Заживо погребенные

– Вот поэтому и не будет никаких новых трюков. Вместо этого… как насчет того, чтобы как следует отработать старые, а? Кое-кому из вас предстоит ознакомиться с особым разделом моего курса. Насколько я знаю, его называют «Воскрешение из мертвых». Вам дают старое нераскрытое дело, уже забытое, и просят рассмотреть его как-то иначе, под другим углом. Нужно, чтобы вы работали как единая команда. Когда-то, очень-очень давно, каждый из вас был членом своей команды. Помните? Тогда во всем разбирались лучше. – Он словно выплевывал слова, беспрерывно кружа при этом вокруг стола. – Возможно, вы больше не верите в то, во что верили тогда. Но у меня, будьте уверены, вы будете работать вместе как единая команда. Для меня, – почти по слогам произнес он и после паузы добавил: – И ради несчастной жертвы преступления.

Он подошел к столу, открыл папку и вынул несколько глянцевых фотографий. Ребусу сразу вспомнилась служба в армии и Королевская школа минеров. Интересно, служил ли в армии Теннант, подумал он.

– Вот, освежите в памяти практику уголовных расследований, вспомните, как мы объединяли вас в группы под названием «синдикаты» и вам в разработку давали дело. Вас записывали на видеокамеру… – Теннант указал пальцем вверх. Камеры следили из всех углов комнаты. – Целая команда преподавателей и инструкторов наблюдала за вами из соседнего кабинета, слушала ваши разговоры, подбрасывала любопытные факты, важные подробности и смотрела, как вы будете их использовать. – Он сделал паузу. – Сейчас все будет иначе. Сейчас только вы… и я. Если я и буду записывать вас на пленку, то только для моих собственных нужд.

Он снова зашагал вокруг стола, выкладывая по одному фотоснимку перед каждым из практикантов.

– Взгляните на фотографии. Имя жертвы Эрик Ломакс. – Это имя Ребус знал. Сердце у него екнуло. – Его насмерть забили чем-то вроде бейсбольной биты или бильярдного кия. Удар был такой силы, что частицы дерева проникли в череп.

На стол перед Ребусом легла фотография. В аллее, освещенной фотовспышкой, среди луж, рябых от моросящего дождя, на месте преступления лежало тело. Ребус потрогал фотографию, но не взял ее, испугавшись, что все увидят, как дрожит его рука. Ну почему из всех нераскрытых дел, пылящихся в архивах, на свет явилось именно это? Он пристально взглянул в лицо Теннанта, ища ответа на этот вопрос.

– Эрик Ломакс, – продолжал Теннант, – умер в центре одного из самых крупных и самых отвратительных городов, умер вечером в пятницу, когда вокруг кипела жизнь, Последний раз его видели, когда он, подвыпив, выходил из своего паба, примерно в пятистах ярдах от аллеи. Эту аллею посещают ночные бабочки, трахаются там с клиентами стоя или еще бог знает для чего. Если кто из них и натыкался на тело, сообщить об этом не потрудился. Позвонил, видимо, кто-то из клиентов на обратном пути. Запись его сообщения сохранилась.

Теннант замолчал. Он оказался как раз возле своего стула и, видимо устав выписывать круги, наконец присел.

– Это случилось шесть лет назад – в октябре тысяча девятьсот девяносто пятого года. Первоначальное расследование проводила криминальная полиция Глазго, но оно постепенно зашло в тупик. – Грей поднял на него глаза. Теннант, кивнув ему, продолжал: – Да, детектив Грей, я учитываю факт, что вы участвовали в расследовании. Но сейчас это не важно.

