего!.. Он же от тебя вышел – меня там и близко не было! Я с Дулей на пару как раз для тебя новый офис подыскивал, я же не знаю даже, что там и как!

– Не знаешь?! Не знаешь, урод ушастый! – зашипела возлюбленная врача, враз окончательно охрипнув и находясь в состоянии сильного душевного волнения. – А кто знает, я тебя спрашиваю?

– Пусть Дато и разбирается – он главный! Жираф большой – ему видней. А я – лицо исполнительное! – осмелился вставить Абзац.

Его весьма испуганный вид доставлял мне несказанную радость, а Светины «ласковые» к нему обращения были просто как целительный бальзам на рану.

– Лицо?! Ты – лицо исполнительное?! Рожа ты тупорылая! Тебя давно пора превратить в мокрое место, – сказала Света, уже спокойно констатируя неопровержимый факт, под которым я бы с удовольствием подписалась. – Тебе было оказано высокое доверие: сделать хоть одно дело приличными законными методами. Это ведь тебе русским языком объясняли.

– Да я что? Я так и делал! Я понятия не имею, кто его... – Абзац выкатывал изо всех сил глаза, давая убедиться в своей поистине младенческой невиновности и вообще непричастности ко всему происходящему.

– Не ори, имбецил, – сказала Света, беспокойно оглядываясь.

Мои тинейджеры меня покинули, оставив перед носом натюрморт из разодранных пакетиков и порванных на мелкие клочки салфеток, а также остатков креветочного салата, размазанного по столу. Как бы мне не привлечь внимание и не быть узнанной Абзацем!

Я отвернулась от публики, достала зеркальце и принялась художественно рисовать разноцветными карандашами линии на веках и губах, изменяя черты лица до неузнаваемости. В этом парике и с таким макияжем меня не то что Абзац – родная мама бы не признала.

– А я и не ору, – зашипел Абзац. – И вообще, врач – ваш недосмотр, я свое дело делал, а охранять его меня не приставляли!

– Поговори, поговори мне еще! Сегодня тебя Дато будет заслушивать – все твои доклады! – сказала Света, ковыряя вилкой в зубах.

Она уже успела подмести весь салат, в том числе и предназначаемый Абзацу. Но тот, видимо, салата сегодня не заслужил.

– Короче, забиваем стрелы на полпервого ночи, собираемся в «Морском коньке». Будет хозяин, Дато и, между прочим, один крайне заинтересованный поляк! Ты понял, лопоухий недоумок?! – Атаманша принялась за вторую порцию равиоли с грибами.

Отсутствием аппетита она явно не страдала, а лопоухий недоумок с видом язвенника печально наблюдал, как лакомые кусочки с его тарелки исчезают в ее аккуратном ротике.

– Все понял, – выдавил он наконец. – Буду как штык, – и начал беспокойно коситься в мою сторону.

А я, видимо, переборщила с тщательным накладыванием макияжа – вот уже пять минут водила карандашом по нижней губе, вся превратившись в уши-локаторы.

В немом восторге внимала я интереснейшей перебранке двух криминальных элементов, непосредственно касающейся трагической судьбы врача Владимира Целикова. Вся ситуация отдавала комизмом и была редкой удачей – вот теперь я даже знаю место и время бандитской сходки, на повестке дня которой будет ребром стоять вышеуказанный вопрос.

И похоже, что Абзац в этот раз находится в положении нашкодившего кота, который заслуживает крепких шлепков и пинков тапком от хозяина. Только в чем заключалась его роль в данном деле?

Наблюдаемый мною лопоухий недоумок уставил на меня свои мелкие голубые глазки под сильно выступающими надбровными дугами прирожденного преступника – находка для антрополога и криминолога, так что мне волей-неволей пришлось сворачивать свои «орифлеймовские» манатки и прятать их в косметичку. А так как мороженое было уже съедено, пора было мне и двигать.

Атаманша тоже начала кидать на меня устрашающие взгляды и пнула под столом своего собеседника каблуком в коленную чашечку – видимо, чтобы он заткнулся. Абзац поперхнулся кофе, который решился отхлебнуть, и закашлялся. Видимо, небо повернулось к нему своей оборотной стороной.

Нельзя требовать от судьбы сразу слишком много, решила я и покинула свой пункт прослушивания, оставив двух основных подозреваемых препираться сколько душе угодно.

