Помоги проекту - поделись книгой:
Фрейкоры
Повесть о германских добровольцах 2
Несмотря на тяжелое поражение берлинских «спартаковцев» в январе 1919 г., в имперской столице продолжались забастовки и кровавые столкновения коммунистических сил с полицией и белыми добровольцами. По наущению КПГ рабочие армейских мастерских г. Шпандау отказались шить для солдат военную форму. 27 февраля конференция рабочих делегатов государственных заводов Шпандау потребовала экспроприации всех банков и крупных предприятий, конфискации всех крупных состояний (знакомая песня - «грабь награбленное!») и...назначения революционного трибунала для вынесения смертного приговора бывшему германскому Императору Вильгельму II Гогенцоллерну, генерал-фельдмаршалу Паулю фон Гинденбургу унд Бенкендорфу, Эриху Людендорфу и другим «военным преступникам», а также... рейхспрезиденту Фридриху Эберту, Филиппу Шейдеману, Густаву Носке и прочим «предателям революции»!
Генерал барон фон Люттвиц, командующий сконцентрированными в Берлине и в окрестностях города добровольческими частями, со дня на день ожидал нового удара «спартаковцев» – повторения январских событий. На этот раз положение несколько облегчалось тем, что после январских боев выборные (!) командиры и члены Советов солдатских депутатов Берлинского гарнизона были заменены вновь назначенными надежными офицерами. Однако по-прежнему существовала неоднократно упоминавшаяся выше «Республиканская солдатская гвардия» («Републиканише Зольдатенвер»), в состав которой после январских боев были включены остатки изрядно потрепанной «Народной военно-морской дивизии». Бойцы «зольдатенвера», несмотря на свою лояльность по отношению к социал-демократическому правительству Фридриха Эберта, категорически отказывались применять оружие против «своих братьев по классу, обманутых большевицкой демагогией». Поэтому как у министра Носке, так и у барона фон Люттвица на «зольдатенвер» надежды было мало.
Утром 3 марта 1919 г. газета КПГ «Ди Роте Фане» призвала рабочих к всеобщей стачке в поддержку забастовщиков Центральной Германии. В тот же день Общее собрание Берлинских советов рабочих и солдатских депутатов приняло решение о стачке, выдвинув следующие требования:
С началом стачки военные власти объявили в Берлине и его пригородах осадное положение. Газета «Ди Роте Фане» была запрещена, ее редакция и типография разгромлены белыми добровольцами (совсем как редакция «Правды» после провала первой попытки большевицкого переворота в Петрограде в июле семнадцатого!).
4 марта белые войска Носке вступили в Берлин. 5 марта «Республиканская солдатская гвардия» получила приказ из городской комендатуры пресечь грабежи в центре города на площади Александерплац. В составе откомандированного подразделения «зольдатенвера» находились военные моряки, завязавшие перестрелку с бойцами белого добровольческого корпуса фон Лютцова перед берлинским полицей-президиумом. Матросов поддержали другие части «зольдатенвера». Белые добровольцы тоже получили подкрепление и применили тяжелое оружие. В ходе боев за площадь Александерплац использовались легкая и тяжелая артиллерия, мины весом до 2 центнеров, самолеты-корректировщики артиллерийского огня и даже авиабомбы. После разгрома «зольдатенвера» в центре Берлина добровольцы обстреляли и взяли штурмом штаб революционных матросов. Бои с «зольдатенвером» развернулись и в берлинском районе Ней-Келльн. В результате «зольдатенвер» был почти полностью уничтожен. Бои развернулись по всему городу.
12 марта добровольцы заняли берлинский район Лихтенберг, последний «красный бастион» столицы Германского рейха. В ожесточенных уличных боях «спартаковцы» потеряли убитыми 1300 человек, в числе которых оказался и один из лидеров Коммунистической партии Германии, пламенный интернационалист товарищ Лео Иогихес (впрочем, не известно точно, кем убитый – у него было немало недругов и в рядах собственной партии). Это был тот самый Лео Иогихес, который в 1893 г. вместе с такой же русской подданной, Розой Люксембург, организовал Польскую социал-демократическую партию на территории Царства Польского, входившего тогда в состав Российской Империи.
Опыт мартовских боев в Берлине был сформулирован генералом бароном фон Люттвицем в следующих тезисах:
Новая армия.
В походах белых добровольческих частей весной 1919 г. по важным промышленным центрам Германии были беспощадно подавлены кровавые «спартаковские» мятежи. Победоносные добровольцы разгромили, разоружили, распустили и запретили многочисленные отряды Красной гвардии, «Пролетарской гвардии безопасности» («Пролетарише Зихерхайтсвер»), «Народного ополчения» («Фольксвер») и пр. Советы солдатских депутатов, противившиеся восстановлению единоначалия в войсках, были смещены и заменены более сговорчивыми. И, наконец, настал момент для превращения разрозненных добровольческих корпусов в одну централизованную, единообразно структурированную и находящуюся под единым командованием (хотя и неофициальную) армию.
Еще до окончательного принятия Веймарской конституции, 27 февраля 1919 г., германское Национальное собрание приняло закон о создании Временной «Имперской гвардии» («рейхсвера»), вступивший в силу 6 марта 1919 г. 16 апреля 1919 г. был принят закон об учреждении временных Имперских военно-морских сил («рейхсмарине»). Присягая, солдаты клялись добиваться проведения в жизнь всех распоряжений имперского правительства и обеспечивать закон и порядок внутри страны. 9 марта 1919 г. рейхспрезидент Фридрих Эберт назначил министра рейхсвера (военного министра) Густава Носке главнокомандующим рейхсвером. Впервые с 9 января 1918 г. было официально восстановлено неограниченное единоначалие офицеров в войсках. Никаких советов солдатских депутатов в рейхсвере не имелось, и даже предусмотрено не было. Добровольческие корпуса, нередко в качестве отдельных подразделений, переводились в состав рейхсвера.