Он внимательно обвел взглядом лица сидящих за столом. Ребус в это время уставился на Фрэнсиса Грея. Ведь Грей участвовал в расследовании убийства Ломакса…

– Джентльмены, я знаю об этом деле не больше, чем вы, – продолжал Теннант. – А к концу этого занятия вы будете знать о нем больше, чем я. Мы будем встречаться каждое утро, но если кто-то захочет продолжать работу и по вечерам после занятий, можете быть уверены, я буду только «за». Мои двери для вас всегда открыты. Мы тщательно просмотрим все бумаги, изучим записи и стенограммы, проверим, все ли на месте. Мы вовсе не собираемся искать ошибки в расследовании: поймите, я не имею ни малейшего представления о том, что мы будем искать в этих бумагах. – Он похлопал по одной из папок. – Но не в наших интересах и в интересах семьи Эрика Ломакса приложить все усилия, чтобы найти убийцу.

– Каким я, по-твоему, должен быть: хорошим копом или плохим копом?

– Что? – переспросила Шивон, чье внимание было поглощено поисками места, где припарковаться.

– Хорошим копом или плохим копом? – повторил детектив Дейви Хайндз. – Так какой я?

– Господи, Дейви, припаркуюсь, тогда и задавай свои вопросы. Как думаешь, этот «форд-фиеста» отъезжает? – Шивон притормозила, заморгала поворотником. «Фиеста» отъехала от кромки тротуара. – Слава тебе господи! – радостно воскликнула Шивон.

Они находились в северной части Нью-Тауна, у самого конца Реберн-плейс. Узкие улицы, заставленные машинами. Дома, которые здесь называют «колониями», разделены на верхнюю и нижнюю половины, и только расположенные снаружи каменные лестницы говорят о том, что это жилища, а не естественные террасы. Шивон притормозила и уже приготовилась въехать задом на освободившееся место, как вдруг увидела, что идущая сзади машина сунулась вперед, чтобы первой занять бесценное свободное место.

– Это что еще за… – Шивон загудела, но водитель и ухом не повел. Задняя часть его разворачивающейся машины уже перегородила улицу, и он, довольный, протянул руку к заднему сиденью, намереваясь взять оттуда какие-то бумаги. – Ты только глянь на этого нахала! – разъярилась Шивон.

Отстегнув ремень, она выскочила из машины, Хайндз – за ней. Он видел, как подойдя к машине, она постучала в стекло дверцы водителя. Мужчина резко распахнул дверь и вышел из машины.

– Ну? – сказал он.

– Я уже разворачивалась, чтобы въехать сюда, – сказала Шивон, указывая на свою машину.

– И что?

– А то, что я хочу, чтобы вы отсюда убрались.

Нажав на кнопку на ключах, тот тем временем запер двери.

– Простите, – вежливо произнес он, – но я спешу, к тому же, в соответствии с законом, владелец на девять десятых прав.

– Возможно, – раскрыв удостоверение, Шивон поднесла его к лицу мужчины, – но мне выпал шанс как раз и быть той самой одной десятой; значит, на основании этого и именно сейчас наш спор будет решен.

Мужчина бросил взгляд на удостоверение, потом на Шивон. Раздался глухой щелчок, замки на дверях машины открылись. Сев на водительское сиденье, он завел двигатель.

– Стой здесь, – приказала Шивон Хайндзу, указав на место, с которого съезжала машина. – Не хватало, чтобы еще какой-нибудь урод проделал тот же трюк. – Хайндз кивнул, глядя, как она идет к своей машине.

– А все-таки я хороший парень, – проговорил он, но потихоньку, чтобы она не услышала.

Малколм Нельсон жил в одной из колоний в дальнем конце улицы. Открыв дверь, он предстал перед ними, одетый во что-то похожее на пижамные штаны – мешковатые, в малиново-серую полоску – и толстый рыбацкий свитер. Он был босиком, а волосы стояли дыбом, словно он только что схватился за провод высокого напряжения. Голова его была наполовину седой, а круглое лицо заросло щетиной.

– Мистер Нельсон? – спросила Шивон, снова раскрывая удостоверение. – Я сержант Кларк, а это детектив Хайндз. Мы вам звонили.