Уже на улице я через стекло увидала, как атаманша подъедает последние куски с тарелки Абзаца, который сидел, надувшись, как мышь на крупу, склонив свою шишковатую голову. Что ж, до вечера, ребятки. До встречи в «Морском коньке»!

На данный момент я была вполне довольна. Разгадка убийства Целикова была совсем рядом – до полпервого ночи и до ресторана «Морской конек» был путь недальний. Сердце чуяло, что именно там прольется свет на это запутанное дело.

Чтобы провести время до ночи с пользой, у меня наметился ряд важных для расследования мероприятий. Я должна навестить поочередно бывшую жену Целикова, двух его должников, а также зама главного врача Заточного.

Весь этот мадамский и джентльменский набор необходимо было как следует перетрясти, чтобы выловить из мутного ила жемчужину правды. А ила со дна поднялось предостаточно – врач Целиков, упокой, господи, его душу, был весьма одиозной фигурой, вокруг которой водили хороводы и танцевали польку-бабочку многочисленные бабы, сослуживцы-завистники, должники и криминальные элементы.

Плюс к тому же свалившееся с неба необыкновенное богатство, да еще и в виде столь архаичных предметов. Честное слово, пачки зеленых бумажек с изображением символа американской «индепенденс» представляют даже меньший соблазн, чем такая волнующая красота, отлитая из металла.

Существуют же всякие маньяки-коллекционеры! Не у нас в Тарасове, конечно, но мир большой.

Теперь главное – это выяснить, кто знал о существовании головы божественной Дианы и всех остальных бабушкиных штучек. Если верить Соне – никто.

Петербургского оценщика-антиквара пока оставим в стороне, будем мыслить на местном уровне. Но о чем тогда вели речь Абзац и атаманша, и для чего плелись сети вокруг несчастного Целикова? Причем он, кажется, угодил как раз в чужие сети, за что Абзац и отвечает.

О чем там она говорила?.. О Дато? Так-так-так... Известный бандитский авторитет, правда, о нем в последнее время не было ни слуху ни духу. По моим подсчетам, он разменял шестой десяток; это предел живучести для воров в законе. Вот кому давно пора быть увековеченным в мраморе с надписью «Незабвенному от жены и друзей». Ан нет. Живет и здравствует, и поди ж ты – нанял себе для особых поручений такое мурло, как Абзац!

Глава 7 МЕЖДУ НАМИ, ДЕВОЧКАМИ...

Размышляя по дороге таким образом, я незаметно для себя очутилась возле большого магазина «Словакия», где как раз заведовала отделом бывшая жена Целикова – Татьяна. Я посмотрела на свое отражение в витрине – паричок-то а-ля Чиччолина, но для данного запланированного мероприятия именно такой и будет в самый раз.

Я уже вполне обмозговала, под каким предлогом я к ней подъеду. Я давно усвоила себе правило ведения игры «между нами, девочками», причем возраст и социальное положение «девочки» может быть любым.

На доверительный разговор о мужиках можно вызвать практически любую малознакомую и совсем незнакомую женщину, и даже свою начальницу. Пусть обычно она не видит тебя в упор или же минуту назад рявкнула на тебя, что ты пустое место и полная бестолочь, но здесь...

Сердечные переживания, ревность и соперничество – вот что превращает порой недоступных снежных королев в обычных баб, готовых, невзирая ни на какие правила приличия и чувство собственного достоинства, преступить черту допустимого в обществе поведения и принятых тем для разговора.

– А как мне найти Татьяну м-м... Ну, завотделом тут каким-то? – спросила я девочку за ювелирным прилавком, не зная в точности нынешней фамилии своей тезки и ее отчества.

– Татьяну Анатольевну? Да вон она, – пискнула девочка, показывая рукой на женщину, энергично разгребавшую ворох джинсов в джинсовом отделе, что-то при этом быстро говоря и мелко кивая головой высокому парню. – Она там заведующая, – пояснила мне любезно продавщица.

И я направилась туда и принялась разглядывать и ощупывать разложенные на прилавке джинсы, изучая в то же самое время бывшую жену Целикова, которая быстро-быстро тараторила:

– Двенадцать пар, согласно накладным, по шестьсот восемьдесят... Даша, записывай! Миша, а когда будет «Вранглер» – клиенты спрашивают?

Сама она была одета в голубые джинсы и джинсовую же жилетку, наглядно демонстрируя качество товара. Это была средних лет, очень бодрого вида женщина с черными волосами, закрученными в шишку, с быстрыми и зоркими черными глазами, мелкими чертами лица и большим бюстом при вполне сохранившейся фигуре.