Так, Гвардейская кавалерийская стрелковая дивизия была переименована в 30-ю бригаду рейхсвера, Добровольческий ландъегерский корпус генерала Меркера в 16-ю бригаду рейхсвера, добровольческий корпус Гюльзена – в 3-ю бригаду рейхсвера, добровольческий корпус Россбаха – в 37-й егерский батальон и т.д. Кроме добровольческих корпусов, в состав рейхсвера вошли члены верных правительству отрядов «гражданской самообороны» и «городских ополчений», создававшихся с начала 1919 г. по указанию военного министра и министра внутренних дел Пруссии Гейне (СДПГ) для поддержки правительственных войск в боях со «спартаковцами». Зачислялись в рейхсвер и так называемые «временные добровольцы» (или «добровольцы на время»), бывшие офицеры и студенты, рекрутировавшиеся местными воинскими начальниками с весны 1919 г. для поддержки рейхсвера в случае, если «имели твердое желание применить оружие против Спартака».
В зависимости от того, предусматривалось ли использование бригад рейхсвера против внешнего или же против внутреннего врага, они имели различные структуру и вооружение. Так называемые «большие бригады рейхсвера», предназначенные главным образом для борьбы с внешним врагом, имели многочисленную артиллерию, отряды специального назначения и многочисленные тыловые подразделения. В то время как «малые бригады» рейхсвера, используемые главным образом для поддержания порядка внутри страны, имели в своем составе относительно мало артиллерии, войск специального назначения и совсем никаких тыловых частей. Численность «большой бригады» рейхсвера составляла 11 000, «малой» – 7 320 человек. В апреле 1919 г. рейхсвер насчитывал в своем составе 17 «больших» и 12 «малых», а уже летом 1919 г. 22 «большие» и 18 «малых» бригад. К июню 1919 года общая численность рейхсвера, включая части пограничной охраны, составляла 350 000 штыков и сабель.
В рейхсвере роль бывшего аппарата Верховного Руководства Сухопутных Войск и Большого Генерального штаба кайзеровской армии играло Министерство рейхсвера. При этом персональная преемственность сохранялась. Министру рейхсвера подчинялись Руководство сухопутных сил и Руководство военно-морских сил. Важнейшим органом в структуре Руководства сухопутных сил являлось Войсковое ведомство, фактически выполнявшее все функции прежнего Большого Генерального Штаба.
Некоторые отделы Руководства сухопутных сил были «замаскированы» под гражданские учреждения или включены в состав других министерств (внутренних дел, транспорта и т.д.). Руководству сухопутных сил подчинялись сперва четыре, а позднее – два командования групп рейхсвера, а последним, в свою очередь, семь командований военных округов. В отдельных землях (провинциях) Германской империи были созданы земельные комендатуры, подчинявшиеся непосредственно министру рейхсвера.
Параллельно с созданием рейхсвера были заново сформированы полиция и жандармерия, чьи кадры были укреплены за счет принятия на службу бывших офицеров и унтер-офицеров, хорошо зарекомендовавших себя в боях со «спартаковцами».
И, наконец, уже в 1919 г. были воссозданы или вновь организованы многочисленные военно-патриотические организации - такие, как Национальный союз немецких офицеров, Германский офицерский союз, «Вервольф» Фрица Клоппе, «Союз Киффгейзера» («Киффгейзербунд») – объединение многочисленных союзов ветеранов войны, Союз солдат-фронтовиков «Стальной Шлем» («Штальгельм»), а также объединение бывших бойцов добровольческих корпусов под названием «Младотевтонский (Младонемецкий) Орден» («Юнгдейчер Орден», сокращенно «Юнгдо») во главе с отставным офицером-фронтовиком Артуром Марауном.
Наибольшую известность во внутриполитической жизни Германии между двумя войнами снискал «Стальной Шлем», возглавляемый офицерами-фронтовиками Теодором Дюстербергом (придерживавшимся консервативно-монархических взглядов) и Францем Зельдте (представлявшим «консервативно-революционное» крыло, но, в конце концов, примкнувшим к национал-социалистам и даже занявшим в 1933 г. важный - с учетом необходимости срочной ликвидации в Германии массовой безработицы, унаследованной от Веймарской республики - пост министра труда в первом кабинете Адольфа Гитлера). В рядах «Стального Шлема» состоял прусский кронпринц Оскар Гогенцоллерн (в то время как другой прусский принц, Август-Вильгельм, состоял в гитлеровских СА). «Стальной Шлем», насчитывавший в разное время от 1 до 2 миллионов активных членов, имевший свою собственную молодежную организацию – «Молодой Стальной Шлем» («Юнг-Штальгельм»), с «мечом Зигфрида» в качестве эмблемы на значках и петлицах - и примыкавший в политическом отношении к Немецкой Национальной Партии (ННП), являлся своего рода «штурмовым отрядом» этой партии.