Наклонившись, Нельсон высунул голову из дверей, словно хотел узнать, что творится на улице по обе стороны от его дома.

– Ну что ж, заходите, – пригласил он и быстро запер дверь.

Внутри оказалось невообразимо тесно: гостиная, в которой располагалась и крохотная кухня, плюс максимум две спальни; лестница, упирающаяся в дверь-люк, ведущую на чердак.

– И здесь ваша?…

– Моя студия, да. – Он кинул быстрый взгляд на Шивон. – Зато никаких посетителей.

Он провел их в гостиную, где царил немыслимый хаос. Это была комната с подиумом: на нижнем уровне стояли диван и колонки стереосистемы, обеденный стол на верхнем. На полу всюду валялись журналы и вырванные из них листы, преимущественно с картинками. На этом бумажном ковре повсюду громоздились альбомы, книги, карты, пустые винные бутылки с отклеенными этикетками. Прежде чем сделать следующий шаг, приходилось тщательно выискивать место, куда поставить ногу.

– Проходите, если, конечно, сможете, – пригласил художник. Он, казалось, нервничал, смущался и старался не встречаться с гостями взглядом. Он быстро провел рукой по дивану, смахнув на пол все, что на нем лежало. – Садитесь, пожалуйста.

Сели. Нельсон устроился напротив, втиснувшись в пространство между колонками.

– Мистер Нельсон, – начала Шивон, – как я сказала по телефону, мы просто хотим задать вам несколько вопросов о ваших отношениях с Эдвардом Марбером.

– Между нами не было никаких отношений, – резко перебил художник.

– Как прикажете вас понимать?

– Так и понимайте, мы не разговаривали и вообще не общались друг с другом.

– Вы поссорились?

– Этот человек обдирает и покупателей и художников! Как по-вашему, можно иметь с ним какие-то отношения!

– Хочу напомнить вам, что мистер Марбер мертв, – тихо сказала Шивон. Мгновение они смотрели друг другу в глаза.

– Что вы хотите сказать?

– Только то, что вы говорите о нем в настоящем времени.

– А, понимаю. – Он вдруг помрачнел и задумался.

Шивон слушала его дыхание, шумное и хриплое. Возможно, он астматик, подумалось ей.

– У вас есть какие-либо доказательства? – спросила она после паузы.

– Того, что он был мошенником? – Нельсон на миг задумался и покачал головой. – Хватит и того, что мне это известно.

Уголком глаза Шивон заметила, как Хайндз, достав записную книжку, что-то записал. В дверь позвонили, и Нельсон, пробормотав извинения, вскочил. Когда он вышел из комнаты, Шивон повернулась к Хайндзу:

– Даже чаю не предложил. А что ты пишешь?

Он показал ей книжку. Страница была разрисована какими-то закорючками. Шивон вопросительно посмотрела на него, ожидая объяснений.

– Когда они думают, что их слова записывают, это здорово помогает сконцентрировать их внимание на предмете разговора.

– Научился этому в колледже?

Он покачал головой.

– За все годы, пока носишь форму, босс, можно кое-чему научиться.

– Не говори мне «босс», – бросила она, наблюдая, как Нельсон вводит в комнату еще одного гостя. Глаза ее расширились. Это был тот самый тип, который старался занять их место для парковки.

– Это мой… хм… – Нельсон не мог решить, как представить гостя.

– Я адвокат Малколма, – сказал мужчина, изображая на лице слабую улыбку.

На мгновение Шивон растерялась.

– Мистер Нельсон, – произнесла она, стараясь встретиться взглядом с собеседником, – мы приехали с намерением просто побеседовать с вами. Поэтому нет нужды в…

– Лучше сразу поставить все на формальную основу, вы согласны? – сказал адвокат, пробираясь через завалы на полу. – Кстати, меня зовут Эллисон.

– А как ваша фамилия, сэр? – язвительным голосом поинтересовался Хайндз. В долю секунды с адвоката слетела вся напускная важность. Шивон мысленно похвалила коллегу.