Видимо, энергичные брюнетки с пышными формами были слабостью покойного, похоже, очень дорого ему стоившей. Ее часы с бриллиантами и множество перстней в сочетании с джинсовым костюмом недвусмысленно говорили о принадлежности к торговой среде.

– Простите, пожалуйста! – обратилась я к ней, чтобы не терять даром времени и чтобы она не упорхнула куда-то, переполняемая своей кипучей энергией. Она умудрялась производить сто жестов и произносить сто слов в минуту. Теперь же она повернулась ко мне с улыбкой продавца, кровно заинтересованного в продаже товара.

– Простите, Татьяна Анатольевна, мне нужно с вами переговорить. Наедине, если можно, – попросила я.

– Конечно-конечно, ныряйте сюда, – указала она мне путь под прилавком, видимо, принимая меня за свою товарку. Мой парик и макияж, конечно, могли относить меня к двум древнейшим профессиям – торговки и еще одной.

Татьяна провела меня в подсобку и усадила за стол, где красовались остатки недоеденной халвы и пирожков – радости заведующих секциями. Я не удержалась, чтобы не отщипнуть тайком изрядный кусок от обольстительной халвы, и украдкой отправила его в рот. Моя тезка не заметила факта моего мелкого воровства.

Она оборотила ко мне свое маленькое лицо и бездумную улыбку. Я не стала терять времени даром и отчебучила:

– Дело в том, что я – любовница Владимира Целикова, – и замолчала, ожидая реакции, которая последовала незамедлительно.

– Ой, неужели?! – Она пришла в полный неподдельный восторг. – Какая прелесть! А что же Сонька – он ее бросил?

Глаза бывшей подруги жизни врача заискрились душевной теплотой и детской радостью. Видимо, в состояние полного счастья ее привела судьба обманутой очередной жены ее бывшего беспутного мужа. Да, женское сострадание и сочувствие – великая сила!

– Ой, милая моя, как хорошо, что ты пришла! – затараторила она, не давая мне вставить слова. – Я же с этим говнюком пятнадцать лет прожила. Ну-ка, рассказывай – как он живет и что там у вас, холера его побери! Он же всю жизнь по бабам... Такой вот – любитель. И как же ты, моя девочка, такая молодая, красивая, на его удочку попалась?! Ну да ладно. Дело молодое – с кем не бывает. Я вот с ним пятнадцать лет прожила, пока не поумнела. Зато теперь счастье нашла. Мой новый муж – Борис – просто клад, такую радость мне бог послал за все страдания с Целиковым! Ну, да я зла все ж не держу – пущай живет. Расскажи мне, как он, – здоров ли? Он же...

– Володя умер вчера, – сказала я, умудрившись вклиниться в поток словесных извержений.

Она споткнулась на лету и уставилась на меня непонимающими глазами, задержав дыхание, – теперь ее постоянно колыхающаяся грудь пятого размера застыла без движения, придавая облику монументальность. А глаза приобрели форму ровных круглых блюдец.

– Вы только не волнуйтесь, пожалуйста, – попросила я, но она уже схватилась за сердце и закачалась:

– Ох, что ты! – И Татьяна разразилась целым потоком непригодных для письменного описания восклицаний, общий смысл которых сводился к тому, что «она прожила с Целиковым пятнадцать лет, у них сыну двенадцать лет и быть такого не может».

Мне понадобилось минут двадцать, чтобы привести в относительно разумное состояние бывшую жертву непостоянства бывшего мужа, убедив ее в том, что его хватил неожиданно инфаркт, – ни к чему было сваливать сейчас на разволновавшуюся клушу столько трагических событий. Инфарктом она, кажется, даже осталась довольна:

– Доблядовался. А я всегда говорила... Ну что ж, мне еще давно мой знакомый экстрасенс сказал, что у Целикова на пути встанет конец... то есть тьфу... смерть, короче, придет очень рано. Ох, Володя, что ж ты наделал! – И вдова номер два скорбно замотала головой. – Налить тебе красненького? Помянем?

Я согласилась, и она достала из-под стола бутылку красной наливки, оказавшейся необыкновенно сладкой и вкусной.

– Хороший он все-таки был! – сказала она, прослезившись. – Молодой был да глупый, я ж его старше была! Вот все и бегал налево по девочкам. Потом на Соньке женился... Значит, опять взялся за старое?