Вплоть до 1932 г. «Стальной Шлем» использовал в качестве знамени кайзеровский военный (военно-морской) флаг (при этом у черного орла в центральном медальоне флага чаще всего отсутствовала корона). С 1933 г. черный одноглавый коронованный прусский орел в центральном медальоне флага «Штальгельма» был заменен черным изображением солдатской каски (стального шлема); наряду с «военным», стал употребляться и «национальный» черно-бело-красный полосатый флаг с изображением солдатской каски в центре средней – белой - полосы. С 1934 г. под изображение каски в центре флага была подложена белая «вращающаяся» свастика. «Штальгельмовцы» носили форму серо-полевого цвета «фельдграу» и фуражки, очень напоминавшие экипировку кайзеровской армии (правда, отсутствовали погоны). Знаками различия «верманов» («вооруженных мужей»- так именовались чины «Стального шлема») служили черные, окаймленные серебром шевроны углом вверх на левом рукаве и петлицы черного цвета, украшенные тремя посеребренными дубовыми листьями и серебряными «шпалами» - в зависимости от звания. Белые выпушки указывали на принадлежность к «активному контингенту», зеленые – к «резерву», голубые – к отрядам «защиты родины» («гейматшуц»).
«Вервольф» (полное название: «Вервольф – союз немецких фронтовиков») был учрежден тем же самым полковником кайзеровской армии Теодором Дюстербергом (а не «Дуйстербергом», как часто неправильно пишут!), что основал и «Стальной Шлем», в качестве молодежного союза, в рамках которого должны были проходить военную подготовку и политическое обучение будущие кадры «Стального Шлема».
Древнегерманское по своему происхождению, слово «вервольф» имеет в немецком языке двоякий смысл, в зависимости от написания (хотя во всех случаях произносится одинаково). В случае написания «Werwolf (Waerwolf)» оно переводится в своем первичном и исконном смысле, как «муж» (в значении «человек»; ср. с латинским «vir» = «вир», то есть «муж», «человек») + «волк» («вольф»). «Вервольфами» в древнегерманских сказаниях именовались оборотни-вурдалаки, аналогичные славянским «волкодлакам» («волколакам»), древнегреческим «ликантропам» и скандинавским «ульфхединам» («варульвам») - люди, способные на время обращаться в волков. В случае же написания «Wehrwolf» (именно такое написание имело название интересующего нас союза) слово «вервольф» переводится как «вооруженный волк» (от «Wehr» - «оружие, броня, оборона» и «Wolf» - «волк»).
Особенно популярным слово «вервольф» в данном написании стало в Германии накануне Великой войны благодаря одноименному роману-хронике немецкого писателя-«почвенника» Германа Лёнса (ушедшего добровольцем на фронт в первый день войны и павшего смертью храбрых в 1916 г. во Фландрии). В своем романе-хронике «Вервольф» Герман Лёнс воспел доблесть тайного отряда крестьянской самообороны, действовавшего на Люнебургской пустоши в годы опустошительной Тридцатилетней войны середины XVII века. Новые «вервольфы» – бывшие бойцы добровольческих корпусов, унтер-офицеры рейхсвера, резервисты и молодежь, как бы равнялись на безвестных героев общенародного сопротивления иноземным оккупантам и их пособникам из числа самих же немцев, описанных в «крестьянской хронике» Германа Лёнса. Вскоре после своего основания «Вервольф» отделился от породившего его «Стального Шлема» (в котором функции, первоначально предназначавшиеся «вооруженным волкам», стала выполнять новая молодежная организация – упомянутый выше «Молодой Стальной Шлем»).
Руководителем «вооруженных волков», не довольных слишком тесными, по их мнению, связями руководства «Штальгельма» с «реакционным юнкерством и кайзеровским офицерством», стал ветеран Великой войны, бывший фрейкоровец Фриц Клоппе, член «Национального союза немецких офицеров», издававший (начиная с 1922 г.) газету «Вервольф». На момент отделения от «Стального шлема» в рядах «Вервольфа» числилось около 30 000 человек, подразделявшихся на 400 групп, входивших в 26 областей («гау»).
Наряду с идеологическим воспитанием немецкой молодежи в «национальном и социальном духе», с целью ликвидации разделяющих немецкий народ сословно-классовых противоречий и победоносного завершения национально-освободительной борьбы с международной финансовой олигархией, наднациональным масонством и транснациональными корпорациями, за создание великогерманского народного государства», большое внимание уделялось военно-спортивной подготовке под девизом: «Неустрашимость, товарищество, самообладание и готовность жертвовать собой».
Большинство членов организации Фрица Клоппе было сконцентрировано в Центральной и Западной Германии. «Вервольфы» подразделялись на три возрастные группы: 1) «молодые волки» (от 14-17 лет); 2) собственно «вервольфы» (17 до 24 лет); 3) «верные» (старше 24 лет). Члены «Вервольфа», выступавшие под черным знаменем с серебряной «мертвой головой», носили единообразную серую полевую армейскую форму (без погон) с черно-бело-красными повязками на левом рукаве.
«Младотевтонский Орден» («Юнгдейчер орден», сокращенно «Юнгдо») возник на основе добровольческого корпуса, входившего в русско-немецкую Западную Добровольческую Армию князя П.М. Авалова-Бермондта, переняв ее эмблему – черный мальтийский крест, помещенный на белые знамена и щитовидные нагрудные знаки марауновцев. Артур Мараун создал свой «младотевтонский» Орден в подражание «старому» рыцарскому Тевтонскому (Немецкому) Ордену (к описываемому времени возвращенному революцией в Австрии в свое первоначальное состояние госпитальерского католического монашеского братства), став его «Великим Магистром», имевшим в своем подчинении собственных «комтуров» (командоров) и «братьев-рыцарей», издававшим свою орденскую газету «Дер Юнгдейче» («Младотевтон») под девизом крестоносцев «Так хочет Бог!» и т.д. Территориальные подразделения «Юнгдо» именовались «бальяжами» («баллеями»), местные группы «братствами». Численность его временами достигала 200 000 человек.