– Уильям Эллисон.

Он протянул визитку Шивон. Скользнув по ней взглядом, она сразу передала ее Хайндзу.

– Мистер Эллисон, – кротким голосом начала она, – мы явились сюда лишь для того, чтобы задать несколько тривиальных вопросов об отношениях – профессиональных и личных, – которые могли существовать между мистером Нельсоном и Эдвардом Марбером. Это заняло бы не более десяти минут. На том бы все и кончилось. – Она встала, полагая, что и Хайндз сделает то же самое: он все схватывал на лету. – Но поскольку вы хотите поставить все на формальную основу, то, я думаю, мы продолжим и завершим нашу беседу в управлении.

Адвокат от неожиданности вздрогнул и вытянулся.

– Зачем же, давайте сейчас…

Она пропустила его слова мимо ушей.

– Мистер Нельсон, я полагаю, вы хотите поехать к нам со своим адвокатом? – Она посмотрела на его босые ноги. – Вам стоило бы надеть туфли.

Нельсон бросил взгляд на Эллисона:

– Я как раз…

– Это все из-за того, что произошло на улице? – перебил его Эллисон.

Шивон, не моргая, выдержала его прямой взгляд.

– Нет, сэр. Это из-за того, что мне необходимо выяснить, почему вашему клиенту понадобилась ваша помощь.

– Насколько я знаю, каждый имеет право на…

Нельсон потянул Эллисона за рукав.

– Билл, у меня сейчас неприятности, и я не хочу проторчать полдня в полицейской камере.

– Могу вас заверить, комната для допросов в полицейском участке Сент-Леонард очень удобная и уютная, – заверил художника Хайндз. Затем картинным жестом поднес к глазам часы. – Правда, в это время… нам предстоит долго торчать в пробках.

– То же самое будет и на обратном пути, – добавила Шивон. – А если комната для допросов занята, придется подождать, пока она освободится… – Она с лучезарной улыбкой посмотрела на адвоката. – И все же стоит сразу поставить все на формальную основу, как вы и хотели.

Нельсон поднял руку.

– Одну минуту, пожалуйста.

Он вывел адвоката в прихожую. Шивон, просияв, повернулась к Хайндзу.

– Один ноль в нашу пользу, – объявила она.

– А судья готов дать финальный свисток?

Вместо ответа, пожав плечами, она сунула руки в карманы жакета. Она повидала и более запущенные и грязные комнаты, но сейчас ее мучила мысль, не вошел ли Нельсон в роль эксцентричного художника. Однако кухня, видневшаяся из-за обеденного стола, выглядела чистой и опрятной. Возможно, она потому так выглядит, что Нельсон не очень часто пользуется ею…

Они услышали, как хлопнула дверь. Шаркая ногами, Нельсон вернулся в комнату.

– Билл решил… хм, что это…

– Прекрасно, – обрадовалась Шивон, снова усаживаясь на диван. – Итак, мистер Нельсон, чем скорее мы приступим, тем скорее закончим, верно?

Художник снова втиснулся между колонками. Они были большими и старыми: короба из фанерованного дерева, спереди экраны из коричневого пенопласта. Хайндз тоже сел и вынул записную книжку. Шивон, поймав наконец взгляд Нельсона, одарила его премилой ободряющей улыбкой.

– Итак, – начала она, – почему же вы почувствовали необходимость присутствия адвоката, мистер Нельсон?

– Просто… я подумал, что так надо.

– Только в том случае, если вы подозреваемый.

Она замолчала, чтобы дать ему возможность понять услышанное. Нельсон пробормотал что-то извиняющимся тоном.

Расположившись поудобнее на диване и расслабившись, Шивон повела допрос по всем правилам.

Они стояли возле автомата, держа в руках чашки, полные горячей коричневой жидкости. Хайндз сделал первый глоток, и лицо его скривилось.