В 1928 г. «Юнгдо» совместно с Христианскими профсоюзами создал «Народное немецкое имперское объединение», а в 1930 году объединился с Немецкой демократической партией в Немецкую государственную партию и участвовал в парламентских выборах. Вследствие враждебности «Юнгдо» гитлеровскому национал-социализму, Орден Марауна был запрещен в 1933 г., а сам Мараун - арестован. В «Младотевтонском Ордене» состоял, между прочим, и советский разведчик, офицер германских военно-воздушных сил Харро (Гарро) фон Шульце-Бойзен, внучатый племянник адмирала фон Тирпица и член подпольной антинацистской организации «Красная капелла» («Красный оркестр»), казненный национал-социалистами.
Наряду с «Младотевтонским Орденом» Артура Марауна и «старым» католическим Тевтонским (Немецким) Орденом, в Германии и Австрии описываемой эпохи существовали также полусекретный националистический союз «Дейчер Орден» («Немецкий Орден», одноименный со «старым») и более глубоко засекреченный «Германенорден» («Германский Орден» или «Орден германцев»), для членов которого было характерно увлечение древнегерманскими рунами и неоязычеством в духе ариософа Г(в)идо фон Листа. На разных этапах своего существования «Германенорден» (эмблемой которого служила вращающаяся «солнечная» свастика, наложенная первоначально на равносторонний крест, а позднее – на четырехлучевую звезду) включал в свой состав организации различной ориентации – например, ариософское «Общество Туле», прусско-монархический Союз прямодушных («Бунд дер Ауфрехтен») и даже национал-социалистическую партию НСДАП. В силу сходства названий вышеперечисленных «орденов» современники и особенно позднейшие авторы нередко путали (и продолжают путать!) их друг с другом и со «старым» католическим духовно-рыцарским Тевтонским (Немецким) Орденом Пресвятой Девы Марии.
Баварская Советская республика.
Бавария всегда относилась к числу германских государств с наиболее ярко выраженной самобытностью и стремлением к самостоятельности. Баварское герцогство пользовалось автономией еще в составе Империи Карла Великого (IX в.). Государь из древней династии Виттельсбахов, Людвиг Баварский (XIV в.) принадлежал к числу наиболее выдающихся кайзеров Священной Римской Империи германской нации. Баварское королевство существовало еще в те времена, когда на землях будущего Королевства Пруссии язычники «молились пням», а их гоняли по лесам рыцари Тевтонского Ордена. В так называемой «Австро-прусской» (а фактически – внутригерманской гражданской) войне 1866 г. Бавария, в числе других южногерманских государств, поддерживавших Австрию, потерпела сокрушительное поражение от победоносной Пруссии и возглавляемого Пруссией Северогерманского Союза.
Тем не менее, и после провозглашения в 1871 г. Германской Империи («Второго рейха») во главе с королем Пруссии в качестве «германского Императора» (но не «Императора Германии!») в 1871 г. в Зеркальном зале Версальского дворца французских королей (этот глубоко символический акт был призван прочно закрепить в сознании современников и потомков победу немцев над французами, столетиями всячески препятствовавшими германскому единству), Бавария сохранила свою автономию, собственную армию с Генеральным Штабом, собственное военное министерство, собственную почту со своими почтовыми марками, и другие атрибуты самостоятельности.
Многие баварцы по-прежнему с недоверием и завистью относились к «пруссакам» и не прочь были бы при первой возможности от них отделиться. Огромные потери и лишения, понесенные всеми немцами в годы Великой войны, да и само поражение в войне эти «бело-голубые» (названные так по цветам баварского государственного флага) сепаратисты склонны были приписать «прусскому милитаризму», пытаясь снять с Баварии всякую ответственность за разжигание войны (приписываемое Антантой исключительно германской стороне) и заодно попытаться «полюбовно» договориться с державами-победительницами, избавив Баварию от необходимости участвовать в выплате Антанте колоссальных репараций. Поэтому не является случайным то обстоятельство, что именно баварская столица Мюнхен, наряду с Килем, стала одним из первых очагов революционного пожара.
Еще 2 ноября 1918 г. (за неделю до «официальной» победы Ноябрьской революции в Германии!) огромная толпа, состоявшая в основном из солдат нестроевой службы и деклассированных элементов, во главе с лидером «независимых социал-демократов» Куртом Эйснером (Соломоном Космановским), чья парламентская фракция составляла в баварском ландтаге (земельном парламенте) меньшинство, совершила нападение на расположенные в Мюнхене армейские казармы.
Любопытно, что в числе сторонников Курта Эйснера был и юрист Ганс Франк, ставший при Гитлере ведущим нацистским правоведом, министром без портфеля и генерал-губернатором Варшавы, установившим в покоренной германскими нацистами Польше режим жесточайшего террора и повешенный за свои преступления по приговору Нюрнбергского трибунала (впрочем, и другой видный сторонник Гитлера - «главный антисемит» Третьего рейха и издатель газеты «Дер Штюрмер» Юлиус Штрейхер - был в молодости социал-демократом, а третий - будущий Президент Народного суда гитлеровской Германии - Роланд Фрейслер - успел в юные годы побывать в России красноармейцем, политкомиссаром и чекистом - пока не был по линии Коминтерна заслан в Германию, где, поразмыслив, перешел в ряды нацистов)!
Уличные столкновения привели к свержению баварской королевской династии Виттельсбахов и бегству королевской семьи из Мюнхена. В качестве обоснования совершенного им переворота Эйснер использовал опасения баварского крестьянства, что развал Австро-Венгрии может привести к вторжению войск Антанты и ее сателлитов в Баварию, невзирая на мирный договор, и недовольство правительством Фридриха Эберта, влачившим, после заключения мира, довольно жалкое, по его мнению, существование.
Берлинское правительство обвинялось баварцами, в массе традиционно не любившими «пруссаков», во всех свалившихся на Баварию и на всю Германию бедах.
Эйснер-Космановский, провозгласивший Баварию социалистической и демократической республикой, с самого начала взял курс на открытую конфронтацию с «прусским» Берлином. По указанию Космановского были сфабрикованы подложные документы (датированные 1914 годом), призванные снять, в глазах Антанты, с Баварии всякую ответственность за развязывание мировой войны (взвалив всю ответственность на «пруссаков»), и помочь ей заключить с Антантой отдельный, менее суровый, чем со всей поверженной Германией, мирный договор.
Эйснер также выступал против созыва всегерманского Национального собрания, как не учитывающего позицию советов рабочих и солдатских депутатов. Столкнувшись с жесткой позицией рейхспрезидента Эберта, Эйснер настолько резко обострил отношения с Берлином, что даже ряды поддерживавших его «антипрусские» настроения баварцев раскололись. Социал-демократическое большинство в баварском ландтаге поддержало позицию президента Эберта, сочтя необходимым передачу верховной власти всенародно избранному Учредительному собранию.
Поскольку на 12 января 1919 г. были назначены выборы в баварский ландтаг, крайне левые «спартаковцы» и перешедшие к красным солдаты, сомневавшиеся в способности Эйснера «довести дело социалистической революции до конца», в ночь на 7 декабря 1918 г. предприняли в Мюнхене попытку вооруженного восстания, которую, однако, властям удалось подавить малой кровью, ввиду отсутствия у путчистов поддержки со стороны населения. Хотя Эйснер всеми силами открещивался от улььтралевых путчистов, утверждая, что – якобы! - не был посвящен в их планы, общественное мнение в Баварии оказалось настроенным против него. Никто уже не верил в эйснеровскую идею полной независимости Баварии от остальной Германии, как залога будущего процветания этой земли.
Кроме того, становившиеся все более агрессивными антицерковные выходки красных стали оскорблять верующих, испытывавших традиционное для баварцев (особенно в сельской местности) уважение к католической церкви. Стало совершенно ясно, что, в случае, если выборы в ландтаг все-таки состоятся, Эйснера и его независимых социалистов ждет неминуемое поражение. Эйснер попытался еще раз обратиться к силе, но снова безуспешно, и был вынужден подать в отставку 21 февраля 1919 года.
В тот же день Курт Эйснер-Космановский был застрелен на улице офицером-фронтовиком графом Антоном фон Арко-Валлей. Графу фон Арко-Валлей, незадолго до совершения им покушения на Эйснера, было отказано в приеме в ряды ариософского «Общества Туле» из-за его еврейского (по матери) происхождения. Данный факт позднее породил усердно муссируемую до сих пор так называемыми конспирологами (вроде Юрия Воробьевского и др.) легенду, что физическое устранение Эйснера было якобы поручено графу фон Арко руководством «Общества Туле», в качестве непременного условия его принятия в члены общества; впоследствии баварские чекисты на основании этого облыжного обвинения учинили кровавую расправу над членами «Общества Туле», взятыми ими в заложники.
Сам граф фон Арко, тяжело раненый красными после совершения им покушения и чудом спасенный от смерти знаменитым хирургом профессором Фердинандом Зауэрбрухом (с трудом уговорившим явившегося за раненым графом в госпиталь командира красногвардейского отряда - бывшего русского военнопленного, которого доктор Зауэрбрух по счастливой случайности вылечил накануне революции! - увести своих людей), был спасен от смертной казни, грозившей ему за убийство Эйснера, благодаря личному заступничеству знаменитого писателя Томаса Манна. Отбыв продолжительное тюремное заключение, граф Арко был в 1945 г. сбит в Мюнхене автомашиной американских оккупационных войск и скончался на месте.
Революционеры устроили Эйснеру пышные похороны с почетным эскортом солдат мюнхенского гарнизона. В исторической литературе встречаются утверждения, что при просмотре кадров кинохроники 1919 г. среди баварских красноармейцев, эскортировавших гроб с телом Эйснера был якобы обнаружен... ефрейтор Адольф Гитлер! Так ли это, или нет, одному Богу известно! Приводим это сообщение, как информацию к размышлению...
Успешное покушение графа фон Арко на Курта Эйснера послужило сигналом к разгрому левыми баварского земельного парламента-ландтага и якобы «стихийным», а в действительности – тщательно спланированным (подобно неудачному большевицкому путчу в июле 1917 г. в Петрограде) массовым выступлениям красных. Ворвавшиеся в ландтаг вооруженные революционеры тяжело ранили лидера социал-демократического парламентского большинства Эдгара Ауэра и захватили многих членов баварского ландтага в качестве заложников. Мюнхен оказался в состоянии полной анархии. Президент Фридрих Эберт в далеком Берлине мало чем мог помочь со своими слабыми силами. Возник новый, крайне опасный очаг серьезной смуты.
Во главе баварских левых стояли анархисты Ландауэр, Яффе и Мюзам. Последний, между прочим, был издателем журнала с характерным названием «Каин». Как видно, Мюзаму не давали покоя «лавры» большевиков в России, вознамерившихся воздвигнуть летом 1918 г. в г. Камышине на Волге памятник Каину, но потом «ограничившихся» установкой памятника... Иуде Искариоту!
По городам Баварии прокатилась волна стачек. Вооруженные коммунисты и анархисты, к которым примкнула часть солдат, силой захватывали редакции неугодных им газет. Во всей южной Баварии власть фактически перешла в руки советов рабочих и солдатских депутатов. Власть в Мюнхене захватил самозваный Центральный Совет, состоявший из представителей НСДПГ, анархистов, Баварского крестьянского союза и левых социал-демократов. 6 апреля 1919 г. в мюнхенский дворец бывшей баварской королевы ворвалась группа вооруженных революционеров под предводительством авангардистского поэта и драматурга Эрнста Толлера, возглавившего «независимцев» после убийства Эйснера, и провозгласила Баварию «Советской республикой».
Их воодушевил на это быстрый успех революции, вспыхнувшей 21 марта 1919 г. в Венгрии, где власть захватил засланный из Совдепии пламенный интернационалист товарищ Бела Кун, провозгласивший Венгерскую Советскую Республику. Толлер и его сторонники заявили о своем намерении объединиться с Советской Венгрией и Австрией (где тоже со дня на день ожидалась социалистическая революция) в единую «революционную конфедерацию» (это также предполагало «разрыв с Берлином»).
Эрнста Толлера поддержали советы рабочих и солдатских депутатов. Прежнему баварскому правительству социал-демократического большинства, во главе с Адольфом Гофманом, удалось бежать из Мюнхена на север Баварии, в Бамберг. Гофман заявил о верности своего правительства Фридриху Эберту. 7 апреля 1919 г., на следующий день после провозглашения Баварской Советской Республики, ее руководство немедленно связалось с Троцким, Лениным и прочими большевицкими главарями в Кремле и в дальнейшем во всем следовало их указаниям. В своей известной телеграмме баварским коммунистам Ленин в форме вопросов четко сформулировал для них программу действий: «Какие меры вы приняли против буржуазных палачей Шейдемана и К°? Вооружили ли вы рабочих и разоружили ли буржуазию? Взяли ли заложников из среды буржуазии?» и т.п. «Вождь мирового пролетариата», как обычно, жаждал крови и, между прочим, рекомендовал ни много, ни мало, как расстрелять ВСЕХ (!!!) офицеров.
13 апреля часть мюнхенского гарнизона, и, прежде всего – «республиканские охранные группы», восстали против новоявленной Советской республики. Они арестовали некоторых членов советского правительства Баварии, заняли ряд общественных зданий и объявили Мюнхен на осадном положении. Но против восставших выступили мюнхенские коммунисты, к которым присоединилась поддавшаяся красной пропаганде часть столичного гарнизона. Вооружившись на захваченных ими армейских складах, они вступили в бой с «республиканскими охранными группами» на улицах города.
Еще в ходе битвы за Мюнхен прошли заседания «производственных» («рабочих») и «казарменных» («солдатских») советов. Последние объявили о передаче всей власти объединенному «Комитету действий» (Центральному Комитету), состоявшему главным образом из членов КПГ, НСДПГ и левых социал-демократов. Комитет одобрил предложенную коммунистами программу действий и назначил в качестве высшего органа Баварской Советской республики Исполнительный совет во главе с прибывшими из России большевицкими эмиссарами Евгением Ниссеном-Левине, Максом Левиным и Товией Аксельродом (всего 11 человек). Причем, Товия Аксельрод, подобно Карлу Собельсону-Радеку, прибыл в Германию из Совдепии вполне легально – в качестве корреспондента РОСТА!
Несомненно, новый подъем коммунистического движения в других частях Германии вызвал у них желание попытать счастья в Баварии. В обстановке нарастающих анархии и хаоса, вызванных неспособностью Толлера и его приспешников (перво-наперво отменивших деньги и объявивших войну соседней германской земле - Вюртембергу -, а заодно и «буржуазной» Швейцарии, отказавшейся передать швейцарские паровозы «на нужды баварской революции»!), баварские коммунисты собрали в мюнхенской «Придворной пивной» («Гофбройгауз») совещание советов рабочих и солдатских депутатов, утвердившее пламенного революционера-интернационалиста Евгения (Ойгена) Ниссена-Левине, сына видного петербургского банкира еврейского происхождения (которого, если верить немецкому исследователю Герду Кёнену, «...все, включая даже самих деятелей Советской республики, упрекали...в преступном фанатизме») в должности председателя Исполнительного совета нового Центрального Комитета. Даже Томас Манн (сам женатый на женщине еврейского происхождения) писал в этой связи в своих «Рассуждениях аполитичного» (дневниках писателя за 1918-1921 гг.): «Мы говорили...о типе русского еврея, вождя мирового движения, которое стало взрывоопасной смесью еврейского радикального интеллектуализма и славянской христианской мечтательности. Мир, в котором еще жив инстинкт самосохранения, должен приложить все усилия, чтобы с молниеносной быстротой и решительностью, как в условиях военного времени, выступить против этой породы людей».
Отныне новый «парламент» Баварской Советской Республике размещался не в прежнем здании баварского ландтага, а прямо здесь, в пивной «Гофбройгауз». В качестве первоочередной меры было принято решение о роспуске прежней баварской полиции, «поголовном вооружении пролетариата» и о начале формирования Красной гвардии. В качестве следующего шага была сформирована Баварская Красная Армия, всего за две недели достигшая численности 30 000 штыков (включая вооруженные заводские дружины).
Руководство ею было возложено на Рудольфа Эгльгофера, бывшего военного моряка и участника матросского бунта в Киле 28 октября 1918 г., предвестника Ноябрьской революции. Эгльгофер привлекал баварских люмпенов (которых выдавал за «пролетарских добровольцев»!) в ряды Красной Армии, главным образом, подкупом - высоким жалованьем, бесплатным питанием, алкогольными напитками (в первую очередь – даровым баварским пивом) и даже предоставлением им в пользование «обобществленных женщин» (на первых порах – девиц легкого поведения; в дальнейшем предполагалось «социализировать», по примеру большевиков в России, и других представительниц «слабого пола»!). Немалую часть баварских красногвардейских отрядов составили русские и сербские военнопленные, выпущенные революционерами из лагерей.
Оружие было получено путем грабежа казарм бывшей баварской армии, а когда его стало не хватать – грозным указом, предписывавшим всем владельцам холодного и огнестрельного оружия сдать его революционным властям под угрозой смертной казни. Красногвардейцы приступили к массовым арестам всех, кого подозревали в «контрреволюционности», и захвату заложников из среды «эксплуататорских классов». Центральный Комитет призвал трудящихся к всеобщей забастовке, чтобы таким образом высвободить кадры для пополнения Баварской Красной Армии. Постоянно возраставшие расходы на 30-тысячную армию довольно быстро подорвали баварскую экономику.
Баварское советское правительство незамедлительно перешло к созданию собственного государственного аппарата. Были созданы комиссии по военным вопросам, по борьбе с контрреволюцией и саботажем, по хозяйственным вопросам, транспорту и пропаганде, в которых, как и в «Комитете действий» – коммунисты сотрудничали с «независимцами» и с левыми социал-демократами. Члены советов предприятий получили право неограниченного контроля над деятельностью и руководством предприятий.
Революционные события, начавшиеся в Мюнхене, быстро распространившись на юг Баварии, вызвали рост активности большевиков и анархистов во всей Южной Германии. Особенно сильно было влияние мюнхенских событий в Бадене, на самой границе Пфальца. 22 февраля в г. Мангейме, по инициативе коммунистов и «независимцев», были организованы массовые демонстрации, быстро перешедшие в акты насилия. Демонстранты штурмом взяли здания суда и тюрем и освободили заключенных (причем не только политических). Вечером того же дня был образован Революционный совет, провозгласивший «Советскую Республику Южной Германии».
Бежавшее в Бамберг социал-демократическое баварское земельное правительство Гофмана 13 апреля 1919 г. объявило всю территорию Баварской Советской республики на осадном положении. Гофман, опасавшийся быстрого численного роста Баварской Красной Армии, прекрасно понимал необходимость скорейшего нанесения удара по красному Мюнхену, но никак не решался призвать на помощь фрейкоры Густава Носке, как состоящие преимущественно из «пруссаков». Натравить «пруссаков» на баварцев (пусть даже «красных», но все же «своих», «земляков»!) казалось неприемлемым средством даже для баварских «умеренных». Боясь повредить себе в общественном мнении, правительство баварских социал-демократов попыталось обойтись собственными силами, хотя они значительно уступали силам Красной Армии, которыми командовал Эрнст Толлер.
Уже 15 апреля близ г. Дахау, в 40 км от Мюнхена, произошли первые вооруженные столкновения между наступающими частями баварской Красной Армии и добровольческими формированиями баварских белых. Красноармейцам удалось, благодаря своему подавляющему превосходству в численности и вооружении, разгромить белые войска, состоявшие из 6 пехотных и 2 пулеметных рот, 1 батареи 77-мм пушек и 1 батареи 105-мм полевых гаубиц, и взять Дахау штурмом. В этом бою баварские революционеры захватили 150 пленных, 4 артиллерийских орудия, 3 пулемета и большое количество боеприпасов. Победа в бою под Дахау была большим военным успехом правящего режима Баварской Советской республики.
Однако Баварская Красная Армия, в силу широко распространенного в ней «партизанского духа» и желания красноармейцев не воевать, а митинговать, не сумела закрепить успех (в тех условиях она могла бы без особого труда захватить всю территорию севернее Мюнхена вплоть до рек Дунай и Лех). Вместо этого Эрнст Толлер (НСДПГ) и Густав Клингельгефер (СДПГ), осуществлявшие совместное командование Красной Армией на Дахауском фронте, заключили с белыми перемирие, что привело к дезорганизации Красной Армии и нанесло Баварской Советской республике и Советской Республике Южной Германии немалый ущерб. Кроме того, Толлер (которого за последние две недели его же собственная «родная советская власть» успела дважды арестовать и дважды освободить!), категорически отказался выполнить отданный Эгльгофером приказ о поголовном расстреле всех пленных, самовольно покинул фронт и вернулся в Мюнхен (где был в третий раз арестован и в третий раз освобожден).
В бою при Дахау баварская Красная Армия потеряла убитыми всего 8 человек. Однако революционный диктатор Эгльгофер, в полном соответствии с ленинскими указаниями, приказал «в порядке революционного возмездия» расстрелять ВСЕХ белых, взятых в плен. После неподчинения Толлера он, однако, «смилостивился» и ограничился приказом казнить за каждого убитого большевика «всего-то навсего» по 5 заложников из числа «представителей эксплуататорских классов».
Впрочем, невзирая на «классовый» подход «революционного правосудия»», первыми 30 апреля 1919 г. во дворе Луитпольдовской гимназии г. Мюнхена были расстреляны баварскими большевиками отнюдь не представители «эксплуататорских классов», а двое простых солдат, взятых красными в плен накануне – гусары Линненбрюггер и Гиндорф. К числу заложников, расстрелянных мюнхенскими красноармейцами после гусар, принадлежали 8 членов уже неоднократно упоминавшегося нами выше полусекретного ариософского «Общества Туле» (барон фон Зейдлиц, скульптор Наугауз, художник-график Дейке, секретарь министерства путей сообщения Дауменланг, барон фон Тейхер, принц Густав фон Турн унд Таксис, живописец профессор Бергер и секретарь общества графиня Хейла фон Вестарп). Перед казнью заложники были подвергнуты мучительным пыткам в духе большевицкой «чрезвычайки».
Убийство заложников в Луитпольдовской гимназии вызвало, если верить «Рассуждениям аполитичного» Томаса Манна, «чудовищное возмущение граждан».
Даже «один из плакатов производственного и солдатского Совета выражал отвращение, вызванное «зверским преступлением»...Все красные повязки (которые до этого, как в дни «великой бескровной» Февральской революции 1917 г. в России нацепило великое множество баварцев - В.А.) внезапно исчезли»...
Об «Обществе Туле» (его полное название звучало несколько иначе: «Общество Туле – Орден борьбы за германский образ жизни» и членами которого являлись многие известные писатели, политики, военные, художники, архитекторы, литераторы и ученые Германии - например, всемирно известный биолог Эрнст Генрих Геккель, основатель науки экологии и «Немецкой Лиги Монистов»), отпочковавшемся от «Германенордена», позднейшие «популяризаторы истории» насочиняли множество небылиц одна невероятнее другой.
Так, из «Общества Туле» многие рьяные «конспирологи» выводят все последующее гитлеровское движение - только на том основании, что эмблемой «Туле» служило так называемое «солнечное колесо» (свастика с дугообразно загнутыми концами) на фоне меча острием вниз и солнца в обрамлении дубовых ветвей, а знаком принадлежности к этому Ордену была бронзовая брошь в форме щитка со свастикой, перекрещенной двумя копьями. Между тем, свастика в описываемый период времени была настолько популярным во всем мире символом, что использовалась даже в нарукавных нашивках красноармейских частей в Советской России с 1918 до 1924 гг.!
Членом «Общества Туле» являлся, например, командир наступавшего в апрельские дни 1919 года на красный Мюнхен добровольческого корпуса «Оберланд», капитан Йозеф (Беппо) Ремер, что не помешало ему позднее взять из кассы «Оберланда» 500 000 рейхсмарок на издание коммунистической газеты, примкнуть к немецким национал-большевикам Эрнста Никиша и даже вступить в Коммунистическую партию Германии (!), чтобы, в конце концов, погибнуть в гитлеровском концлагере от рук национал-социалистов!
Интереснее другое. По некоторым сведениям, после освобождения Мюнхена от красных члены «Общества Туле» собрались 3 мая 1919 г. на траурное заседание, дабы почтить память семерых своих соратников, расстрелянных баварскими красноармейцами. Так вот, стол председателя - барона фон Зеботтендорфа (заявившего в начале заседания, что члены «Туле» первыми «претерпели жертвенную смерть во имя крюковидного креста»), по воспоминаниям участников траурной церемонии, был накрыт трофейным красным знаменем, захваченным у спартаковцев. Со знамени были спороты украшавшие его при большевиках желтые пятиконечная звезда, серп и молот, а вместо них на красное полотнище нашит белый круг с черным крюковидным крестом («гакенкрейцем», то есть свастикой»).
Если это так, то выходит, что члены «Общества Туле» использовали будущее партийное знамя гитлеровской ДАП (переименованной впоследствии в НСДАП) еще задолго до вступления Адольфа Гитлера в эту партию, в период, когда он еще находился под арестом по обвинению в оказании вооруженного сопротивления освободителям Мюнхена из числа белых добровольцев! Но об этом - несколько позже...
Заключенное перемирие дало войскам белых необходимую передышку и возможность пополнить запасы вооружения. Так, например, члены «Общества Туле» занялись приобретением у баварских коммунистов винтовок (по цене от 60 до 80 марок за штуку, в зависимости от состояния). Члены сформированного в подполье военизированного крыла «Общества Туле» - «Боевого Союза (Кампфбунда) Туле» -, проникая в ряды баварской Красной армии, делали все, чтобы побуждать спартаковцев продавать все, что только можно - от пистолетов и гранат-лимонок вплоть до пулеметов. Кроме того, члены «Туле» своевременно узнавали обо всех планировавшихся красными акциях и предупреждали людей, впавших в немилость у Советов, о грозящем им аресте. Нередко засланные в ряды красных бойцы Туле успешно саботировали акции большевиков (например, выведя, путем замены магнитов, из строя весь красноармейский автопарк мюнхенского гарнизона). Но это так, к слову...
Поскольку было совершенно ясно, что сформированные генералом фон Эппом баварские добровольческие корпуса оказались слишком малочисленными для того, чтобы нанести поражение Красной Армии, баварское земельное правительство Гофмана обратилось за помощью к имперскому правительству Эберта. Против Баварской Советской республики были сконцентрированы следующие силы белых добровольцев:
и некоторые другие, более мелкие добровольческие формирования, общей численностью примерно 60 000 штыков и сабель. В рядах этих добровольческих корпусов служили, между прочим, многие будущие видные национал-социалисты – Герман Геринг, Рудольф Гесс, Грегор и Отто Штрассеры, Генрих Гиммлер, Эрнст Рем и другие.
А вот о будущем фюрере Третьего рейха Адольфе Гитлере имеются сведения, что он, в чине ефрейтора, продолжал служить в мюнхенском гарнизоне и при Советской власти и даже был схвачен белогвардейцами при взятии Мюнхена... с красной революционной повязкой на рукаве! Во всяком случае, при освобождении Мюнхена от красных будущий «главный антикоммунист Германии» странным образом никак себя не проявил, хотя имел к тому времени за плечами опыт мировой войны, которую с самого первого дня провел в окопах на передовой и был награжден за храбрость двумя Железными крестами...
Главнокомандующим довольно разношерстной «белой гвардии», наступавшей на Мюнхен, был назначен прусский генерал-лейтенант фон Офен. В своем приказе от 25 апреля 1919 г. генерал фон Офен писал:
«Войскам выполнять боевые задания, не останавливаясь перед применением силы; всякие переговоры с противником или с населением, безусловно, запрещаются. Всякая мягкость будет истолкована как небрежение своими служебными обязанностями, добродушие или ненадежность подразделения».
Поделиться книгой: